Гилмори Бейтс на этот раз размышлял совсем недолго. Предложение хитроумного японца была настолько невероятным, настолько же и уместным и скорее всего – эффективным, что Бейтс лишь обронил:
– Ну, Сейдзе, ну, хитрец…
Через час Джанни Абрахамс и Фостер Дони получили инструкции и работа закипела вновь.
Были разысканы нужные люди, которые связались с необходимыми официальными лицами в России, подготовлен личный самолет Бейтса, создана группа для вылета в Россию, в Москву, а оттуда – в сибирский город Барнаул, где…
Анатолий Монасюк, бывший учитель муниципальной школы, с недавних пор – пенсионер, а следовательно – человек вольный и независимый в занятиях, возвращался из магазина домой. Свернув на аллею, проходившую рядом с городским холодильным хозяйством, он глубоко вдохнул прохладный воздух – узкая асфальтовая аллея была обсажена березами, которые своими густыми кронами образовывали полог над ней. Здесь всегда было тенисто и прохладно.
Анатолий шел медленно, помахивая авоськой с продуктами и наслаждаясь прохладой. Легкий ветерок шумнул над головой в кроне молодой березки, легко коснулся щеки Анатолия и понесся дальше. Воздушный смерчик обнаружил брошенную кем-то газету и зашевелил, зашелестел ею. Анатолий прижал газету носком кроссовки, наклонился и подобрал бумажный лист, скомкав его в руке в комок. Путь его лежал мимо мусорных контейнеров, в них он и собрался бросить газету.
Однако миновав кирпичную стенку, ограждающую автостоянку от контейнеров и бросая газету в мусорный ящик, Анатолий узрел возле собственного дома, который высился перед ним всего лишь в десятке метров, нечто режущее глаз. На тротуаре, загораживая проход к его собственному подъезду, стояли в ряд три черных сверкающих автомобиля – БМВ класса "Люкс" и два огромных джипа.
Вообще-то автомобили, стоящие возле подъездов дома, конечно же были не редкостью в нынешние времена. Но таких дорогих и таком количестве Анатолий Манасюк возле своего подъезда раньше не видел – он прекрасно знал всю автотехнику своих соседей.
Странно… Он подошел поближе, и странности продолжились – дверцы автомобилей стали открываться, из недр машин стали вылезать люди, и Анатолий понял, что хорошо одетые, при галстуках и в официальных костюмах (и это не смотря на летнее пекло) холеные мужчины прибыли, что называется, именно "по его душу"…
Так и есть – когда Анатолий приблизился к ним, один из них спросил:
– Извините… Вы ведь Монасюк Анатолий Васильевич, не так ли?
– Предположим… – почему-то острожно протянул Анатолий. – А в чем дело-то?
– Мы из Москвы. Вообще-то дело к вам вот у этих господ – это адвокаты из Женевы. Ну, а мы сопровождаем их. Я – Михаил Вайнфельд, вот мое удостоверение.
Наверное, Анатолий был не просто поражен – у него, что называется, от изумления поползла вниз челюсть.
Впервые в жизни он держал в руке документ, из которого следовало, что предъявитель его – руководитель отдела стран Центральной Европы Министерства иностранных дел России.
Глава 12-я
Сото, Бейтс и Осиновский сидели перед экраном телевизора в комнате отдыха офиса Бейтса в Изумрудной долине, потягивали напитки и смотрели телевизионные новости.
С экрана диктор рассказывал о положении в России. Показывали разрушенные наводнением на реке Лене дома, диктор говорил о нерасторопности властей, о хищении денег, выделенных правительством для ликвидации последствий наводнения, о быстро приближающейся в Якутии зиме.
– Полная неспособность управлять страной, полная неспособность… – бормотал Осиновский, глядя на лицо российского президента, говорящего что-то с экрана.
Сото и Бейтс тем временем говорили совсем о другом. Их не очень-то волновало сибирское наводнение.
– Все ли мы продумали? – тихонько говорил Сото Гилу.
– Думаю, да. Мы должны сыграть на его любопытстве и честолюбии, а эти качества свойственны любому человеку.
– А люди? Вы подобрали сильных профессионалов?
Бейтс улыбнулся.
– Не беспокойтесь. Людей подбирали Абрахамс и Оверман, это адвокаты из моего юридического отдела. Все будет хорошо. Нам остается только ждать.
– Что ж, будем ждать…
– Самолет уже в воздухе, если все прошло хорошо, – сказал, поворачивая к ним голову, Осиновский. Павел Абрамович, оказывается, слушал и диктора, и их. Не смотря на то, что нервничал больше других.
Самолет, в котором летели в Швейцарию Анатолий Монасюк и, как принято писать в газетах, "сопровождающие его лица", действительно находился в воздухе и пролетал как раз над европейской территорией России.
Анатолий Васильевич, закрыв глаза, дремал, лениво перебирая в уме все, что совсем недавно предшествовало этому полету.
Японец и американец не ошиблись – и любопытство, и честолюбие были основными факторами, которые обеспечили решение Анатолия встретиться с пригласившими его могущественнейшими людьми. Тем более, что обставлено было приглашение весьма мастерски.
– Мистер Бейтс прочитал все ваши труды, – негромко и очень проникновенно говорил один из адвокатов.
– Мистер Сото также считает вашу теорию фундаментальной в современной философии, – вторил ему второй адвокат, представляющий японского миллиардера.
Оба неплохо говорили по-русски, но словно бы ставя точку в каждой их фразе, эхом их поддерживал Вайнфельд:
– Именно фундаментальной, Анатолий Васильевич…
– Вполне возможно, – продолжал тем временем один из адвокатов, – выделение очень крупных грантов на практические исследования…
– Семизначные суммы, господин Монасюк, – вторил ему другой адвокат.
Не открывая глаз, Анатолий улыбнулся.
"Черта с два вы бы меня уговорили…, подумал он. Но если люди так подготовились – почему бы и не согласиться?!
Чем, в конце концов он рискует?"
"Группа убеждения" из Швейцарии действительно подготовилась очень серьезно и основательно.
Анатолию передали кредитную карточку, предложив тут же проехать и проверить ее действенность в банке. На ней лежали тридцать тысяч евро. Естественно, Анатолий этого делать не стал.
Ему передали конверт с десятью тысячами евро.
– Господин Монасюк! Мы осведомлены, что в России последние десятилетия простых людей могут и разыграть, и просто обмануть. Эти деньги – просто средство убедить вас в серьезности нашего предложения. А кроме того…
Его ознакомили о открытыми выездной и въездной визами – документы необходимо было вложить в заграничный паспорт Монасюка.
Ах, у него нет такого паспорта? Никаких препятствий!
По телефону из стоящей внизу автомашины был приглашен один из приехавших – молодой человек, который до этого момента дожидался своего часа внизу.
Из кейса был извлечен фотоаппарат, быстро организован необходимый для фото фон, Анатолия Васильевича сфотографировали, и к тому моменту, когда он начал здраво осознавать происходящее, молодой человек исчез, сразу после этого взревел мотор одной из машин, и Вайнфельд сообщил, что в ОВИР краевого управления милиции уже ждут люди, что через полтора, максимум – два часа загранпаспорт будет доставлен сюда, на квартиру Анатолия…
Только теперь Анатолий попытался оказать пусть слабое, но сопротивление и показать, что называется, характер.
– Позвольте, но я ничего пока не решил…
Слово "пока", использованное им, конечно же, было ошибочным. Оно свидетельствовало, что фактически-то Монасюк уже согласился, и теперь просто, что называется, "выламывается".
Слабое это сопротивление его было моментально сломлено.
– Мистер Бейтс прислал за вами свой самолет, – продолжал первый адвокат. – Он ждет в аэропорту.
– Мы сейчас оставим вас, чтобы вы могли позвонить дочери, решить вопрос с присмотром за квартирой… – подхватывал мысль первого второй адвокат.
И вновь окончательную точку поставил мининделовец Вайнфельд.
– А это, – он открыл свою папку и достал что-то из нее, – это авиабилеты с окрытой датой. Вот это – на любой авиарейс "Женева-Москва", а это – на самолет из Москвы в Барнаул. В принципе вы можете уже послезавтра быть дома.
– То есть вы будете совершенно свободны в своем выборе…
– Главное – вылететь сегодня, – продолжал монолог второй из адвокатов. – Мистер Бейтс и мистер Сото, который специально прилетел для встречи с вами в Швейцарию из Токио, уже ждут.
– Да что им от меня нужно-то? – наконец-то в полный голос вопросил Анатолий Васильевич Монасюк, осознавший вдруг, что вот только что, как говорится, "без него – его женили". Но второй адвокат, уже направляясь к двери, ответил лишь:
– Они сами вам все скажут. Не беспокойтесь!
И Монасюк не успел даже начать беспокоиться – дальше все завертелось в еще более быстром темпе.
Через полчаса Анатолий стал обладателем новенького загранпаспорта, затем переговорил по телефону с дочерью. Чтобы ее не беспокоить, он сказал лишь, что уедет на пару дней и позже позвонит ей и расскажет все подробно.
Комплект ключей от его квартиры у дочери были.
А уже через три часа он, пройдя без помех таможенную службу барнаульского аэропорта, сидел в уютном салоне в мягком удобном кресле самолета, взявшего курс на Женеву.
"Действительно, что я теряю? – думал, подремывая, Анатолий. Чем рискую… Я же мечтал когда-то помочь всем людям, хотел спасти для них наш мир… А если это и есть мой шанс? Ну, не весь мир спасти, но хотя бы помочь кому-то?
Да просто, в конце-концов, узнать что-то новое – разве одного этого мало? – он заворочался в кресле, устраиваясь поудобнее.
"Самое поразительное, что я не испытываю никакого беспокойства, словно бы не впервые лечу за границу. Как будто еду в соседнюю деревню к родственникам…"
И это, пожалуй, было действительно поразительным. Потому что по складу характера решение такого уровня, так легко и быстро принятое им, было ему ну, совершенно не свойственно.
В Женеве самолет приземлился еще затемно. Анатолий к этому моменту уже крепко спал весь последний час полета, и толком не проснувшись, был бережно, "под локотки" загружен в огромный автомобиль, который взял курс на выезд из города.
Его везли в Изумрудную долину. Сам он, впрочем, пока об этом не знал.
Но когда лимузин въехал в пригород Женевы, он уже проснулся, протер глаза, и жадно принялся смотреть на проносящиеся мимо дома незнакомой архитектуры. Город только просыпался, и был таким чистеньким, таким спокойным, уютным, удобным для жителей – чистые тротуары, блестящие тщательно промытые стекла окон зданий, неспешное движение первых автомобилей, проплывающих навстречу их лимузину – все навевало спокойствие и надежность, защищенность. Здешние жители, наверное, не знали стрессов и опасностей, которые давно уже стали постоянными спутниками жизни граждан другой, – отстоящей на тысячи километров отсюда, страны…
Лимузин въехал на возвышенность, и Анатолий оглянулся. Панорама города сзади была типично европейской – не было обилия небоскребов, зато наличествовало обилие зелени – Женева, по крайней мере своими окраинами, предстала перед ним сплошь укутанной кронами деревьев.
Но еще миг – и холм скрыл город. По бокам шоссе потянулись зеленые луга, кое-где – скопище строений ферм.
– Куда мы едем? – только теперь спросил Анатолий у сидящего на боковом сидении адвоката – представителя то ли американской части делегации, то ли – японской – оба были европейцы, в аккуратных костюмах при галстуках, кто был кто – Анатолий так и не научился различать. – Вы же сказали, что мы летим в Женеву?
– Господин Монасюк, вас ждут в Изумрудной долине – там находится комплекс производственных помещений корпорации мистера Бейтса и его офис.
"Понятно…", подумал Анатолий, хотя пока ничего понятно ему не было. Он продолжал смотреть в окно – о чем было говорить с пусть и высокопоставленными – но лишь служащими? Уже было ясно, что они ему ничего не скажут.
Пейзаж за окном – слегка всхолмленные долины, не походил на российский. Даже всем этим лугам была свойственная некая искусственность, окультуренность, что ли… Каждый кустик, да что там кустик – каждая травинка, казалось, говорили, кричали – смотрите, как нас любят, как за нами ухаживают, как нас берегут! "Естественности не хватает, природной дикости…", подумал Монасюк.
Автомобиль тем временем снизил скорость и въехал в поселок.
Пересаживание из автомашины в салон электромобиля, и дальнейший путь несказанно поразили Анатолия, но, видя изумление его, сопровождающие в нескольких словах объяснили необходимость произошедших процедур.
Электромобиль ехал по дороге, огибающей скалу. И вот тут произошло НЕЧТО – в какой-то момент Монасюк вдруг ощутил внутри себя некое неудобство, изменение. Словно что-то шевельнулось внутри него, какая-то часть организма словно бы дала о себе знать, как если бы инородный кусочек, например, осколок снаряда в организме раненого когда-то фронтовика вдруг шевельнулся.
Монасюк не испытал боли, скорее – некое недоумение. Он повертел головой – с одной стороны стеной вставала скала, а с другой был откос дороги, по которой бойко бежал электромобиль, затем – большой зеленый луг. Далее, на противоположной от дороги стороне долину обрамляли невысокие, поросшие деревьями скалы, у подножия которых лежало несколько не очень крупных обломков каменистой породы.
– Недавно было легкое землетрясение, – пояснил ему сидящий сбоку, который заметил, как пристально Анатолий рассматривает скалы. – Эти обломки – результат толчков.
Впереди уже открывалась панорама строений.
Они внимательно, молча рассматривали друг друга – трое сидящих в кресле холеных, в возрасте, но моложавых еще и здоровых на вид, в дорогих костюмах мужчин – и одетый в недорогой джинсовый комплект стоящий у двери Монасюк.
"Очень непростой человечек, – думал, внимательно разглядывая старенькие туфли Анатолия, Павел Абрамович Осиновский. – На вид – простачок, но что-то в нем есть…"
"И этот человек может нас спасти? – думал Сейдзе Сото. – Уж очень непрезентабельный. Я бы сказал – невзрачный."
"Да, это, конечно – фигуры! – думал Анатолий, рассматривая, прищурившись, сидящую перед ним троицу. Он не скрывал настороженности – в конце концов, это он понадобился им, а не наоборот. – Что-то не верится, чтобы это были любители философских теорий, это скорее – ПРАКТИКИ. Ух, какие практики…
Что же им нужно?"
Настороженность его усилилась, и была замечена.
– Ну, наверное, вы нас всех знаете, – сказал Павел Абрамович. – Трудно перепутать мистера Сото и Гила Бейтса, не так ли?
Анатолий молча кивнул.
– Я буду переводить. Мы все говорим по-английски, но русским владею лишь я. Мистер Бейтс!
Еще несколько секунд назад Бейтс хотел начать со щедрых даров, легкого упоминания темы встречи, может быть – непринужденной беседы по типу: "Как сейчас живется в России? Как ваша здоровье?.. – и прочей чепухи, но вдруг совершенно неожиданно для себя сказал:
– Не соблаговолите пройти с нами в соседнюю лабораторию? Мы хотим познакомить вас еще с одним участником нашей встречи!
Осиновский с изумлением смотрел на него. Но справился с собой и перевел сказанное на русский язык.
– Пожалуйста… – протянул Анатолий. Он не имел представления, с кем его хотят познакомить, но про себя решил не удивляться ничему – в конце концов, паспорт с вложенными в него авиабилетами лежал у него в застегнутом кармане куртки, а куртку он крепко сжимал в руке.
На пороге у входа в цех вакуумных камер всех их уже ждал Ульрих Клаузих в белом халате. Он проводил их к проему, ведущему в огражденное пространство пятой камеры. Здесь было яркое освещение, внутри камеры уже было НЕЧТО, что именно – пока еще Монасюку видно не было.
– Голова появилась минут пятнадцать назад, – шепнул Бейтсу Клаузих. – Так что все готово.
Как будто по чьему-то приказу, все остались стоять у проема. Лишь Монасюк шагнул внутрь и замер в изумлении.
Как ни странно, он не испугался. Потому что что-то внутри него вновь дало о себе знать, и это на секунду отвлекло его. Но теперь он пристально разглядывал своего двойника.
А голова-двойник – в свою очередь, его.
Потом губы головы зашевелились, и Анатолий увидел загоревшиеся на огромном экране над головой буквы.
"САДИСЬ У СТОЛА. МЫ СМОЖЕМ ПЕРЕГОВАРИВАТЬСЯ ТОЛЬКО ТАК, БЕЗЗВУЧНО. Я БУДУ ВИДЕТЬ ТО, ЧТО ТЫ ГОВОРИШЬ, НА ЭКРАНЕ НАД ТОБОЙ, А ТЫ – НА ЭТОМ ЭКРАНЕ.
Анатолий молчал. Он постепенно приходил в себя, к нему возвращалось трезвое осознание происходящего. Он не думал почему-то о природе явления, которое не просто предстало перед ним, но и могло общаться, фактически – разговаривать. Он сел у стола.
"КАК МНЕ НАЗЫВАТЬ ВАС?" – спросил он.
Буквы текста дублировались на экране, который был расположен над головой и предназначались для собеседника СУЩЕСТВА.
"ДАВАЙ ДОГОВОРИМСЯ ТАК – Я ОБРАЩАЮСЬ К ТЕБЕ, НАЗЫВАЯ ТОЛЕЙ, А ТЫ КО МНЕ – АНАТОЛЬ. ВЕДЬ Я – КАК БЫ ТЫ, ТОЛЬКО В ИНОМ ПРОСТРАНСТВЕННОМ СОСТОЯНИИ."
"В КАКОМ – ИНОМ?"
"ТОЛЯ, ЭТО – НЕВАЖНО. СОСРЕДОТОЧЬСЯ, ПОЖАЛУЙСТА. ТЫ УЖЕ ПОНЯЛ, ЧТО Я ТЕБЯ ЗНАЮ, Я ТЕБЯ ЖДАЛ. БОЛЕЕ ТОГО, ТЕБЯ РАЗЫСКАЛИ И ТЫ ТЕПЕРЬ НАХОДИШЬСЯ ЗДЕСЬ ПО МОЕЙ ПРОСЬБЕ. ТЕ, КТО ПРИГЛАСИЛ ТЕБЯ – ДЕЙСТВОВАЛИ В СООТВЕТСТВИИ С МОИМ ЖЕЛАНИЕМ.
ТЕПЕРЬ ВНИМАТЕЛЬНО ЧИТАЙ И ОСОЗНАВАЙ ТО, ЧТО Я ТЕБЕ СКАЖУ".
В этот момент для тех, кто стоял снаружи, проем словно бы закрылся. Никто из оставшихся снаружи, даже Клаузих, оборудовавший помещение камеры аппаратурой и знающий все оборудование до винтика, не знал, как это произошло. Проем просто закрылся, и все оказались отрезанными от всего, что происходило там, внутри, за преградой.
"ТОЛЯ, ТЫ ДОЛЖЕН ВНИМАТЕЛЬНО ВЫСЛУШАТЬ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, КОТОРОЕ ТЕБЕ СДЕЛАЮТ, И ПРИНЯТЬ ЕГО. НЕ ТОРОПИСЬ, ПУСТЬ ОНИ ВЫГОВОРЯТСЯ, ТЫ СМОЖЕШЬ МНОГОЕ УЗНАТЬ – ТЕБЕ ЭТО ПРИГОДИТСЯ.
НО СДЕЛАТЬ ТО, О ЧЕМ ТЕБЯ ПОПРОСЯТ – НЕ ОСНОВНОЕ И НЕ ГЛАВНОЕ. В ПЕРСПЕКТИВЕ ТЕБЕ ПРЕДСТОИТ РЕШИТЬ ДРУГУЮ, ОЧЕНЬ ВАЖНУЮ ПРОБЛЕМУ.
ВПРОЧЕМ, ТЫ ЕЕ НАЧАЛ РЕШАТЬ, УЖЕ ВЪЕЗЖАЯ В ДОЛИНУ. ВСПОМНИ СВОИ ОЩУЩЕНИЯ".
"НО Я И ЗДЕСЬ ПОЧУВСТВОВАЛ…"
"НЕ ТОРОПИСЬ. ТЫ ВСЕ ПОЙМЕШЬ СО ВРЕМЕНЕМ. СЕЙЧАС ТЫ ПРИМЕШЬ ПРЕДЛОЖЕНИЕ И ТОТ ДАР, КОТОРЫЙ ТЕБЕ ПРЕДЛОЖАТ.
ОБУСТРОЙСЯ, ОСУЩЕСТВИ СВОИ СТАРЫЕ МЕЧТЫ."
"У МЕНЯ ДАВНО НЕТ НИ ОДНОЙ МЕЧТЫ…"
"ТАК ВСПОМНИ МОЛОДОСТЬ. ВСПОМНИ, О ЧЕМ ТЫ МЕЧТАЛ ТОГДА, РАНЬШЕ. ТОЛЬКО НЕ ТОРОПИСЬ – И ТЫ ПОЛУЧИШЬ ВСЕ, ЧТО ХОЧЕШЬ.
ПОТОМУ ЧТО СНАЧАЛА – ДЕЛО, ДОЛГ.
А ПОКА КУПИ ЖИЛИЩЕ, И ВООБЩЕ РЕШИ ВСЕ ПРОБЛЕМЫ, КОТОРЫЕ МОГУТ ОТВЛЕЧЬ ТЕБЯ В ДАЛЬНЕЙШЕМ. А КОГДА ВСЕ ЭТО СДЕЛАЕШЬ – ВОЗВРАЩАЙСЯ. Я ОБЪЯСНЮ, ЧТО ТЕБЕ ДЕЛАТЬ ДАЛЬШЕ.
НА СЕГОДНЯ – ВСЕ. ДО ВСТРЕЧИ."
Монасюк шагнул к выходу, и увидел ошарашенные лица стоящих снаружи.
Проход был вновь открыт.
Дальнейший разговор продолжился в офисе Бейтса. Но теперь все сидели за столом в зале совещаний, на столе стояли кофейник, чашки, стаканы, бутылки с напитками и блюда с бутербродами.
Кто-то из магнатов вспомнил, что Монасюк ведь – прямо с самолета, и, наверное, остался без завтрака.
Впрочем, трапезу с ним разделили все. Просто, если Анатолий Васильевич ел потому, что был голоден, то остальные решили перекусить, возможно, из солидарности.