- Он явно ударился обо что-то, - объяснил Кларк. - Ударился сильно и с большой скоростью. Швы разошлись, переборки погнуты, вся эта штука здорово изуродована. Даже если бы и можно было запустить двигатели, корабль был бы неуправляем. И даже если бы камеры были о’кей, нельзя было бы лечь на курс. Бели ему дать какое-либо направление, он войдет в штопор.
Андерсен откашлялся.
- Что случилось бы с Саттоном, если бы он был в корабле, когда тот ударился?
- Он бы погиб, - ответил Кларк.
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно. Даже чудо не спасло бы его. Мы подумали о том же самом, так что мы проверили. Мы наспех состряпали диаграмму и употребили самые консервативные факторы силы, чтобы проверить теоретические эффекты…
Адамс прервал его:
- Но он должен был быть в корабле.
Кларк упрямо потряс головой.
- Если бы это было так, он бы умер. Наши расчеты доказывают, что у него не было ни одного шанса. Если бы сила не убила его, дюжина других причин покончила бы с ним.
- Саттон вернулся, - подчеркнул Адамс.
Они сердито уставились друг на друга.
Андерсен нарушил молчание.
- Не видно ни одного следа. Нечего было даже и пытаться. Саттон ничего не понимает в механике. Совершенно ничего. Я проверил это. У него не было естественного влечения к этому. А чтобы починить атомный двигатель, нужен человек большой эрудиции. Починить, а не построить. А в этой ситуации нужна была полная перестройка.
Шилкросс заговорил впервые, мягко, тихо, не изменяя своей неудобной позы.
- Может, мы неправильно начали, - сказал он. - Начали с середины. Если бы мы начали сначала, заложили фундамент, мы могли бы лучше понять, что случилось.
Все вопросительно посмотрели на него, недоумевая, что он имел в виду. Шилкросс, увидев, что все ждут от него продолжения, вновь обратился к Адамсу:
- У вас есть какие-нибудь сведения, сведения об этом мире, 61 Лебедя, куда уходил Саттон?
Адамс учтиво улыбнулся.
- Мы не уверены. Очень похоже на Землю, возможно. Мы никогда не могли подойти достаточно близко, чтобы узнать поточнее. Это скорее всего седьмая планета 61 Лебедя. Хотя могла быть и любая из шестнадцати планет системы, но автоматически вычислено, что на седьмой планете наилучшие условия для существования жизни.
Он сделал паузу, осмотрел окружающих - все они ждали продолжения его рассказа.
- 61 Лебедя, - сказал он, - наш ближайший сосед. Она была одним из первых Солнц, к которой направился человек, когда он вышел за пределы Солнечной системы. С тех пор она - шип, уязвляющий самолюбие человечества.
Андерсен ухмыльнулся:
- Потому что мы не можем расколоть этот орешек.
Адамс кивнул.
- Верно. Очевидно, существуют неизвестные силы в Галактике, утаивающие от человека какие-то секреты всякий раз, когда он берется за их исследование. Мы, конечно, встречали множество странных явлений. Планетарные условия, которых мы до сих пор не переделали. Странные, страшные формы жизни. Экономические системы и психологические концепции, которые ставят нас в тупик и все еще причиняют нам головную боль каждый раз, как только мы о них думаем. Но мы всегда могли, по крайней мере, знать то, что нас превосходило, а с 61 Лебедя это не так. Мы не смогли даже попасть туда. Планеты или закрыты облаками, или экранированы, поэтому мы никогда не видели поверхности ни одной из них. А когда мы приближались к системе на расстояние нескольких миллионов миль, мы начинали скользить, - он посмотрел на Кларка, - это правильное определение, не так ли?
- Для этого нет слова, - ответил ему Кларк. - Но термин "скольжение" подходит так же, как и любой другой. Вас не останавливают и не тормозят, но вас отбрасывают. Как если бы корабль попал на лед, хотя это намного более скользко, чем лед. Что бы это не было, оно не регистрируется. Никаких сигналов, ничего, что можно было бы увидеть и что оставило хотя бы малейшее мерцание на экранах приборов, но вы входите в него и соскальзываете с курса. Сделаете поправку, соскальзываете снова. В старые времена попытка достичь этой системы и невозможность приблизиться к ней хотя бы на милю ближе какой-то границы доводила людей до сумасшествия.
- Как будто, - нахмурился Адамс, - кто-то взял и провел линию недосягаемости вокруг этой системы.
- Что-то вроде этого, - согласился Кларк.
- Но Саттон проник внутрь, - сказал Андерсен.
Адамс кивнул.
- Саттон проник внутрь, - повторил он.
- Мне все это не нравится, - признался Кларк. - Мне это совсем не нравится. Кое у кого завихрение в мозгах. Наши корабли слишком большие, говорят они. Если бы мы употребили корабли меньших размеров, мы могли бы проскользнуть внутрь. Как будто то, что нас держит - сеть или что-то вроде.
- Саттон пробрался, - сказал Адамс упрямо, - его запустили в спасательной шлюпке, и он пробрался. Его маленький корабль пробился там, где наши большие были бессильны.
Кларк также упрямо покачал головой.
- В этом нет смысла, - проговорил он. - Размеры корабля не имеют с этим ничего общего. Где-то есть другой фактор, о котором мы даже никогда не думали. Саттон прошел внутрь вполне нормально и разбился, и, если бы он был в корабле, когда тот разбился, он бы умер. Он проник не потому, что его корабль был мал, а по какой-то другой причине.
Мужчины сидели, напряженно думая.
- Почему Саттон? - в конце концов спросил Андерсен.
Адамс тихо ответил:
- Корабль был мал. Мы смогли послать только одного человека, и мы выбрали человека, который, как мы думали, выполнит задание лучше других, если только проникнет внутрь.
- И Саттон был лучшим?
- Был, - жестко отрезал Адамс.
Андерсен дружелюбно заметил:
- Ну, очевидно, был лучшим. Он проник внутрь.
- Или был пропущен внутрь, - подсказал Блэкборн.
- Не обязательно, - возразил Андерсен.
- Это же логично предположить, - заспорил Блэкборн. - Почему мы хотели попасть в систему 61 Лебедя? Выяснить, опасна ли она. Такова причина, не так ли?
- Да, причина была такова, - кивнул Адамс. - Все неизвестное потенциально опасно. Его нельзя сбросить со счета до тех пор, пока нет полной уверенности. Таковы были инструкции Саттона: выяснить, опасна ли 61 Лебедя.
- Это лишнее доказательство того, что они тоже хотят узнать о нас, - сказал Блэкборн. - Мы прощупываем и подсматриваем за ними несколько тысяч лет. Они могут желать получить о нас информацию так же сильно, как мы о них.
Андерсен кивнул.
- Я понял, что вы имеете в виду. Они рискнули бы пропустить одного человека, если бы смогли затащить его внутрь, но они не пустили бы полностью вооруженные корабли и целую команду на дистанцию боя.
- Точно, - согласился с ним Блэкборн.
Адамс резко прервал нить разговора, обратившись к Кларку:
- Ты говорил о контактах. Они были сделаны недавно?
Кларк с сомнением покачал головой.
- По-моему, как раз двадцать лет назад. Там куча ржавчины. Проводка в некоторых местах размягчилась.
- Ну, давайте предположим, - сказал Андерсен, - что Саттон каким-то образом, каким-то чудом знал, как починить корабль, но даже тогда ему нужны были материалы.
- И много, - подтвердил Кларк.
- Лебедяне могли снабдить его ими, - предположил Шилкросс.
- Если лебедяне существуют, - усмехнулся Андерсен.
- Я не верю в то, что они смогли бы, - сказал Блэкборн. - Цивилизация, которая прячется за экраном - не машинная. Бели бы они строили машины, вышли бы в космос, вместо того, чтобы отгораживаться от пространства. Я полагаю, что лебедяне не техническая раса.
- А экран? - напомнил Андерсен.
- Он необязательно технического происхождения, - вяло произнес Блэкборн.
Кларк хлопнул ладонью по столу.
- Что за польза от этих размышлений? Саттон не чинил этот корабль. Он привел его домой как-то без починки. Он даже не старался починить его. На всем лежат покровы пыли и ни следа от гаечного ключа.
Шилкросс наклонился вперед.
- Я не понимаю одного, - сказал он. - Кларк говорит, что некоторые иллюминаторы были разбиты. Это означает, что Саттон пролетел одиннадцать световых лет без всякой защиты.
- Он использовал скафандр, - ответил Блэкборн.
- Там не было скафандра, - тихо возразил Кларк. Он оглядел комнату, как бы боясь, что кто-то вне их маленького кружка мог его слышать. Он понизил голос.
- И это не все. Там не было ни пищи, ни воды.
Андерсен выколотил трубку о ладонь, и глухой звук эхом отдался по комнате. Бережно, сосредоточенно, как бы желая сконцентрироваться на этом, он сбросил пепел в пепельницу.
- Может быть, у меня есть ответ на это, - сказал он, - по крайней мере, ключ. Предстоит еще много работы, прежде чем мы дадим ответ. Да и тогда мы не можем быть полностью уверены.
Он неподвижно сидел в кресле, зная, что все смотрят на него.
- Я не решаюсь высказать то, что у меня на уме, - сказал он.
Никто не проронил ни слова.
Часы на стенке отсчитывали секунды.
Далеко снаружи, за открытым окном, в тишине дня трещала цикада.
- Я думаю, - вновь нарушил молчание Андерсен, - что этот человек не человек.
Часы все тикали. Цикада взывала в тишине.
Наконец заговорил Адамс:
- Но отпечатки пальцев подтвердили. И сетчатка тоже.
- О, это вполне Саттон, - объяснил Андерсен. - И в этом нет сомнений. Саттон снаружи. Саттон во плоти. То же тело, или, во всяком случае, часть того же тела, которое покинуло Землю двадцать лет назад.
- На что вы намекаете? - спросил Кларк. - Если он тот же - он человек.
- Возьмите старый корабль, - продолжал Андерсен, - и подновите его. Добавьте одно приспособление там, другое тут, ликвидируйте одно, модернизируйте другое. Что у вас получится?
- Перестроенная конструкция, - ответил Кларк.
- Это как раз нужная мне фраза, - сказал Андерсен. - Кто-то или что-то сделали то же самое с Саттоном. Он - перестроенная конструкция и самая лучшая человеческая конструкция, которую я когда-либо видел. У него два сердца и его нервная система расстроена… ну, не расстроена, но другая. Несомненно, не человеческая. И у него есть дополнительная циркуляционная система. Может, не циркуляционная, но так она выглядит. Только она не связана с сердцем. Именно сейчас она не работает. Как запасная система. Одна система работает, и ее можно переключить на другую, пока первая чинится.
Андерсен убрал трубку в карман и крепко потер руки, как бы вытирая их.
- Ну вот, - сказал он, - теперь вам ясно?
Блэкборн пробормотал:
- Но это же невозможно.
Андерсен, очевидно, не расслышал его, но тем не менее как бы ответил ему:
- Мы сканировали Саттона почти целый час, мы зафиксировали и отсняли каждый дюйм его тела. Проанализировать материал такого объема - это требует времени. Мы еще не закончили. Но в одном мы потерпели неудачу, мы применили психометр, но он ничего не показал. Ни проблеска мысли. Ни даже утечки информации. Его ум был закрыт, словно плотно заперт.
- Какой-нибудь дефект с прибором? - спросил Адамс.
- Нет, - ответил Андерсен, - "психо" был в порядке.
Он осмотрел собравшихся одного за другим.
- Может, вы не понимаете, что это означает? - спросил он и начал разъяснять. - Когда человек спит или принял наркотики, или в любом другом случае, когда он без сознания, психометр может вывернуть его наизнанку. Он раскопает такие вещи, о которых человек, придя в сознание, клянется, что не помнит или не знает. Даже когда человек сопротивляется, определенная утечка информации существует, и она увеличивается, в то время как умственное сопротивление ослабевает.
- Но с Саттоном это не сработало, - сказал Шилкросс.
- Верно, не сработало. Говорю вам, этот человек - не человек.
- И вы думаете, что он достаточно отличается от нас физически, чтобы жить в космосе, жить без пищи и воды?
- Не знаю, - ответил Андерсен. Он облизнул губы и огляделся по сторонам, как дикое животное, ищущее путь к спасению.
- Я не знаю, - сказал он. - Просто не знаю.
Адамс мягко заговорил:
- Мы не должны падать духом, что-нибудь инопланетное нам не страшно. Это могло быть страшным, когда первые люди выходили в космос. Но сегодня…
Кларк нетерпеливо прервал его:
- Сами чужие вещи меня не беспокоят. Но когда человек становится чужаком…
Он сглотнул ком в горле и обратился к Андерсену:
- Как вы думаете, он может быть опасен?
- Возможно, - уклончиво ответил Андерсен.
- Даже если и так, - он не сможет причинить нам большего вреда, - сказал Адамс, - его номер просто нашпигован следящей аппаратурой.
- Есть какая-нибудь информация? - поинтересовался Блэкборн.
- Только в общих чертах. Ничего особенного. Саттон бездельничает. Имел несколько вызовов по визору. Последний сделал сам. Был у него посетитель или два.
- Он знает, что за ним наблюдают, - предположил Кларк, - он просто прикидывается.
- Ходят слухи, - сказал Блэкборн, - что Бентон вызвал его на дуэль.
Адамс кивнул.
- Ага, вызвал. Аш старается отвертеться… не похоже, чтобы он был опасен.
- Может, Бентон закроет нам этот случай? - почти с надеждой произнес Кларк.
Адамс тонко улыбнулся.
- Мне почему-то кажется, что Аш провел этот день, придумывая грязную штучку для мистера Бентона.
Андерсен выловил трубку из кармана и набил ее свежим табаком из кисета. Кларк ощупывал свои карманы в поисках сигарет.
Адамс посмотрел на Шилкросса.
- У вас что-то есть, Шилкросс?
Эксперт-лингвист кивнул.
- Но это не слишком волнующе. Мы открыли портфель Саттона, нашли манускрипт, сфотографировали его и поместили точно на то же место. Но пока что он ничего не дал. Мы не можем прочесть ни слова.
- Код? - предположил Блэкборн. Шилкросс покачал головой.
- Если бы это был код, наши роботы расшифровали бы его. Но это не код. Это язык. А пока нет ключа, язык расшифровать нельзя. Мы, конечно, проверили, - Шилкросс мрачно улыбнулся. - Вплоть до старых языков Земли… вплоть до Вавилона и Крита… Мы прекрасно проверили каждый "линго" в Галактике. Ни один и близко не подошел.
- Язык, - сказал Блэкборн. - Новый язык. Это означает, что Саттон нашел что-то.
- Естественно, - подтвердил Адамс. - Он мой лучший агент.
Андерсен беспокойно пошевелился в кресле.
- Вам нравится Саттон? - спросил он. - Лично вам Саттон нравится?
- Да, - ответил Адамс.
- Адамс, - обратился Андерсен. - Я вот все удивляюсь… Меня с самого начала поразило одно… Вы знали, что Саттон возвращается. Знали почти до минуты, когда он прибудет и установили для него ловушку. Как это вышло?
- Просто предчувствие. - невозмутимо ответил Адамс.
Довольно долго все сидели вчетвером, смотря на Адамса.
Потом поняли, что он больше ничего говорить не собирается и поднялись, чтобы оставить его одного.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
По комнате плыл женский смех, резкий от возбуждения.
Свет неожиданно изменился с сумеречно-голубоватого апрельского на лиловый свет сумасшествия, и комната превратилась в иной мир, который плыл в тишине, совсем не похожей на молчание. С легким ветерком, который прикасался к щеке ледяным дыханием, пришел запах - запах чужой земли, земли ужаса, захватывающего дыхание.
Пол внезапно качнулся под ногами Саттона, и он почувствовал, как кулачок Евы вонзился в его руку.
Вежливый голос обратился к ним, но для Саттона слова его были мертвыми и глухими звуками, падающими из ссохшейся оболочки.
- Итак, чего вы хотите? Здесь вы живете жизнью, которую жаждете, находите любое убежище, которое ищете. Владеете тем, о чем только можете мечтать.
- Есть такой ручей, - мечтательно проговорил Саттон. - Маленький ручей, бежавший…
Свет мгновенно изменился на зеленый, волшебно-зеленый, мерцающий тихой мягкой жизнью, бьющей через край весенней жизнью и ощущением чего-то приходящего. Потом появились деревья, окаймленные, окруженные ореолом мерцающей, пронизанной солнцем зелени, первых распускающихся почек…
Саттон пошевелил пальцами ног и почувствовал под ними траву, нежную травку весны, почувствовал легкий запах луговых трав, которые почти не пахнут… и более резкий запах турецкой гвоздики, цветущей на холме за ручьем. Он негромко сказал:
- Слишком рано цветет гвоздика.
Ручеек булькал ему, пробегая по гальке вниз, к БОЛЬШОЙ ДИОРЕ, и он рванулся вперед по луговой траве, плотно сжав в одной руке тростниковую удочку, а в другой - банку с червями.
Певчий дрозд мелькнул между ветвями деревьев, росших по берегам обрывов по ту сторону луга, и малиновка пела в ветвях могучего вяза, росшего над рекой. Саттон нашел размытое место в обрыве, похожее на стул, с корнем вяза, изогнутым, как спинка, сел на него и наклонился так, чтобы заглянуть в воду. Течение было сильным, темным и глубоким, оно закручивалось в водоворот и охватывало берег повыше, булькая и всасываясь с силой, которая создавала крошечные водовороты.
Саттон сделал вдох и затаил дыхание, сдерживая нетерпение. Дрожащими руками он нашел самого большого червя, выдернул его из банки и наживил на крючок.
Задыхаясь, он закинул крючок в воду и стал заклинать удочку, чтобы она легко поддавалась его усилиям. Поплавок поплыл по кружащемуся спуску воды, недолго покачался в маленьком водовороте, образованном возвращающимся течением, затем дернулся, почти исчез, выскочил на поверхность и поплыл снова. Саттон наклонился вперед, напряженный, с руками, ноющими от ожидания, но даже сквозь напряженность он чувствовал прелесть дня, полный мир и спокойствие, свежесть утра, мягкую теплоту солнца, синеву неба и белизну облака. Вода говорила с ним, и Саттон с радостной истомой чувствовал, как он растет и становится существом, которое стало частью светлого экстаза, вытканного из холмов и течения, луга и земли, созданного облаками, водой, небом и солнцем.
Поплавок стремительно ушел вглубь! Он сделал подсечку и почувствовал вес пойманной рыбы. Она проплыла в воздухе над головой Ашера и шлепнулась на землю позади него. Он бросил удилище, вскочил на ноги и побежал к пойманной добыче.
В траве блестел голавль. Он схватил леску и приподнял его. Рыба была громадной: длиной добрых восемь дюймов.
Всхлипывая от возбуждения, он упал на колени и схватил рыбу, освобождая крючок пальцами, которые дрожали и не слушались его. - Восьмидюймовый для начала, - сказал он, обращаясь к небу и потоку, лугу и облаку, - может быть, каждая, которую я поймаю, будет такой же большой. Может быть, я поймаю целую дюжину, и все будут длиною в восемь дюймов. А может, некоторые будут и больше, может…
- Хэлло? - раздался детский голос.
Саттон, все еще стоя на коленях, повернулся назад. Около него стояла маленькая девчушка, и ему на секунду показалось, что он видел ее где-то раньше. Но затем он понял, что она незнакомка, и немного нахмурился, потому что девчонки были только помехой во всем, что касается рыбалки. Он надеялся, что она не задержится. От нее можно было ожидать, что она начнет слоняться вокруг и испортит ему весь день.
- Я, - сказала она, назвав имя, которое он не понял, так как она немного шепелявила.
Он не ответил.
- Мне восемь лет, - сообщила она.