* * *
Администрации двух подряд президентских сроков пресса поедом ела за пассивность в отношении Большого Барьера. Но критика эта ни на чём не основывалась. Если и существовала какая-то практическая возможность что-то предпринять, то никто об этой возможности не догадывался. Любая же агрессивная акция, вроде задуманной китайцами, грозила непредсказуемыми последствиями.
"Перигелион" предложил качественно иной подход.
- Мы отказались от методов грубого воздействия, - сказал Джейс. - Не драка, не кулачный бой, а дзюдо. Использование превосходящей массы и инерции противника. Такой подход мы применим и к "Спину".
Мы сидели в кухне, он рассказывал и точными хирургическими движениями кромсал свой хорошо прожаренный бифштекс. Мы сидели за столом, а в москитную сетку, затягивавшую распахнутую заднюю дверь, бился здоровенный жёлтый шмель, похожий на клубок шерсти.
- Попытайся увидеть в "Спине" не угрозу, а возможность.
- Гм. Возможность преждевременной смерти.
- Возможность использовать время в своих целях. Не существовавшую ранее возможность.
- Время… Но ведь они отняли у нас время.
- Как раз наоборот. Вне земного пузыря в нашем распоряжении миллионы лет, которыми можно располагать по своему усмотрению. И у нас есть инструмент, который надёжно работает с такими масштабами времени.
- Инструмент… - повторил я озадаченно, тупо глядя на очередной шмат отправляемого им в рот бифштекса.
Трапеза без излишеств. Мясо на тарелке, рядом бутылка пива. Без всяких финтифлюшек, бобовый салат-ассорти прямо из банки. Чего ещё надо? На столе всё предельно ясно. Только вот "инструмент"…
- Да, очевидный инструмент, сам просится в руки. Эволюция.
- Эволюция…
- Тайлер, что у нас за беседа? Перестань повторять за мной.
- Хорошо, согласен, эволюция как инструмент… Только во что мы, извини за выражение, эволюционируем за три-четыре десятка лет?
- Во-первых, не мы, а во-вторых, не за три-четыре десятка лет. Я имею в виду простые формы жизни. Я имею в виду тысячелетия. Я имею в виду Марс.
- Марс…. - Приехали.
- Тайлер, шевели мозгами.
Ну, Марс… Мёртвая или практически мёртвая планета. Может, когда-то обладавшая если не жизнью, то некоторыми её предпосылками. Находится за пределами земного защитного пузыря, обогревается "забарьерным" расширяющимся Солнцем, однако "эволюционировал" Марс за прошедшие на нём миллионы лет всё в ту же сухую, мёртвую планету, что и подтвердили снимки космических зондов. Будь там зачатки жизни и благоприятные условия, возможно, часть его поверхности покрыли бы буйные джунгли. Но этого ведь не произошло…
- Был такой термин - терраформинг. Преобразование дальних планет с целью приспособить их для жизни человека. Часто встречается в фантастических романах, которыми ты в детстве зачитывался.
- Да я и по сей день их почитываю, Джейс.
- Тем лучше. Ну и что ты скажешь о терраформинге Марса?
- Что ж… Попытаться создать там газовую оболочку, получить тепличный эффект, разогреть атмосферу, кору… Растопить лёд, получить воду. Засеять простейшими организмами. Но по самым оптимистическим оценкам это займёт…
Он улыбнулся.
- Слушай, ты меня разыгрываешь, - спохватился я. Джейсон посерьёзнел:
- Ничего подобного. Слишком важная тема.
- Ну и как это технически воплотимо?
- Начнём с синхронизированных пусков ракет со специально выведенными устойчивыми клонами бактерий. Замедление над поверхностью Марса с помощью простых ионных двигателей. Жёсткую посадку одноклеточные переживут. Предусматриваются также капсулы для введения бактерий в кору планеты при помощи направленных взрывов, где, как мы надеемся, можно обнаружить воду. Пусков, конечно, понадобится немало, и спектр организмов достаточный. Цель - при помощи органики высвободить из коры углерод для образования атмосферы. Пройдёт несколько миллионов лет - в нашем масштабе несколько месяцев, - и посмотрим, что получится. Если поверхность разогреется и образуются хотя бы полужидкие водоёмы, перейдём к следующему этапу с многоклеточными растениями, приспособленными к среде. Появится кислород, возникнут хоть какие-то миллибары атмосферного давления. Добавить и размешать хорошенько. Поварить ещё - и бульон готов.
Идея захватывающая. Я чувствовал себя как один из попутных персонажей викторианского приключенческого романа, которому главный герой объясняет свой гениальный замысел. "План его, без сомнения отважный, на первый взгляд казался нелепым, но я, как ни старался, не смог отыскать в нём ни одного изъяна".
Мне, однако, казалось, что я разглядел изъян:
- Джейсон, это всё прекрасно. Но что это нам даст?
- Если сделать Марс обитаемым, можно заселить его людьми.
- Переселить туда все семь или восемь миллиардов?
Он фыркнул:
- Вряд ли такое возможно. Конечно, несколько отважных переселенцев. На размножение, если выразиться несколько цинично.
- А дальше?
- Живут, размножаются, умирают. Миллионы поколений на каждый наш год.
- А цель?
- Да хотя бы выживание рода человеческого. Второй шанс в Солнечной системе. А в лучшем случае - мы передадим им все свои знания, у них будут миллионы лет для дальнейшего развития. Нам в нашем пузыре не хватит времени, чтобы сообразить, кто такие эти гипотетики и чего они своими экспериментами добиваются. У наших марсианских наследников шансы лучше. Может, они и за нас подумают.
Или повоюют?
Тогда, кстати, я впервые услышал, как их, этих предполагаемых, невидимых, теоретических существ, носителей "гипотетического доминирующего интеллекта", заперших нас в свои ларец медленного времени, назвали гипотетиками. В массы термин проникал медленно, в течение нескольких лет, однако постепенно утвердился, к моему большому сожалению. Какое-то сухое, холодное, абстрактное слово; правда, конечно, гораздо сложнее.
- Конкретный план уже существует?
- Конечно. - Джейсон прикончил бифштекс на три четверти и отодвинул тарелку. - Он даже не чрезмерно обременителен в финансовом отношении. Главная проблема в создании стойких микроорганизмов. Поверхность Марса сухая, холодная, практически лишена атмосферы, обжигается радиацией при восходе Солнца. Использовали земных экстремофилов: бактерии из Антарктики, из охлаждающих систем ядерных реакторов. Использовали разные источники знания. Ракетная техника, эволюционные разработки. Новая отрасль здесь лишь наша перспектива. Что у нас получится за дни и месяцы после пусков. Это… это называют "телеологической технологией".
- Знаешь, это, пожалуй, почти то же, что делают эти гипотетики, - примерил я к языку новое слово.
Джейсон поднял брови, и я до сих пор вспоминаю этот его одобрительный, уважительный взгляд:
- Да. В какой-то мере так.
* * *
Когда-то мне попалась интересная деталь в книге о первой высадке на Луне в 1969 году. В то время жили ещё на земле старики и старухи, родившиеся в девятнадцатом веке, которые помнили мир без автомобилей и телевидения. Им стоило больших усилий воспринять столь необычную информацию. Слова о прогулках по Луне встречались в их время лишь в сказках, а тут те же самые слова превратились в констатацию факта. И они не могли воспринять эту констатацию. Это противоречило их представлениям о том, что возможно и что невозможно, абсурдно.
Наступила моя очередь.
Терраформинг и колонизация Марса. Это сказал мой друг Джейсон в здравом уме и твёрдой памяти, не заблуждаясь. Во всяком случае, не больше заблуждаясь, чем десятки умных людей, людей науки и власти. Делу был придан ход, уже крутились колёса бюрократической машины - есть ли более веское доказательство серьёзности процесса?
После обеда, пока ещё не полностью стемнело, я ненадолго вышел прогуляться.
Майк-газонщик знал своё дело. Газон прямо проистекал из математической идеи образцового сада. За газоном сгущались тени в столь же ухоженном "девственном" лесу. Диане поправился бы лес в таком остаточном освещении. Я подумал о Диане, о лесе, о лете у ручья у "большого дома", когда она декламировала нам стихи из старых книг. Однажды, когда речь зашла о "Спине", она процитировала стишок английского поэта Л. Е. Хаусмена.
Разозлился косолапый мишка,
Слопал несмышлёныша-мальчишку.
А мальчишка так и не узнал,
Что медведю завтраком он стал.
* * *
Когда я вернулся, Джейсон разговаривал по телефону. Он мельком глянул на меня и отвернулся. Голос его звучал сдавленно:
- Нет… Нет… Ну, если так… Да, я понимаю. Хорошо. Я сказал "хорошо"… Хорошо означает хорошо.
Он засунул трубку в карман.
- Диана? - спросил я. Он кивнул.
- Приедет?
- Приедет. Но, прежде чем приедет, я хочу тебе сказать, что того, о чём мы говорили за обедом, ей знать не следует. Собственно, этого никому знать не следует. Пока что это закрытая информация.
- То есть засекреченная.
- Да, пожалуй.
- Но мне-то ты сказал.
- Да. Я совершил преступление. - Он улыбнулся. - Моя вина, не твоя. Тебе я доверяю. Собственно, пройдёт месяц-другой, и об этом объявят в новостях. Кроме того, я на тебя рассчитываю. Скоро "Перигелион" запустит эксперимент в суровых условиях, нужны кандидаты, в том числе врачи. Неплохо было бы, если б мы поработали вместе.
Я даже вздрогнул:
- Но, Джейс, я ведь только что окончил курс… Даже без интернатуры.
- Всему своё время.
- Ты не доверяешь Диане?
Улыбка исчезла.
- Честно - не доверяю. Больше не доверяю. Сейчас, во всяком случае, не доверяю.
- Когда она приедет?
- Обещала завтра до полудня.
- А что ты не хочешь мне говорить?
- Что она своего кавалера притащит.
- Думаешь, это вызовет осложнения?
- Увидим.
Ничто не пребывает…
Утром я понял, что не готов увидеться с нею. Проснулся в плюшевой летней спальне И-Ди на его даче в Беркшире, под лучами пронизывающего кружевные шторы солнца, и подумал: "Хватит херни". Действительно, я устал от фальши личной жизни последних восьми лет, включая мой пылкий роман с Кэндис Бун, которая, будучи вовсе не дурой набитой, видела, когда и в чём я вру. "Ты на этих Лоутонах достаточно зациклен", - сказала она мне однажды и попросила рассказать обо всей семье, не только о Диане.
Никак не мог я утверждать, что всё ещё в Диану влюблён. Наши отношения этого аспекта вообще не касались, вились вокруг, как виноградная лоза вьётся вокруг опорной рейки. Но в лучшие периоды мы достигали полного эмоционального слияния, почти пугающего по степени серьёзности и зрелости. Настолько, что мне хотелось убрать маскировку. Пусть даже испугав Диану.
Я часто вёл с ней заочные беседы, обычно поздно ночью, под беззвёздным небом. Я был достаточно эгоистичен, чтобы ощущать её отсутствие, но достаточно здраво мыслил, чтобы понимать, что мы никогда не сможем быть вместе. И был готов напрочь забыть о ней.
Не был я готов лишь увидеться с нею.
* * *
Джейсон сидел внизу, в кухне. Я скомпоновал себе завтрак. Дверь Джейсон открыл и подпёр, чтобы её не захлопнул сквозняк. Ветерок продувал дом. Я всерьёз подумывал, не швырнуть ли мне сумку на заднее сиденье своего "хюндая" и не дунуть ли прочь.
- Слушай, Джейсон, что это за "Новое царство" такое?
- Ты что, с луны свалился? - удивился он. - Газет не читаешь? Что, медиков в Стоуни-Брук на ночь запирают снаружи?
Разумеется, я кое-что слышал о "Новом царстве", как в новостях, так и - в большей степени - из разговоров. Знал, что это христианское - номинально христианское - движение вызвано Затмением, что его осуждают все традиционные церкви, особенно, разумеется, консервативные. Знал, что вовлекаются туда, главным образом, молодые люди, всякого рода разочарованные, недовольные, бунтари и так далее. Слышал об однокурсниках, бросивших учёбу и окунувшихся с головой в "просвещённые истины" этого течения.
- По сути это хилиастическое движение, - сказал Джейс. - Второе Пришествие, Царство Божие на земле и прочий бред в том же роде, ничего нового они не изобрели.
- То есть культ?
- Не сказал бы. Видишь ли, их целый спектр, они довольно разномастные; есть, конечно, и группы культового типа. Единого лидера нет. Писания своего тоже нет, но разного рода мелкопоместные теологи взмыли на волне: Си-Ар Рэйтел, Лора Грингидж и ещё в том же роде… - Книги этих гуру я видел на стойках в супермаркетах. Вся "Спин-теология" шла непременно со знаком вопроса: "Узрим ли мы Второе Пришествие?" Или: "Суждено ли нам пережить конец времён?" О каких-то богослужениях в их течении я не слышал, но не мог не знать о массовых мероприятиях, как правило, по выходным. - Толпы к ним стекаются, разумеется, не ради теологии. Видел репортажи о том, что они величают Экстазом?
Видел, разумеется, и, в отличие от Джейсона, ведущего монашеский образ жизни, понимал действенность их "святого призыва". Я просмотрел диск с записью сборища в Каскадах прошлым летом. Выглядело оно чем-то средним между баптистским пикником и концертом "Благодарных мертвецов". Луг с цветочками, церемониальные белые хламиды, парень без грамма лишнего жира дует в иудейский ритуальный рог. Спускаются сумерки, вспыхивает громадный костёр, на сцене стараются музыканты. Белые хламиды спадают, начинаются танцы, переходящие в иные процедуры более интимного характера.
Средства массовой информации внушали народу отвращение к этим действам, но мне они казались не столь страхолюдными. Никаких скучных или же зажигательных проповедей, сплошь невинное зубоскальство да "возлюби ближнего своего" при полной взаимности. Сотни дисков расходились по кампусам, в том числе и по студенческим спаленкам Стоуни-Брук. А какая разница, под какой половой акт на каком диске онанировать одинокому медику?
- Как-то не верится, что Диану соблазнило "Новое царство".
- Наоборот. Такие, как она, - их главная опора. Она до смерти перепугана "Спином" и его последствиями. Такие, как она, цепляются за "Новое царство" как утопающий за спасательныи круг. Как же - то, перед чем они дрожали, предстаёт вдруг предметом поклонения, вратами в Царствие Небесное.
- И давно она с ними?
- Да уж с год. С тех пор, как встретила Саймона Таунсенда.
- Саймон член "Нового царства?"
- Боюсь, что не просто член, а задубелый.
- Ты его видел?
- Она пригласила его раз на Рождество. Фейерверком, должно быть, полюбоваться. И-Ди, разумеется, Саймона не одобрил. И этого отнюдь не скрывал. - Тут Джейсон поёжился, вспоминая, как И-Ди может не скрывать неодобрение. - Но эти двое применили свою фирменную штучку: подставили вторую щёку. Они заулыбали старого чёрта чуть ли не до смерти. Ещё улыбочка - и его бы реанимация увезла.
Один - ноль в пользу Саймона, подумал я.
- И как он для неё?
- Он как раз то, чего ей больше всего хочется. И как раз то, что ей меньше всего нужно.
* * *
Они прибыли ближе к вечеру. К дому, чихая и кашляя, подкатила объёмистая колымага возрастом лет не менее пятнадцати, сжигавшая, пожалуй, ещё больше горючего, чем "Джон Дир" Майка-газонщика. За рулём восседала Диана. Она остановила машину и вышла с дальней от нас стороны, заслонённая кучей багажа на крыше. Зато Саймон выступил из противоположной дверцы, в полной красе, сияя широкой улыбкой.
Выглядел он весьма внушительно. Шести футов, а то и чуть выше, худой, но не тощий, с виду не слабак. Физиономия слегка лошадиная, разлохмаченная шапка золотистых волос. Улыбка обнажала просвет между верхними передними зубами. Одет в джинсы и клетчатую рубаху, левый бицепс обвязан выцветшим синим платком - как я узнал позже, знак приобщённости к "Новому царству".
Диана обогнула капот и остановилась рядом с ним. Теперь нас с Джексоном облучала уже парная улыбка. На Диане тоже "новоцарский" прикид: васильково-голубая юбка до пят, голубая блузка и потешная широкополая шляпа, вроде тех, которыми прикрывают плеши меннониты-амиши. Одежда её, однако, вовсе не портила, обрамляла и выставляла напоказ её здоровую телесность и сеновальную чувственность. Физиономия её сочностью напоминала несорванную ягоду. Она щурилась на солнце, улыбку свою адресовала непосредственно мне. Бог мой, что за улыбка! Искренняя и одновременно какая-то бесовская.
Я растерялся.
Из кармана Джейсона дал о себе знать мобильник. Он вытащил телефон, глянул на высветившийся на экране номер.
- О, это неотложно, - озабоченно пробормотал он.
- Джейс, не бросай меня, - взмолился я.
- Я на кухню и обратно. Мигом.
Он исчез как раз в момент, когда Саймон бухнул на крыльцо объёмистый рюкзак войскового типа и протянул мне лапу:
- А ты, должно быть, Тайлер Дюпре?
Рукопожатие. Рука крепкая. Медовый южный акцент, гласные гладки, как отполированный течением топляк, согласные вежливы, как визитные карточки коммивояжера. Имя моё он произнёс с выраженным каджунским луизианским выговором, хотя семья наша никогда южнее Миллинокета не спускалась. Диана принеслась вслед за ним, гравий смачно хрумкал под её грубыми башмаками.
- Тайлер! - крикнула она мне прямо в ухо, обхватывая обеими руками. Волосы её закрыли моё лицо, я ощутил её солнечный, солёный дух.
Не выпуская меня, она тут же отпрянула на расстояние комфортного обзора, жадно озирая меня, продолжала восклицать:
- Тайлер, Тайлер! - Я почувствовал себя каким-то музейным экспонатом в стеклянном саркофаге. - Ты отлично выглядишь, а сколько лет прошло…
- Восемь, - подсказал я. Выглядел я, как мне казалось, полным идиотом. Да и голос звучал соответственно.
- Ух ты, неужели?
Я помог им с багажом, потыкал рукой в разные стороны, объясняя, где что находится, и удрал на кухню, где Джейсон всё ещё шептался со своим телефоном. Когда я вошёл, на меня смотрел его затылок.
- Нет, - мрачно, напряжённо. - Нет… А Госдеп?
Я замер. Госдепартамент. Ничего себе уровень.
- Я приеду через пару часов… Да… Да… Понимаю… Нет, всё в порядке, но звоните, если что… Хорошо. Спасибо.
Он спрятал телефон и повернулся ко мне.
- И-Ди? - спросил я.
- Его штат.
- Что-то стряслось?
- Тай, ты хочешь, чтобы я тебе вообще всё на свете выдал? - Он не слишком успешно попытался улыбнуться. - Лучше бы тебе во всё не вникать.
- Да я ничего и не слышал, кроме того, что ты собираешься смыться и оставить меня ворковать с этой парой голубков.
- Ну… Что я могу сделать… Китайцы ерепенятся.
- Что значит ерепенятся?
- Ну… выдрючиваются. Не хотят начисто отказаться от своего ракетного удара. Хотят оставить этот вариант как опцию.
Он имел в виду ядерный удар по "полярным" артефактам "Спина".
- Но их, конечно, сдерживают? Отговаривают?
- Дипломатические каналы работают. Но не слишком успешно. То и дело упираются в тупик.
- Чёрт, Джейс, а что, если они и вправду врежут?
- Что ж… Это означает взрывы значительной мощности возле объектов неизвестного назначения, связанных со "Спином". А о последствиях… Очень интересный вопрос. Но пока что ничего не случилось. Может, и не случится.
- Может, конец "Спина", а может, конец всего. Судный день!