Когда мы двинулись к выходу, мой хронометр тихо просигналил, что опять подошло время Наблюдения. Это была моя обязанность и моя привилегия проводить Наблюдения, когда наступал мой час, где бы я ни был, независимо от обстоятельств. Поэтому я остановился, открыл свои ящики на тележке, подготовил к работе приборы. Гормон и Эвлуэла стояли рядом со мной. Я заметил ухмылку и откровенно издевательские усмешки на лицах тех, кто входил во дворец и выходил из него. Наблюдение не считалось очень престижным делом, потому что мы вели Наблюдения уже давно, а обещанный враг так и не появился. И все же свой долг нужно выполнять, каким бы забавным это кому-то ни казалось. То, что для одних лишь пустой ритуал, для других - дело жизни. И я все же заставил себя войти в транс, в состояние Наблюдения. Окружающий мир отдалился от меня, и я погрузился в небеса. Меня уже поглотило знакомое чувство восторга, и я осматривал знакомые места и незнакомые, и мое усиленное сознание перескакивало через галактики огромными бросками. Не собиралась ли где-нибудь армада? Не готовились ли где-то войска для завоевания Земли? Четыре раза в день я Наблюдал, и то же самое делали другие члены моего союза, каждый чуть позже или чуть раньше, так, что ни одно мгновение не проходило без неусыпного внимания бдительного мозга. И я не думаю, чтобы это было глупо.
Когда я вышел из транса, пронзительный голос кричал:
- …Принцу Рама! Дорогу Принцу Рама!
Я бессмысленно моргнул, у меня перехватило дыхание, но я постарался стряхнуть остатки сосредоточенности. Из дворца появились золоченые носилки, которые несли несколько ньютеров, и вся эта процессия по центральному проходу направилась прямо ко мне. Четверо мужчин в элегантных костюмах и богато украшенных масках Магистров разбрасывали в стороны мусор, а перед ними вышагивало трио Мутантов, приземистых и широкоплечих, голоса их имитировали звуки, которые издавали лягушки-быки. Это были звуки, похожие на победный звук трубы. Больше всего меня поразило то, что у Принца на службе были Мутанты, пусть даже и такие одаренные, как эти.
Моя тележка стояла как раз на пути этой процессии, и я начал суетливо собирать свои приборы и старался успеть закрыть тележку, чтобы сдвинуть ее в сторону до того момента, когда процессия просто подомнет меня. Но, видимо, возраст и страх сделали свое дело, пальцы мои дрожали, и я не мог все как следует закрыть. Мои движения становились все более неуклюжими, а процессия с важно выступающими Мутантами подошла настолько близко, что звук их голосов стал просто оглушающим. Гормон попытался помочь мне, чем вывел меня из себя, и я вынужден был зашикать на него: ведь помогать мне и дотрагиваться до моего оборудования могут только члены моего союза. Я оттолкнул его; мгновение спустя первый из ньютеров уже стоял надо мной и приготовился выбить меня с места ударом своего сияющего хлыста.
- Бога ради! - воскликнул я. - Я Наблюдатель!
И вдруг резким контрастом зазвучал глубокий, спокойный голос, который произнес совершенно неожиданный приказ:
- Оставьте его. Он Наблюдатель.
Наступила мертвая тишина. Заговорил Принц Рама.
Ньютеры попятились назад. Мутанты остановили свою музыку. Те, кто несли паланкин, опустили его на землю. Все те, кто стоял в центральном проходе дворца, попятились назад - все, кроме Гормона и Эвлуэлы. Блестящие кольца занавески паланкина раздвинулись. Двое из Правителей бросились вперед и просунули руки через звуковой барьер, предлагая монарху свою помощь. Барьер исчез, издав всхлипывающий звук.
Появился Принц Рама.
Он был совсем юным! Совсем мальчишка с густыми и темными волосами и гладким лицом. Но рожден он был для того, чтобы править, и несмотря на молодость, в нем чувствовался повелитель, как ни в ком другом, кого я когда-либо видел. Его тонкие губы были плотно сжаты. Резко очерченный огромный нос придавал ему еще более агрессивный вид, его глубоко посаженные холодные глаза были похожи на два бездонных озера. На нем были украшенные драгоценными камнями одежды Правителей, но на его щеке был вырезан Крест Защитников, пересеченный двумя линиями, а вокруг шеи была повязана темная шаль, какие носили Летописцы. Правитель мог состоять в стольких союзах, в скольких он хотел, и было бы странно, если бы Правитель не был Защитником. Но испугало меня то, что он был еще и Летописцем. Это было совсем необычным для власть предержащих.
Он посмотрел на меня с некоторым интересом и сказал:
- Ты выбрал странное место для того, чтобы проводить Наблюдение, старик.
- Это время выбрало место, повелитель, - ответил я. - Я находился здесь и обязан был выполнить свой долг. Я никак не мог знать, что вы появитесь здесь.
- Ну и что, обнаружил ты врагов во время Наблюдения?
- Нет, повелитель.
Я уже собирался было воспользоваться этим счастливым случаем - неожиданным появлением Принца - чтобы обратиться к нему за помощью, но его интерес ко мне угас, как угасает догоревшая свеча, и я не осмелился обратиться к нему, когда он уже отвернулся от меня. Долгое мгновение, нахмурившись и теребя подбородок, он смотрел на Гормона. И тут он перевел взгляд на Эвлуэлу. Глаза его засияли. Перестали играть мускулы на лице. Ноздри слегка раздулись.
- Подойди сюда, маленькая Воздухоплавательница, - он подозвал ее кивком головы. - Ты друг Наблюдателя?
Охваченная ужасом, она кивнула.
Принц протянул к ней руку и сжал пальцы; она плавно подлетела к паланкину. С усмешкой, такой злой, что она показалась просто пародией на злобу, молодой Правитель втащил ее внутрь через занавеску. В то же мгновение Магистры восстановили звуковой барьер, но процессия не двинулась дальше. Я стоял, онемев от изумления. Гормон буквально оцепенел около меня, казалось, его мощное тело окаменело. Я откатил свою тележку в менее заметное место. Прошли долгие минуты. Придворные хранили молчание, рассеянно глядя в сторону от паланкина.
4
Но вот занавески опять открылись. Из паланкина, спотыкаясь, вышла Эвлуэла, лицо ее было белым, как полотно, глаза часто моргали. Она, казалось, была в каком-то оцепенении. По ее щекам струился пот. Она чуть не упала, один из ньютеров подхватил ее и опустил на пол. Крылья под ее курточкой слегка распрямились, отчего она казалась горбатой, а я понял, что она находится в крайне подавленном состоянии. Неровными, скользящими шажками она подошла к нам, дрожащая, молчаливая. Она только взглянула на меня и бросилась на широкую грудь Гормона.
Носильщики подняли паланкин. Принц Рама покинул свой дворец.
Когда он исчез из виду, Эвлуэла, заикаясь, хрипло произнесла:
- Принц разрешил нам поселиться в королевской гостинице.
Служащие гостиницы нам, конечно, не поверили.
Гости Принца обычно жили в королевской гостинице, пристроившейся с обратной стороны дворца в маленьком саду, в котором рос цветущий папоротник. Обычно в этой гостинице останавливались Магистры, изредка Правитель. Иногда какая-нибудь ниша доставалась Летописцу очень высокого ранга, который прибывал в Рам для проведения исследований. Бывало, что и высокопоставленный Защитник приезжал для осуществления стратегического планирования. Приютить в королевской гостинице Воздухоплавательницу казалось по меньшей мере странным. Было маловероятно, что сюда впустят Наблюдателя. Но даже само появление Мутанта или любого другого бессоюзного было просто немыслимо. Поэтому, когда мы появились в гостинице, первая реакция Слуг - добродушный смех над нашей шуткой - скоро сменилась раздражением и, наконец, презрением.
- Убирайтесь, - отрезали они. - Мерзавцы, чернь!
Эвлуэла сказала упавшим голосом:
- Но нам разрешил здесь поселиться сам Принц, и вы не имеете права нам отказать.
- Прочь! Прочь!
Один Слуга с неровными зубами достал дубинку, поражающую нервную систему, и стал угрожать ею Гормону, да еще и отпустил какую-то грязную шуточку по поводу того, что он бессоюзный. Гормон выбил у него дубинку из рук, и хотя почувствовал жалящую боль, ударил Слугу в живот так, что тот свернулся в три погибели и рухнул, причем его тут же начало рвать. В то же мгновение откуда-то изнутри появилась целая толпа ньютеров, которые бросились на Гормона. Он схватил еще одного Слугу и швырнул его прямо в середину этой толпы, сбив их с ног и превратив в клубок. Громкие крики и ругательства привлекли внимание седовласого Секретаря, который подковылял к двери и крикнул так, что все замолчали. Потом он выслушал нас.
- Это легко проверить, - сказал он, когда Эвлуэла рассказала всю историю. Слуге он презрительно бросил: - Пошлите мысль Указателям и быстро!
Через некоторое время ситуация прояснилась, и нас впустили. Нам дали отдельные, но смежные комнаты. Никогда раньше я не видел такой роскоши и, видимо, никогда больше не увижу. Комнаты были просторные, с высокими потолками. Войти в комнату можно было через раздвигающиеся двери, которые реагировали на ваш тепловой баланс - чтобы больше никто не мог войти. Свет можно было зажечь лишь кивком головы, потому что в плафонах, свисающих с потолка и в светильниках на стенах были остроконечные осколки света-исполнителя, который завезли к нам с планеты Яркой Звезды, а он был обучен выполнять такие команды. Окна открывались и закрывались, как только у вас возникла мысль об этом.
Когда вы не хотели, чтобы вас беспокоил дневной свет, окна зашторивали потоки квазичувствительного газа, завезенного с других планет, что было не просто красиво само по себе, но они еще и источали удивительные запахи по вашему желанию и вкусу. Комнаты были оснащены шлемами мыслепередачи, соединенными с основными отсеками памяти. Тут же были каналы, по которым вы могли вызвать Слуг, Секретарей, Указателей или Музыкантов, как вам того хотелось. Конечно, человек из такого скромного союза как мой, не будет беспокоить других людей вот таким образом, хотя бы просто потому, что не захочет столкнуться со взрывом негодования, да, собственно, я и не испытывал в них необходимости.
Я не спрашивал у Эвлуэлы, что же такое произошло в паланкине Принца, такое, благодаря чему мы были так щедро награждены. Я, конечно, догадывался, так же, как и Гормон, чья едва сдерживаемая ярость выдала его безответную любовь к моей бледной хрупкой Воздухоплавательнице.
Мы поселились в гостинице. Я поставил свою тележку перед окном, обернул ее металлической сеткой и оставил там. У меня все было готово для следующего Наблюдения. Я смыл с тела грязь, а успокоители, вмонтированные в стены, помогли мне вновь обрести состояние покоя. Позже я поел. А потом пришла Эвлуэла, свежая и отдохнувшая, и мы сидели в моей комнате, разговаривали обо всем, что с нами произошло. Гормон не появлялся очень долго. Я даже было подумал, что он и вовсе покинул эту гостиницу, потому что она была слишком изысканной для него, и отправился искать более подходящую компанию таких же бессоюзных, как он. Но когда опустились сумерки и мы с Эвлуэлой вышли в уединенный дворик гостиницы и взобрались на пандус, чтобы посмотреть, как появляются звезды в ночном небе Рама, мы увидели там Гормона. С ним был долговязый и изможденный человек в шали Летописца. Они тихо о чем-то разговаривали.
Гормон кивнул мне и сказал:
- Наблюдатель, познакомься с моим другом.
Изможденный человек поправил шаль.
- Я - Летописец Бэзил, - представился он голосом, тонким, как слой фрески, который счистили со стены. - Я пришел из Парриша, чтобы углубиться в изучение тайн Рама. Я проведу здесь много лет.
- У Летописца есть что рассказать, - сказал Гормон. - Он занимает высокое положение в союзе. Как раз когда вы подходили, он рассказывал мне о том, как раскрываются тайны прошлого, как можно проникать в него. Они прорывают ров сквозь залежи слоев Третьего Цикла, вы понимаете? И потом с помощью вакуумного сердечника поднимают молекулы земли и обнажают древние слои.
- Мы обнаружили, - сказал Бэзил, - катакомбы Великого Рама и камни периода Больших Перемен, книги, написанные на серебристой поверхности белого металла, пожалуй, в конце Второго Цикла. Все это будет отправлено в Парриш для проверки, классификации и расшифровки; затем все вернется назад. Тебя интересует прошлое, Наблюдатель?
- В определенной степени. - Я улыбнулся. - Мутант гораздо больше интересуется всем этим. Я даже иногда сомневаюсь, Мутант ли он. Ты не узнаешь в нем Летописца, который просто неплохо маскируется?
Бэзил внимательно посмотрел на Гормона; он задержал взгляд на его причудливых чертах, на его сильном, даже пожалуй слишком мускулистом теле.
- Нет, он не Летописец, - сказал он через некоторое время. - Но я согласен, что он действительно интересуется прошлым. Он задал мне много очень глубоких вопросов.
- Например?
- Он хочет знать, каким образом появились союзы. Он хочет знать имя хирурга-генетика, который создал первых Воздухоплавателей. Ему интересно знать, почему существуют Измененные и действительно ли они прокляты Богом.
- И ты можешь ответить на все эти вопросы? - спросил я.
- На некоторые, - сказал Бэзил. - Только на некоторые.
- А как же появились союзы?
- Причина их появления в том, что общество, которое испытало поражение и разрушение, восстановило структуру - структуру со смыслом, - сказал Летописец. - В конце Второго Цикла все постоянно изменялось. Ни один человек не осознавал ни своего положения в обществе, ни своего назначения. В наш мир попали надменные инопланетяне, которые смотрели на нас, как на бесполезные существа! Было необходимо установить жесткие рамки компетенции, благодаря которым каждый человек мог бы осознать свою ценность по сравнению с другим. Так появились первые союзы: Правители, Магистры, Торговцы, Землевладельцы, Продавцы и Слуги. Затем появились Писатели, Музыканты, Клоуны и Транспортировщики. Потом появилась необходимость в Указателях, а уж потом в Наблюдателях и Защитниках. Когда же годы Магии дали нам Воздухоплавателей и Мутантов, именно тогда добавились эти союзы, потом появились бессоюзные, потом ньютеры, так что…
- Но ведь у Мутантов нет своего союза! - сказала Эвлуэла.
Летописец впервые взглянул на нее:
- Кто ты, дитя мое?
- Эвлуэла, Воздухоплавательница. Я странствую вместе с Наблюдателем и этим Мутантом.
Бэзил сказал:
- Я уже говорил Мутанту, что когда-то у них был союз. Этот союз был распущен тысячу лет назад по приказу Совета Правителей после того, как сомнительная фракция Мутантов попыталась взять под свой контроль священные места Иорсалема, и с тех пор Мутанты лишились своего союза и ниже их по положению стоят только ньютеры.
- Я этого не знал, - сказал я.
- Но ты не Летописец, - самодовольно заметил Бэзил. - Это наше ремесло - открывать прошлое.
- Да, верно.
Гормон спросил:
- А сегодня, сколько союзов существует сегодня?
Чувствуя себя немного не в своей тарелке, Бэзил ответил обтекаемо:
- По крайней мере сто, мой друг. Некоторые из них очень многочисленны, некоторые имеют лишь локальный статус. Меня интересуют лишь первые союзы. То, что произошло в последние несколько столетий - дело других. Затребовать для тебя информацию?
- Да нет, - сказал Гормон, - я ведь спрашивал так, от нечего делать.
- Ты очень любознателен, - сказал Летописец.
- Я просто считаю, что мир и все, что в нем существует, очень интересно. Разве это грех?
- Это странно, - ответил Бэзил. - Бессоюзные редко поднимаются выше своего уровня.
Появился Слуга. В том, как он склонился перед Эвлуэлой, сквозили одновременно и почтение и презрение:
- Принц вернулся. Он желает, чтобы вы пришли к нему во дворец. Прямо сейчас.
Ужас мелькнул в глазах Эвлуэлы. Но отказаться было невозможно.
- Мне идти с вами? - спросила она.
- Прошу вас. Вы должны одеться и привести себя в порядок. Он также желает, чтобы вы вошли к нему с раскрытыми крыльями.
Эвлуэла кивнула, и Слуга увел ее.
На какое-то время мы остались стоять на пандусе. Летописец Бэзил рассказывал о былых днях Рама, я слушал его, а Гормон вглядывался в сгущающуюся темноту. Неожиданно у Бэзила пересохло в горле, он извинился и торжественно удалился. Через несколько мгновений во дворике под нами отворилась дверь и появилась Эвлуэла, которая шла так, будто была из союза Сомнамбул, а не Воздухоплавателей. Сквозь прозрачные ткани просвечивало ее обнаженное хрупкое тело, которое казалось абсолютно белым в свете звезд. Ее крылья были расправлены, трепетали и подрагивали. Слуги поддерживали ее под руки. Казалось, они ведут ожившее изображение, а не живую женщину.
- Лети, Эвлуэла, лети, - буквально прорычал Гормон, стоявший рядом со мной. - Беги, пока не поздно!
Она скрылась в боковом проходе дворца.
Мутант взглянул на меня.
- Она продала себя Принцу, чтобы мы получили кров.
- Похоже, что так.
- Я бы мог разнести этот дворец!
- Ты любишь ее?
- Разве это не очевидно?
- Успокойся, - посоветовал я. - Ты необычный человек, но все же Воздухоплавательница не для тебя. А уж особенно Воздухоплавательница, которая делит ложе с Принцем Рама.
- Она перешла к нему из моих рук.
Я был потрясен.
- Ты знал ее?
- И не один раз, - сказал он с грустной улыбкой. - В минуту блаженства ее крылья трепещут, как листья на ветру.
Я вцепился в поручень, чтобы не свалиться вниз. Звезды закружились у меня над головой, и задрожала и запрыгала древняя Луна и два ее бледных спутника. Я был потрясен, еще не понимая толком, почему. Из-за того, что Гормон рискнул нарушить закон? Или это давали себя знать мои псевдородительские чувства к Эвлуэле? Или это была обычная зависть к Гормону, осмелившемуся совершить грех, на который у меня не хватило смелости, хотя и было желание?
Я сказал:
- Тебе могут выжечь мозг за это. Они могут уничтожить твою душу. И ты сделал меня своим сообщником.
- Ну и что? Принц приказал - и получил то, что хотел. Но до него были и другие. Мне нужно было кому-то рассказать об этом.
- Хватит. Хватит.
- Мы увидим ее снова?
- Принцам быстро надоедают их женщины. Несколько дней, а может быть и единственная ночь - и он вышвырнет ее обратно к нам. И тогда нам, наверное, придется уйти из гостиницы. - Я вздохнул. - По крайней мере, мы пробудем здесь еще некоторое время.
- И куда ты пойдешь? - спросил Гормон.
- Останусь ненадолго в Раме.
- Даже если тебе придется ночевать на улице? Здесь, похоже, невелика нужда в Наблюдателях.
- Что-нибудь придумаю, - ответил я. - А потом, наверное, пойду в Парриш.
- Учиться к летописцам?
- Увидеть Парриш. А ты, что тебе нужно в Раме?
- Эвлуэла.
- Оставь этот разговор.