– Когда вы собираетесь в Россию? – спросил Бейтс, когда они закончили все дела, подписав все счета и другие финансовые документы, и спускались по лестнице к выходу из отделанного серым в серебристую крапинку мрамором вестибюля банка.
– Думаю, завтра.
– Хорошо. Вы полетите моим самолетом, Анатоль. Завтра вечером – за день мои летчики согласуют все с российскими авианачальниками и всеми другими службами.
– Зачем это, Гил? Я прекрасно долечу обычным рейсовым авиатранспортом!
– И вдруг погибнете в результате авиакатастрофы? Или окажетесь жертвой каких-нибудь террористов?
Нет, Анатоль, летая на моем самолете, погибнуть невозможно. Кого вы берете с собой?
– А вот, Николая, – переводчик все это время шел рядом и шепотом переводил разговор.
Примерно в эти дни состоялся телефонный разговор между двумя европейскими столичными городами. Содержание его было таким.
АБОНЕНТ 1-Й: Как продвигаются наши дела?
АБОНЕНТ 2-Й: Нужный объект найден. Я работаю по созданию условий по привлечению его к работе.
АБОНЕНТ 1-Й: Денег не жалейте! И смотрите – объект должен чувствовать себя всем обязанным нам и привязан крепко-накрепко!
АБОНЕНТ 2-Й: Я понимаю. Болезнь…
АБОНЕНТ 1-Й: Подробности меня не интересуют. Болеете – лечитесь, болеют другие – лечите их. Но помните – время дорого. У вас от силы месяц.
На следующий день особо плотно оказался загруженным Николай.
Монасюк попросил его проехаться по магазинам и купить кое-что. Для этого он дал своему переводчику кредитную карту, и предупредил:
– Коля, мы с вами – русские. Мы знаем, что обозначает термин "крысятничать". Я не хочу обидеть вас, но хочу предупредить – обманывать себя я не позволю. Поэтому на все покупки предоставите мне чеки. Это – чтобы у вас не было соблазна.
У меня относительно вас – большие планы. Поэтому в случае нужды в деньгах просто спросите меня – я постараюсь вам помочь. Да, и уж поскольку мы оба – русские, называйте меня Анатолием Васильевичем. Так и вам привычнее, и мне приятнее.
– Анатолий Васильевич, да я не обижаюсь. Среди наших здесь большинство – шакал на шакале. Кидают друг друга, обманывают. Так что не на что мне обижаться…
– Ну и хорошо, – Монасюк легонько похлопал парня по плечу. – У меня вот еще какая просьба. Вот тебе бумажка, здесь все расписано, ну и сами тексты, – он достал из кармана листок бумаги и отдал ее переводчику. – Когда все купишь, найди граверную мастерскую…
Дальше. Я ведь тебе и не спросил, а ты, когда Бейтсу переводил, сам ничего не сказал: ты-то сможешь поехать со мной в Россию, возможно, надолго?
– Могу, Анатолий Васильевич. У меня как раз проблема – квартиру новую искать надо, та, что я снимал, понадобилась хозяйке – родственники к ней приезжают. Так что мне сейчас уехать даже кстати.
– Коля, ты ведь знаешь – по проекту у меня на территории парка, по-над скалой, строятся несколько жилых домов для обслуживающего персонала, – (Монасюк пока не привык к слову "слуги", это слово резало его ухо). – Мы вернемся не раньше, чем мой дом и земля, на которой он стоит, не будут полностью обустроены и готовы к вселению.
Даже мебель, бытовую электронику, оборудованию для котельной – все должны приготовить, все распланировано и оплачено. Так что, когда вернемся, ты без жилья не останешься.
Лучше скажи мне – у тебя оба паспорта имеются – и заграничный, и внутрироссийский?
– Конечно. Я сохранил госпаспорт, мало ли что…
– Возьми оба с собой. Да, визы в порядке?
– Да все, как надо, Анатолий Васильевич.
– Тогда забрось меня в "Альпы", и езжай по магазинам. Потом захвати все в дорогу, и вечерком на машине приезжай часам к семи за мной. Поужинаем, и в путь-дорогу. Машину оставим на стоянке аэропорта.
Командир экипажа самолета уже сообщил, все согласования с российскими властями – позади, и что вылет сегодня, в десять вечера. Перелет будет прямой, Женева – Барнаул, им сумели выделить необходимый воздушный коридор.
В Барнауле они были около пяти часов утра. Уже вставало солнце, но и редкие пассажиры в здании аэропорта, и шофера такси на площади имели усталый сонный вид.
Монасюк и все прилетевшие прошли таможенный досмотр, заполнили все необходимые документы.
Николай переговорил с командиром экипажа самолета, подошел к Анатолию Васильевичу, который стоял, смотрел на небо поверх крыши аэровокзала, дышал глубоко и счастливо улыбался.
Он был дома!!!
– Анатолий Васильевич! Наш самолет улетит вечером, а когда нужно будет – вернется за нами.
– Командир будет звонить мне по сотовому телефону ежедневно, – сказал в заключение Николай.
На такси уже через полчаса они с Николаем подъехали к знакомому подъезду.
Поднялись на второй этаж, Анатолий Васильевич открыл ключами оба замка, и они вошли в его квартиру.
Было чисто и прохладно – балконная дверь – открыта, и утренний прохладный воздух вливался в помещение.
– Ну, что, Коля, заглянем в холодильник? – сказал Монасюк, заходя на кухню и открывая белую дверцу. – Уж очень кусать хосется!
На полках холодильника обнаружилась свежая колбаса, сыр, масло в масленке, в морозильнике – окорок и сосиски в пакете.
Дочь, как видно, поджидала отца.
Заварили кофе, на кухне накрыли стол и с аппетитом позавтракали. Посмотрев на часы, обнаружили, что время приближалось к семи, и Анатолий с чистой совестью набрал телефон дочери – Оксана в это время уже вставала, ей на работу нужно было идти к восьми часам.
– Папа! – радостно закричала она. – Когда ты приехал?
– Только что. Но не приехал, а прилетел. Ты сегодня когда освободишься?
– Постараюсь после шести часов.
– Ну, вот и приезжай прямо ко мне. Поговорим.
– Пап, ты надолго вернулся?
– Вечером, доча, все вечером…
– Так, Коля, теперь давай планировать наши дела. Мне нужно будет побыть в Барнауле пару недель. А вот ты сегодня же полетишь в Москву.
Вот тебе все инструкции… Монасюк достал из дорожной сумки черную папку. – Здесь все – номера телефонов, нужные адреса и фамилии людей.
Сразу же по прилете в Москву отправляйся в представительство Бейтс Индастриз – в юридическом отделе найдешь Петера Магнина. Клаус Дюррематт уже должен с ним связаться и все объяснить. И в случае любых каких-то неожиданностей, даже чего-то, что просто вызовет у тебя беспокойство или настороженность, обращайся за поддержкой к этому Магнину.
Ты сколько времени не был в России?
– Больше трех лет.
– Значит, помнишь, из какой мы с тобой родом страны. Так что будь очень осторожен – для деловых москвичей ты – лох из-за рубежа.
– Я все понял, Анатолий Васильевич.
– Теперь о главном. Твоя задача – отремонтировать в ударном темпе и полностью обставить и приготовить для жилья мою квартиру на Котельнической. Вот тебе кредитная карта Мосинкомбанка, купишь все необходимое.
Запиши вот этот телефон – 77-65-46, вечерами будешь звонить мне. Ежедневно, Коля. И не забывай о разнице во времени.
Давай-ка узнаем в справочной аэропорта о рейсах на Москву.
Уже через три часа Николай был на борту самолета, в воздухе. А Монасюк принялся обзванивать всех, кого хотел увидеть в ближайшие дни, стараясь успеть до того, как народ разойдется по рабочим местам.
Затем он нашел на полке книгу по "Раджа-йоге" и освежил в памяти нужный раздел.
В дальнейшем, в течение двадцати дней (именно столько ему понадобилось, чтобы достичь необходимого результата) Монасюк утром и вечером занимался упражнениями по подготовке к выходу в астрал. Для этого необходимо было приняв позу лотоса, расслабив тело, проделать комплекс дыхательных упражнений, а затем, закрыв глаза:
Сначала сосредоточиться на чем-то одном, затем сконцентрировать внимание на какой-то детали – лице человека, дереве, зеленом листочке – главное, чтобы ничто не отвлекало в это время внимания.
Он добился этого на четвертый день. Этап этот назывался "Сосредоточение".
Но это был всего лишь подготовительный, первый этап.
Второй этап потребовал от него больших усилий. Необходимо было научиться постепенно рассеивать образ, на котором было перед внутренним взором осуществлено сосредоточение. Рассеивание и достижение полной внутренней темноты и было самое трудное на первом этапе медитации.
Лишь после этого можно было начинать переходить в астрал. Однако этого Монасюку было ненужно, ему было необходимо научиться очищать сознание от любых посторонних образов или мыслей. Этому он научился сравнительно быстро, всего за две недели упорных тренировок.
И если кому-то это покажется нереальным, уместно сказать, что когда-то Монасюк пробовал заниматься йогой и эти упражнения ему были уже знакомы.
В перерывах между занятиями он старался выезжать на электричке куда-нибудь за город, в сосновый бор, где гулял, или просто сидел на берегу лесной речки. Он не просто отдыхал – он чувствовал, что сосновый бор придавал ему сил.
Теперь же, в первый день возвращения, он, кроме йогических занятий посетил отделение Госбанка России, где оформил шесть кредитных карт на предъявителя, на каждую из которых положил 10 тысяч евро. Затем поехал в отделение Сбербанка, оставил доверенность на имя дочери, чтобы она могла получать его пенсионные деньги, которые перечислялись сюда на специальный счет.
После этого купил продукты, приготовил ужин, и вечером встретил дочь и внука. Он вручил им подарки из Швейцарии, накормил, потом поставил DVD-диск с мультфильмами внуку и долго разговаривал с дочерью, сидя на кухне у открытого окна.
А на следующий день первый раз принял позу лотоса и начал занятия.
Ежедневно вечером Николай докладывал ему о положении дел в Москве. Квартира оказалась в прекрасном состоянии, ремонт требовался небольшой, Николай заканчивал ее меблировку, закуп и установку бытовой аппаратуры и приборов, покупал посуду, белье, и прочие мелочи.
Монасюк же одновременно с занятиями подготавливал свой прощальный вечер. Он хотел собрать за одним столом всех, кого считал нужным поблагодарить напоследок. Что-то подсказывало ему, что сюда, в Барнаул, он попадет очень нескоро.
Если вообще когда-либо попадет…
Вечер состоялся в конце третьей недели. В самом лучшем ресторане города Анатолий заказал банкетный зал. За столом же было всего шесть человек – три женщины и трое мужчин.
Еда была хороша, напитки – изысканны. Анатолий сообщил, что уезжает в Швейцарию на постоянное место жительства. Причину указывать он не стал – впрочем, близкие ему люди были в достаточной степени деликатны, чтобы не спрашивать. Раз не говорит Анатолий сам, значит, не хочет.
Или не может.
Много говорили, пили, ели. Немного потанцевали.
В конце Анатолий попросил слова, поднял бокал с вином и сказал:
– Я хочу поблагодарить вас. Ты, Аркадий, лечил меня, моих друзей, и я тебе многим обязан. Ты, Света, курировала мою научную работу, без тебя моя философская теория так бы и не родилась.
Ты, Борис, и ты, Валерий, – вы были со мной до последнего дня. С вами я общался постоянно.
Лариса, ты, как жена Бори, была мне не меньшим другом, чем он. Ну, а ты, доча, моя единственная и неповторимая.
Ребята! Я хочу, что вы вспоминали меня время от времени.
Вот каждому из вас мой знак внимания – это часы, часы именные.
А это – кредитка. Купите каждый себя то, чего не можете позволить себе, а вам очень хочется ЭТО иметь.
Давайте выпьем за вас, за меня, за нашу дружбу, за то, чтобы мы еще увиделись!
Так закончился последний вечер встречи с друзьями.
Отавшиеся до отлета в Москву дни Монасюк перезванивался с Борисом, читал книги, совершенствовался в йогических упражнениях и собирал нужные ему вещи, которые дочь должна была переправить ему в Женеву после завершение работ в его новом швейцарском обиталище.
В Москву он летел на рейсовом самолете, зная, что все дела в Барнауле он закончил, а если что-то и забыл – то вернувшись из Москвы, можно будет окончательно "подчистить" все, и на самолете Бейтса, который к тому времени будет ждать их в Барнауле, вместе с Николаем вернуться в Швейцарию.
Из-за разницы во времени между Барнаулом и Москвой, в столицу он прилетел в те же восемь часов утра.
Николай встречал его. Встречал его также на автомашине представительства Бейтс Индастриз и Петер Магнин.
Поехали сразу в дом на Котельнической. Петер остался в машине, а Анатолий Васильевич и Николай вошли в подъезд, поздоровались с консьержкой, которая, очевидно, была предупреждена о том, что приезжает хозяин квартиры 77, потому что привстала и, поздоровавшись, добавила: "С приездом вас!"
На лифте поднялись на восьмой этаж. Дверь квартиры, хотя и была отделана благородным деревом, внутри была металлической, потому что открылась тяжело.
Перед Анатолием предстала освещенная несколькими бра прихожая, с ковриком на полу, сбоку которого стояли четыре пары новеньких тапочек – две – мужские, а две, судя по кокетливой отделке белым мехом – женские.
Анатолий медленно наклонился, разулся и, сунув ноги в тапки, сделал несколько первых шагов. Налево открылся проем коридора, который, судя по всему вел на кухню. Прямо и справа были две двустворчатые двери с белыми морозного стекла витражами.
Анатолий приоткрыл правую дверь – перед ним была спальня. Не то, не то!
Он закрыл дверь и шагнув прямо, настежь открыл вторую дверь. Перед ним был огромный зал.
Но какой зал! Трехметровой высоты потолки, отделанные по европейскому стандарту, с огромной хрустальной люстрой, широченное окно с балконной открытой дверью, полуприкрытой шелковыми светлыми шторами, слегка колышущимися от врывающегося в комнату ветерка…
Не веря свои глазам, Анатолий вышел на балкон.
Широкий и длинный, с бетонными перилами и балясинами, он выходил прямо на набережную.
Анатолий подошел к перилам, нагнулся и посмотрел вниз. По мокрой от недавнего дождя улице медленно проплывали автомобили. Улица была обсажена огромными голубыми елями, сразу за ними были бетонные откосы, опускающиеся в реку. Прямо под балконом сквозь посадки узенькая аллейка вела к реке, она заканчивалась ступеньками, спускающимися прямо к воде.
По реке проплывал речной трамвайчик. Кто-то замахал Анатолию платком, он в ответ приветственно потряс сцепленными в замок над головой руками.
На противоположном берегу были такие же ели, шоссе, зубчатая стена красного кирпича вдалеке, а за ней…
Блестели купола, словно вымытые недавним дождем радовали глаз здания кремлевского комплекса, над которыми высились знаменитые башни с красными рубиновыми звездами.
Восторг охватил Анатолия. "Сбылась-таки мечта идиота…" – подумалось ему. Он обернулся и шагнул обратно в комнату. Николай стоял в проеме двери и широко улыбался.
– А ведь тебе, Коля, понравилось и все это, – Анатолий обвел вокруг себя рукой, – и хлопоты, я смотрю, тоже.
– Понравилось, Анатоль Васильич. Правда, с удовольствием все делал. Вдобавок все, что вы хотели, как-то складно удавалось.
Людей, которые книгами, фильмами и музыкой для вас будут заниматься – сразу нашли. Уже у Магнина первые результаты – ящиков пять привезли. Все, как вы заказывали – дилеры по DVD-дискам и сериалы, и фильмы, какие вы любите – будут подбирать и доставлять сюда, Ну и в Женеву отправлять. То же – с книгами. Ваших авторов все новинки, ну, и новых авторов, которые будут писать так, как вам нравится – я все ребятам объяснил, как вы мне говорили – три оптовые базы будут выбирать – и направлять в два адреса…
Пойдемте, я вам покажу технику – телевизоры, холодильники, ну, и все прочее. Телевизор в зал еле затащили – подвесная панель 2,5 х 3,5 метра.
Анатолий долго ходил по квартире. Большая площадь, белые пушистые толстые ковры, шелковые красивого рисунка шторы, даже отопительные батареи – итальянские. Полукруглая огромная ванна – джакузи, ну, что говорить, Николай, конечно, постарался.
Короткий телефонный разговор между двумя столицами:
АБОНЕНТ 1: Это я. Сразу о главном – как прошла операция?
АБОНЕНТ 2: Успешно.
АБОНЕНТ 1: Прекрасно! Продолжайте работу и все время держите меня в курсе.
АБОНЕНТ 2: Хорошо.
Что ж, – думал Монасюк, сидя рядом с Николаем в кресле самолета, летевшего в Барнаул. – Место для отдыха души – готово. Теперь пора начинать по-настоящему работать. Пора отрабатывать все это…
Уже через трое суток личный самолет Бейтса приземлился в аэропорту Женевы.
Глава 15-я
Спустя год Туси Кхрна уже полностью освоился на Того-Паго, его знали в Робертсвиле, а скоро слава о Туси разнеслась далеко за пределы Океании и даже Индонезии.
Все дело было в том, что как только колдун успокоился, понял, что скорее всего, его никто не ищет, перед ним встала проблема – как возродить свою страшную религию, воссоздать общину вудуистов, начать жертвоприношения и самое главное – регулярно использовать черные силы.
Здесь, на островах, вуду не было известно. Осторожные поиски возможных соратников ни к чему не привели – колдунов не оказалось вообще – был один предсказатель и две знахарки, которые лечили травами и наговорами. И все.
Но даже траволечением заниматься Кхрна не мог – он не знал местных трав.
Черный демон же, поселившийся в нем, властно требовал действий. И тогда Туси Кхрна решил заняться магическим врачеванием. Любой вид колдовства и магии имеет и черную, и белую стороны. Любой сильный колдун может использовать и черные, и светлые силы. Другое дело, что черные силы никогда не позволяют колдунам изменять им, но в Туси сидел не просто демон, это был и символ вуду, и единственный носитель древних черных сил.
Кхрна начал лечить. Демон помогал ему, и дела Туси быстро пошли на лад. Он старался лечить только такие заболевания, которые считались неизлечимыми. И почти всегда добивался успеха.
Но при этом никогда не забывал, что придет час – и вновь прольется жертвенная кровь и проклятые им враги начнут умирать в муках… Он постоянно видел во сне, что к нему приходит НЕЧТО и дает ему невиданное могущество. Но… приходилось ждать год за годом.
Пока же он занимался лечением болезней. И ждал.
Монасюк вышагивал по вестибюлю здания Бейтс Индастриз. Николай шел почти рядом, отставая от него лишь на пару шагов.
Еще из автомобиля Николай позвонил в приемную Бейтса и после этого, повернувшись к Анатолию, сказал:
– Анатоль Васильич, нас ждет сам Бейтс.
– Откуда же он узнал, что мы – в Женеве? Мы же только что прилетели!
– Так а летчики?
"Действительно, подумал Анатолий. Экипаж доложился по своему начальству, те – выше, ну, и кто-то имел приказ – сразу же сообщить главному о нашем прилете".
– Ну, тогда рули в Бейтс Индастриз, – сказал он Николаю.