- Конечно, нет. Я имел в виду репутацию, которую ты, по моему мнению, заслуживаешь: репутацию героя. Мне бы хотелось, чтобы ты ее добился. Помимо удовлетворенного самолюбия и радости, которую такая репутация доставит твоей семье, она может быть полезной и в другом смысле. При нашем недостатке рабочей силы босс, который не нуждается в помощниках, станет очень популярным. Ты же сам говорил мне, что хочешь расширить свое предприятие.
- Но только не такой ценой. Терон, ответ прежний: нет, и не заставляй меня повторять тебе его еще раз, поскольку мне это неприятно. Возвращайся домой.
Вульф вздохнул:
- Ян, сейчас слишком долго объяснять, но мне совершенно необходимо, чтобы ты завоевал популярность среди колонистов. Поэтому я вынужден применить насилие, хотя шантаж не всегда доставляет мне удовольствие.
- Что такое?
- Мне известно кое-что о тебе, Хельге Дальквист и об одном маленьком приключении однажды ночью прошлым летом.
- Ч…ч… что? Ты лжешь!
- Спокойно, сынок. Информация, которую я получаю, остается у меня в голове, чаще всего. Но иногда она помогает мне добиться того, что я считаю необходимым. Конечно, мне страшно не хотелось бы огорчать твою жену…
- Ах ты, паршивый, жирный слизняк! Ты же прекрасно знаешь, что все это ничего не значило! Джудит мне дороже всего на свете, а тогда мы с Хельгой просто оба были пьяны, и… и… ее муж тоже ничего не должен знать. Если ты ему расскажешь, то для него это будет еще больнее, чем для Джудит. Тебе это известно? Он хороший парень. Мне потом было стыдно перед ним даже больше, чем перед моей женой, хотя они оба ничего не знают. Это был всего лишь чертов рефлекс… Хельга к я… Ты будешь держать свою слюнявую пасть закрытой!
- Безусловно, если ты попытаешься спасти Дэнни.
Коффин снова попробовал встать. На сей раз ему эта удалось. Он не должен был слышать этот разговор. Бывший капитан подошел к окну и остановил взгляд на ненавистном ему пейзаже. Он ненавидел Растум, презирал Свободу и ощущал всю тяжесть своей собственной вины.
Позади открылась дверь, и вошел Свобода. На ходу он разговаривал с Вульфом, и его голос показался Коффину почти веселым, что окончательно сбило его с толку.
- …и спасибо. Ты, оказывается, натуральный шпион, но меня это обстоятельство не слишком расстраивает, - Свобода сделал паузу. - Я буду у вас за час до рассвета, мистер Коффин.
5
На востоке плато под названием "Высокогорье Америки" не имело пологого склона, как с других сторон, а обрывалось с неприступной крутизной. Километр за километром тянулись ряды отвесных скал высотой в несколько сот метров, переходивших внизу в каменистые склоны, которые, в свою очередь, обрывались рядом глубоких пропастей, и так далее до того уровня, где облака закрывали более низкие ступени. Среди скал была только небольшая трещина, которую сотни миллионов лет размыли до глубокой расселины и по которой мог, соблюдая известную осторожность, спуститься человек. Лишь немногие пытались сделать это, да и то не заходили слишком далеко вниз. При выходе на поверхность плато расселина достигала ширины в пять километров.
Уходя косо вниз, она расширялась еще больше. Свобода много раз видел эту грандиозную картину, но сейчас, раздвинув ветви кустарника цвета киновари и глядя вниз, он вновь ощутил чувство благоговения.
Над головой, словно грандиозная сверкающая арка, высилось рассветное небо, пурпурное на западе, где над горбом Кентавра мерцало несколько последних звездочек, ярко-синее в зените, к которому приблизилась находящаяся на ущербе Ракш, и почти белое на востоке. Горный массив под ногами был сумрачной, застывшей громадой; вершины деревьев, освещенные солнцем, искрились от инея. Серо-голубая скала с красными и желтыми прожилками минералов, с пятнами кустарника, умудрившегося каким-то образом зацепиться за нее корнями, уходила из-под ног Свободы все ниже и ниже, к склону в виде крыла, падающего вниз. Впереди был лишь холодный воздух, ничего более, но вот глаза различили утес, возвышавшийся с противоположного края, и фантастически замысловатые тени, отбрасываемые на его поверхность первыми солнечными лучами.
Возле утеса парила какая-то хищная птица, размером с земного кондора. Ее оперение было похоже на сверкающую сталь.
- Сюда, - позвал Коффин.
В утренней тишине его голос был слишком громким и неприятным. Из-под его ног выскочило несколько камешков, которые, бренча и подскакивая, покатились к обрыву и, достигнув края, полетели вниз.
Свобода тащился сзади. Рюкзак на плечах и ружье, колотившее по бедру, казалось, начали уже его перевешивать. Подобно Коффину, Свобода был одет по-походному: на нем были свитер и штаны из плотной шерстяной ткани зеленого цвета, сшитые Джудит, а его рюкзаку и спальному мешку позавидовал бы сам Дэниэль Буни. Первая экспедиция, а затем наиболее отважные из колонистов разработали определенную систему подготовки к подобным путешествиям.
Но вся беда была в том, что эта система подходила только для прогулок по плато. Первопроходцы лишь мельком заглянули в леса ниже слоя облачности, испугались и вернулись назад. Слишком уж много дел было у них наверху, чтобы отрывать время на освоение территорий, где человек едва мог дышать. В прошлом году Джон О’Малли спустился на аэрокаре до уровня моря и вернулся назад, отделавшись лишь жестокой головной болью. Однако выдержать такую концентрацию азота и углекислого газа было под силу далеко не каждому. Сам О’Малли не был уверен, что смог бы остаться в живых, проведи он там несколько дней.
И вот теперь Дэнни… Лицо Свободы перекосилось. Ему не хотелось наткнуться на труп мальчика. Если даже его не изгрызли пожиратели падали и не склевали вороны, все равно он уже, вероятно, начал разлагаться.
- Вот, - сказал Коффин, - собаки потеряли его след здесь.
Свобода присмотрелся внимательней. Они достигли середины ущелья. Усыпанное галькой, оно круто уходило вниз, а его наклонные края поднимались, образуя скалы. Далеко внизу, едва различимые глазом, плыли облака.
Раньше, рассматривая Расселину, Свобода никогда не обращал внимания на облака. Они были для него не что иное, как просто белизна далеко внизу, под его ногами. Теперь же они находились не просто внизу - они были впереди на том пути, который предстояло пройти в поисках Дэнни.
Отсюда можно было увидеть полукруг Эпсилон Эридана, ослепительно сверкавший на востоке над равниной, которая, казалось, была покрыта снегом. Через нее ползли голубые тени длиной в несколько километров. Постепенно каньон начал наполняться туманом, расползавшимся по всей его ширине и напоминавшим седую стену, верх которой исчезал в золотистой дымке.
Свобода перевел дыхание. Прошло уже несколько лет с тех пор, как он в последний раз видел рассвет над Расселиной. Это сказочное зрелище напомнило ему о том, сколько еще прекрасного было на этой планете: летние леса, Элвенвильские водопады, Королевское озеро утром - цвета опала, а вечером - цвета аметиста, переливающиеся отражения двух лун в реке Эмперер…
Несмотря ни на что, Свобода был счастлив, что прилетел на Растум. И поэтому ему хотелось жить и жить, а не окончить свои дни в Расселине.
- Даниэль часто сидел вон на той скале, заросшей ликоподом, - показал Коффин. - Я думаю, именно здесь у него и появились эти дикие фантазии о заоблачной стране. Во всяком случае, когда он был еще маленьким, он часто выдумывал всякие такие небылицы. Естественно, я всегда относился к ним неодобрительно.
- Почему? - спросил Свобода.
- Что? - заморгал Коффин. - Почему не одобрял? Но ведь все это - я имею в виду, все, что он придумывал, - ведь это же неправда! Вы, как конституционалист…
- Энкер никогда не считал ложью фантазию и шутку, - сухо сказал Свобода, с трудом сдерживая раздражение. - Однако мы здесь не для того, чтобы вести дискуссию по вопросам воспитания. Вы когда-нибудь спускались туда раньше?
Коффин кивнул продолговатой головой.
- Я детально изучил километра два и спускался вчера на эту глубину дважды. Дальше, - он пожал плечами, - придется разведывать по ходу дела.
С этими словами Коффин вынул из кармана браслет и положил его на скалу, с которой Дэнни любовался золотой дымкой. Радиосигналы, издаваемые браслетом, позволят им найти обратную дорогу и помогут ориентироваться.
- Ну, что ж, идемте.
Он начал спускаться по дну ущелья. Свобода последовал за ним. Туман накрыл их, словно воды реки, солнца вновь не стало видно. Поднятые нагревающимся воздухом клочья тумана будут еще несколько часов висеть на плато.
Люди не могли ждать так долго. В любом случае им пришлось бы пройти сквозь подобную мглу. Нагреваемый больше, чем Земля, и имеющий большую поверхность океана Растум обладал почти всегда одинаковым облачным слоем в атмосфере. Возвышенности, поверхность которых была выше этого слоя, представляли собой особую климатическую зону, умеренно засушливую.
Высокогорье Америки было удачно расположено довольно далеко от более высоких геологических образований Кентавра и Геркулеса и, таким образом, на нем было больше влаги. Согласно скудной информации о природе Растума облачный пласт - это граница двух совершенно различных жизненных зон.
Свобода сосредоточил все свое внимание на спуске. Камни под его подошвами переворачивались и выскакивали из-под ног с дьявольской ловкостью. Поперек тропы сползали тяжелые кучи гальки, вокруг громоздились скалы, приходилось пробиваться через заросли колючего кустарника и скользить вниз по крутым обрывам. Воздух, казалось, смыкался все плотнее, пока Свобода, наконец, не пробрался сквозь влажную клубящуюся серую стену к тому месту, где впереди, словно тень, маячил Коффин, а слева и справа, едва различимые, видны были горные вершины, похожие на призраков в капюшонах.
После долгого молчания Свобода крикнул:
- Локатор поймал какие-нибудь следы?
Коффин автоматически взглянул на черную коробочку, прикрепленную к его рюкзаку. Настроенная на длину волны браслета Дэнни поисковая антенна крутилась на своем шарнире.
- Разумеется, нет, - ответил он. - Ведь мы даже не дошли до того места, где я был вчера. Если появится сигнал, я дам вам знать, не волнуйтесь.
- Я прошу не разговаривать со мной таким тоном, - оборвал его Свобода, - раз уж вы хотите, чтобы я вам помог.
- Помощь нужна не мне, а Дэнни,
- Сейчас не время для сантиментов, тем более, для таких запоздалых.
Коффин резко остановился и обернулся. На секунду из тумана выступили его злое лицо и сжатые кулаки. У Свободы замерло сердце.
"Может, лучше извиниться?" - Подумал он.
- Дай мне силы, Господи, - произнес Коффин и, повернувшись, пошел дальше.
"Только не перед этим педантом", - решил Свобода.
По мере того как они продвигались вперед, в ушах у них гудели все более сильные и быстрые ветры, швырявшие в них клочья тумана, однако бессильные полностью его развеять. Почва становилась все более влажной и. наконец, заблестела в густых сумерках. По камням бежали ручейки воды, между скал повсюду текли ручьи, на расстоянии нескольких метров друг от друга били родники. Громкий звенящий шум водопадов был слышен даже с вершин утесов, невидимых в мутном испарении.
Но растений больше нигде не было. Двое мужчин, казалось, были здесь единственными живыми существами.
- Подождите минутку, - вдруг сказал Свобода.
- Что случилось? - голос Коффина звучал приглушенно во влажной атмосфере.
- Мы приближаемся к слою облачности. Вы когда-нибудь были там?
- Нет. И что из того?
- А то, что моя шахта находится, благодарение Богу, чуть выше этого уровня. Но иногда в силу тех или иных причин мне приходилось спускаться на такую глубину или чуть ниже. Кроме того, существует мнение других исследователей, спускавшихся на этот уровень еще до меня. Мы вступаем в опасную зону.
- Кого в ней бояться? Эта зона мертвая.
- Не совсем. Но как бы то ни было, идти будет очень скользко, ветры здесь просто ужасные, уклон тропы еще круче, а видимость никудышная. Я думаю, мы должны заранее продумать план спуска. К тому же пора отдохнуть и перекусить.
- А тем временем Дэнни, возможно, умирает?
- Раскиньте своими мозгами. Сможем ли мы ему помочь, если выдохнемся раньше времени? - Свобода присел на корточки и снял рюкзак.
Через минуту Коффин нехотя, проклиная про себя задержку, присоединился к нему. Они постелили на землю кусок пленки, чтобы можно было сесть, разломили плитку шоколада и зажгли под чайником термическую капсулу.
Вообще-то здешнюю воду, равно как и воду самого вонючего низинного болота, можно было не кипятить. Несколько местных болезней, которым были подвержены люди, вызывали микробы, обитавшие исключительно в воздухе. Это была хорошая сторона природы Растума, плохая же заключалась в том, что лишь ничтожная доля местной растительности была пригодна в пищу. С животными дело обстояло лучше, поскольку человеческий желудок справлялся с большей частью экзотического белка, но ни одно из местных животных не могло полностью утолить голод, а большинство было так же ядовито, как и растения.
К недостаткам Растума относилось и то, что некоторые из местных хищников находили человеческое мясо очень приятным на вкус.
- В поясе облачности обычно сильна водная эрозия, - сказал Свобода. - Скалы там рыхлые и могут крошиться. Я думаю, нам следует надеть шиповки и связаться веревкой, - он вздохнул. - Не обижайтесь, но я бы не прочь иметь более опытного в альпинизме партнера, чем вы.
- Вы могли бы привлечь к поискам Хирояму, разве нет?
- Я не стал этого делать. Если бы я его попросил, он бы пошел со мной, но я не стал. Я вообще ему ничего не говорил.
Коффин стиснул челюсти. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь воем и свистом ветра, а также звуками падающей и журчащей воды.
Едва справившись с собой, Коффин равнодушно спросил:
- Почему? Чем больше людей участвуют в поиске и чем искуснее они в альпинизме, тем больше надежды на успех.
- Да. Но у Сабуро тоже есть семья. И если мне не суждено вернуться, он продолжит работу на шахте и тем самым будет кормить мою семью.
- Члены вашей семьи в состоянии работать сами. Рабочие руки на этой планете нужны повсюду.
- Я не желаю, чтобы Джудит где-то работала. То же самое касается и моих детей - я имею в виду моих собственных детей, которые еще не подросли.
- Это интересно. Я чувствую, что вы считаете меня главным виновником происшедшего и всячески стараетесь подчеркнуть, что я не любил Дэнни, а между тем вы никогда не скрывали неприязни к своим старшим детям.
- Я полагаю, вы не настолько глупы, что вам нужно объяснять, в чем тут причина. Да, я считаю истинно родными только младших детей, потому что я создал их по своему образу и подобию. И я намерен сделать все, чтобы у них было беззаботное детство.
- Другими словами, вы хотите, чтобы они росли паразитами?
- Клянусь Богом! - Свобода привстал. - Либо вы возьмете свои слова обратно, либо я немедленно возвращаюсь домой.
- Вы не можете этого сделать, - ядовито прошептал Коффин.
- Какого черта!
- Вспомните разговор с мэром Вульфом. Скажите еще спасибо, что ваш грех не был наказан более жестоко.
- Ах ты, чертов святоша! Ты, оказывается, еще и подслушивать умеешь! А ну-ка, приготовь свои кулаки! Давай, поднимайся, пока я не двинул как следует по твоему тощему пузу!
Коффин покачал головой.
- Нет. Тут не место для драк.
Вокруг клубился туман, образуя водовороты и завихрения. Чайник закипел, и Коффин высыпал в него заварку. Свобода, стоя над своим противником, тяжело дышал.
Внезапно Коффин опустил голову, и краска стыда залила его лицо.
- Извините, - пробормотал он. - Я нечаянно услышал ваш разговор. Я просто непроизвольно прислушался. Но это не мое дело. Я буду, разумеется, молчать об услышанном и вообще не должен был говорить об этом. Обещаю, что это никогда не повторится.
Свобода закурил, снова опустился на корточки и молчал до тех пор, пока чай не заварился, и в его руках не очутилась полная чашка. Затем, не глядя на Коффина, он сказал:
- Хорошо, я согласен, что это не место для ссоры. Но никогда не называйте мою семью семьей паразитов. Неужели женщину - вдову, на плечах которой домашнее хозяйство и дети, можно назвать паразиткой?
- Но… - запротестовал было Коффин.
- И неужели паразитами можно назвать детей, которые учатся в школе? - вновь перебил его Свобода.
- Полагаю, нет, - сказал Коффин, но в голосе его не чувствовалось особой искренности.
- Конфликт между нами можно назвать конфликтом квазикультур, - заметил Свобода, пытаясь улыбнуться и разрядить обстановку. - Вы, фермеры, всегда пребываете в дурных отношениях с нами, предпринимателями, потому что нам тоже нужны машины, а их все еще не хватает. Однако есть еще и значительное различие в наших жизненных позициях, которое со временем углубляется. Я считаю, что это неизбежно. Люди научным складом ума непроизвольно стремились избрать для себя работу, не связанную с сельским хозяйством. По своей сути они, как мне кажется, более прагматичны и гедонистичны. Я часто слышу, как хозяева ферм и ранчо сетуют на то, что Высокогорье Америки превращается в еще одну механизированную и пролетаризированную Землю.
- Это как раз одна из причин, по которым я выбрал фермерство, несмотря на мою прежнюю профессию, - согласно кивнул Коффин.
Свобода устремил неподвижный взгляд в ветреную мглу.
- Нам не придется беспокоиться об этом в течение нескольких столетий, - сказал он. - Даже если в этот процесс будет вовлечен весь мир.
- Но мир пока еще нам и не принадлежит, - заметил Коффин. - В нашем распоряжении пока лишь возвышенности, многие из которых пустынны, несколько поколений мы их заселим. А что потом? Нам нельзя допустить того, что случилось на Земле. Наша культура должна избежать той ловушки, в которую попалась культура человечества на нашей родной планете.
- Да, я и раньше слышал такие рассуждения. Что касается меня, то я лично не представляю себе, каким образом вы сможете заставить эволюцию культуры идти по вашему кругу, не утрачивая при этом свободы, ради которой мы я прилетели сюда.
- Может быть, вы правы. Хотя, на мой взгляд, вы опасно переоцениваете свободу. Но мне так кажется, вероятно, потому, что я никогда не был конституционалистом. Я убежден, что для свободы нужен простор. Как может человек стать хотя бы индивидуальностью, если ему некуда даже пойти, чтобы побыть наедине со своим Господом? А Высокогорье Америки через столетие-другое перестанет быть просторным.
- Когда-нибудь появятся люди, которые смогут жить на уровне моря. Природа позаботится о выведении такой породы путем естественного отбора.
- Спустя тысячелетия? Тогда это уже не будет иметь большого смысла. Ваше свободолюбие, мой индивидуализм (они ведь далеко не идентичны) к тому времени давно угаснут, - взгляд Коффина обратился туда же, куда и взгляд Свободы - в мокрую пустоту впереди. - Однако мне хотелось бы знать, что ждет людей там, внизу.
- Там может быть все, что угодно.
- Э… Мне помнится, недавно вы сказали, что в облачном слое есть какие-то формы жизни, - Коффин, видимо, хотел сменить тему разговора.
Свобода был не против.