- Для двоих это тоже было бы равносильно самоубийству, - сказал Вульф, удивившись меньше, чем ожидал Коффин.
- Люди уже спускались на несколько километров вниз по Расселине, даже ниже облаков, й благополучно вернулись.
- Осторожно двигаясь вдоль самых безопасных тропинок. А ведь вы кинулись бы в любом направлении, если бы поймали сигнал, - Вульф нахмурился. - Прошу меня простить, Джошуа, но мальчик, по-видимому, мертв. Если он и в самом деле спустился слишком низко, - а уклон Расселины настолько крут, что десять километров спуска по прямой удалили бы его как минимум на пять километров вниз от края, - если он сделал это, значит, воздух убил его.
- Нет, на глубине пяти километров от края давление таково, что может вызвать у людей различную степень отравления углекислотой. Но Даниэль более выносливый, чем обычные люди. Например, он никогда не начинал зевать в душной комнате. В любом случае, отравление на этом уровне еще не смертельно, и азотного опьянения тоже не наблюдается.
- Ну, а что, если он спустился еще ниже? Вспомните: с приближением к уровню моря давление возрастает. Как только Дэнни начал слабеть и чувствовать головокружение, он наверняка покатился ниже и упал. Вряд ли он смог бы влезть обратно. И потом - еда. Сейчас он должен был бы испытывать такие муки голода, что смерть была бы для него избавлением.
Коффин так же мрачно ответил:
- Мальчика хватились около ста часов назад. Плюс еще сто часов, пока его найдут. В его возрасте этого времени недостаточно, чтобы умереть с голоду. Я уверен, что он помнит мой запрет есть плоды местных растений. Я молю Бога, чтобы у него хватило ума сесть, ждать и экономить силы, когда он понял, что потерялся. Имею я на это право?
В комнате стало тихо, слышался только шум реки. Потом на лесоскладе завизжала циркулярная пила.
По обычному распорядку жизни на Растуме люди отдыхали по десять-одиннадцать часов, а затем около двадцати часов работали. Анкер спал. Но этот неожиданный звук в ночи заставил Коффина вздрогнуть, а Вульфа отвлек от его мыслей.
- Я давно наблюдал за Дэнни, - сказал мэр.
И действительно, он подробно изучил все характеристики Даниэля Коффина - генетические, школьные, медицинские, а также неофициальные, то есть просто-напросто слухи. В сущности, под ненавязчивым наблюдением Вульфа находились абсолютно все в колонии.
- Я ожидал, что вы придете ко мне с этим предложением. И если я отнесся к нему несколько холодно, то только потому, что хотел проверить, искренне ли вы хотите найти Дэнни.
- Если бы это было не так, я бы не пришел.
Вульф многозначительно поднял брови, но ответил только:
- Я пытался найти хотя бы двух человек для такой экспедиции. Фермеры все до одного отказались, ссылаясь на уборку урожая и на огромный риск для жизни. Они считают, что их главный долг - сохранить себя для семьи. Тем более вы, если говорить откровенно, не завоевали большой симпатии среди колонистов. Но я думаю, можно обратиться к тем, кто не занимается фермерством. Начать хотя бы с Яна Свободы.
- С рудокопа? - Коффин поскреб длинный подбородок. - Я его плохо знаю. Хотя моя жена дружит с его супругой.
- Эта мысль пришла мне в голову как раз перед вашим приходом. При этом я имел в виду главным образом местонахождение его разработок. Он сейчас копает на северном плече плато и достиг уже глубины в три километра. Он привык к повышенному давлению, а это очень кстати, и к работе в условиях большой облачности, что еще более кстати.
Вульф покачал головой и по его лысому черепу заскользили световые блики.
- Мы так мало знаем о Растуме, - задумчиво сказал он. - Первая экспедиция не прошла дальше исследования поверхности данной конкретной возвышенности на данном конкретном континенте. А мы, колонисты, были слишком заняты проблемами устройства и выживания, чтобы позволить себе еще и дополнительные исследования. Я помню, как бойко бывало рассказывали на Земле астронавты о той или другой планете, словно говорили о каком-то большом городе, а ведь любая планета - это целый огромный мир! Специальное образование Свободы, годы его опыта смогут вписать целый параграф в многотомный труд по географии Растума, который когда-нибудь будет создан.
- Что вы объясняете мне очевидное? - проскрипел Коффин.
- О’кей - мощная фигура Вульфа поднялась из-за стола и с удивительной легкостью двинулась к двери. - Возле дома стоит мой служебный аэрокар. Едем к Свободе.
4
Когда Вульф посадил машину, в небе вставала внешняя, луна Ракш. Находясь в перигее и будучи видна почти полностью, она казалась вдвое больше по угловому диаметру, чем Луна, видимая с Земли, и напоминала крапчатый диск цвета меди. Ее свет обрисовывал далекие снежные вершины и заставлял сверкать изморозь на траве. Ракш медленно, очень медленно двигалась с запада. Чтобы завершить видимый с Растума оборот, ей требовалось 53 часа - почти в два раза больше, чем время ее обращения на орбите вокруг Растума, - и тогда можно было заметить, как она меняется в размерах и переходит в другую фазу, оставаясь висеть в небе.
Малютка Сухраб тоже появлялась с запада, но пересекала небо в южном направлении слишком низко и слишком быстро, чтобы человек мог ее заметить. Казалось бы, при таком двойном освещении звезды должны быть едва видны, но густой воздух лишь слегка затуманивал их. Кроме системы Эридана, которая, впрочем, не была видна с высокогорья Америки, в ночном небе можно было отыскать созвездия Ориона, Дракона, Большой Медведицы, Кассиопеи - те самые, к которым привыкли земляне. Но профессиональный астроном отметил бы некоторое их искажение. Даже само Солнце оказывалось прямо над Волопасом, когда его можно было разглядеть в часы затмения Ракша. Двадцать световых лет - сорок лет полета, но в масштабах Галактики это был пустяк.
Выйдя из аэрокара, Коффин поежился от холода. Под сиянием Луны дыхание превращалось в белый пар. Свет, падавший из окон дома на сад, казался холодным и призрачным. Он окаймлял серебром длинные листья дуба и отбрасывал на замерзший пруд тень пихтовой рощицы. Среди ветвей этой рощицы, подобно фонарю гоблинов, висело гнездо цветастого феникса, покинутое осенью, но все еще мерцавшее от облепившей его светящейся древесной губки.
Крыло дома, в котором горел свет, голубело сквозь деревья. Оттуда доносилась трель поющей ящерицы, сверхъестественная, как некая трехтактная старинная шотландская мелодия. Ветер, медленный и тяжелый, шелестел сухими листьями, но этот звук не был похож ни на октябрьское шуршание листвы в Новой Англии, ни на что-либо другое, что можно было услышать на Земле.
Тем не менее в отличие от весны и лета, когда буйная природа Растума наполняла ночи голосами, трелями и кваканьем, сейчас было тихо. Шаги гулко отдавались от промерзшей почвы. Неожиданно для самого себя Коффин почувствовал прилив какой-то благодарности, коша дверь дома распахнулась, и оттуда хлынули тепло и свет.
- Что ж, входите, - сказала Джудит. - Правда, я не ожидала…
- Ян дома? - спросил Вульф.
- Нет, он в шахте, - Джудит внимательно посмотрела на них, и вдруг ее взгляд застыл, а от лица отлила кровь. - Я вызову его, - сказала она тихо.
Пока Джудит настраивала видеофон, Коффин присел на краешек стула. Вульф, чувствовавший себя более непринужденно, устроился на диване, который застонал под его тяжестью.
Гостиная была более просторной, чем обычно в домах колонистов, и своими грубыми потолочными балками, каменным очагом и тряпичными ковриками пробудила у Коффина щемящее воспоминание. Закусив губу, он напомнил себе, что подобных комнат на Земле давно уже нет. Теперь, когда с помощью доступного всем фотопринтера можно было снимать копии нормальных размеров с микроматериалов, начала возрождаться традиция личных библиотек. В гостиной Свободы было много полок, заставленных книгами, хотя выбор авторов отличался заметным своеобразием: Омар Хайям, Рабле и Кейбелл стояли на полке, предназначенной для детских книг.
В комнату заглянула Джудит.
- Ян сказал, что постарается вернуться, как можно быстрее, - сообщила она. - Ему самому придется останавливать авточерпак, потому что Сабуро работает в забое. Там что-то случилось с компьютером копательного механизма, - поколебавшись, она спросила: - Могу я предложить вам чаю?
- Нет, спасибо, - ответил Коффин.
- Непременно, непременно, - сказал Вульф. - И если у вас случайно завалялось несколько ваших знаменитых вишневых бисквитов…
Джудит ответила Вульфу скорее благодарной, чем любезной улыбкой.
- Ну, конечно, - сказала она и вышла на кухню.
Вульф протянул руку к ближайшей книжной полке. Вытащил оттуда какую-то книгу и зажег очередную сигару.
- Мне кажется, что я так никогда и не пойму Дилана Томаса, - сказал он. - Но мне нравится его стиль, и вообще, я сомневаюсь, хотел ли он сам, чтобы его понимали.
Коффин расправил плечи и уставился в стену.
Вскоре вернулась Джудит, держа в руках поднос.
Вульф громко причмокнул.
- Великолепно! - объявил он. - Дорогая моя, вам принадлежит честь быть первой женщиной на Растуме, возродившей истинное искусство приготовления чая. Помимо того, что чайные листья приобретают на Растуме особый цвет, приходится еще учитывать и двадцатикратную разницу в температуре кипения воды. Какой смесью вы пользуетесь? Или это секрет?
- Нет, - рассеянно произнесла Джудит. - Я напишу вам рецепт… извините за беспорядок. Знаете, свадебные приготовления… Торжество состоится завтра, после восхода солнца. Но, конечно, это указано в ваших приглашениях… - она внезапно замолчала. - Извините, мистер Коффин.
- Ерунда, - отозвался Коффин, почувствовав, что сказал что-то не то, ко никак не мог найти нужных слов, чтобы исправить неприятное впечатление.
Джудит сделала вид, что не заметила этого:
- Я поддерживаю контакт с Терезой, - сказала она. - Коснись меня, мне кажется, я не смогла бы перенести случившееся с таким мужеством, как она.
- Если уж этому суждено было случиться, - сказал Коффин, - то надо было благодарить Бога, что произошло это не с настоящим ребенком.
Джудит покраснела от возмущения.
- Неужели вы думаете, - сказала она, - что для нее есть какая-нибудь разница?
- Нет, простите меня.
Коффин потер глаза большим и указательными пальцами.
- Я настолько устал, что не соображаю, что говорю. Не поймите меня превратно. Я намерен продолжать поиски до тех пор, пока… по крайней мере, пока мы не выясним, что случилось.
Джудит бросила быстрый взгляд на Вульфа.
- Если Дэнни мертв, - сказала она нетвердым голосом, - я думаю, вы должны как можно быстрее дать Терезе возможность взять еще одного экзогенного ребенка.
- Если она захочет, - возразил мэр. - Дэнни достиг обязательного минимального возраста, и она больше не обязана иметь в семье экзогенов.
- В глубине души Тереза этого хочет. Я ее знаю. Если она не попросит об этом, заставьте ее. Она должна убедиться, что ее… что ее попытка была удачной.
- Вы тоже так думаете, Джош? - осведомился Вульф.
Взгляд Коффина стал сухим. Эти люди обсуждали его личные дела. Но у них не было злого умысла, и Коффин не осмелился обидеть жену Яна Свободы.
- В любом случае, - выдавил он из себя с трудом, - я знаю, принять такое решение - наш долг.
- К черту долг! - вспылила Джудит.
Усталость дала себя знать, и бывшая привычка старого холостяка-астронавта относиться к женщине, как к большому ребенку, взяла верх. Коффин сказал:
- Разве вы не понимаете? Три тысячи колонистов не располагают достаточным для обеспечения сохранности рода фондом генов. Тем более на новой планете, где необходимо максимальное разнообразие типов людей, чтобы раса смогла приспособиться к новым условиям в течение минимального числа поколений.
Экзогены, после того как их произведут, возьмут на воспитание и вырастят до зрелого возраста, со временем будут насчитывать миллион дополнительных предков будущего человечества планеты Растум. Они просто необходимы.
- Уверяю вас: Джудит получила неплохое образование.
- О, конечно. Я не… я имел в виду… - Коффин сжал кулаки. - Простите меня, миссис Свобода.
- Ничего, - сказала она, но в голосе ее не было теплоты.
Коффин не верил, что эта вспышка раздражения со стороны Джудит была вызвана его ложным шагом. Но тогда чем же? Тем, что он назвал экзогенных детей "долгом"? Но разве это было не так?
Молчание слишком затянулось, поэтому Коффин вздохнул с облегчением, услышав, что приехал Ян Свобода. Звук его аэрокара был похож на затихающий вой, постепенно переходящий в тонкое урчание по мере того, как машина снижалась. Предусмотрев необходимость транспортировки, Свобода построил свой дом по соседству с рудным месторождением, между своей шахтой и сталеплавильным заводом в Анкере.
Вой возобновился, но вскоре затих совсем, когда машина вновь взлетела и удалилась.
В комнату величественно вошел Свобода. Его штаны были заляпаны маслом, а куртка покрыта красными пятнами железняка.
- Здравствуйте, - резко сказал он.
Коффин встал. Их рукопожатие было коротким.
- Мистер Свобода…
- Я слышал о вашем мальчике. Это очень печально. Я бы прилетел и сам помог в поисках, но Иззи Штайн сказала мне, что ваши соседи обшарили все, что было можно.
- Да. Они смогли бы это сделать, если бы хотели, - и Коффин высказал Свободе все, о чем недавно рассказывал Вульфу.
Свобода посмотрел сначала на жену, потом на мэра, потом снова на жену.
Она стояла, закрыв ладонью рот, и смотрела на него расширенными глазами. Выражение же лица самого Свободы оставалось абсолютно равнодушным, когда он спросил без всякого выражения:
- Так, значит, вы хотите, чтобы я спустился с вами в Расселину? Но если мальчик ушел туда, значит, он уже мертв. Простите, что я выразился так жестоко, но ведь это правда.
- Вы уверены? - спросил Коффин. - Хорошо, конечно, сидеть дома и рассуждать, что все равно уже его не спасти.
- Но… - Свобода засунул руки в карманы, уперся взглядом в пол, а потом вновь поднял глаза. По скулам у него заходили желваки. - Будем честными до конца, - предложил он. - Я считаю, что вероятность найти мальчика живым ничтожно мала, в то время как возможность потерять убитыми или ранеными несколько человек из группы поиска довольно велика. Для Растума, где каждая пара рук на вес золота, это было бы большой потерей.
Коффин почувствовал, как внутри него поднимается ярость.
- Да, мистер Свобода, вы остаетесь честным не только до конца, но даже, я бы сказал, до крайности.
- Ваш сарказм весьма не похож на ту позицию, которую вы занимали в Год Болезней, утверждая, что мы не должны заваливать могилы умерших камнями, чтобы не тратить на это лишние силы. А ведь вы прекрасно знали, что в таком случае твари, питающиеся падалью, разроют могилы и сожрут останки людей.
- Тогда мы испытывали гораздо больший недостаток в рабочей силе. К тому же мертвым было все равно.
- Но их семьям было не все равно. И ради Бога, почему вы решили обратиться именно ко мне? Я занят.
- Приготовлениями к свадьбе! - фыркнул Коффин.
- Ее можно отложить… если ты непременно должен идти, - прошептала Джудит.
Свобода подошел к ней, взял ее за руки и мягко спросил:
- Ты считаешь, я должен?
- Я не знаю. Это тебе решать, Ян, - Джудит высвободила свои руки. - У меня для этого не хватит смелости.
Она быстро выскочила из комнаты. Мужчины слышали, как она пробежала через холл к спальне.
Свобода рванулся было за ней, но остановился и повернулся к гостям.
- Я остаюсь при своем мнении, - сухо сказал он. - Хотел бы я знать, осмелится ли кто-нибудь назвать меня трусом?
- Я думаю, ты должен пересмотреть свое решение, Ян, - вмешался молчавший до сих пор Вульф.
- Ты? - удивленно воскликнул Свобода.
- Вы? - почти одновременно со Свободой крикнул Коффин.
Оба воззрились на дородную фигуру посреди дивана. Тот самый мэр, который голосовал против каменных насыпей на могилах в памятный страшный год, который отговорил фермеров от истребления рогатых жучков, поскольку более целесообразно было нести потери в урожае по известной людям причине, чем заставить будущие поколения страдать от непредсказуемых последствий возможного нарушения экологического баланса; тот мэр, который шантажировал Гонзалеса, чтобы тот отказался от своего непрактичного плана запрудить речку Смоки, пригрозив ему судебным процессом; который удержал молодого Тригниса от постройки завода стиральных машин, ибо - как он чувствовал - она потребовала бы слишком много ресурсов из тех, что имелись тогда в распоряжении колонистов, и удержал тем, что просто-напросто выиграл весь капитал Тригниса в астрономический покер. Этот самый мэр теперь хотел, чтобы Свобода наплевал на себя и свою семью и отправился на поиски какого-то мальчишки, который, скорее всего, был давно мертв.
- Я не думаю, что твои шансы на успех были бы так уж ничтожно малы, - добавил Вульф.
Свобода взъерошил волосы, у корней их заблестел пот.
- Я не хочу сказать, что надо вообще отказываться от поисков, - возразил он. - Но если бы я был уверен, что есть хоть какая-то надежда найти Дэнни живым, я бы, конечно, сам принял в них участие. Однако такой надежды нет. К тому же у меня жена, а двое моих детей еще совсем маленькие. Поэтому - нет. Мне чертовски жаль. Я знаю, что долгое время не смогу спать спокойно, но в Расселину я спускаться не буду. Я не имею на это права.
Коффин заставил себя произнести:
- Если вы именно так смотрите на это, мне придется признать, что вы поступаете по совести, - усталость навалилась ему на плечи, как стальная болванка. - Пойдемте, мистер Вульф.
Мэр поднялся.
- Мне бы хотелось переговорить с Яном наедине, если никто не возражает, - сказал он, взяв хозяина за руку и направившись в холл.
Когда дверь за ними закрылась, Коффин вновь бессильно опустился на стул. Ноги, казалось, отказывались держать его. О, Боже, если бы опять очутиться в космосе. Голова бывшего астронавта упала на спинку стула, и он закрыл глаза, чувствуя в них жжение от бессонницы.
Слух Коффина был немного острее, чем слух обычного человека. Услышав через закрытую дверь голос Вульфа, он попытался встать и отойти подальше, чтобы ничего не слышать, но воля и силы покинули его. Ему было все равно. Он услышал, как мэр сказал:
- Ян, ты должен это сделать. Мне очень жаль, что придется отложить свадьбу твоей дочери, и еще больше жаль подвергать твою жизнь опасности, но так уж получилось, черт побери, что ты сейчас - практически единственный человек, который может спасти этого мальчишку - или хотя бы найти его тело и вернуться живым. Это должен сделать именно ты.
- Но я этого делать не буду, - сердито возразил Свобода. - Никто не может меня заставить. Общество не имеет права предъявлять личности то или иное требование, если п>лько дело не касается прямой и очевидной угрозы для самого общества. В данном случае такой угрозы нет.
- Однако, твоя репутация…
- Нонсенс. Ты сам прекрасно понимаешь, что с моим решением согласятся все жители Высокогорья, - Свобода начал терять контроль над собой. - Ради Бога, Терон! Брось ты это дело. Мы прошли вместе такой долгий путь… с того времени, когда впервые начали подготовку людей на Земле к полету сюда… Ты не станешь нарушать нашу дружбу теперь, не правда ли?