"Что я? Десять дней валялся в палатке и ел финики - лучше всего от потери крови. А через несколько дней нашего махора скорпион клюнул. И приходит приказ - пересчитать посты. Я и вызвался вместо него ползти - чтобы заодно и свои дела сделать. Сперва пересчитал, а потом и в центр лагеря пробрался. У входа в шатер впрямь двое стражей носами клюют. Умно придумал, нечего сказать! Я с другой стороны зашел да тонким ножичком еще вход прорезал. Специальный - для своего визита. Когда он проснулся, я уж ему кляп в глотку заколотил. Ему, конечно, не надо было особо объяснять, зачем это я на огонек заглянул".
"А зачем?"
"Да в общем, не за тем, чтобы ему медовую коврижку подарить. Ты очень странная маленькая змейка. У тебя ноздри дрожат и щеки разгорелись - взрослых девушек так волнуют любовные речи, как тебя такие рассказы. Кстати, не могу понять, как ты умудряешься из меня их вытягивать. Терпеть не могу болтать на эти темы, а уж с ребенком твоего возраста…"
Возраст… Неферт взяла зеркало и, пододвинув поближе алебастровый светильник, погрузилась в темную бронзовую глубину. Это зеркало было отполировано очень хорошо, но все же недостаточно хорошо для того, чтобы в нем можно было разглядеть будущее. Приходилось довольствоваться настоящим. Настоящее открывало ей внимательное лицо девочки с мягкими и черными, вытянутыми к вискам, но в то же время не узкими глазами египтянки. Тяжелая масса черных косичек спадала на ее плечи. Да, по длине это были именно косички, а не косы. Одна из них - совсем короткая и заплетенная вперед - сейчас обратила на себя особое внимание Неферт, ведь если бы ее не было… Но она есть. Правильный и нежный овал лица, но вот губы… Эти полураскрытые губы хранят забавное выражение, какого никогда не бывает у взрослых девушек. По-детски забавна и неопределившаяся линия носа.
Ей девять лет. До достижения брачного возраста остается, самое маленькое, три года. Три года! Треть от той жизни, которую она уже прожила!
Косичка наводила на более утешительные мысли. Когда-то такие косички носили только дочери фараонов. Теперь их носит всякая знатная девушка.
Неферт, к удивлению отца проявляющая уже два дня самое прилежное внимание к изучению истории собственного дома, знала, что ее род, не состоя ни в каком родстве с царствующей ныне династией, является боковым ответвлением предыдущей, следовательно, в ее жилах течет некоторое количество божественной крови.
А из этого неуклонно вытекало то, что она вполне может стать женой Нахта!
И уж в чем у нее нет никаких оснований сомневаться, так это в том, что ее брат должен не меньше, чем она сама, радоваться такой возможности!
Откуда она знает, что Нахту никогда и ни с кем не бывало так весело и хорошо, как с ней? Откуда она знает, что все остальные если и не совсем исчезли для него, то все же существуют по сравнению с ней только так, постольку-поскольку? Что по-настоящему и для него сейчас существует только она?
Непонятно откуда, но она знает это наверное.
Пройдет три года, и она выйдет замуж за Нахта.
Неферт выронила зеркало, услышав чей-то негромкий и не очень добрый смех.
Черно-рыжая кошка Миура снова стала огромной. На этот раз на полголовы выше Неферт.
VI
- Миура, - сказала Неферт, удивляясь про себя тому, что второе появление кошки значительно больше изумило и напугало ее, чем первое. - А я уже подумала, что ты больше никогда со мной не заговоришь.
- Верней сказать, ты подумала, что я вообще никогда с тобой не разговаривала, - насмешливо ответила кошка.
- Да, это правда, - ответила Неферт, опуская голову: ей отчего-то сделалось стыдно.
- Оставим это. Скажи-ка мне лучше вот что: ты ведь не хотела бы причинить своему брату очень большой вред?
- Ни в коем случае не хочу! Почему ты об этом спрашиваешь?
- Потому, что ты легко можешь это сделать.
- Я - могу причинить вред Нахту?!
- Именно так и обстоит дело.
- Но - чем?
- Если проболтаешься обо мне - хотя бы самую малость.
- Миура! Уверяю тебя, что если я расскажу о тебе Нахту, то он мне просто-напросто не поверит! Он не поверит ни одному моему слову! Он решит, что я придумываю сказки!
Кошка вновь рассмеялась.
- Миура, почему ты опять смеешься? - воскликнула Неферт с некоторой тревогой. - Скажи, ведь ты умеешь узнавать мои мысли?
- В известной мере - да.
- Ты засмеялась, - тревога Неферт становилась все сильнее, - когда я думала о том, что могу выйти замуж за Нахта! Неужели ты смеялась потому, что он меня не любит?!
- Любит, вне всякого сомнения, хотя это и повергло меня в глубокое изумление. Он очевидно потерял голову. Он тебя любит.
- О, Миура, я знаю, что он любит меня так, как никого и никогда не любил!
- Здесь ты ошибаешься. В том-то и дело, что твоему брату посчастливилось второй раз переживать любовь, какая очень мало кому выпадает единожды.
- Он любил кого-то так, как меня?!
- И так и не так, но на самом деле все же так.
- Я в это не верю!! Я никогда в это не поверю, Миура! - Неферт разрыдалась.
- Если ты не веришь, то отчего это тебя так печалит?
- А кого он любил, Миура?
- Со временем узнаешь.
- А почему не сейчас?
- Сейчас не время.
- А когда же будет это время?
- Полагаю, что скоро. Теперь мы с тобой будем разговаривать чаще. А на сегодня - довольно.
VII
- Нет, Амени, даже не уговаривай! Видно, я всем этим так объелся в свое время, что сейчас кусок нейдет в горло, - голос Нахта далеко разносился в вечерней тьме. Он шел навстречу Неферт вместе с каким-то незнакомым молодым человеком, одетым в красивый сирийский плащ. Самого молодого человека тоже можно было бы назвать красивым - если бы он не шел рядом с Нахтом.
- Сам чати Сенеб бегает за ней, как очумелый мальчишка! А она просто с ума сошла, как узнала, что ты приехал. Клянусь тебе, Нахт, я в жизни не слышал более страстной мольбы из более красивых уст - да только умоляли меня, к сожалению, о том, чтобы я непременно привел другого. Будет старая школьная компания, все свои…
- А, не хочу… Езжай без меня, - поравнявшись с Неферт, Нахт улыбнулся ей одними глазами, показывая этим, что должен проводить гостя. - А что касается Яхи, то пусть прохладится горным снежком, так ей можешь и передать. Я не люблю, чтобы женщины о себе напоминали.
- Положим, это я знаю. Но клянусь Бесом, такими женщинами, как танцовщица Яхи, все же не бросаются. Или ты нашел что-нибудь поинтереснее?
- А уж это не твоего ума дело, - в удаляющемся голосе Нахта неуловимо проскользнула такая нотка, что Неферт не позавидовала его собеседнику.
Вскоре со стороны верхних ворот послышался грохот отъезжающей колесницы.
Танцовщица Яхи… Неферт доводилось слышать это имя от взрослых, посещавших пиры в Великом Доме: это было имя исполнительницы главной роли в танце "ветер". "Врывающаяся, как огненное дыхание Сетха", "жгучая", "легкая, как языки пламени"… И сейчас эта женщина хочет танцевать не для иностранных послов, а для Нахта… Для Нахта!
- Эй, змейка, ты где?
- Нигде, - ответила Неферт, глубже отступая в темноту.
- Выползай и не шипи.
- А почему тебя так зовут на этот пир?
- Мало ли куда меня зовут. Так ты остаешься в этих кустах? Тогда я пошел.
- Погоди! - Неферт выбежала навстречу брату. Сердце ее, как всегда, радостно екнуло, когда знакомые сильные руки на мгновение подняли ее в воздух. В конце концов, он ведь не поехал к этой Яхи! И вообще ему нет никакого дела до нее вместе с ее танцами!
- А кто этот гость, который приезжал тебя звать? - спросила она еще чуть-чуть сердито.
- Амени? Разве ты его не знаешь? Он же приятель нашего соседа, казначея Сети, стало быть - двоюродный брат твоего приятеля Инери.
- Моего приятеля?! - Неферт в гневе топнула ногой. - Никакой он мне не приятель!
- Неужто? Вы довольно забавно играли вместе, когда вам было года по три. Раздружились?
- Очень мне нужно с ним дружить! Я его просто ненавижу, я его так ненавижу, что готова выцарапать ему глаза! И он меня - тоже! Он говорит мне всякие гадости и швыряется в меня камнями! Очень больно!
- Так я ему уши надеру. Завтра же, - жестко сказал Нахт.
Неферт на мгновение увидела перед собой смуглое лицо Инери - и невольно удивилась впервые подмеченной ей странности, которая была в этом лице. Его светло-серые глаза казались такими холодными, словно их подернула изнутри изморозь, а слишком пухлые для мальчика, капризно вырезанные губы словно источали темно-багряный жар. Холод и жар - черты лица Инери соединяли их в единое целое.
- Нет, Нахт, - сказала Неферт с удивившей ее самое уверенностью. - Инери невозможно надрать уши.
- Так уж и невозможно?
- Понимаешь… - Неферт задумчиво прочертила на песке дорожки полоску носком сандалии. - Ты такой могучий, а он всего лишь мальчишка. Но если ты схватишь его за ухо, он, несмотря на это, на тебя бросится. Изо всех сил. И тогда уж тебе придется очень сильно его ударить.
- Ну, это необязательно, - Нахт улыбнулся. - Но если так, ты права. Кстати, из него может выйти толк. Но тогда ты от него держись подальше, ладно?
- Уж в этом не сомневайся! А выйдет из него толк или нет - мне нет никакого дела. А этот Амени - твой друг?
- Да нет, школьный приятель.
- Твои друзья - в песках?
- Странная ты змейка, спрашиваешь вещи, над которыми я сроду не задумывался… У меня нет друзей.
- Нет друзей? Почему?
- Не знаю, змейка. Как-то они никогда, вероятно, мне не были нужны. Да, не были: если мне что-то бывает нужно, то я хочу это получить и получаю. У меня нет только того, в чем я не нуждаюсь.
- Нахт, но ведь тебя все любят.
- Да, все - кто не ненавидит.
- Но я же не про врагов! Тебя любят везде, где ты появляешься… Стоит тебе только появиться…
- Меня все любят, змейка. Но видишь ли - я никого не люблю.
- Никого?
- Змейка, до очень недавнего времени я вообще не знал, как это делается.
- Я не понимаю…
- Ты знаешь игру в нарды, змейка?
- Да.
- Люди для меня всегда были и будут пешками нард. Любить я не умею, как не умею летать. Глупая девочка, когда я встретил тебя, мне показалось, что я схожу с ума: боль, нежность, забота… Летать мне было бы проще.
- Ведь ты меня любишь, Нахт?
- Змейка, я хотел бы сейчас поцеловать ремешки твоих маленьких сандалий.
- Так почему ты этого не делаешь?
- Потому, что ты еще очень маленькая змейка.
VIII
- Миура!
Кошка, гревшаяся на солнце шагах в тридцати от Неферт, казалось, ничего не услышала и тут же шмыгнула в лиловые заросли ирисов.
- Миура, постой! Мне очень-очень нужно с тобой поговорить!
- Ребенок Неферт!
Ну конечно! Только у Суб-Арефа есть это препротивное свойство появляться как из-под земли в самых неподходящих обстоятельствах!
- Я с сожалением вижу, что ты вновь преследуешь священное животное, гоняясь за ним с несомненно предосудительной целью схватить его и таскать на руках, как если бы оно являлось твоей куклой!
- Я вовсе не собираюсь таскать Миуру на руках! - воскликнула Неферт. - И вообще, эта кошка говорит! - Неферт тут же пожалела о сказанных сгоряча словах: сейчас Суб-Ареф разразится длинным-длинным нравоучением о том, что ложь является худшим из пороков, а бессмысленная ложь вдобавок не приносит никакой пользы.
- Ну и что из этого? - с большими раздражением спросил старший писец. - Разумеется, говорит, и с моей точки зрения говорит много лишнего. Кроме того, когда мы учились вместе в школе, у этой кошки была отвратительная привычка нарочно опрокидывать хвостом мой кувшинчик с толченой сажей прямо на папирус.
С достоинством кивнув собственной тираде, Суб-Ареф плавно помахал в воздухе коротковатой рукой, приказывая удалиться рослым нубийцам, и не спеша направился к дому.
Неферт остолбенела от изумления: Суб-Ареф не только поверил в то, что Миура говорит с Неферт, не только (что еще страннее!) утверждает, что учился в школе вместе с кошкой, но не находит ни в том, ни в другом ничего особенного!
- Состояние недоумения, как правило, является следствием опрометчивых поступков, - эти слова углубляющаяся в грядки ирисов Миура лениво произнесла на ходу, не забывая при этом - тоже на ходу - увеличиваться в размере.
- Ты о чем, Миура? - неохотно спросила Неферт, следуя за ней.
- Кто тебя тянул за язык сказать "эта кошка разговаривает"?
- Клянусь, я не знаю сама. Это было глупо, ужасно глупо. Как-то случайно вышло.
- Вы оба абсолютно не умеете молчать - и это одна из причин, по которой я еще десять раз подумаю, насколько серьезно мне надлежит иметь с вами дело.
- Мы оба? Ты говоришь обо мне и Нахте?
Кошка остановилась и величественно уселась среди цветов.
- Миура, милая Миура, - взмолилась Неферт, подбирая подол столы и опускаясь на землю рядом с кошкой. Я непременно должна тебе рассказать…
- О том, что твой брат ничего не имеет против взять тебя в жены.
- Нахт меня любит, Миура! Он сам мне это сказал! Я не пойму, почему я сама не своя от радости - ведь я это знала и так! Потому, что я его знаю, знаю как саму себя!
- Хорошенькое сравнение. Если ты кого-либо не знаешь совсем, так это именно себя. Но опустим его. - Миура шевельнула хвостом. - Ты знаешь своего брата - это такая же правда, как то, что ты его не знаешь.
- Ты злая кошка, Миура! - Неферт ударила себя рукой по колену. - Разве можно знать и не знать одновременно?! И как я могу тебе поверить, когда нам с Нахтом даже не надо разговаривать - мы понимаем друг друга с одного взгляда, и этого довольно! Я тебе не верю!
- Я и не предлагаю тебе верить - это не имеет смысла. А вот подтвердить свое утверждение доказательствами я, пожалуй, намерена. Если ты не боишься их от меня получить.
- Я ничего не боюсь! Я люблю Нахта - доказывай все, что тебе хочется.
- Сегодня ночью, в беседке у пруда, у твоего брата будет довольно занятная тайная встреча.
- С танцовщицей Яхи?!
- Однако, ты отменно уверена в его чувствах.
- Нет, я знаю, что ему нет никакого дела до Яхи. И до всех других женщин.
- Да, эта встреча не с женщиной.
- Тогда что же это за встреча?
- Я полагаю, тебе лучше выяснить все самой.
- Но каким образом?
- Разумеется, подслушав.
- Миура, но ведь подслушивать скверно!
- Как когда.
- Кроме того, это невозможно! К Нахту нельзя приблизиться так, чтобы он этого не услышал! Хотя знаешь, Миура, - Неферт невольно приподнялась, - в беседке есть большая деревянная кадка для букетов. Она высокая и стоит в углу! Ведь я могу заранее в нее спрятаться!
- Ты недооцениваешь своего брата. Помимо острого зрения и тонкого слуха он, как всякий совершенный воин, наделен звериным чутьем присутствия. Он обнаружит тебя, даже если ты не будешь шевелиться и дышать. И не поблагодарит.
- Ты злая кошка! Зачем же ты предлагаешь мне то, что невозможно сделать?
- Вполне возможно, но только с моей помощью. - Неферт вздрогнула: Миура смотрела на нее в упор, и глаза ее оказались более жуткими, чем голос. Неферт вспомнила, как заглянула через край колодца - перед тем как в него залезть. Таким же холодом повеяло тогда на нее от черной глубины. Но глаза Миуры были страшнее колодезного провала - потому что они смеялись. - Я лишу тебя запаха и звука.
Неферт тихонько вздохнула от страха.
- Ты боишься?
- Нет!
Это тем не менее было правдой: едва ли не все, что исходило от Миуры, на самом деле было черным колодезным провалом. Но и в самый колодец - в день появления Нахта - Неферт не могла не шагнуть.
- Через два исхода твоих песочных часов после полуночи можешь отправляться к беседке. Нахт тебя не услышит.
- Неферт!
- Не-фе-ерт!!
- Неферт!!
Неферт в досаде закусила губу, услышав пронзительно разносившиеся по саду голоса няньки и служанок.
- Неферт, цветочек, где ты? Учитель уже пришел на урок!
- Кажется, тебя зовут? Прощай!
…Уже идя к дому, Неферт вспомнила о том, что так и не спросила Миуру о странном поведении Суб-Арефа.
IX
- Послушай, Нахт, - Неферт спускалась рядом с братом по белой песчаной дорожке, обрывающейся широкими, покрашенными голубой краской деревянными ступенями, нижние из которых уходили в заросшую лотосами воду. Как всегда, когда Нахт был рядом с ней, Неферт казалось, что ее с ног до головы окутывает исходящая от него сила. - А ты когда-нибудь сам видел Царя Царей, сына Амона - да будет он жив, здрав и невредим?
Вопрос этот действительно занимал Неферт, но все же сейчас она задала его с тем, чтобы скрыть смущение. Гуляя с братом, Неферт одинаково опасалась смотреть на беседку над прудом (ведь Нахт мог уловить выражение ее взгляда) и избегать смотреть на нее вообще (ведь это могло показаться Нахту странным)… Через несколько часов у Нахта была назначена в этой беседке тайная встреча. Неферт хотела только одного - чтобы ничто не помешало ей подслушать. Нахт шел рядом с ней - единственный существующий для нее человек, который был ее миром. Не знать чего-либо об этом мире было совершенно невыносимо.
- Видел, конечно.
- А когда?
- Да позавчера.
- Позавчера?
- Ну. Когда мне еще один Орден Льва вручали.
- Ой, Нахт, расскажи, какой он! - Неферт заинтересовалась уже по-настоящему. - Он ведь сияет, как солнце, да?
- Да нет, не особенно. Смазливый такой мальчишка, но уж очень хлипкий. По-моему, они заморили его этими церемониями.
- А он с тобой говорил?
- Говорил.
- А что он тебе сказал, Нахт?
- Да всю ту лабуду, какая в таких случаях говорится. Торжественные речи - как ругань: чем серьезнее повод, тем семиэтажнее.
- Как это - семиэтажнее?
- Башня такая есть в Бабилу, храмовая. Семь этажей в ней. Зиккурат называется.
- Но ты ничего не рассказал о Сыне Солнца!
- Да неинтересно все это, змейка. - Нахт казался чем-то озабоченным и даже - это совсем-совсем с ним не вязалось! - опечаленным. Может быть, его заботила предстоящая встреча? - Какой странный на тебе сегодня наряд.
Перехватив взгляд брата, Неферт скользнула глазами по своей бледнолиловой столе, отягощенной широким предплечьем, золотые нити которого соединяли ряды живой бирюзы и лазурита.
- Это очень старый убор, - Неферт опустилась на дерево мостков вслед за Нахтом. По обыкновению, сразу выдающему тренированного лучника, Нахт стоял, выдвигая вперед левое колено и упруго опираясь оземь носком согнутой правой ноги.
- Это очень старый убор, Нахт, - повторила Неферт негромко. - Ему лет триста.
- А вся бирюза жива.
- Еще бы! Знаешь, как его хранят. Не представляю, что бабка сделала бы со служанками, если б хоть камешек заболел. Я его для тебя надела.
- Странное сочетание: бирюза и лазурит. Никогда такого не видел.
- Нет, ни капельки не странное! Тут ведь особый смысл. Ты знаешь, что лазурит и бирюза - ненастоящие камни?
- Ну, здравствуй! Само собой - бирюза и лазурит бывают поддельными, как и все прочее. Но поддельная-то бирюза как раз никогда не умирает.
- Ты ничего не понял! Настоящие лазурит и бирюза все равно не настоящие!
- Змейка, болтаешь глупости.