- Извини, Рич, мне давно надо было это сделать. Я развожусь с тобой. Раз-во-жусь! Мне очень трудно было решиться на этот шаг, но… В общем, я не люблю тебя. Ты прекрасный человек, замечательный муж и отец. Ты молод, красив, богат - у тебя все впереди, все наладится. Ты только не переживай. Извини, я не то хотела сказать… В общем - мы не можем быть вместе. Иржи выслал адвокатов, они решат остальное. Извини, я несколько сумбурно выражаюсь и… да, я понимаю - неожиданно все… Надеюсь, мы останемся друзьями? Как дети? Я бы хотела забрать их через месяц, не надолго…
Ричард слушал родной, до боли знакомый голос и не узнавал его. Он не чувствовал Анжину. Совершенно. Словно разговаривал с чужой женщиной, обладающей голосом его жены. Рич… Она никогда не называла меня - Рич…
- Я приеду, - твердо заявил он, прерывая ее тираду.
- Нет! Прошу тебя! Это было бы слишком больно, да и нет необходимости, Иржик…. - взмолился голос.
- Все! - отрезал король и нажал кнопку отбоя. Он с минуту смотрел на смолкнувшую трубку, а потом кинул ее Крису:
- Проверь звонок! - Мы уже проверяли - все чисто, - с сожалением заметил тот.
- Проверь! - приказал король. - Анжина не может так поступить! Это какой-то фарс! Бред!
- Мы тоже так думали, - тихо заметил Пит. - И что заставило вас передумать?! Иржи? Он уже предавал - за ним станется! Нарадоваться, наверное, не может воссоединению семьи! Счастье-то какое - сестра вернулась в родные пенаты, помощь попросила! Как вы могли ему поверить?!
- Успокойся, Рич, - попросил Крис.
-` Рич! … - передразнил король и вдруг замер, сообразив. - Ты когда-нибудь слышал, чтоб она называла меня - Рич?
Крис свел брови на переносице, вспоминая, а Пит облокотился на перила и спросил:
- Ребята, а ее не могли подставить, заставить? Или еще что? Может все это фикция? Монтаж?
Друзья с тревогой переглянулись.
- Ты ведь чувствуешь ее, - напомнил граф королю. - Чувствую, - согласно кивнул тот, - но она далеко. Жива, спокойна - это все. Что дальше?
- Разводится с тобой и спокойна? - недоверчиво сморщился Крис.
- Что ты от меня хочешь?! Я ничего больше не чувствую, но…когда мы разговариваем, я всегда ощущаю ее, а сейчас - нет. Даже голос чужой, холодный, словно не с ней говорил, а с кем-то другим, - Ричард тряхнул волосами. - Хватит. На месте разберемся. Крис, готовь звездолет, летим на Сириус. Пит?
- Нет, я позже прилечу. Дела закончу. Будут новости - сообщите.
Крис и Ричард дружно кивнули ему и, спустившись с крыльца, загрузились в салон автоплана. Пит, проводив их взглядом, пошел звонить на Энту - Кириллу. Анжина летала к нему, может он что знает, разъяснит?
Кирилл был в свое время простым охранником на Сириусе, потом, милостью Анжины, стал капитаном, а сейчас занимал пост наместника Энты. Когда-то он скептически отнесся к ее утопии, однако это не помешало ему принять живейшее участие в осуществлении этой, с первого взгляда, абсурдной идеи.
Кирилл стал для Анжины близким другом, доверенным лицом еще до свадьбы с Ричардом и, естественно, она перетянула его на Мидон.
Волей, неволей Крису и Питу пришлось общаться с ним и вскоре друзья безоговорочно приняли его в свой тесный круг. Кирилл обладал уживчивым, незлобивым характером, острым умом, к тому же, как и они, был патологически влюблен в свою госпожу. Это чувство, не высказанное вслух, не выставляемое напоказ, объединяло и сплачивало сильней, чем проверенная годами дружба.
Каждый из них по-своему пытался бороться с этим `недугом`. Пит откровенно волочился за другими девушками, пускаясь во все тяжкие, стараясь излечиться, потерять в объятьях какой-нибудь горничной обременительную привязанность к жене друга. Он и сам не знал, зачем это делает - пытается обратить на себя ее внимание, вызвать ревность или просто `клин клином вышибает`? В любом случае ему так и не удалось достичь ни одной из этих целей. Чувства к Анжине росли параллельно омерзению к собственной персоне, так и оставаясь безответными, а ее уважение и искренняя расположенность к нему казались мизерной подачкой за труды.
Крис, так долго боровшийся со своим сердцем, наоборот, сдался, поставил крест на своей личной жизни, с обреченностью смертника последовал велениям души и превратился в незримую тень Анжины. Девушка, однако, проявляла к нему не больше чувств, чем к мраморной колонне у центрального входа - есть и ладно.
Кириллу, казалось бы, пришлось хуже всех. По натуре и так верный, он, к несчастью, оказался еще и однолюбом. Впрочем, сам он почитал это за счастье. Анжина была для него смыслом жизни, бесценным подарком судьбы, а с судьбой, как известно, не поспоришь. И он не спорил - жил в безоговорочном подчинении этой хрупкой, изумительно красивой женщине с разноцветными глазами, копной золотистых волос, точеной фигуркой, чарующим голосом, заливистым смехом и затейливой логикой. За это и получил `награду ` - искреннюю привязанность и полное доверие с ее стороны, что вызывало открытую неприязнь и жгучую ревность у Криса и легкую зависть у Пита.
Пит шел по коридору в свой кабинет и слушал тишину в трубке. Наконец, когда его терпение лопнуло, она ожила.
- Мне бы Кирилла.
- Не узнаешь, старичок? Привет! Какими судьбами? Праздник души намечается или ностальгия одолела? - смеялся голос в трубке.
- Я по делу, Кирилл. А дела у нас здесь чудные творятся. Вопросы у меня к тебе возникли.
- А что случилось?
- Давай на видеосвязь перейдем и спокойно поговорим, - Пит толкнул дверь в кабинет.
- Без проблем, - трубка смолкла и на столе Пита тут же зажужжала кнопка связи. Через секунду на стенном экране появился Кирилл, загорелый, в белоснежной рубашке. Он внимательно смотрел на зеленоглазого атлета и ждал.
- Прекрасно выглядишь, - отметил Пит и уселся в кресло. - Нравлюсь? - широко улыбнулся парень.
- Ага. Смотрю на тебя и думаю, может это из-за тебя королева коленца выкидывает? Кирилл недоуменно нахмурился, и улыбка тут же исчезла с лица, уступая место беспокойству.
- Не понял. Что случилось?
- Да так. Анжина загадку загадала, вот и силюсь отгадать. Поможешь? Ты зачем Анжину на Энту вызывал?
- Что с ней? - побледнел парень.
- Откуда мне знать? - сморщился Пит. - Жива, не переживай.
- Ты меня так в крематорий загонишь, - облегченно вздохнул парень. - Ты по- человечески объяснить - в чем дело - сможешь?
- Попытаюсь. Хорошо сидишь? Анжина с Энты на Мидон не вернулась, на Сириус к брату полетела и решила с Ричардом развестись. Братик адвокатов уже выслал. - Твой юмор отдает сарказмом Криса. Если это шутка, то весьма дурного тона.
- Мне не до смеха. Я до противности серьезен.
Шерби во все глаза смотрел на друга и понимал - тот не шутит. Зеленые глаза смотрели непривычно серьезно, да и вид у хронического оптимиста был такой, словно ему на плечи неожиданно свалилась гранитная скала, да так и осталась.
Кирилл погладил свой затылок, пытаясь сообразить и переварить услышанное, найти хоть какое-нибудь объяснение неожиданному известию.
- Ничего не понимаю, - наконец, выдал он, покачав головой.
- `Свежая' мысль, - кивнул Пит. - Жаль только, что она одна на всех. Ты мне лучше скажи - зачем Анжина к вам прилетала? Как себя вела? Может, говорила что? Намекала? Ты ведь у нее доверенное лицо.
- Ничего она не говорила, тоже мне, доверенное лицо нашел! Решили вопрос с местом для строительства нового города и все. Мне нужно было, чтоб она одобрила архитектурные проекты, но у нас пошли разногласия по месту их расположения. Вот она и прилетела, чтоб разрешить этот вопрос. Ты же знаешь, что здесь творится - заявлений от потенциальных поселенцев больше, чем мы можем принять! Начинали с трех городов, а теперь их 27, и все равно места не хватает. Население растет и хоть бы одно заявление на отъезд! У нас только за первые три месяца этого года 157 младенцев и еще 94 на подходе. Вот и думай! Решили по весне расшириться, хотя бы еще два города построить, глядишь, к осени можно было бы их заселить, но Анжина не желает изменять природный ландшафт, вот и застряли. Как я города построю без смены ландшафта? 12 проектов показывал по видеосвязи и все не то. Уперлась! Вот и решили на месте посмотреть. Она была-то здесь 4 дня, график плотный, поесть некогда было. Все гнала, хотела успеть вернуться к приезду Ричарда. Сказала, что он детей на Аштар повез, с дедом повидаться. Переживала по этому поводу. С одной стороны - дети еще малы, чтоб по гостям разъезжать, с другой, старика уважить надо, стар он, чтоб сам приехать, а по правнукам скучает. Она к ним недели через две собиралась. Деда, говорит, проведаю и детей заберу…. Какой к черту развод? Что за глупость? Я бы заметил, если б… Ты же знаешь, как она к Ричарду относится! Может, вас обманули? Ты вообще уверен, что это Анжина затеяла?
- Не знаю, но по всему выходит - да. Сначала братец ее позвонил. Потом она сама Ричарду подтвердила, при нас. Звонки проверили - все чисто. Под крылом Иржи она и сюда не собирается
- Постой, это что получается? Да не верю я! Она Иржи терпеть не может, так и не простила ему прошлого. Если б она к Сержу побежала, а к Иржи - нет, тем более в планы свои посвящать… Зачем? Даже если предположить, что у нее накопились претензии к Ричарду… Обиделась или еще что? Да ты что, Анжину не знаешь? Она бы ему в лоб все сразу высказала, не ждала бы и уж точно об этом никого другого посвящать в свои планы не стала! Тем более брата! А улететь к нему без предупреждений, объяснений, никого не поставив в известность, вот так, резко, ни с того, ни с чего, и так, чтоб никто даже не догадался о ее планах?! Ты мне про какую Анжину толкуешь?
- Про нашу, Кирилл, в том-то и дело.
- Не-ет. Ты мне случай из жизни незнакомки рассказываешь. Сюжет бульварного романчика с припадочной героиней, вставшей на путь феминизма. А Анжина больше к классике тяготеет. В ее лексиконе слово развод не имеет места, а в сознании - смысла.
- Теперь имеет, - грустно посмотрел на него Пит. - Я думал, хоть ты в курсе… Ладно. Может, позже все прояснится.
- А Ричард что говорит? Он-то понимает, в чем дело?
- Он понимает не больше нашего. На Сириус улетел, с Крисом разбираться.
Кирилл в раздумье забарабанил пальцами по столу и выдал через минуту:
- Я тоже полечу. Вечером наш звездолет идет курсом на Сириус, с ним и отправлюсь.
- Зачем?
- Выяснить хочу в чем дело. Сам, понимаешь? Не верю я. Неестественно все это, неправильно. Не то здесь что-то.
- Давай. Как говорится - две головы хорошо, а три…еще хуже, - понуро кивнул Пит. - Я экипаж ее звездолета дождусь и тоже к вам. Бывай.
- Свяжемся, - кинул Кирилл и отключился. Экран погас.
Г Л А В А 5
Межата боязливо потоптался вокруг `черного' человека и, наконец, решился, поднял на руки, испуганно замирая и подивился - легок-то, что перина маманина.
У того голова безвольно мотнулась и то, что парни приняли за глаза, съехало и шлепнулось на траву. Межата чуть не выронил ношу со страху, зажмурился, дичась: а ну там кость голая, али космы лешачьи? Кинуть бы, да не дело.
Парень приоткрыл глаза и вопросительно покосился на товарища - что там?
А тот, как зачарованный, таращился, рот открыв, голову набок - дурень дурнем. Межата нахмурился и тож глянул, обалдел. На него смотрели огромные золотистые глаза, то подслеповато щурясь, то изумленно расширяясь.
Парня в жар кинуло, и сердце захолонуло от открывшейся взору не виданной до селе красоты - никак бога приветили?
- Богиня! - выдохнул Мерило, подойдя вплотную.
- От дурень! Глаз разуй! - рявкнул Межата, - Волос короток, одёжа мужска! Где девку узрел?
- Сам таков! Ослеп, чай? Девку от мужа не отличаешь? На лик глянь! - ответил тот и склонился над девушкой, спросив ласково, - прозвана-то как, да чья будешь? - `голубка` хотел добавить, да не посмел, не ладно так, не по чести. Мало ль кто перед ними - ежели девка проста, так ей и без того позору хватит, волос-то вона под шею срезан. Кто знает - за что? Да тут еще угораздило в обществе двух неоженков оказаться, без присмотру - поди, отмойся оттого, что после злые языки начешут! А ежели и вправду богиня? Им ли, смертным, язык распускать? А ну осерчает?
Девушка вглядывалась в два блеклых пятна, маячивших перед ней, и никак не могла взять в толк - кто это? Откуда взялась? Вроде лица, да не разглядеть, стелется туман перед глазами, не тает. Голоса вроде мужские, но незнакомые, и вопросы заковыристые задают. И что им ответить, если сама не знает - кто она? Память подводит, молчит. В голове пусто, как в высохшем колодце, только одно слово эхом бродит, бьется в виски. Его и сказала:
- Ха лене…
Парней так к месту и приморозило, краска с лиц сошла, уставились друг на друга, не зная, что и думать. Можа ослышались? Голос-то тихий, еле слышный, будто и нет его, так, прошелестело что-то и стихло. Мало ль?
Они только дух перевели, а девушка вновь повторила, да отчетливо, не усомнишься: Ха лена. И сама не понимала - зачем? Ей пить хотелось попросить, а этим, в тумане, имя подавай! `Никто я - ха лене. Что ж теперь и напиться не дадут?` - огорчилась девушка и провалилась во тьму.
Парни переглянулись и, как сговорившись, поспешили в городище. Вечерело уже, но кованые ворота не затворены - их ждут. Ребята вошли с гордым видом, словно не из лесу, а с поля брани вернулись, и не только выжили и победили рать нечестии, но еще и клад нашли.
Они несли девушку в княжий терем, как Мирослав приказал. Его домина справа от ворот стояла, высилась, почитай, над всем городищем, как дозорный. Крепкая, из дубовых бревен слаженная, в два этажа, с высоким крыльцом, резными перилами и лошадиной мордой над крышей, из деревяшки искусно вырезанной, а уж внутри просторная, что алань за святилищем - и князю, и княжьей родне, и ближним дружникам места хватает, не запинаются за дружку, а и гости пожалуют, не утеснят.
На крыльце стояла пожилая, круглолицая женщина, ладони под передник прятала - их поджидала. Устинья князю по материной линии теткой доводилась. Как в прошлый набег лютичи племя посекли, так одна кровная осталась. С тех пор и жила с родичем под одной крышей, и мать всем дружникам, и стряпуха, и для молоди, что вечером княжья светлица сбирает - пригляд.
Тетка, упрежденная о болезнном госте, нижнюю светлицу занавеской огородила, красно чистое да воду приготовила и вышла на крыльцо поджидать. Ее приемная дочь - Верея, шестнадцатилетняя скромница, молчаливая да работящая, на скамье у крыльца сидела, хлопала белесыми ресницами, вишневые губы поджав, летник на коленях оглаживала. А ну как понадобится подсобить? Она вот - и позвать кого, и подать что - только кликни…
Любопытство девку мучило - что за гостя им лес послал? И рдели девичьи щеки в ожидании, сердечко колотилось - можа красив, да пригож гость незванный и не сговоренный - приглянется Верее, любым станет.
Устинья лишь головой качала, глядя, как дочь розовую ленту на русых волосах поправляет, знала, о чем глупая думает. В возраст давно вошла - сговаривать пора. Дружники княжьи, молодцы ладные да пригожие, что ликом, что статью, как на подбор, хороводят вокруг дочери. Любой в мужья годен, а Верея словно без ума - скользит взгляд голубых глаза мимо, никого не привечает. И чего девке надобно? - вздыхает мать недовольно. Но неволить не хотелось - пущай еще в девках побегает, успеется бабьей доли хлебнуть.
Устинья вдаль глянула и по бедрам от досады ладонями хлопнула:
- Купалу лешак несет! Как же! Куды без него?
От холма, с борбища, вниз по улочке, к терему вышагивал невысокий, коренастый мужичок, пылил кожаными сапожищами, поспешал, ребятишек резвящихся обгоняя.
- Ишь, бежит базыга кривоглазый! Неймется старому! Одни б не управились, что-ль! - ворчала Устинья не по злобе - для порядка.
Женщина она добрая была, всех жалела и этого вредного мужичка, правую руку Мирослава, то ж, но больно не по нраву ей было, что лез он в ее владения. Им вровень зим было, а разнились, почитай, во всем. Ворчливый Купала никому спуску не давал, все поучать норовил, да лез, куда не просят, и в женские дела то ж. И сколь хлебов напекла и ладно ль в горнице девицы убрались, да крепкое ли кросно наткали - до всего дело старому было. Тряхнет русыми кудрями и давай пытать: кто из дружников с девками в светлице засиделся, да почто Мариша с Беликом по воду долгонько ходят? Что ему дело молодое - объясни старому вотлаку, что милуются - до утра бухтеть станет, спасу не будет, изведет, а после забудет, словно не было. Вот и спрашивается, чего бажил? Одно слово - кедрачник. В крови у них ворчать да любопытничать. Послал Солнцеяр Мирославу десничего!
- Пойду я, матушка? - вскинулась Верея.
Боялась она Купалы - страсть! Глянет тот карими глазом на выкате, близна на вежде полуприкрытом, пожует полными губами, тряхнет бородкой, да как зыкнет - сердце девичье в пятки уходит, кожа лягушачьей становится. Одно слово - филин. В правду похож, правильно княжьи дружники его прозвали.
- Иди, дитятко, - кивнула Устинья. - В светелке погоди. Кликну, ежели понадобишься.
И сдуло девушку, словно и не было, только ветка рябинки качнулась. Застучали резвые ножки по гладкой лестнице и смолкло все. Устинья в сторону глянула, чуяла, неспроста Купалу несет, знать скоренько и гость будет - не ошиблась. Молодцы от ворот топали, гордые, словно одаренные, а кого тащат - не разглядеть, черное что-то, только руки безвольно свесились, болтаются. Видать совсем хвор чужак, гость неведомый.
Парни к терему в аккурат с Купалой подошли, в светелку вместе протопали, куда Устинья указала, а та все разглядеть норовила - каков посланец?
Межата положил ношу на лавку, застеленную лоскутным одеялом, осторожно, словно ларчик с бечатами, и, отойдя, крякнул: Вота!
Мерилу Купала сразу плечом оттер - иди, мол, погуляй, нечё те здеся! И к скамье подошел деловито, ладони за пояс кожаный сунул. `И меч не снял, вотлак! - недовольно поджала губы Устинья, но промолчала, не до того, лясы с ним точить, да баруздить, и бочком, бочком поближе протиснулась, разглядеть - чего черен гость?
- Да-а, - протянул мужик, затылок почесал огромной ладонью.
- Халеной сказалась, - со значеньем молвил Межата. Устинья так и всплеснула пухлыми ладошками, к губам прижала, глаза тараща - чур, чур, страх-то какой!
- А меня Солнцеворотом! - недобро глянул на парня Купала и кудри огладил, крякнув. - Девка, значит.
- Халена! - настойчиво повторил дружник.
- Ладно тебе! Иди ужо, без тебя чай разберем! - прикрикнул старшой. Парень затоптался, страсть, как уходить не хотелось. Вот откроет девица глаза свои распрекрасные, его увидит…
Купала так глянул, что Межата и думать про все забыл, вмиг за занавесь вынесло. Мерило на товарища сочувственно посмотрел, вздохнули оба недовольно: вот и честь добыли!
Они нашли, в городище принесли, а их, как молодь желторотую, вон гонят! Переглянулись и потопали, погрустнев, из терема, с княжьим десничим не поспоришь - лют дядька, спокою не даст.
А тем временем тетка место Межаты заняла, чтоб на девушку половчее глянуть, любопытство свое удовлетворяя, да так и ахнула:
- Батюшки светы!