Когда Сергей пришел, Кирилла все еще не было.
Сергей разделся, прошел и поинтересовался у Анны Васильевны, не появлялся ли Кирилл. Кирилл не появлялся, ответила она обеспокоено. Несколько раз ему звонил Барновский, был очень озабочен и недоумевал, почему Кирилл до сих пор не объявился. Звонил ли кто-нибудь еще, спросил Сергей у Анны Васильевны. Она ответила, что еще пару раз в течение получаса кто-то звонил, но ничего не говорил - только молчал, а потом вешал трубку. Сергей бухнулся на диван, но сообразить ничего не успел - раздался телефонный звонок. Опять Барновский, подумал он. Что за привычка такая? До завтра, что ли, не терпится?
Он снял трубку.
Это оказался не Барновский - это оказалась Тина.
- Привет, - произнесла она каким-то странным голосом. - Я звоню и звоню… Ты где ходишь?
- Дела, Тина, - ответил Сергей. - Что-то стряслось?
- Приходи, - проговорила она. Тон у нее был не то замученный, не то испуганный. - Мне жутко одной. Мне страшно… Надо поговорить.
- Тина, что произошло? - снова спросил он.
- Приходи немедленно, - требовательно сказала она. - Слышишь?! Сейчас же!
Сергей ничего не успел больше ответить, потому что Тина бросила трубку.
Нет, подумал он, тихий уютный вечерок сегодня вполне определенно не получится. Только-только собрался капитально расслабиться… Растопить, допустим, камин, зажечь под образами свечи… Потом согреть кувшин грога, укрыться пледом в кресле-качалке и, попыхивая в полудреме трубкой из слоновой кости умиротворенно слушать раскаты грома и завывания ветра за стенами замка. И предаться размышлениям о странностях человеческого бытия. М-м-да. Есть на этот счет, барон, большие сомнения…
Тину в таком состоянии он увидел впервые.
Лицо ее было серьезное и очень взволнованное. В глазах ее сквозил страх, и она нисколько не пыталась его скрыть. Держа в руке зажженную сигарету, Тина все время куталась в вязаную кофту. Вслед за ней Сергей прошел на кухню. Тусклый светильник на стене над столом освещал пепельницу полную окурков, початую бутылку коньяка и рюмку.
- Ты это чего? - озадаченно спросил он, поглядывая по сторонам. - Денис уже спит?
Тина села на табурет и вжалась в угол. Он примостился рядом и взял ее за руку.
- Выкладывай, - потребовал он, заглядывая ей в потухшие глаза.
- Помнишь наш разговор о Женьке? - тихо спросила Тина, глядя в пол. Несколько дней назад?
- Конечно, помню.
- Я тебе тогда сказала неправду, - проговорила она. - Вернее, не всю правду…
Сергей молчал. Тина сделала несколько затяжек. Пальцы ее слегка подрагивали.
- А теперь? - спросил он после паузы.
- Теперь я хочу, чтобы ты знал все, - сказала она. - Я все эти дни думала, думала… Решала, имею я право говорить или нет… Потом я решила… - Она запнулась и стала кусать губы. - Не хочу, чтобы что-нибудь случилось с Кириллом. Не хочу, чтобы что-нибудь случилось с тобой. И вообще, я не хочу, чтобы с кем-нибудь что-нибудь случилось!
- Это очень опасно, Тина? - спросил Сергей. - Ну, посмотри на меня…
Она, наконец, подняла на него свой печальный взгляд.
- Не знаю, - одними губами сказала она. - Но я боюсь, очень боюсь!.. Я не знаю, что за этим стоит и чем это может обернуться!.. Мне очень страшно, Сережа! - дрожащим голосом воскликнула она. - Не уходи сегодня никуда, ладно? Живи пока у меня! Я боюсь одна оставаться дома…
- Тина, Тина, - успокаивающе заговорил Сергей, поглаживая ее по волосам. Во всем разберемся… Я только ничего не могу понять. Ты объясни…
- Я тогда сказала, - торопливо заговорила она, - что Женьку бесполезно искать в резервации… Это правда так, потому что я точно знаю, что ее здесь нет. Ее давно уже здесь нет, Сережа. Она ушла отсюда тогда навсегда, понимаешь? Я давно об этом знала.
- О чем знала? Что она собирается покинуть резервацию?
- Нет, подожди… - замотала головой Тина. - Послушай меня… Не перебивай. Это не так. - Она затихла, глубоко вздохнула, прикрыв глаза, и затем продолжила: - Я не знала, что Женька собирается покинуть резервацию. Она мне никогда об этом не говорила… Правда однажды - это где-то за несколько месяцев, кажется, до ее исчезновения было - она спросила меня, как, мол, я отнесусь к тому, что когда-нибудь она исчезнет из резервации? Я, помнится, тогда ответила, что буду только рада за нее… Я-то ведь не восприняла это всерьез! Это сейчас, когда я вспоминаю наши разговоры, мне кажется, что она мучилась этим… Понимаешь, ей, видимо, надо было с кем-то поделиться, но она очень боялась. И потом она никогда больше об этом со мной не говорила… Ведь когда она пропала, для меня это тоже оказалось полной неожиданностью, и я, так же как и все ничего не понимала! До того момента… - Тина облокотилась об стол, и пепел рассыпался по белой пластиковой поверхности. - …пока не получила от Женьки письмо. Примерно через полгода после ее пропажи. Представляешь мое состояние? Я три ночи не спала…
Она замолчала ненадолго, докурила сигарету и затушила окурок в пепельнице.
- Хочешь коньяка? - спросила она.
Сергей отрицательно помотал головой.
- Обратного адреса не было, - продолжила хмуро Тина. - Женька писала, что никто не должен знать про это письмо, чтобы я сразу же его уничтожила… Что жива-здорова, что они продали квартиру и уехали к родственникам, писала, как пытаются обустроиться на новом месте, ну и все такое… О самом главном почти ничего. Только в самом конце… - Она тяжело вздохнула.
- Ты можешь показать мне это письмо? - вставил он. - Или ты его тоже выбросила?
- Почему - тоже? - пожала плечами она. - Я его сохранила. Конечно, я тебе его покажу, если уж решила все тебе рассказать.
Она встала, подошла к настенному шкафчику и извлекла оттуда несколько сложенных вдвое листков бумаги.
- Вот, - сказала Тина и положила письмо на стол. - Читай. Только все не надо, там ничего интересного - я тебе уже сказала, что там… Вот отсюда читай, - Она показала пальцем, затем отошла к окну и стала смотреть в темноту двора, скрестив на груди руки.
Сергей склонился над письмом.
"… И еще, Тиночка, - гласили мелкие, прыгающие строчки. - Ты, наверное, читаешь и удивляешься, почему я ничего не пишу о том, как я выбралась оттуда. Поверь мне, лучше тебе этого не знать… Я меньше всего на свете хотела бы, чтобы ты когда-нибудь узнала всю правду. Потому что это так страшно. Страшно и больно. Может быть, когда-нибудь ты и узнаешь правду. Может быть, ты и поймешь меня, а, может - и нет… Я сама себя с тех пор не понимаю. Прошло уже три месяца, а я по-прежнему просыпаюсь по ночам от кошмаров и спрашиваю себя, неужели это все произошло со мной? Неужели это была я?! Дело в том, что я пожалела о случившемся уже через день. И с каждым днем я все больше и больше ненавижу и проклинаю себя. Господи, ведь я наказала себя до конца жизни! Никому - понимаешь, Тинка, никому! - не пожелаю испытать то, что испытала я. Иногда просыпаюсь утром и задаю себе вопрос: ну, зачем я проснулась? Зачем живу, и стоит ли, вообще, жить-то дальше? Зачем? Как?
Последнее, Тина. О тех людях, которые и устроили все это. Мне следовало бы молчать, но совсем молчать я не могу. Потому что в резервации осталась ты и другие. Я хочу, чтоб ты знала, кто замешан в этой истории. Да, ты, наверное, их знаешь. Это сантехник из ЖКО, Чистяков. Маленький такой, лысенький, сын у которых еще тронутый. Ну, и жена его еще. В общем, семейка… Живут они в своем доме на окраине резервации. Упаси тебя господь, Тина, когда-либо связаться с ними. Заклинаю, держись от них подальше! Это страшные люди, если их, конечно, можно назвать людьми… Говорю про них только тебе одной, на всякий случай - мало ли что. Просто помни об этом и не говори никому, если не хочешь несчастья мне. Хотя, какое тут может быть счастье? Но если когда-нибудь ты увидишь или узнаешь, что у вас в резервации начнет твориться что-то похожее, если кому-нибудь может угрожать опасность - тогда попробуй что-нибудь сделать. Не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал еще. А если из-за этого пострадаю я - что ж, значит такова судьба моя. Значит, мне суждено выпить мою чашу до самого дна. Если, я, конечно, к тому времени не наглотаюсь таблеток. Знаешь, есть такая мысль… Наглотаться с вечера, чтоб больше поутру никогда не задавать себе эти дурацкие вопросы. Тинка, родная, прости еще раз, что я молчала так долго, прости, что заканчиваю на такой мрачной ноте, но - так уж вышло… Только бог знает, будет ли мое следующее письмо. Будь счастлива и не поминай меня лихом. Женька".
Какое-то время Сергей сидел молча и барабанил пальцами по поверхности стола. Тина тихо подошла сзади и положила руки ему на плечи. Спокойствие, нарушенное еще в баре, теперь окончательно испарилось.
- Стало быть, Чистяков, - медленно произнес он. - Сантехник из ЖКО, да? Хорошенькое дело… Сантехник Чистяков! Все очень просто.
- Ты знаешь, - сказала Тина уныло, - я как письмо получила, так больше в ЖКО ни ногой. Кран уже полгода течет, надо чинить, а как подумаю… Дрожь берет.
Черт подери, думал он, к чему бы все это? Интересно, не принесет ли чего Кирилл на закуску?.. Впрочем, Кирилла я увижу только завтра. Хотя, если у него чего есть на закуску, он поднимет из постели в любое время… Нет, ну каково тебе, родной, а? Сантехник из ЖКО - видали?! Вот тебе и тихая семейка, вот тебе и несчастные родители, вот тебе и на. В тихом омуте, в тихом омуте… Хотите покинуть резервацию, сэр? Это, знаете ли, элементарно, Ватсон! Идете в ЖКО и оформляете заявку… А что тут удивительного? У нас с этим, знаете ли, любой сантехник справляется…
- … не слышишь, что ли?! - заглянула ему в лицо Тина.
- Извини, - пробормотал Сергей.
- Я говорю, придумайте с Кириллом как-нибудь, чтоб Женька не пострадала, а? Ведь можно же? А то начнут докапываться до ее родственников, адрес вычислят и все такое…
- Это, конечно, может быть, - согласился он и снова задумался.
Сидит себе, значит, такой сантехник, размышлял он, вентили починяет, прокладки меняет, а на досуге, значит, может при желании кого-нибудь наружу переправить. В свободное, разумеется, от работы время! Не вытирая промасленных рук… Ох, не боги горшки-то обжигают, ох не боги!..
- "Сидит сантехник на крыше…" - невесело пропел Сергей и ухмыльнулся, качая головой. - М-да, Тина…
- Ну, а что мне теперь делать? - в отчаянии спросила она. - Я и Женьку не хочу подставлять с одной стороны, а с другой… Я все эти дни сижу и не могу решить… А потом, думаю: а вдруг ее уже нет в живых? Не дай, конечно, бог… Но на самом-то деле… А я тут сижу и скрываю, получается!.. Ну, что делать, Сережка?!
- Да, погоди, Тина, - сказал Сергей озабоченно. - Никто же завтра не побежит этого Чистякова арестовывать. Во-первых, должно быть какое-то основание, во-вторых, тут надо хорошо подумать и все прикинуть… Ох, и будет мозгового скрипу, чувствую!
Он снова пробежал глазами письмо. Тина тем временем налила себе в рюмку коньяку и выпила.
- Вот теперь ты представляешь мое состояние?! - сказала она жалобно. - Ты когда в тот раз мне сказал - у меня настроение на весь день… Лучше б мне было вообще ничего не знать!
- Слушай, Тина, - сказал Сергей. - А почему она пишет про какие-то три месяца?
- Я тоже этого не поняла, - пожала плечами Тина. - Письмо пришло через полгода, после того, как Женька исчезла. Не знаю даже…
- Ты мне его отдашь? - спросил он. - Хотя бы эту часть?
- Господи, возьми целиком, - вздохнула она. - Какая теперь разница…
- Замечательно, - произнес Сергей, пряча листки во внутренний карман. Кирилл будет страшно доволен. Представляю его физиономию.
Тина обвилась вокруг его шеи и он почувствовал ее горячее дыхание с привкусом коньяка.
- Знаешь что? - прошептала она ему в ухо. - Давай сегодня больше об этом не будем? Давай ляжем спать?
- Ты думаешь, мы сможем спать? - с сомнением сказал он. - Когда вокруг такое?
Тина села к нему на колени и положила голову на плечо.
- Я думаю - сможем, - грустно улыбнувшись, сказала она. - У нас же еще целая бутылка.
Кирилл вздохнул и несколько минут задумчиво глядел на крышу соседнего дома. Потом он заметил, что сигарета в его руке давно потухла и выбросил ее вниз.
- Еще день прошел, - сказал он Сергею, прислушиваясь к доносящимся из комнаты возгласам. - Устал сегодня опять как собака. Все будто очумели, все чего-то требуют. Только и слышишь целыми днями: выборы, собрание!.. Заиграло очко-то у начальничков! Второе число совсем скоро. А результатов - ноль.
- Хочешь результат бросить к ногам избирателя? - спросил Сергей.
- Это не я хочу, - проговорил Кирилл. - Это они хотят. Барновский хочет, мэр хочет… Мне-то что? И вообще, у меня какое-то нехорошее предчувствие. Что-то скоро произойдет.
- Это ты о чем? - спросил Сергей. - Опять про свой сон?
- Не только… Обо всем, - ответил Кирилл хмуро. - О нашей ближайшей жизни. Вот сидит где-то внутри червяк и все. И точит, и точит, гад… На душе неспокойно. Кстати, ты пока молчи про Чистякова. Ни к чему сейчас об этом трепаться.
- Само собой, - сказал Сергей. - Ты знаешь, и мне почему-то кажется: что-то случится скоро… Совпадение?
- А бог его знает…
Возгласы в комнате стали громче.
- Чего это они звук прибавили? - сказал Кирилл. - Опять нашла коса на камень. Иваныч, пошли в комнату, ну их в баню, эти проблемы!.. Хотя бы до завтра. Завтра на трезвую, понимаешь, голову…
Они вернулись в комнату.
Схватка между Глебом и Валерой была в самом разгаре. Валера со сползшими, как обычно, на нос очками стоял посреди комнаты и размахивал какой-то газетной вырезкой.
- Васильич, ты это чего? - недоуменно воскликнул Кирилл. - Тоже начал, что ли, цитатами бросаться? Май, это ты его заразил?
- Кир, погоди! - возбужденно бросил Валера.
- Май, не знал, что твоя болезнь заразная, - сказал Кирилл весело. Интересно, каким она путем передается?
- Воздушно-капельным, - ответил Глеб из своего кресла. - Вам тоже передать? Заходи на эстакаду…
- А я думал - половым, - разочарованно сказал Кирилл. - А то капельным…
- Это, смотря откуда капли, - заметил Глеб, поглаживая бороду
- Да подождите вы!.. - выпалил Валера нетерпеливо. - Ты послушай, между прочим!..
- Нет, как вам это понравится? - сказал Глеб сокрушенно. - Мы тут, положим, заговорили об абсолютах мироздания, а этот тип выволок какую-то инопланетную петицию…
- Сам ты петиция! Это не петиция…
- Ну, вот что с парня взять? Глобальнейший, так сказать, философский вопрос… Снова все опошлить каким-то инопланетизмом.
- Да пошел ты со своим инопланетизмом!.. - запальчиво сказал Валера. - Ты же не слушаешь меня!.. Я тебе про что говорю-то? Ты же тут начал логику абсолютизировать!..
- Минуточку! - строго произнес Глеб, поднимая вверх указательный палец. Что значит - абсолютизировать? Ты, вообще, представляешь себе, на чем зиждется традиционная логика человеческого мышления?
- Болван, я тебе про это и стал говорить!..
- Нет, ты мне начал совать под нос какие-то марсианские хроники…
- Заткнись и послушай! - сказал Валера недовольно. - И вы тоже все заткнитесь и послушайте.
Он поправил очки и стал читать с расстановкой:
- "…Пользуясь вашим математическим языком, можно сказать, что ваша логика базируется на дискретном фундаменте вместо непрерывного. Причем за основу принята самая примитивная функция, имеющая всего два значения. Отсюда напрашивается неизбежный вывод, что если ваш метод оценки бытия и можно назвать мышлением, то эта система мышления является самой примитивной из всех возможных…"
Он сделал паузу, чтоб перевести дух.
- Ну и что? - с напором вставил Глеб.
- Ну и что? - непонимающе изрек Кирилл.
- Ну и что? - сказал Сергей за компанию с ними.
- Заткнитесь, - процедил Валера. - "Дискретность логики и принцип счета принуждают вас полагать число признаков предмета конечным и давать названия каждому из них. Отсюда появляется весьма сомнительная возможность отчленять одни признаки от других. Прием, называемый вами абстрагированием. Движение по ступенькам абстрагирования к все более общим признакам считается единственно верным путем познания истины, между тем, как это движение является движением, уводящим в обратную сторону…"
Валера сделал еще паузу и, воспользовавшись этим, Глеб выпрыгнул из кресла, выхватил у него газетную вырезку.
- Чего это он такое выкопал, вообще… - пробормотал Глеб, хмурясь и забираясь обратно в кресло. - Так… Угу… "Третье обращение к человечеству, принятое в 1929 году от…" М-да… Ну и что? Так… "Мир хаотичен. В нем нет ничего незыблемого, в том числе и мерности. Мерность пространства во Вселенной колеблется и плавно меняется в весьма широких пределах. Наилучшим условием для возникновения органической жизни является мерность пространства, равная числу "пи". Значительное отклонение от этой величины пагубно действует на живую природу". Да уж, - вздохнул он и отложил листок в сторону. - Сурьезный документ, что и сказать. Тоже, что ли, подписаться? Родный, где ты оформлял подписку на инопланетный вестник? И почему, собственно, он отпечатан на нашей земной бумаге? Экономный они все же народец, эти зеленые!
- Ну, началось, - скривился Валера, махнул рукой и свалился на диван. Старый пердун.
- Минуточку, лектор, - сказал Глеб. - А вы что, собственно, имели сказать-то?
- Тебя я имел, - бросил Валера недовольно. - Сдохнешь ты от своей желчи, это точно. Захлебнешься как-нибудь во сне… Чего ты прицепился к этой бумажке? Это, что ли, важно: что за бумажка, откуда она?.. Я только оттуда тебе, кретину, мысль хотел зачитать.
- Но ты же зачитал, - сказал Глеб невозмутимо.
- Погоди, а что за мысль?.. - спросил Кирилл, наморщив лоб. - Я или не понял, или пропустил чего-то…
- Да нельзя к непрерывному миру применять дискретные методы познания! воскликнул Валера, всплеснув руками. - Вот в чем все наши проблемы!
- А-а, - сказал Кирилл и почесал в затылке. - А, может, тогда лучше - по водке?..
- Дорогой мой, - сказал Глеб Валере с вздохом. - Кто ж с этим спорит? Только в этом-то и состоит самый главный парадокс мышления. С одной стороны: в мире нет ничего абсолютного, а с другой - мы сами должны придумать себе эти абсолюты, дабы нам было от чего отталкиваться в своем убогом миропонимании. Познание требует догм, милейший.
- Мне по этому поводу, - заметил Сергей, - вспомнилось из законов Мерфи. "Наука - это создание дилемм путем планомерного уничтожения загадок".
- Мудро, - сказал Глеб. - Слушай, Валерик, а может эти твои "гремлины" для этого и наплодили резерваций по всей планете? Может, положим, нас здесь хотят научить непрерывной логике? Или, положим, у нас здесь другая мерность пространства, а?
- А я все-таки предлагаю: по водке, - проговорил Кирилл, поморщившись.
- Ладно, ладно, - проворчал Валера. - Идите все в баню, я лучше что-нибудь съем.
С этими словами он взял кусок хлеба и стал накладывать на него из всех тарелок подряд.
- Вы мне лучше вот что скажите, - сказал Сергей. - Кто-нибудь задумывался над таким фактом, что принцип однократности в нашей резервации стоит как бы особняком? Это единственный из принципов, который действует избирательно на каждого индивидуума! Все остальные - на резервацию в целом.