- Это точно, - произнесла Элисон Скотт и снова встала. Она положила ладони на сияющие голубые и зелёные волосы двух своих дочерей. - Большая инженерия - это умершая мечта двадцатого века. Решение не снаружи: его найдут внутри нас.
Эти заявления были встречены шквалом откровенной враждебности:
- Она имеет в виду генно-инженерных детей, как её собственная ненормальная парочка.
- Я говорю об эволюции, - отрезала Скотт. - Это то, что происходит с видом, когда изменяется окружающая среда. На протяжении всей нашей истории мы показали себя превосходно приспосабливающимся видом.
Поднялась чернокожая женщина, на вид за шестьдесят. Джоан знала её. Эвелин Смит была одним из ведущих эволюционных биологов своего времени. Смит холодно произнесла:
- Естественный отбор не работал над человеческими популяциями уже несколько десятков тысяч лет. Заявления о том, что он всё же работал, демонстрируют лишь отсутствие понимания его основного механизма. Мы устранили отсеивающие процессы, которые ведут отбор: наше оружие уничтожило хищников, развитие сельского хозяйства победило голод, и так далее. Но это изменится, если наступит неизбежный коллапс. В этом случае отбор вернётся. Кстати, это основная тема моего доклада на третьем заседании.
Послышались отдельные протесты.
- … что значит "неизбежный коллапс"?
- … при всём своём внешнем великолепии наше общество демонстрирует признаки упадка: рост неравенства, снижение отдачи от экономического роста, снижение планки образовательных стандартов и ухудшение интеллектуальных достижений.
- … да, и духовная смерть. Даже мы, американцы, лишь на словах выражаем уважение к тотемам - флагу, Конституции, демократии - и в то же время отдаём свои жизни на откуп корпорациям и успокаиваем себя, скатываясь в мистику и пьяный угар. Так бывало и прежде. В частности, параллели с Древним Римом очень чёткие…
- … если не считать того, что теперь мы все едины, по всему свету. Если нас ждёт коллапс, не останется ничего такого, что сможет его избежать.
- … до абсурда пессимистично. Мы обладаем гибкостью - прежде мы достигали намного большего…
- Мы выкопали всю доступную руду и сожгли все доступные нефть и уголь; если нас ждёт крах, нам придётся начинать с пустыми руками…
- Моё мнение таково, - подчёркнуто произнесла Смит, - что у нас может не быть достаточного времени.
Эти слова, сказанные мягким голосом, моментально заставили всех замолчать, и Джоан увидела свою возможность.
Она сухо произнесла:
- Так вот, я предполагаю, что, если мы не хотим вернуться в плохое старое время, когда наш вид был просто ещё одним видом животных в экосистеме, мы должны взяться за эти неприятности. И я думаю, что у нас есть один путь, чтобы добиться этого, - она улыбнулась, рассеянно поглаживая свой живот. - Новый путь. Но это путь, о котором мы знали всё время. Путь примата.
И она начала обрисовывать своё видение проблемы.
Человеческая культура, говорила Джоан, была адаптацией, которая помогла людям пережить резкие климатические колебания плейстоцена. Теперь, по странной тысячелетней иронии судьбы, сработала обратная связь, и теперь эта культура причиняет всё более серьёзный ущерб окружающей среде. Культура, которая когда-то была столь глубоко адаптивной, стала теперь мальадаптивной, и ей необходимо меняться.
- Жизнь - это не только состязание, - сказала она. - Это также и сотрудничество. Взаимозависимость. Так было всегда. Первые клетки зависели от сотрудничества с более простыми бактериями. Так происходило в первых экосистемах - в строматолитах. В наши дни все наши жизни настолько взаимозависимы, что в будущем они должны развиваться, имея общую цель.
- Вы просто говорите о глобализации. Какая корпорация вас спонсирует?
- Мы должны вернуться к Гайе и другим богиням земли, так?
Джоан ответила:
- В настоящее время наше мировое сообщество становится настолько сильно структурированным, что оно превращается в нечто вроде "холона": в единую сложную сущность. Нам следует учиться думать в этом же ключе и о нас самих. Мы должны воспользоваться второй половиной нашей природы примата: той половиной, которая не связана с конкуренцией и ксенофобией. Приматы сотрудничают намного больше, чем конкурируют. Так поступают шимпанзе, так поступают лемуры; так должны были поступать австралопитецины, эректусы и неандертальцы; и мы тоже так делаем. Человеческая взаимозависимость ведёт своё начало из самых глубин нашей истории. Теперь, хотя этого никто не планировал, мы охватили своим влиянием всю биосферу, и нам всем вместе следует учиться обращению с ней.
Элисон Скотт снова встала.
- Чего же именно вы хотите, Джоан?
- Манифест. Заявление. Совместное письмо к ООН от всех нас. Мы должны встать во главе, начать что-то новое. Мы должны начать показывать путь к экологически устойчивому будущему. Кто, если не мы?
- Ура-ура, мы можем спасти мир…
- Она права. Гайя будет нам не матерью, но дочерью.
- Что заставляет вас думать, что кто-то из власть предержащих прислушается к кучке учёных? Раньше они никогда этого не делали. Это - журавль в небе…
- Если положение станет достаточно отчаянным, то они послушают - сказала Эвелин Смит.
Алиса Сигурдардоттир встала.
- Конфуций сказал: "Те, кто, говорит, что это невозможно сделать, должны уступить дорогу тем, которые это делает".
Она подняла свой худой кулак в жесте, означающем силу.
- Мы - по-прежнему приматы - только ещё в большей степени. Верно?
Несмотря на несколько попыток освистывания, Джоан подумала, что увидела более тёплый ответ в лицах, обращённых к ней. Похоже, это сработает, подумала она. Это только начало, но это сработает. Мы можем исправить положение. Она погладила свой живот.
Фактически, она была права: это могло бы сработать.
Политическое и экономическое давление действительно могло бы заставить мировые властные структуры прислушаться, чего не было раньше. Идеи Джоан Юзеб действительно могли бы показать, как соединить взаимосвязи, порождённые технологией, с более древними инстинктами сотрудничества приматов. И это могло бы выйти за рамки простого экологического ведения хозяйства. В конце концов, за все четыре миллиарда лет жизни на Земле ни у одного вида ещё не было потенциала к глобальному объединению. Если дать время, то подход Джоан мог бы вдохновить прорыв в познании такого же масштаба, как интеграция поколения Матери.
Люди стали достаточно умными, чтобы суметь разрушить собственную планету. Теперь, если дать им хотя бы чуть-чуть больше времени, они могли бы стать достаточно умными, чтобы её спасти.
Всего лишь чуть-чуть больше времени.
Но вдруг свет погас. Послышались взрывы, похожие на топанье огромных ног. Люди закричали и побежали.
Тем временем толчки землетрясения в районе Рабаула становились всё сильнее и сильнее. В конце концов, они взломали морское дно над магматической камерой Рабаула. Магма поднималась к поверхности по огромным тоннелям - некоторые из них достигали трёхсот метров в ширину. Теперь в тоннели хлынула морская вода, немедленно обратившись в пар. В это время другие газы, углекислый газ и соединения серы, ещё оставались растворёнными в магме благодаря повышенному давлению в недрах, как углекислый газ в бутылке газированной воды. Но теперь бутылка была разбита, и газы стали выделяться наружу.
Давление в подземных камерах нарастало экспоненциально.
II
Вспыхнуло аварийное освещение, залив помещение холодным сиянием.
Подвесной потолок разбился на куски пенопласта, которые повалились на разбегающихся посетителей. Джоан видела, что Элисон Скотт сгребла обеих своих девочек и забилась с ними в угол. Открывшаяся взгляду поверхность крыши, заполненная трубками и кабелями с отставшей изоляцией, была пористой, тёмной и грязной.
Разворачиваясь, тонкие нейлоновые верёвки полетели вниз сквозь воздух, в котором висели густые облака пенопластовой пыли. Она мельком увидела одетые в чёрное фигуры, которые двигались, словно пауки, по поверхности крыши и съезжали вниз, на усеянный мусором пол бара. Они носили чёрные комбинезоны в обтяжку и шапки-балаклавы с серебристыми окошечками для глаз. Она насчитала пятерых, шестерых, семерых. Трудно сказать, были это мужчины или женщины. У них у всех было лёгкое автоматическое оружие.
Алиса Сигурдардоттир тянула её за руку, пробуя заставить слезть со столика. Но она сопротивлялась, понимая, что здесь она всё ещё оставалась центральной фигурой; она чувствовала, скорее всего, сугубо на подсознательном уровне, что положение дел ещё больше ухудшится, если она поддастся хаосу.
Один из захватчиков выглядел как командир. На полу остальные собрались вокруг него, пока он оценивал обстановку. "Он", или "она"? Нет, "он", подумала Джоан: в группе вроде этой это будет "он". Двое из вторгшихся остались с лидером. Другие четверо отошли к дверям. Держась спиной к стене, они направили своё оружие на делегатов, которые сгрудились, словно овцы, в центре помещения.
Здесь был лишь один сотрудник гостиницы: бармен, молодой австралиец, на которого положила глаз Алиса. Он был стройный, с вьющимися чёрными волосами - по крайней мере, отчасти абориген по крови, подумала Джоан - и он носил бабочку и искрящийся жилет. Теперь он очень смело шагнул вперёд, раскрыв руки.
- Послушайте, - начал он. - Я не знаю, что вам здесь нужно. Но, если вы позволите мне позвонить…
Звук оружия был тихим, странно напоминая характерный кашель леопарда, рассеянно подумала Джоан. Мальчик упал и задёргался. Внезапно в воздухе появился запах фекалий, исторгнутых в момент смерти - запах, с которым она не встречалась со времён работы в Африке. Делегаты закричали, отпрянули и замерли: каждый из них по-своему старался не привлекать внимания убийц.
И над всем этим, совершенно не в тему, цифровые стены продолжали показывать циклично сменяющиеся бессмысленные изображения вулкана в Новой Гвинее, работающие фабрики роботов на Марсе, рекламу пива, стимуляторов и высокотехнологичных прибамбасов.
Как и ожидала Джоан, лидер, совершив своё символическое убийство, приблизился к ней. Его оружие висело у бока, возможно, ещё не остыв. Смотровое окошечко было вшито в балаклаву. Он выглядел элегантно, почти шикарно.
Прежде, чем он успел хоть что-нибудь сказать, она перехватила инициативу:
- Боитесь показать мне своё лицо?
Он рассмеялся и снял свою балаклаву - да, это "он", она была права. У него была бритая голова. Он был белым, с карими глазами. Возможно, ему было лет двадцать пять - явно не намного больше, чем бармену, которого он только что убил. Он сверлил её взглядом, оценивая бессловесный вызов.
Его последователи стянули с себя балаклавы. У всех были демонстративно выбритые скальпы. Среди них было четверо мужчин, включая лидера, и три женщины.
Джоан спросила:
- Вы Пикерсгилл?
Лидер засмеялся.
- Пикерсгилла не существует. Глобальное полицейское государство преследует химеру. Пикресгилл - это забавная шутка, и к тому же полезная.
У него был среднезападный американский акцент, но со слабой экзотической картавостью; в настоящее время во всём мире господствовал американский английский, и этот мальчик мог прибыть откуда угодно.
- Так кто же вы?
- Я - Елисей.
- Елисей, скажите мне, чего вы хотите, - сказала Джоан, тщательно подбирая слова.
- Теперь вам уже не выработать плана действий, - сказал мальчик. - Я скажу вам, что мы сделали. Доктор Джоан Юзеб, мы выпустили болезнь.
Джоан ощутила покалывание кожи.
- Вы все заражены. Мы заражены. Без лечения через несколько дней многие из нас умрут. Если эта ситуация решится в нашу пользу, возможно, мы все будем жить. Но мы готовы умереть за то, во что мы верим. А вы?
Джоан оценила обстановку.
- Вам нужен стол?
Он бродил туда-сюда перед кофейным столиком, обдумывая предложение. Дурацкий маленький стол был центром власти в этом месте: конечно же, он был ему нужен.
- Да. Спускайтесь.
С помощью Алисы она слезла на пол. Елисей проворно запрыгнул на импровизированный подиум Джоан и начал лающим колосом выкрикивать команды на языке, который для его коллег звучал как шведский.
- Классическое поведение примата, - пробормотала Алиса. - Иерархия господства, образованная самцами. Паранойя. Ксенофобия на грани шизофрении. Вот, что происходит здесь, среди всего этого бреда сивой кобылы.
- Но это единственный способ сладить с бредовостью ситуации, которая грозит забрать отсюда кого-то из нас…
Её слова потонули в оглушительном вибрирующем шуме, словно какой-то огромный птерозавр прилетел и сел на крышу гостиницы. Конечно же, это был вертолёт, повисший в небе над крышей. И теперь сквозь стены загремел усиленный техникой голос, назвавшийся полицией.
Террористы начали расстреливать крышу, и вниз полетело ещё больше кусков потолка. Делегаты конференции съёжились и закричали - усиливая тем самым шум, который хотели создать плохие парни, подумала Джоан, прижимая ладони к ушам. Когда полиция прекратила попытки общения, оружие умолкло.
Джоан осторожно поднялась, отряхивая пыль. Как ни странно, она не была напугана. Она посмотрела на Елисея, который пробрался к своему подиуму из кофейного столика, раскрасневшийся, задыхающийся, с оружием на плече.
- У вас нет ни единого шанса получить то, что вы хотите, независимо от того, что это, пока вы не позволите им поговорить с вами.
- Но мне не нужно разговаривать с полицией, или с их пудрящими мозги советниками по психологии. Не нужно, пока у меня здесь вы - вы, самопровозглашённая глава новой глобализации, этого холона.
Алиса вздохнула.
- Почему у меня такое чувство, что это невинное слово внезапно собирается стать именем нового демона?
- Сидя в потолочном пространстве, спрятавшись от света, мы слушали вашу грандиозную речь, - оно потрясающе подходит!
Джоан сказала:
- Вы действительно…
"Вы действительно не понимаете". Неправильные слова, Джоан.
- Пожалуйста. Расскажите мне, что вызывает у вас беспокойство.
Он посмотрел на неё. Затем слез со столика.
- Послушайте, - сказал он более спокойным голосом. - Я слышал, что вы сказали о глобальном организме, в который мы вскоре должны будем погрузиться. Очень хорошо. Но у любого организма должны быть границы. А как быть с теми, кто оказался за рамками этих границ? Доктор Джоан Юзеб, триста богатейших людей на планете владеют таким же количеством собственности, как три миллиарда их беднейших собратьев-людей. За стенами оплотов элиты некоторые бедные области успешно порабощены: людей используют просто как ресурс рабочей силы и тел - или частей тела. Как ваша глобальная нервная система должна будет узнавать об их страданиях?
Её мысли мчались вперёд. Всё, что он сказал, звучало так, словно было отрепетировано. Конечно, так и было: это был его звёздный час, крест, который он нёс по жизни; всё, что она делала, было подчинено одной цели - желанию понять ситуацию. Был ли он студентом? Если он принадлежал к какому-то современному культурному колониальному типу с комплексом вины, то ей, возможно, удалось бы обнаружить слабые места в его линии поведения.
Но он был убийцей, напомнила она себе. И он убил настолько непринуждённо, что не колебался ни секунды. Она спросила себя, на каких стимуляторах он сидел.
- Простите.
Новый голос. Оказалось, он принадлежал Элисон Скотт. Она стояла перед Елисеем, испуганные дочери жались у неё по бокам; их голубые и зелёные волосы поблёскивали в бессмысленном мерцающем свете стен.
Джоан почувствовала прилив боли в нижней части своего живота - достаточно сильный, чтобы заставить её задыхаться. Она чувствовала, что некоторые вещи выходят у неё из-под контроля.
Бекс осуждающе глядела на неё.
- Бекс, с тобой всё в порядке?
- Вы сказали, что Рабаул не собирался повредить нам. Вы сказали, что это было очень маловероятно, пока мы были здесь. Вы сказали, что мы были в безопасности.
- Мне жаль. Правда, жаль. Элисон, пожалуйста, сядьте на место. Здесь вы ничего не сможете сделать.
Скотт проигнорировала её.
- Послушайте, кто бы вы ни были, чего бы вы ни хотели - нам жарко, мы устали и хотим пить, мы уже начинаем заболевать.
- Это просто смешно, - ровным голосом ответил Елисей. - Психосоматическое. Вы просто на нервах.
Скотт практически зарычала:
- Не устраивай тут мне психоанализ. Я требую…
- Вы требуете, требуете, ноете, ноете, ноете, - он подошёл к Скотт. Она продолжала держаться за своё, её руки крепко обвились вокруг ее девочек. Елисей приподнял аквамариновые волосы Бекс, мягко потянул, потёр между пальцами.
- Генно-обогащённая, - произнёс он.
- Руки прочь от неё, - прошипела Скотт.
- Они такие красивые, просто игрушки, - он провёл рукой по волосам Бекс до плеча, а затем пощупал её маленькую грудь.
Бекс завизжала, и Скотт притянула её к себе.
- Ей всего четырнадцать.
- А вы знаете, доктор Джоан Юзеб, что они делают, эти генные инженеры? Они запихивают в своих детей целую дополнительную хромосому - дополнительную хромосому, напичканную желательными генами. Но, кроме волос и зубов, знаете ли вы, что ещё делает эта дополнительная хромосома? Она исключает возможность размножения этих совершенных детей с нашим участием - с участием необогащённых Homo sapiens старого образца. Теперь вы сможете представить себе разделительный барьер выше этого? Сегодня богатые даже учреждают для себя отдельный биологический вид, - напустив на себя отсутствующий вид, словно срывая плод с ветки, он вырвал Бекс из рук матери. Одна из женщин-террористок удерживала Скотт. Елисей разорвал блузу девочки, выставив на обозрение её светлый кружевной бюстгальтер. Бекс закрыла глаза; она что-то бормотала про себя - песню или стихи.
- Елисей, пожалуйста… - Джоан ощутила в животе ещё один всплеск боли, разлившийся по нему волной. Она согнулась пополам. О, боже, только не сейчас, подумала она. Только не сейчас.
Внезапно рядом оказалась Алиса.
- Успокойся. Сядь.
Изображения на стене менялись - Джоан это видела. Она видела всё как в тумане, но там явно стало гораздо больше оранжевого, чёрного и серого.
Алиса усмехнулась без веселья, оскалившись, словно череп:
- Это проснулся Рабаул. Великие времена.
Елисей схватил девочку за запястья и завёл ей руки за голову.
Джоан быстро сказала:
- Давай же, Елисей. Ведь ты тут ради этого.
- А разве нет?
- Если всё, что ты хочешь - это кого-нибудь трахнуть, возьми меня, - мрачно произнесла Скотт.
- О, только в этом не было бы никакого смысла, - ответил Елисей. - Это не действие, но символизм, понимаете ли. Сейчас первый раз со времени исчезновения неандертальцев, когда в мире существует два различных вида человека, - он заглянул в глаза девочке. - Будет ли это насилием, если акт происходит между различными видами?
Двери распахнулись.