* * *
Помещение стало шире. Теперь пощелкивание, которое они слышали в темном вестибюле, возобновилось, стало более громким, более зловещим. Похоже, оно проникало в галерею сквозь арку в стене напротив. Гайял бесшумно подобрался к проему, Ширл - следом. Они заглянули в соседний зал. Огромная морда взирала на них со стены, размером больше самого Гайяла. Подбородок покоился на полу, череп наклонно уходил в стену.
Гайял смотрел на него во все глаза. Посреди торжества красоты столь гротескный лик казался неуместным диссонансом, созданным безумцем. Безобразными и отталкивающими были его черты, исполненные тошнотворного слабоумия и непристойности. Кожа отливала сизым блеском, глаза мутно таращились из раскосых складок зеленоватой ткани. Вместо носа у него была небольшая шишка, вместо рта - омерзительный мясистый провал.
Охваченный внезапной нерешительностью, Гайял обернулся к Ширл.
- Не странно ли, что это творение удостоилось места здесь, в Музее человечества?
Ширл не сводила с лика широко распахнутых и исполненных муки глаз. Губы ее приоткрылись, задрожали, по подбородку побежала струйка влаги. Трясущимися непослушными руками она вцепилась в его рукав, потащила обратно в галерею.
- Гайял, - закричала она, - Гайял, уйдем отсюда! - Голос ее сорвался на визг.
Он изумленно обернулся к ней.
- Это кошмарное существо в том зале…
- Всего лишь болезненная игра воображения древнего творца.
- Оно живое!
- Быть того не может.
- Оно живое, - лепетала девушка. - Оно посмотрело на меня, потом повернулось, взглянуло на тебя. И шевельнулось - тогда я увлекла тебя прочь…
Гайял с недоверием взглянул сквозь арку в зал. Жуткий лик изменился, безразличие сменил интерес, остекленевший взгляд прояснился. Губы искривились, рот открылся, и вывалился огромный серый язык, с которого метнулось щупальце, покрытое слизью, и потянулось к лодыжке Гайяла. Тот отскочил в сторону, щупальце промахнулось и свилось в кольцо.
Гайял, загнанный в угол, чувствуя, как внутри все собирается в липкий ком страха, бросился обратно в галерею. Щупальце настигло Ширл, ухватило ее за щиколотку. Глаза монстра заблестели, на вываленном языке вспухла еще одна шишка, вытянулось новое щупальце… Девушка пошатнулась, упала ничком, на губах выступила пена. Гайял закричал и не слышал собственного крика, кричал пронзительно и безумно, бросился вперед, размахивая кинжалом. Он полоснул им склизкое щупальце, но клинок отскочил, будто даже бездушная сталь пришла в ужас. Пересиливая подступающую к горлу тошноту, Гайял схватил щупальце и из последних сил пригвоздил его кинжалом к полу.
Морда сморщилась, щупальце дернулось от боли. Гайял втащил Ширл в галерею, подхватил на руки и понес в безопасное укрытие. Исполненный ненависти и страха, он заглянул в арочный проем. Рот закрылся и теперь разочарованно щерился, обманувшись в своих вожделениях. Однако глазам Гайяла предстало небывалое зрелище: из мокрой ноздри показалось что-то, заклубилось, принялось извиваться, пока в конце концов не образовало высокую фигуру в белом одеянии - фигуру с искаженным лицом и глазами, похожими на впадины в черепе. Поскуливая и похныкивая от отвращения к свету, видение вплыло в галерею.
Гайял стоял как вкопанный. Он перестал бояться, страх не имел больше власти над его разумом. Разве это существо сможет причинить ему вред? Гайял схватит его голыми руками, обратит во вздыхающий туман.
- Уймись, уймись, уймись, - раздался вдруг голос. - Уймись, уймись, уймись. Мои амулеты и талисманы, недобрый день для Торсингола… Сгинь, дух, вернись в свою ноздрю, вернись, сгинь, сгинь, говорю тебе! Прочь, а не то пущу в ход актинические лучи. Посягательство запрещено последним приказом Ликургата, о да, Ликургата Торсингола. Посему сгинь!
Призрак дрогнул, остановился, с покорностью взглянул на старца, который, прихрамывая, вошел в галерею. Быстро поплыл обратно к сопливому носу и покорно исчез в ноздре. За сомкнутыми исполинскими губами что-то раскатисто пророкотало, потом отвратительный лик раззявил громадный сероватый рот и изрыгнул ослепительную белую вспышку, похожую на пламя. Она окружила старца широкой пеленой, заплескалась вокруг него, но он не шелохнулся. С жезла, зажатого в руках старца, сорвался вращающийся диск из золотистых искр. Он врезался в белую пелену и принялся кромсать ее, пока та не вернулась обратно в раскрытый гигантский рот, откуда теперь показался черный сгусток, он подобрался к вращающемуся диску и поглотил искры. На миг в подземелье наступила гробовая тишина.
- Ты пытаешься помешать мне? Но мой жезл лишил твое противоестественное колдовство силы. Ты - ничто, почему не отступишься и не удалишься в Джелдред?
Рокот за гигантскими губами не прекратился. Рот широко распахнулся, открылась липкая сероватая полость. Глаза зажглись нечеловеческим возбуждением. Рот издал крик, оглушительный свирепый рев, звук раздирал барабанные перепонки и заставлял холодеть от ужаса. Жезл окутал все вокруг серебристой дымкой, поглотив рев, и больше его не слышали. Дымка свилась в шар, удлинилась и превратилась в стрелу, которая на огромной скорости впилась в бугристый нос. Послышался взрыв, лицо исказилось от боли, а на месте носа остались отталкивающего вида измочаленные серые лохмотья. Они заколыхались, точно щупальца морской звезды, и снова срослись, только теперь нос получился остроконечным, как конус.
- Ты сегодня коварен, мой дьявольский гость, а это дурная черта. Задумал помешать бедному старому Керлину исполнять его обязанности? Вот как. Ты наивен и опрометчив. Эй, жезл, тебе пришелся по вкусу этот звук? Изрыгни подобающее наказание, изничтожь гнусный лик своим неумолимым ответом.
С монотонным звуком черный жезл изогнулся, хлестнул воздух и полоснул по морде, на коже вспух сияющий рубец. Чудовище испустило вздох, глаза закатились в складки зеленоватой плоти. Керлин Хранитель пронзительно расхохотался. Потом вдруг резко умолк, смех оборвался, словно никогда и не звучал. Он обернулся к Гайялу и Ширл, жавшимся друг к другу на пороге.
- Это еще что такое, это еще что такое? Гонг прозвучал, часы учения давным-давно окончились. - Он погрозил пальцем. - Музей - не место для проказ, предупреждаю вас. А ну марш отсюда, возвращайтесь в Торсингол. В следующий раз будете знать, как опаздывать. Вы нарушаете заведенный порядок… - Он умолк и недовольно оглянулся через плечо. - День испорчен, ночной ключник непростительно запаздывает… Я жду копушу уже битый час, об этом необходимо поставить в известность Ликургат. Мне давным-давно пора домой, к теплой лежанке и очагу, дурно заставлять старого Керлина задерживаться здесь из-за беспечной медлительности ночного стража… А тут еще вы, бездельники, заявились! А ну прочь отсюда, и чтобы я вас не видел, прочь в сумрак!
Он двинулся на них, тесня к выходу.
- Господин Хранитель, - произнес Гайял, - я должен переговорить с вами.
Старик остановился, прищурился.
- Э-э? Ну, что еще? В конце утомительного дня? Нет уж, нет уж, это непорядок, правила есть правила. Приходите ко мне в аудиариум на четвертом круге завтра с утречка, тогда мы вас и выслушаем. А теперь давайте отсюда, давайте.
Гайял, смутившись, отступил. Ширл бросилась на колени.
- Сэр Хранитель, молим вас о помощи, нам некуда идти.
Керлин Хранитель озадаченно воззрился на просительницу.
- Некуда идти! Что за чепуха! Возвращайтесь к себе домой, или в пубертариум, или в храм, или во внешнюю гостиницу… Поистине, в Торсинголе немало мест, где можно разместиться, музей вам не постоялый двор.
- Господин мой, - вскричал Гайял в отчаянии, - вы выслушаете меня? Мы в безвыходном положении.
- Ну, тогда говори.
- Морок затмил ваш разум. Вы этому поверите?
- Вот как? В самом деле? - задумался Хранитель.
- Нет никакого Торсингола. Ничего нет, одна только темная пустошь кругом. Ваш город давным-давно исчез.
Хранитель благожелательно улыбнулся.
- Да, грустно… Печальная история. С этими юными умами всегда так. Лихорадочная круговерть жизни - первый дестабилизатор. - Он покачал головой. - Моя задача ясна. Усталые косточки, придется вам еще подождать давно заслуженного отдыха. Усталость - прочь, мой долг и простой гуманизм взывают ко мне, тут мы имеем дело с умопомешательством, с которым необходимо вступить в противоборство и искоренить его. К тому же ночной ключник все равно не пришел, так что некому сменить меня на многотрудном посту. - Он махнул рукой. - Идемте.
Гайял и Ширл нерешительно двинулись за ним. Старик открыл одну из многочисленных дверей, вошел в нее, бормоча и рассуждая о чем-то, бдительно и настороженно. Гайял с Ширл последовали его примеру. Комната была квадратной формы, с полом из какого-то тусклого черного материала и стенами, утыканными мириадами золотых пупырышек. Центр ее занимало кресло, а рядом возвышался пульт высотой по грудь, с множеством переключателей и зубчатых колесиков.
- Это - кресло познания, - пояснил Керлин. - Оно - при надлежащей настройке - способно установить шаблон хиноменевральной ясности. Вот так… я задаю верные сометсиндические параметры… - Он пощелкал переключателями. - А теперь, если вы успокоитесь, я исцелю вас от галлюцинаций. Это выходит за рамки моих непосредственных обязанностей, но я человек гуманный и не хочу, чтобы меня считали неприветливым и недобрым.
- Господин Хранитель, - с опаской поинтересовался Гайял, - а это ваше кресло познания, как оно влияет на разум?
- Волокна в твоем мозгу искривлены, перепутаны, изношены и потому образуют связи со случайными областями. Благодаря поразительному искусству наших современных церебрологов этот колпак свяжет синапсы с верными данными из библиотеки - с данными, которые соответствуют окружающей действительности, ты должен отдавать себе в этом отчет.
- Когда я сяду в кресло, - поинтересовался Гайял, - что вы станете делать?
- Просто замкну вот этот контакт, опущу рычаг, переключу тумблер, и ты впадешь в оцепенение. Через тридцать секунд загорится лампочка, означающая, что лечение успешно завершено. Потом я проделаю манипуляции в обратном порядке, и ты встанешь из этого кресла с исцеленным рассудком.
Гайял взглянул на Ширл.
- Все ли ты слышала и поняла?
- Да, Гайял, - отвечала она негромко.
- Не забудь. - Затем, обращаясь к Хранителю: - Чудесно. Но как в него садятся?
- Просто сядь и расслабься. Потом немного натяни колпак на глаза, чтобы не отвлекаться.
Гайял наклонился, с опаской заглянул в колпак.
- Боюсь, я не совсем понял.
Хранитель нетерпеливо поковылял к нему.
- Тут нет ровным счетом ничего сложного. Вот так.
- А как опустить колпак?
- Вот таким образом.
Керлин взялся за ручку и надвинул колпак на глаза. И уселся в кресло.
- Быстрее, - велел Гайял Ширл.
Девушка резво подскочила к пульту. Керлин Хранитель попытался поднять колпак, но Гайял обхватил тщедушное тело старца, прижал его к креслу. Ширл в мгновение ока щелкнула переключателями, Хранитель обмяк, вздохнул. Ширл вскинула на Гайяла темные глаза, широко распахнутые и влажные, точно огромные цветки водного пламенника, что растет в Южной Альмери.
- Он… он мертв?
Они нерешительно смотрели на неподвижную фигуру. Текли секунды.
Откуда-то издалека донесся громкий шум - грохот, лязг, ликующий рев, какое-то торжествующее улюлюканье.
Гайял бросился к двери. Приплясывая и колеблясь, в зал вплыл сонм духов, сквозь открытую дверь виднелась все та же гигантская голова. Она все больше и больше выпячивалась, точно протискивалась сквозь стену. Показались громадные уши, потом часть бычьей шеи, обросшей извивающимися пурпурными волосами. Стена пошла трещинами, просела, начала разваливаться. Сквозь пролом просунулась исполинская ладонь, затем рука целиком.
Ширл закричала. Гайял, бледный и дрожащий, захлопнул дверь перед носом ближайшего призрака. Дух начал просачиваться сквозь стену медленно, постепенно, один полупрозрачный клочок за другим.
Гайял кинулся к пульту. Лампочка и не думала загораться.
- Магией жезла управляет только сознание Керлина, - выдохнул он. - Это понятно. - Он в отчаянии сверлил взглядом лампочку. - Давай же, давай, зажигайся…
Дух просочился сквозь стену и заклубился у двери.
- Давай, лампочка, зажигайся…
Лампочка зажглась. Гайял с пронзительным криком вернул переключатели в нейтральное положение, снял колпак со старца.
Керлин Хранитель сидел и смотрел на юношу. За спиной из воздуха вылепился дух, высокая фигура в белых одеяниях, с темными провалами глаз. Керлин Хранитель все так же сидел и смотрел. Призрак пошевельнулся, выпростал руку, похожую на птичью лапку, с зажатым в ней комком какого-то темного вещества. Дух бросил комок на пол, и тот разлетелся облачком черной пыли. Пылинки начали разрастаться, превратились в полчища копошащихся насекомых. Они устремились вперед, увеличиваясь в размерах, пока не приняли облик сметающих все на своем пути тварей с обезьяньими головами. Керлин Хранитель пошевелился.
- Жезл! - произнес он величественно.
В руке его возник магический жезл, изрыгнул оранжевый сгусток, рассыпавшийся в красную пыль. Облачко окутало несущуюся вперед орду, и каждая пылинка обернулась красным скорпионом. Разгорелась лютая битва, тоненькие вскрики и пронзительный стрекот огласили зал.
Обезьяноголовые были разбиты, уничтожены. Дух вздохнул, снова выпростал свою руку-лапку. Но жезл испустил сноп ярчайшего света, и призрак растаял в воздухе.
- Керлин! - вскричал Гайял. - Демон прорывается в галерею!
Старец распахнул дверь, вступил в зал.
- Жезл! - повелел он. - Исполни мою последнюю волю.
- Не надо, Керлин, не пускай в ход магию, - пророкотал демон. - Я думал, ты без сознания. Но сейчас удаляюсь.
Содрогаясь и колыхаясь, он принялся втягиваться обратно в пролом, пока сквозь брешь в стене снова не стал виднеться только лишь его лик.
- Жезл, - приказал старец, - будь начеку.
Жезл исчез.
Керлин обернулся и поглядел на Гайяла с Ширл.
- Настала пора множества слов, ибо я умираю. Я умираю, а музей остается без присмотра. Посему давайте не будем терять времени…
На нетвердых ногах старец двинулся к порталу, который разъехался при его приближении. Гайял с Ширл, ожидавшие какого-нибудь подвоха со стороны Керлина, нерешительно замялись.
- Идемте, идемте, - нетерпеливо позвал Керлин. - Силы мои иссякают. Вы принесли с собой мою гибель.
Гайял медленно двинулся вперед, Ширл держалась позади. Подобающий ответ на упрек никак не приходил ему в голову, все слова казались неубедительными.
Керлин со скупой ухмылкой оглядел молодых людей.
- Отбросьте опасения и поспешите, задача, которую необходимо исполнить за оставшееся в моем распоряжении время, сродни попытке переписать фолианты Каэ при помощи капли чернил. Я угасаю, сердце мое трепещет все слабее и слабее, взор меркнет…
Он взмахнул бессильной рукой, развернулся и повел молодых людей в укромную комнатку, где упал в большое кресло. Бросая опасливые взгляды на дверь, Гайял с Ширл устроились на мягком диване.
- Вас пугают белые видения? - слабо усмехнулся Керлин. - Пустое, ибо вход в галерею им преграждает жезл, который пресекает все их поползновения. Лишь когда я лишусь сознания или испущу дух, он утратит свою силу. Вы должны знать, - добавил он с чуть большей живостью, - энергия и движущая сила проистекает не из моего мозга, а из центрального потенциума музея, который неисчерпаем, я лишь направляю жезл и руковожу им.
- Но этот демон… кто он? Отчего смотрит сквозь дыру в стене?
Лицо Керлина стало суровым.
- Его зовут Бликдак, он - правящее божество царства демонов, Джелдреда. Брешь в стене проделал, намереваясь завладеть хранящейся в музее мудростью, но я воспрепятствовал ему. С тех самых пор он сидит в этой дыре и дожидается, когда я умру. Тогда он сможет поживиться познаниями на погибель человечества.
- Но почему нельзя изгнать демона отсюда, а дыру уничтожить?
Керлин Хранитель покачал головой.
- Огонь и неистовые силы, подвластные мне, не действуют в атмосфере царства демонов, где материя и форма имеют совершенно иную природу. Сейчас его окружает среда собственного мира, в которой ему ничто не угрожает. Когда же он отваживается проникнуть в музей дальше, энергия Земли прекращает действие законов Джелдреда и я могу пустить против него в ход призматический жар потенциума… Но довольно, не будем больше о Бликдаке. Кто вы такие, что привело вас сюда и что нового в Торсинголе?
- От Торсингола не осталось даже воспоминаний, - запнувшись, отвечал Гайял. - Там, наверху, нет ничего, кроме чахлой тундры и захудалого городка сапонидов. Я - уроженец южных земель, преодолел многие мили, чтобы побеседовать с вами и наполнить свой разум знанием. Эта девушка - Ширл - из народа сапонидов, жертва древнего обычая, который велит отсылать красивых девушек и юношей в музей по воле призраков Бликдака.
- О, - прошептал Керлин, - неужто я был так рассеян? Мне смутно припоминаются какие-то юные видения, которыми Бликдак тешил себя, чтобы скрасить утомительное ожидание… Эти воспоминания мелькают в моем мозгу, точно мухи-поденки мимо стеклянной двери… Я не обращал на них внимания, считая порождением его собственного сознания, плодом его воображения…
Ширл изумленно пожала плечами.
- Но зачем? К чему ему человеческие юноши и девушки?
- Девочка, - устало сказал Керлин, - ты - сама свежесть и очарование, даже помыслить не можешь, каковы чудовищные наклонности повелителя демонов Бликдака. Эти юноши и девушки служат ему игрушками, на которых он упражняется в разнообразных совокуплениях, сношениях, соитиях, извращениях, садистских и омерзительных утехах, шутках, а под конец замучивает до смерти. После он посылает очередного духа с требованием новых юношей и девушек.
- Вот какая участь была мне уготована, - прошептала Ширл.
- Не понимаю, - недоуменно проговорил Гайял. - Подобные деяния, по моему убеждению, типично человеческие пороки. Они антропоидны в силу самой природы функционирующих желез и органов. Но поскольку Бликдак - демон…
- Только взгляни на него! - возразил Керлин. - На его черты, организм. Он - не кто иной, как антропоид, и таково же его происхождение, как и всех демонов, фритов и крылатых тварей с горящими глазами, которыми кишит доживающая последние свои дни Земля. Бликдак, как и все остальные, порождение человеческого духа. Липкая испарина, смрад и зловоние, нечистоты и испражнения, бесчеловечные утехи, надругательства и содомия, бесчисленные скабрезности, которые пронизали человечество, превратились в неохватную опухоль. Так обрел свое рождение Бликдак, и вот он перед нами. Вы видели, как он по собственному желанию принимает любые формы, таким образом он и предается своим забавам. Впрочем, ни слова больше о Бликдаке. Я умираю, умираю!
Он обмяк в своем кресле, грудь его ходила ходуном.