- О, я смотрю у вас, стажер, еще не угас пыл задавать вопросы! - сказал Глеб. - Сколько ты у нас здесь? Уже ведь почти месяц? Ну, хотя, еще можно, пожалуй…
- А Серега прав, - сказал Кирилл озадаченно. - Мне так это даже в голову не приходило.
- Ну, и что с того? - пожал плечами Глеб. - Подобных вопросов можно родить мешок. Что дальше-то? Я, помнится, в свое время тоже в часы уединения рождал их пачками. Хотите?
- Нет, - незамедлительно вставил Валера, жуясь.
- Например, - продолжил Глеб, - может ли возникать больше одного Прохода одновременно? Или: где образуется Проход, если от точки нарушения четности до Оболочки существует, положим, два абсолютно одинаковых перпендикуляра? Вот в каком месте он появится?
- А действительно, в каком? - сказал Сергей. - Но ведь это, наверное, при большом желании, можно экспериментально установить?
- Заставить умереть какого-нибудь очередного "смертника" на улице? насмешливо поинтересовался Глеб. - В том месте, где ему укажут?
- Да кто ж на это пойдет? - пробормотал Кирилл. - И кто разрешит? Чего вы несете?
- К тому же, неизвестно, - заметил Глеб, - как резервация исчисляет эти пресловутые перпендикуляры. И с какой точностью. До метра или до микрона?
- И где именно начинается Оболочка? - вставил Валера с набитым ртом.
- Или, например, такие вопросы… - Глеб развалился в кресле. - Что будет, положим, если стоять с внешней стороны Оболочки очень долго? И вообще, насколько жестко фиксированы границы резервации? Может, они как-то меняются со временем? Сжимаются, положим, или расширяются, или колеблются?.. Чем отличаются форма и время существования плюс-Прохода от минус-Прохода?
- Да Серега-то имел в виду не это, - произнес Кирилл. - Он хотел сказать, что если один из принципов чем-то отличается от других, то может быть, здесь есть какой-то намек? Так да, Серега? Я правильно понял?
- Не-не… Вот еще, кстати, интересный вопрос… - проговорил Валера. Существуют ли между резервациями какие-либо каналы связи? Я имею в виду специфические каналы. Мы, может, о них и не подозреваем…
- Биополя, что ли? - нахмурился Кирилл.
- Почему обязательно биополя? - сказал Валера. - Биополя - это уже неинтересно…
- Каналы связи? - язвительно сказал Глеб. - Ох, уж мне этот технократ… Не пойму только, как его технократскую душу вынесло на непрерывную логику? Технократ - и глаголет о непрерывной логике! Это нелогично. И вообще, господа, - сказал Глеб, скептически глядя, как Валера старательно работает челюстями. Крайне необходимо немедленно выпить, пока наш Кулибин не сожрал всю закуску!
- А я о чем, блин! - с недовольством воскликнул Кирилл.
Глеб разлил, и они выпили. Какое-то время было тихо.
- А представьте себе, господа, - проговорил Глеб, закусывая, - что все резервации являются чем-то вроде раковых опухолей на теле планеты. Этакая болезнь планетарного масштаба. Почему бы нашей старушке Земле не подцепить какую-нибудь заразу на космических задворках? Воздушно-сопельным путем.
- Тогда, по идее, это не рак, - сказал Кирилл. - Раковые опухоли разрастаются. И заразиться раком нельзя…
- Ну, сифилис, - смиренно согласился Глеб. - Или старческие пигментные пятна. Чай, не девка уже.
- Только не надо здесь устраивать соревнования, - заметил Валера, - кто больше всех не понимает в медицине. Дайте поесть-то.
- Нет, - сказал Кирилл. - Тогда лучше не так. Резервации - это лепрозории, где происходит изоляция больных. Или, понимаешь, исправительно-трудовые колонии… Или ЛТП.
- Да было дело, разрабатывали и эту тему… - продолжал Глеб. - В свое время популярно было считать, что смысл резервации заключается в том, чтобы якобы сформировать в изолированном сообществе людей некоторые качества. Некоторые новые, так сказать, свойства. Мне всегда было смешно слушать такие рассуждения. Тоже мне, - мастерская по переделке хомо сапиенса… Все это опять оттого же, что людям очень нравится считать себя пупом земли.
- Ну, может, не создание новых свойств, а поиск их у кого-то? - сказал Сергей. - Скажем, своеобразный отсев? Изолировали, стало быть, людей и рассматривают, выискивают каких-нибудь этаких индивидуумов… С какими-нибудь этакими отличиями.
- Ясно, ясно, - закивал Глеб и осклабился. - Формирование спецотряда для полета на Нептун. Или в таком духе… Хе-хе…
- Не так утрированно, - заметил Сергей. - Не так утрированно. Вы здесь четыре года живете, ничего на себе, как бы, не ощущаете, так? А, может быть, за это время на вас провели массу исследований! Вас, скажем, прощупали неведомыми нам способами. Ну, просто надо было, чтоб кролики не разбегались вот и посадили их в клетку. На Нептун лететь совсем не обязательно. Впоследствии этот наш весельчак "некто" напишет, скажем, диссертацию и откроет клетку. И кролики разбегутся, так никогда и не узнав, на предмет чего их исследовали.
- Или, положим, не откроет клеточку, - ухмыльнулся в бороду Глеб. - На кой ляд она после всего сдалась? Какая-то ржавая, кривая, да к тому же, вся в экскрементах, клетка…
- Или не откроет, - согласился Сергей.
- А весь этот сволочизм?! - выпалил Кирилл. - Который в последнее время происходит? Это тоже часть диссертации?
- А, может быть, так и задумано, - произнес Сергей. - Просто на определенном этапе исследования наш славный "некто" решил усложнить правила игры в резервации. Нагнать немножечко страху, ну, и посмотреть, что получится. Как кролики отреагируют?
- Да, это тоже было уже… - вяло отозвался Кирилл.
- Что было? - сказал Валера, не переставая жевать.
- Не так давно, вроде, - сказал Кирилл. - Май, ты же тогда толкал свою очередную идею!
- Какую это? - спросил Глеб, поглаживая бороду.
- Да, про кроликов в лаборатории… Забыл что ли? Или это зимой еще было?..
- Ах, это… - вспомнил Валера. - Маевский тебе тогда доказывал, что - не кролики, значит, а крысы.
- Ни фига он мне не доказал, - проворчал Кирилл. - Я это к тому что, тоже тогда все выясняли: вдруг, мол, резервация - это испытание? Проверка там каких-то качеств, или проверка на выживаемость, еще чего то… Что ты там еще говорил-то?
- Минуточку, минуточку, - грозно сказал Глеб. - Вы, лейтенант, не приписывайте мне своих заморализованных подходов! Я говорил, что, может быть и проверка, может быть и испытание - почему бы и нет? Но ни про какие-то там качества я не поминал. Это ты потом стал гнать чушь про испытание качеств. Благородство, коллективизм, смелость…
- А ты не гнал, да? - язвительно сказал Кирилл.
- Это не мой стиль, - ответил Глеб. - Ты можешь до такого бреда додуматься, не спорю. Тебе бы только нравственную основу подвести подо все. Хлебом не корми - дай поделить любое явление на плохое и хорошее, на доброе и злое…
- А тебе лишь бы обгадить, - заметил Кирилл недовольно. - Все отвергнуть. А почему бы, понимаешь, не поделить явление на плохое и хорошее, а? Если явление связано с людьми - как его не делить-то? Скажи-ка на милость!.. Если человек так устроен! Если вокруг него все построено по принципу добра и зла…
- Это твоему человеку только так кажется! - воскликнул Глеб. - Это он по своей глупости и мании величия так возомнил. Тоже мне, царь природы! Больная разумом обезьяна… Кир, ты, как обычно, ставишь человека в центр Вселенной в этом и беда. Вот когда ты перестанешь его туда ставить, когда ты поймешь, что Вселенная вертится вовсе не вокруг него, тогда тебе станет ясно, что нельзя везде и всюду пихать человеческие оценки. Представь себе, что этого "весельчака", как его обозвал наш Серж, может, больше всего интересует твоя мочеполовая система, а не твои моральные устои. Если его вообще что-либо интересует.
- Пока я человек, я буду ставить человека в центр Вселенной, - сказал Кирилл упорно. - И ты меня в этом никогда не переубедишь. Вот и все. Вот овца, по идее, думает, что она - центр Вселенной. И кролик так же думает, наверное. Каждый считает себя…
- Позвольте не согласиться! - перебил его Глеб. - Ни кролик, ни овца, к счастью, ничего такого не думают. Они кушают себе травку и планов на завтра не строят. Тем и счастливы. Нам у них учиться надо, сапиенсы!
- А откуда вы вообще знаете, что думают кролики? - изрек Сергей. Дарвинисты хреновы…
- Ладно, я беру тайм-аут, - сказал Кирилл. - От меня отстань. Вон Серегу обрабатывай, философ. Я это все уже слышал не один раз. Я лучше бутерброд съем, пока Васильич все тут не сожрал.
- Меньше надо копья ломать, однако, - посоветовал Валера, усердно ковыряясь вилкой в банке тушенки. - А то машут-машут сначала мечами, а потом начинают жратву искать… Когда уже поздно, между прочим. Кстати, сейчас хорошо бы кофе пошло, - заметил он.
- Кофе? - вскинул бровь Глеб. - Это такое жидкое и черное? Которое из кофеина делают?
- Нет, - качнул головой Валера и поправил очки. - Его из кофеина только выращивают. Из молотого.
- А кто у нас сегодня за Махмуда? - спросил Кирилл.
- Драйвер, драйвер, - произнес Глеб.
- Тогда поджигай, - сказал Валера Сергею.
- Только сначала еще по одной! - потребовал Кирилл. - Сегодня классно идет.
Они выпили еще по одной. Глеб поднялся из кресла и стал копаться на полке с книгами. Валера откинулся на спинку дивана. Бросив в рот ломтик лимона, Сергей пошел на кухню разогревать чайник.
Кое-как он нашел спички в одном из настенных ящичков и зажег газ на плите. Он даже не посмотрел, есть ли в стареньком двухлитровом чайнике вода, и когда тот покорно зашумел, Сергей приблизился к грязному оконному стеклу. Улица Магистральная была сегодня особенно заполнена транспортом. И людей, неторопливо плетущихся вдоль тротуаров, казалось, тоже стало больше. А может, действительно, это ему только казалось? Может, он раньше просто-напросто не обращал внимания на такие мелочи? И теперь эти мелочи, эти отблески чужой жизни стали вдруг особенно заметными? Болезненно заметными… Со стороны, ведь, как водится, всегда виднее. Недосягаемое всегда интересно, а запретный плод всегда сладок…
Он не заметил, как в кухне появился Глеб, держа в руках маленькую раскрытую книжку, похожую на томик стихов.
- Вот послушай, - сказал он, поглаживая бороду. - Каково сказано…
Он перелистнул страницу и прочел вслух:
Может быть, это точка безумия,
Может быть, это совесть твоя
Узел жизни, в котором мы узнаны
И развязаны для бытия…
- Ты это про что? - Сергей с вздохом отвернулся от окна.
На него в упор смотрели серые глаза Глеба.
- Это не я, - медленно сказал Глеб, усмехнувшись в усы. - Это Мандельштам. Осип.
- Погоди… Ну-ка, повтори.
Глеб повторил. Возникла небольшая пауза.
- Люблю, знаешь ли, красивое слово, - сказал Глеб, щелкнув пальцами. Ничего с собой поделать не могу.
В дверном проеме появился Валера и пристально оглядел их обоих.
- Какого черта? - сказал он. Потом он встал между ними, отобрал у Глеба книжку и бросил ее на холодильник.
- Уже все сожрал? - поинтересовался Глеб. - А здесь ничего нет, милейший.
- Я кофе хочу! - требовательно заявил Валера. - В конце-то концов!
- Тогда стой и дуй на газ, - посоветовал ему Сергей. - Ты, что, правда все съел?
- Что за вопрос? - фыркнул Глеб. - Я бы на его месте обиделся.
- Конечно - не все? - сказал Сергей.
- Конечно - все! - сказал Глеб.
- А ну-ка… - пробормотал Валера и открыл холодильник.
- Смотреть на это не могу, - сказал Глеб скорбно. - Идемте скорее отсюда, Серж.
- Сигарету оставь! - буркнул Валера, звякая в недрах холодильника стеклом.
Они покинули его и вернулись в комнату. Внезапно из недр маленькой комнаты донесся глухой демонический звук, напоминавший рев слона, от которого, казалось, задрожал листок календаря, приклеенный булавкой к обоям.
- Палыч!.. - с восхищением и замиранием произнес Сергей. - Неужели выходит на свет божий?
- Э-э… - протянул Кирилл, наморщив лоб и прислушиваясь. - Чего это он пробудился?
- Т-с-с!.. - зашипел Глеб, прыгая к дверям и прикладывая ухо.
Спустя пару секунд воздух прорезал второй трубный стон, но громкость у него была уже заметно ниже. Глеб озадаченно почесал затылок, осматривая стол в поисках чего-нибудь съедобного.
- Все схавал, животное… - пробурчал он. - Чем прикажете сейчас Палычу рот затыкать?..
Прошло еще несколько секунд, но звуки за дверями больше не повторились.
- Расслабься, - посоветовал Кирилл. - Это он просто на другой бок переворачивался. Или зевал.
Удовлетворенно крякнув, Глеб вернулся в свое кресло и задрал ноги на стол.
- Па-а-прашу соблюдать общественный порядок! - тут же гаркнул Кирилл. - А то репрессирую, на фиг! Депортирую, понимаешь, и реабилитирую!.. Посмертно.
- Кстати, господа, насчет лепрозориев, - произнес Глеб. - Вариант с психушкой, по-моему, интереснее. Это будет самое то. По крайней мере, в отношении нашей резервации. Ситуация с Артемом, как нельзя более точно показывает, кто здесь нормален с Вселенской точки зрения.
- Они просто хотят нас всех свести с ума, - сказал Кирилл. - Я понял, мужики! Подталкивают к этому…
- Интересно, с какой целью? - спросил Сергей. - В чем тут прикол-то?
- А без всякого прикола, - ответил Кирилл и рубанул ладонью воздух. - Без всякой цели. А может, они нашим разумом питаются? Интеллектом, блин, нашим…
- Ничего-то вы не просекли, - покачал головой Глеб. - Они же намекают на то, что свобода и разум - это несовместимые вещи! Подумайте, как это верно! Разум - есть оковы чувствам и инстинктам, ибо он способен их подавить. Правильно?
- Чего? - грозно сдвинул брови Кирилл.
- Подавляя инстинкты, человек разумный заставляет себя жить в соответствии с вымышленными ценностями, а не с теми, которые ему свойственны от природы. Всю свою разумную жизнь человек стремится к достижению счастья, идеал которого придумал себе сам…
- Эк, его опять понесло, - сказал с вздохом Кирилл.
- А зачем, скажите, придумывать идеал счастья, если он есть, если он дан изначально? - продолжал Глеб, размахивая над головой указательным пальцем. Нужно лишь убрать это гадкое препятствие, называемое разумом, чтобы оно не мешало смотреть на вещи непредвзято и видеть их такими, какие они есть. Не искать в вещах смысла, а пользоваться ими! Только лишенная разума особь может быть воистину свободна, ибо она не связана никакими внутренними и внешними обязательствами, ибо она делает всегда то, что хочет. Она не строит планов на будущее и живет настоящим. И самое главное, она имеет минимум потребностей, и потребности эти по своему составу приближаются к возможностям! А если возможности сближаются с потребностями, что мы получаем, скажите мне?
Глеб умолк, крякнув, и достал сигарету.
- А я вот тебе ничего не скажу, - сказал Кирилл. - Сам мучайся.
- Мы получаем практически идеально счастливую особь! - проговорил Глеб, прикуривая. - Спросите об этом у сумасшедших. Или, положим, у тех же кроликов. Так что, господа резервисты, решение находится рядом, его даже не надо искать. Надо только найти в себе мужество и волю его исполнить. Мужество и волю… задумчиво повторил он, пуская кольцо дыма. - Знаете, что произносили английские рыцари круглого стола на своих заседаниях? - поинтересовался он, обводя всех взглядом. - "Господи, дай нам мудрость найти правду, волю, чтобы выбрать ее и силу, чтобы добиться ее". Я это в каком-то фильме смотрел… Вот то-то, господа. Вся суть в этом, и лучше не скажешь. Так что - долой разум! Да здравствует свобода и счастье! - А ты чего стоишь? - спросил он строго в сторону двери. - Опоздавшие в зрительный зал не допускаются.
- Ты уже все? - участливо поинтересовался Валера с порога комнаты. Быстро, однако.
Он сел на диван. В руках у него была открытая банка с каким-то салатом.
- Оставь немного-то, - проговорил Сергей, подвигаясь к нему.
- Черт подери, - пробормотал Кирилл. - Где же проходит эта самая идиотская граница?
- Какая граница? - спросил Валера, очень стремительно набивая рот салатом.
- Немного-то оставь, - повторил настойчиво Сергей, прицеливаясь вилкой в банку.
- Ну, которая разделяет нормального от ненормального! - сказал Кирилл, почесывая в затылке.
- Разве она существует? - Глеб пускал над головой какие-то невообразимые дымовые узоры. - В непрерывном-то мире? Спроси-ка у нашего апологета абсолютной относительности.
Кирилл хлопнул ладонью по столу.
- Для резервации граница существует! - выпалил он. - И резервация, сволочь этакая, умеет определять кто псих, кто нет!.. Возьми, к примеру, Филинскую девчонку. У нее явно что-то с головой случилось, это, может, и незаметно со стороны… Но какие-то отклонения все равно есть, по идее. Мне Виктор сам как-то говорил. Ну, это же ясно: душевная травма и все такое… Какие-то следы остаются. Ан нет же! Не пускает ее Оболочка, хоть тресни! Вот в чем фокус-покус.
- А они пробовали? - спросил Валера, старательно работая челюстями. - Они, может, и не пытались…
Сергей улучил момент и выхватил у него банку с салатом, пока еще в ней что-то было.
- Да пробовали!.. - махнул рукой Кирилл. - Я это точно знаю. Бесполезно.
- Погодите, народ, - проговорил Сергей, тоже жуясь. - Я вот что хочу сказать… Ты, Глеб, говоришь: путь к свободе через отказ от разума, да? Вроде как намек такой нам дают, да?
- Да он тебе еще не то наговорит! - скривился Валера. - Ты вот у него завтра спроси…
- Я не об этом! - перебил его Сергей. - В каждой шутке и в каждой правде есть доля истины. А что если путь к свободе - через смерть?
- Ты чего-то загнул… - протянул Кирилл. - Как это: путь?.. Через смерть…
- Между прочим! - воскликнул Валера. - Дайте пожрать-то чего-нибудь, в конце-то концов!.. Серега, что за банка у тебя в руках? Где ты ее взял, обжора?
- "Memento mori", - проговорил Глеб размеренно. - "Memento vivere", но и "memento mori". Жизнь и смерть - одно не без другого. В сущности, господа, что мы знаем о смерти?
- А что о ней знать? - хмуро отозвался Кирилл. - Переходишь себе в мир иной, вот и все.
- Ну, что с копа взять? - произнес Глеб. - Не скажи, не скажи… Я считаю, что смерть является самой малоизученной областью жизни.
- Слушайте, смените тему, а?! - буркнул Кирилл. - Чего вы тут про смерть начали гнать? Больше не о чем поговорить? Не хочу про смерть.
- Что с вами, прапорщик? - спросил Глеб. - Какой-то вы чувствительный стали. Раньше за вами этого не замечалось.
- Горит на работе синим пламенем, - сказал Валера, сокрушенно вздыхая. Как стахановец, это точно.
- Если какая-нибудь сволочь сейчас начнет про работу расспрашивать, процедил Кирилл, - сразу предупреждаю: дам в ухо. И открою огонь на поражение.
- Какая такая работа? - Глеб непонимающе вскинул брови. - Этот парень разве где-то работает? - спросил он, показывая пальцем на Кирилла. - И вообще, кто это такой? Кто привел сюда ОМОН? Это что, обыск?