* * *
Есть такое деревце - гуарроба, Невеста Грома. Живет не одну сотню лет, и растет очень медленно. Можно его в горшке выращивать, долго-долго, лет пятьдесят, а оно едва человеческого роста достигнет. А у Майи деревце - до колена…
В книжке, принесенной Мирахом, Эниф вычитал занятную штуку. И после этого все с Мирой шептался, давно ее из других девчонок выделял. А потом Майя свое деревце покалеченным нашла - одна ветвь отломана, а Эниф и Мира что-то увлеченно перетирают, смешивают и на каменке сушат. И запах - не сильно приятный, сладковато-терпкий, отдаленно на запах перегнившего сена похож.
- Эй, химики недоделанные, вы что там творите? - первым не выдержал Регор.
А когда ему объяснили, посмотрел уважительно и сказал:
- Вещь!
Мирах в последнее время все чаще уединялся - и без того занял отдельное "логово", да еще и днем порой туда нырял - и попробуй кто выдерни без веской причины! Огрызался на малейшую невинную шутку, если та чем-то приходилась не по нраву. Те, кто рискнул заглянуть в "логово", утверждали - он то сидит, то лежит, глядя куда-то перед собой.
Вот после такого уединения Мирах и вышел.
Увидел - подростки, радостные, развалились на кубиках - бреде архитектора, и смотрят осоловелыми глазами.
- На, - протянул ему Эниф конвертик маленький. - Вдохни, и будет хорошо…
Мирах конвертик взял, понюхал, потом поинтересовался:
- Это кто ж такой мастер?
- Мы с Мирой, - радостно ответил Эниф чуть заплетающимся языком. - Вот, видишь это… дерево с корой? Оно самое вот.
- А… - металлическим каким-то голосом откликнулся Мирах, подошел к "дереву", выдрал его из горшка и, раскрутив, зашвырнул в Чашу подальше.
- Ты это… что? - вскочили Эниф и Шеат; остальные приподнялись, ошарашенные.
Мирах подошел к Энифу, улыбнулся очень нехорошо, подозвал:
- Иди сюда, разговор есть.
Тот подошел, нахохлившись, неуверенно ступая. Ничего плохого не ожидал. И Мирах ударил его - со всей силы. Потом еще и еще - намеренно жестоко, по сравнению с этим все прежние драки детским лепетом показались. Такого Альхели еще не видел. То есть здесь, в Чаше не видел - а в прошлом, на улицах, приходилось. Когда бьют, желая противника убить, но не сразу; неважно, кулаком, ногами или обрезком трубы. Подростки перепугались - никто не вмешался. Эниф уже на полу валялся, пытаясь закрыться, хоть голову - Мирах отвесил ему еще один полновесный пинок, и обернулся к Мире. Та побелела, но с места не двинулась. Уж какой невероятной мощности ураган промчался в голове Мираха, по лицу было видно - бешеный совершенно; а руку на девчонку он все же не поднял.
Шедар вылетел из тренажерного, остановился у Мираха за спиной, готовый удар блокировать, если что - всего на полминуты опоздал.
- За что? - прошептал Эниф, размазывая по лицу слезы и кровь. А глаза несчастными были - и полными недоумения. Ни следа наркотической поволоки.
- Я же как лучше хотел…
Мирах прикусил губу; первым склонился к Энифу, помогая тому подняться. Другие перехватили его, поддержали - Эниф дохромал до кубиков, а слезы все текли по щекам.
- Я тоже успел прочесть эту книжку, - сказал Мирах, отходя немного от группы и присаживаясь на край одного из сидений. - И с наркоманами в одном притоне жил. И один из них сдох у меня на глазах… а дружок его - я видел, во что он превратился. Я не хочу выходить в Чашу с человеком, у которого мозги дурью сплющены… тем более подсаживаются на это - за здорово живешь. И мрут тоже. Блин, великие химики… Спасибо скажите, что живы еще! - рявкнул он.
- Ну, а бить-то зачем? - спросила Шаула.
- Чтобы дошло…
- Чтобы показать, что кому-то здесь больше всех позволено! - вскинулся Сверчок, зазвенел голос. Поддерживал Энифа - тот все еще всхлипывал, согнувшись, держась то за ребра, то за бедро.
Мирах присвистнул, спрыгнул с кубика и шагнул к Альхели. Остановился напротив.
- У тебя штатная должность - в каждой бочке затычка?
- Может, и так, - выпрямился, насколько мог, хоть и не встал - не бросать же Энифа.
- То-то смотрю… встреваешь, куда язык дотянется…
- А это уж не тебе решать. Мы здесь не твои подданные, и права у всех - одинаковые.
Тогда Мирах вскинул на него наглые свои, яркие глаза и сказал негромко:
- Слушай, ты мне надоел…
Если стали бы спрашивать - может, и наврал бы Сверчок. А самому себе признавался, тут-то чего хитрить. Страшно, еще бы. И не только того боится, что может выкинуть Мирах - ну его, в самом деле, Сверчок не в первый раз Чашу проходит, были моменты, когда с жизнью прощался - а то страшно, что может и сам не сдержаться. Ведь это просто, когда рядом - враг, и требуется от тебя - малая малость. Всего-то руки не подать… в худшем случае - чуток подтолкнуть.
А потом спать спокойно, и видеть во сне цветы, деревья и звезды. А тот, кто жизнь свою Чаше подарит - фантом, иллюзия, каких насмотрелся вдосталь.
А то, что ощущаешь порой - незримые нити, от одного к другому протянутые - ерунда.
А может, и не ерунда. Может, оборвешь эти ниточки, все до единой - и навсегда замолчит некий диковинный инструмент. Понять бы, что он играет? Толком неясно, а все же в юности подобные песни слышнее.
Эх ты, Сверчок-невеличка. Фантазия почище чем у Хезе. Ничего, скоро будет, куда ее применить.
- Ну что, рыбка? - негромко спросил Мирах, когда стояли рядом, еще не вступая на землю Чаши. - Ты хотел со мной в паре пройти, так?
- Знаешь… - Сверчок невольно прищурился, глядя на солнце. - Пройдем, тогда и поговорим.
Тот улыбнулся. Широкая такая улыбка, недвусмысленная.
- Я очень надеюсь, что мне не придется спасать тебе жизнь. Ты будешь чувствовать себя препогано.
- А если наоборот?
- А наоборот - нос не дорос, рыбка-Снегирь.
Сверчок уже знал манеру Мираха - тот словно старался измотать Чашу, не дать ей опомниться, хотя сам весьма пристально следил за тем, что происходит вокруг. Чашу он чувствовал, как никто другой - будто и сам творил окружающую действительность. Сумасшедший свой темп он не навязывал никому - партнеры сами начинали подстраиваться.
И, если шли след в след - обычно заканчивали проход без травм. Мирах и подхватить успевал, если что.
Вот и сейчас - глянул на Альхели со смешком, и рванулся вперед. Причем так, скотина эдакая, чтоб не избавиться от напарника, а маячить у него перед носом вроде морковки, которой ослика приманивают.
Сверчок постарался не злиться - и мысленно показал Мираху фигу. Уж что-что, а бегать он и сам умел.
Только вот кувырки толком делать на бегу не успел научиться, а этот, впереди, мог и в сальто выйти, не сбавляя темпа. Покрасоваться, блин, перед зрителями… Чаша сердилась - не то что совсем, но заметно. Кляксы-рожи парящие с толку сбивали. То тут, то там в опасной близости выскакивали из земли острые камни, то на зубы похожие, то на бивни. На один такой бивень Сверчок едва грудью не напоролся - упал, окончательно сбив дыхание.
С некоторым злорадством отметил, что Мирах - в двух шагах, припал на колено и тоже тяжело дышит.
- Ну что, запас топлива кончился? - крикнул ему Сверчок.
- На себя посмотри, - огрызнулся тот, поднимаясь. Огляделся - впереди камни сходились и расходились. Мерзкая штука, в такой переделке Сверчку уже приходились бывать.
А тут еще земля под ногами шевелилась слегка.
А Мирах рванул вперед, как очумелый, крикнув на ходу:
- Ты что, заснул, идиот?!
Мчаться прямо за Мирахом было опасно - Альхели свернул вправо, выбрал момент, когда камни разъехались далеко - и нырнул в прогал.
Увернулся от одного валуна, от второго - услышал короткий вскрик, на мгновение остановился. Опомнился вовремя - что бы там ни произошло, стоять столбом - верная смерть. Для обоих, возможно.
Сверчок миновал полосу блуждающих глыб и увидел напарника - тот был невредим вроде как, хоть руку левую держал не очень естественно. Ну и смерил Сверчка таким взглядом, что все добрые намерения улетучились вмиг.
Сверчок тоже дал маху - лодыжку потянул, бежал, заметно хромая.
Только про ногу забыл - когда склон под ногами изогнулся горбом, едва не сбрасывая мальчишек на острые камни. Когда в долю секунды не мозгом - телом успел среагировать - тому, кто рядом нужна поддержка. Неважно, друг он или враг. И выбросил в сторону руку - невольно, так, падая, цепляешься за любую опору, так мать кидается вперед, защищая детеныша; и сообразил, что Мирах его жест отзеркалил.
Полосу прошли чисто, шаг в шаг ступили на металлическое кольцо.
И вот оба лежат на спине - рядом, глядят в небо и ждут, когда спустится "краб". И чувствуют себя препаршиво - и при этом обоим смешно.
Такой Ришу не знал никто. Когда спрыгнула с кубиков, стала перед подростками - будто птичка, что защищает птенцов, раненой притворяясь, плещет в пыли ломкими крыльями. Сразу стала маленькой, но голос звенел, испуганный и решительный.
- Вы хотите быть среди тех, кому можно довериться в Чаше, но скольким вы верите на самом деле? По-настоящему? Неужели вам не… не надоело, что умирают те, с кем вы живете бок о бок? И… и не просто живете!
Она задыхалась, проглатывала слова, боясь не успеть договорить:
- Скольких вы будете спасать, как самого себя? - повернулась к сидящей у стены паре. - Вот Гамаль и Тайгета… они уже год здесь, и живы, потому что они - как один человек… но все остальные им безразличны!
Тайгета недовольно дернула головой. Риша умолкла - будто у нее кончилось дыхание. Подростки переглядывались, словно каждый ответственность на себя взять боялся - первым что-то сказать.
- А что, очень пламенная речь получилась! - вполне искренне произнес Анка.
Саиф склонил голову набок:
- А это идея! Разбиться на парочки… Шеат, будешь моей подружкой?
Тот сплюнул.
Регор ухмыльнулся:
- Мирах, ты намек понял? Твоя девочка хочет выжить!
Риша прижала косу ко рту и со всех ног кинулась прочь.
Мирах поднялся со своего места, неторопливо подошел к Регору, остановился. И ударил в лицо со всей силы, снизу вверх. Тот охнул - голова запрокинулась, из носа хлынула кровь.
К пострадавшему тут же подскочили Майя и Мира, а Шаула флегматично сказала:
- Ну вот и поговорили. Риша права. Дури в вас - немеряно просто, а толку мало.
И неподражаемым тоном - не то учительницы, не то язвы записной - обратилась к Мираху:
- Ну что, так и будешь тут торчать?
Он повернулся послушно, будто примерный школьник, и шагнул в "логово" вслед за Ришей.
Никто их не видел. А Мирах сидел на полу, подле Риши, которая с ногами устроилась в желобе. Она сняла резинку, стягивающую кончик косы, и задумчиво расплетала волосы, чтобы занять чем-то пальцы.
- А сам ты… откуда?
- Не надо, Риша. Знаешь ведь… в Чаше это неважно.
Помолчав, сказал неохотно:
- Отец у меня был. Дрался… я в восемь лет убежал - вернули. Избил, живого места не было. Потом еще… в общем, я прибился к бродягам, взрослым. Ничего… не обижали.
На следующее утро сверху спустился Нунки. Бинты с него сняли, и виден был ярко-алый шрам, пересекающий левый висок и заканчивающийся посредине брови. По контрасту с ярким шрамом лицо подростка было зеленовато-бледным. Двигался он осторожно, будто шел по очень скользкому полу среди хрустальных предметов.
Регор присвистнул, протянул:
- Мдаа…
Девчонки засуетились. А Мирах окинул Нунки внимательным взглядом - и больше на него внимания не обращал. Сверчку такой оборот не понравился очень - на сердце отчаянно заскреблись холодные лапки. Улучив момент, позвал "островитянина" в пустой зал:
- Мирах… есть разговор.
- Ну? - лениво спросил, откидываясь назад и разглядывая потолок, будто было там, что разглядывать.
- Нунки.
- Что он тебе?
- Он мог уйти… он как-то убедил врачей, что сможет продолжать выходы.
- Неужто? Врачей убедил? А то они такие тупые.
- Я не думаю, что он врал мне, когда говорил… Так или иначе, он вернулся. Боюсь, его отпустили сюда умирать, - Сверчок сцепил пальцы, обхватил ими колено.
- Тебе-то что? - снова спросил Мирах. - Нунки, врачи, Чаша - все в полном согласии, все в ажуре.
- Жестокий ты, Мирах.
- А меня жизнь не щадила. - Он подобрался, напрягся весь - будто не белобрысый тонколицый подросток рядом сидел, а громила-убийца. - Ты вроде уличный? Знаешь, каково получать по шее за то, что не так посмотрел? Засыпать на холоде, в мокром тряпье, зная, что тебя пинком разбудят? Риша вон, добренькая… ей никто кусок хлеба изо рта не вырывал!
- Потому ты к ней и потянулся.
- Да пошел ты, - ответил Мирах беззлобно даже. Как от комара отмахнулся.
- А я думал, Риша все же нашла в тебе что-то, незаметное окружающим, - в сердцах сказал Сверчок, развернулся и ушел.
Ночью на площадке не наступало полной темноты - тусклые продолговатые плафоны горели, превращая людей в призраков. Можно было и в "логовах" свет не выключать, но подростки никогда ночью не оставляли света. Синий цвет до того приедался, что ночью предпочитали полную темноту… пусть даже сны кошмарные снятся. Никто не спросит утром, отчего ты кричал.
Фигурка выскользнула из одного "логова", остановилась у входа в другое.
- Нунки, - прошептал подросток, стараясь не разбудить Саифа и Гамаля.
Мальчишка не спал, видно - откликнулся сразу.
- М?
- Иди сюда. Тихо.
Вышел, напряженный, настороженно глядя на Мираха.
- Идем.
Поманил за собой, в сторону от "логова", к душевым и тренажерным. Неуверенность Нунки спиной чувствовал. Понимал, что тот думает. Как же, не так давно такой вот ночью с площадки полетел Сабик… Правда, он сам. И своих здесь точно никто убивать не будет - для этого существует Чаша… Но порой и слова достаточно.
Остановились у входа.
Мирах смерил подростка внимательным взглядом. Ничего не изменилось - да и с чего стало бы меняться? Немного запавшие глаза - в полумраке круги под ними заметней, движения отнюдь не такие точные, как раньше. Со стороны - нормальный мальчишка, но Мирах слишком привык подмечать черточки, незаметные постороннему взгляду. Да что там, не он один - каждый из тутошних. Ничего не скрыть. Слишком сильно жизнь каждого зависела от каждого.
- Болит голова?
Нунки замялся, постарался отвернуться невзначай, уйти от ясного ответа:
- По-разному…
- Ты не виляй! - оборвал Мирах. - И не дергайся. Стал бы я с тобой разговаривать, если бы решил избавляться?
- Болит… часто, волнами. Порой все плывет и качается, идти тяжело… и сосредоточиться не удается. - Он упорно разглядывал стену, губы сжал плотно.
- … твою мать! - не сдержался Мирах. - И как тебя эти долбанные врачи отпустили?
- Я им сказал - свое еще не отработал в Чаше, если сумеют вернуть, получат поощрение… Они сказали - отвечай за себя сам. Вот и все.
- Зачем ты вернулся?
Нунки пытался отмолчаться. Мирах взял его за плечо, встряхнул и сказал раздельно:
- Зачем. Ты. Вернулся? Ты соображал, что делаешь?
- Да. И Снегирь…
- Тьфу ты. Опять этот… затычка!
- Я одно понял, - губы едва шевелились, но голос стал звонче, серебряным даже, будто мальчишка что-то важное для себя решил: - Отсюда можно и нужно уходить только, когда кто-то ждет. Когда есть, к кому. Или - в самом начале, пока не видел смерти своих…
- Ясно. Забей на лирику. - Поморщился Мирах, - Делать с тобой… Пошли.
Тронул выключатель - коридор залил мягкий сероватый свет одного плафона. Лица подростков неестественными стали - серо-голубоватые, с четко обозначенными тенями. Дети Чаши, подумали оба, бросив взгляд друг на друга. Подлинное обличье…
Мирах привел Нунки к тренажерам, распорядился:
- Иди в кольцо.
- Ты не… надолго его запустишь?
- Зачем?! - Мирах едва сдерживался.
Русоголовый подросток глянул на тренажер, будто на ядовитую змею, которую хочешь-не хочешь, а в руки брать придется:
- Чтобы… все же отправить меня отсюда.
- Умный, да? - буркнул Мирах, защелкивая на поясе, щиколотках и запястьях Нунки крепления. - Ничего я не буду делать. Хочу посмотреть, насколько тебя хватит. Почувствуешь, что больше не можешь… или нет - только станет плохо, сразу подай голос. Не строй из себя героя, хватит уже…
Крутанул колесо, давая начальный импульс.
Почти сразу услышал стон, остановил тренажер. Отстегнул крепления на руках - Нунки тут же прижал ладони ко рту, согнулся, зажмурился. Посидев так с полминуты, сказал жалко:
- Темно так стало в глазах…
Мирах достал карманный фонарик, включил, прямо в самые зрачки Нунки взглядом впился, рукой перед ними провел раз, другой. Снова тихо выругался. Сел на один из тренажеров, откинулся на спинку. Долго молчал. Нунки тихонько сидел неподалеку, ожидая приговора, и скоро ему начало казаться, что Мирах заснул. Но тот вздохнул, потянул рычаг - спинка отошла назад до предела, Мирах теперь почти лежал.
- Хреново. Кое-что ты пройдешь… Но если камушки пойдут бегать - все.
- Я постараюсь восстановиться быстрее, - тихо и виновато сказал Нунки.
- Не выкручивай себя наизнанку. Надорвешься. Толку-то…
- Мирах…
- Ну?
- Вот… ты все знаешь. Я пойду спать, мало ли, завтра…
- Иди.
Прибавил полным темного яда голосом:
- А рыбке этой, Снегирю, передай…
- Да он не виноват. Он меня отговаривал.
- Значит, плохо отговаривал…! Везде лезет, а ни черта не умеет! - не сдержался Мирах, перестал обращать внимание на русоголового подростка, потянул вверх тяжелую перекладину, выжимая до отказа.
Непонятное и неприятное нечто повисло в воздухе - все разговаривали, как прежде, шутили даже. И старательно прятали глаза при разговоре. Будто по соседству находилось такое, о чем говорить не стоит, да и опасно. Только Нунки не прятал взор - но держался поодаль. Пытался привести себя в форму - а под взглядами окружающих толком заниматься не мог. Все чаще сидел на краю площадки, глядя в белесое марево - или проводил время среди цветов Майи, поглаживал листья, возился с землей.
На третий день его вызвали - в "тройке".
Он спускался по лестнице почти весело, только глаза закрыл, когда перехватывал перекладины одну за другой - так было легче, голова не кружилась.
И вот - выстроились все вызванные на блестящем плоском кольце, ждут сигнала.
Мирах отозвал в сторону Гамаля, о чем-то пошептался с ним - оба поглядывали на Нунки. А тот стоял белый почти, губы закушены - но решительный - Сверчок никогда у него такого выражения не видел.
Мирах шагнул к нему, заметил, как Нунки вздрогнул.
- Не дергайся. Поддержим. Только нам трудностей не создавай.
И, непонятно кому адресованное:
- Суки…