Многоэтажное здание корпорации Гилмори Бейтса было снабжено несколькими типами лифтов – от скоростных и обычных, закрытых, до медленно двигающихся по типу эскалатора открытых лифтов-площадок, не останавливающихся на этажах.
Именно ступив из такого открытого лифта на пол этажа, где располагались офисы главной администрации, Монасюк столкнулся нос к носу с человеком, о котором давно уже забыл – Янисом Круминем, человечком, с которым он познакомился несколько месяцев назад.
Для обоих встреча была неожиданной, но ситуацией, конечно, первым овладел Фостер Дони.
– Здавствуйте, Анатолий, – улыбаясь и протягивая навстречу Монасюку ладони лук, – сказал он.
– Здравствуйте, Янис… – ошарашенный Монасюк машинально пожал руку Дони. – Но как вы оказались здесь?
– Пойдемте, по пути все расскажу…
Дони приобнял Анатолия Васильевича за плечи и повлек по коридору. Николай поспевал следом, но молча, так как в его услугах Анатолий не нуждался.
– Анатолий, я служащий Бейтса. И тогда, а Барнауле, конечно же, я оказался не случайно. Мы разыскивали вас, а когда нашли – нужно было узнать, поедете ли вы на работу за рубеж, если получите такое приглашение. Я догадываюсь, что вы уже кое с кем похожим на себя, встречались?
– Да. – Анатолий пришел в себя от неожиданности встречи, и в данных момент поймал себя на мысли, что не испытывает неприязни к понравившемуся ему тогда, в Барнауле, прибалту. – Кстати, вы вообще-то Круминь?
– Я вообще-то Дони, – рассмеялся Фостер. – Но в России мне было проще быть прибалтом, чем американцем. Короче говоря, вот и вся история нашего с вами знакомства.
– Ну, раз вы не шофер, то кто вы?
– Работник аналитической группы. Ну что, как-нибудь повторим наши посиделки?
– Конечно! – И, пожав друг другу руки, они разошлись в разные стороны.
С помощью Николая Монасюк быстро нашел приемную Бейтса, его уже ждала секретарь и сразу же провела обоих мужчин в кабинет шефа.
– Ну, здравствуйте, Анатоль! – вставая с места, пошел к ним навстречу Гилмори.
Он пожал руку Анатолию, потом Николаю, жестом указал им на кресла и по громкой связи заказал кофе и бутерброды.
– Анатоль, – начал он, когда кофе был налит и все отхлебнули по глотку душистого терпкого напитка, – я вот почему хотел сразу же увидеться с вами…
Николай переводил, успевая и кофе пить, и откусывать маленькими кусочками хлеб с мясом.
– Ваш новый дом, парк, да и вообще поместье готовы. Работы шли и днем, и ночью, при свете прожекторов. На этом настоял Сейдзе Сото, он звонит мне теперь чуть ли не через день.
Анатоль, мы хотим, чтобы вы как можно скорее приступили к основной части работы с Головой. А как нам стало ясно, это ведь по ее поручению вы занялись своим бытовым обустройством, создавая комфортные условия жизни?
– Да, конечно.
– Вот ведь хитроумный японец! – Гил откинулся на спинку кресла. – Он сразу же все просчитал! То-то он постоянно поторапливал меня – делайте все быстро, делайте быстро!
Впрочем, вы подобрали хороших помощников – и Дюррематт, и этот, Гимли – дневали и ночевали на строительстве.
В общем, я хотел первым сказать вам – все готово, персонал набран, и вы можете прямо сейчас ехать уже к себе. Прямо в ваш женевский дом. Но, если можно, коротко – что вы намерены делать дальше?
Анатолий подумал, и решил посвятить Бейтса пусть не во все, но хотя бы в главное. Впрочем, пока он и сам ничего не знал. Мог лишь догадываться.
– Гил, условие нашей работы с моим вторым "Я" – это полная конфиденциальность. Ведь он не случайно закрывает помещение наших встреч от посторонних. Но я думаю, что мне предстоит найти того, кто вредит вам. Что будет далее – я не знаю.
Вы отказались назвать причину всего, что происходит с вами…
– Но мы не знаем и сами…
– Знаете, знаете, Гил. Ну, и молчите, воля ваша. Вы заплатили мне, фактически наняв сделать работу, и я ее постараюсь сделать. Именно так сообщите и в Токио, и в Лондон. Ну, а за внимание спасибо! Теперь мне не терпится попасть в свой новый дом. Николай!
Попрощавшись, они вышли из кабинета и уже через несколько минут "вольво" нес их к набережной Женевского озера.
Новый телефонный разговор между двумя столицами.
АБОНЕНТ 1: Ну, как там наши дела?
АБОНЕНТ 2: Неплохо. Уже договорился со вторым, он согласился помочь.
АБОНЕНТ 1: В какой степени он осведомлен о сути дела?
АБОНЕНТ 2: Он знает только то, что мы предусмотрели по сценарию.
АБОНЕНТ 1: Вы уверены в этом? Представляете, что будет, если он проболтается?
АБОНЕНТ 2: Не беспокойтесь. Он наверняка поверил, что все это – нечто вроде шутки.
АБОНЕНТ 1: А как с основным?
АБОНЕНТ 2: Подготавливаю все. Повсеместно и поэтапно.
Анатолий внимательно осмотрел высокую чугунную узорчатую ограду своего поместья и остался доволен. С внутренней стороны чугунное литье закрывали плотно растущие кустарники, заслоняющие внутреннюю часть парка и подъезд к дому.
Он вышел у свежевыкрашенных новых металлических ворот. Тут же заработал электрический привод, и створка пошла в сторону, открывая въезд.
Монасюк пошел пешком. Николай медленно ехал следом за ним на машине.
На ранее заброшенном участке земли все преобразилось. Асфальтовая дорога была обсажена молодыми высокими деревьями, из таких же деревьев был разбит парк. Скалистый откос также изменился – каменные выступы были не видны, они были теперь закрыты зеленью, а у подножия почти отвесного откоса виднелись крыши нескольких зданий.
Повернув, Анатолий Васильевич вышел к центральным дверям своего нового дома, на подъездной площадке перед лестницей была разбита огромная клумба с цветами.
Здание было двухэтажным. К высоким двустворчатым дверям вела широкая лестница. Монасюк не стал подниматься по ней – он медленно обошел здание и сзади увидел невысокое строение котельной и несколько спутниковых антенн на бетонных постаментах. Он довольно хмыкнул и толкнул дверь черного хода, но она была заперта. Сзади раздался шорох, Анатолий обернулся и увидел Николая.
– Все вас ждут у центрального входа, – сказал он Монасюку. Пришлось возвращаться назад.
На площадке, перед высокой арочной дверью центрального входа выстроились полукругом несколько человек.
Чуть впереди стояли Клаус Дюррематт и высокий моложавый мужчина лет пятидесяти, внешне очень напоминающий советского киноактера Игоря Дмитриева – такое же лицо аристократа, да и вся внешность излучала некое благородство.
Прежде, чем подняться по ступеням, Монасюк еще раз оглядел свои владения. Молодые деревья парка уже через несколько лет станут достаточно высокими и тенистыми. Меж ними были проложены дорожки для прогулок. Сам участок был достаточно большим, чтобы до ушей обитателей дома не доносились даже звуки проезжающих по набережной автомобилей.
Справа, у склона закрытой кустарником скалы, стояли три здания, предназначенные для проживания обслуги. Слева – находились гараж и подсобные строения для инвентаря.
Что ж, все было функциональным, органично сочеталось друг с другом и таким, как хотел Монасюк.
Он поднялся по ступеням.
– Коля, – сказал он, повернув голову. – Загоняйте машину в гараж, мы тут все говорим по-русски. Не так ли, Клаус?
– Конеч-чно.
Анатолий прошел в дом. Здесь также все было так, как он заказывал строителям и дизайнерам.
Весь первый этаж представлял из себя огромный холл, с люстрой на потолке; на противоположной стороне холл заканчивался широкой парадной лестницей, которая вела на второй этаж.
На уровне трех метров по сторонам по периметру здания восемь колонн поддерживали конструкцию основного – второго, этажа. Над колоннами выступал балкон.
Кроме основной лестницы, сразу от входа слева и справа на второй этаж можно было подняться еще по двум винтовым лестницам.
Анатолий и поднялся по левой из них. И пошел по балкону, заглядывая в двери помещений. Все предназначенные для хозяина и его гостей жилые помещения были на втором этаже.
Здесь же был зал для отдыха с телевизором, музыкальным центром и мягкой мебелью. На полу лежал огромный пушистый ковер.
На первом этаже здания с правой стороны из холла, несколько дверей вели на кухню, в кладовые и холодильник, в подсобные помещения, а также в подвал.
Была предусмотрена и столовая для персонала.
Левая сторона первого этажа была оборудована, как спортивно-оздоровительный комплекс. Здесь был бассейн, тренажерный зал, бани и массажный кабинет.
А сразу от входа слева находилось помещение привратницкой – здесь священнодействовал секретарь хозяина, и одновременно – его дворецкий Лихтштейнер.
Заглянув в несколько комнат, Анатолий Васильевич остался доволен – помещения были небольшими по площади (по европейским меркам), но Монасюк хотел жить в привычной обстановке. А это значит – как в советских квартирах с их небольшими комнатами и постоянно ощущаемым замкнутым пространством.
Исключение на втором этаже составлял лишь большой зал с огромным телевизионным экраном.
Спустившись по центральной лестнице, Анатолий осмотрел тренажерный зал, бассейн, заглянул в массажную.
Здесь также все было оборудовано и основательно, и по последнему слову техники.
Далее состоялась церемония знакомства с обслугой. Все, в соответствии с его пожеланием, были либо русскими, либо говорили по-русски. Представлял их хозяину Клаус Дюррематт.
Похожий на актера Игоря Дмитриева мужчина оказался его дворецким и одновременно секретарем Александром Лихтштейнером. По-русски он говорил чисто, почти без акцента, и вместе с женой поселился на территории поместья, в одном из домов, специально выстроенных для проживания обслуживающего персонала.
Его жена, Марта, была типичной кухаркой из фильмов о жизни аристократов – невысокая, полная, гладко причесанная, в переднике и наколке в волосах.
На вопрос, знает ли она русскую кухню, она ответила, что знает и русскую, и украинскую.
Кстати, именно украинкой оказалась его горничная, молоденькая Галина – худенькая, черноглазая, с косой.
Жить она предпочла в городе.
– Господин Монасюк, в кабинете вас ждут еще несколько человек, – сказал Клаус.
Они поднялись по устланной ковром центральной лестнице на второй этаж, где рядом со спальней находился новый кабинет Анатолия Васильевича. Здесь его ждали трое мужчин.
Двое, Геннадий и Вениамин, были крепкими, лет по тридцать пять, мужчинами, по виду – бывшие военные, их наняли охранниками. Руководить их службой предстояло Лихтштейнеру.
А вот третий… Невысокий, возрастом – за пятьдесят, с пегими седоватыми волосами, коротко остриженными, с голубыми маленькими, очень внимательными глазами, он на первый взгляд производил впечатление инженера на пенсии. То есть выглядел вполне интеллигентным и что называется – пожившим, но еще бодрым и при здравом уме.
Однако бывший мент, как сейчас говорят, Монасюк моментально почувствовал в нем коллегу. Так и оказалось.
Отслужив свои двадцать пять лет в милиции, бывший розыскник Сергей Николаевич Селезнев оказался в Швейцарии в качестве охранника одного из новых русских.
Счастье Селезнева оказалось недолгим – его хозяин сбежал от конкурентов-бандитов, сумевших разыскать обманувшего их делягу.
Не мудрствуя лукаво, тот сбежал куда-то, бросив всех. Так Сергей Николаевич оказался, хоть и со швейцарским видом на жительство, но без работы и перспектив в чужой стране.
Можно было вернуться на родину, но как-то не хотелось – ему понравилась чистенькая уютная Швейцария. Без особой надежды он откликнулся на объявление, которое поместил Дюррематт – но после беседы с адвокатом оказался в списке наиболее подходящих для новой работы служащих.
Откроем секрет – Монасюк уже понял, что при его специфической работе не помешает рядом надежный опытный детектив, причем желательно – соотечественник, которому он мог бы доверять. Поэтому, прежде чем пригласить Селезнева на собеседование, Дюррематт проверил через московские связи бывшего офицера милиции, и узнал, что это был один из лучших оперработников уголовного розыска, причем с репутацией честного и неподкупного человека.
Потому и отправленного на пенсию сразу же после выслуги в 25 лет.
Ну, а соотечественника иностранцу Монасюк предпочел потому, что психология европейцев отличалась от психологии славян. А Анатолий не любил, что называется, "разжевывать" поручения.
Свои же понимали обычно с полуслова.
Это в полной мере проявилось в беседе с Селезневым.
– Мне понадобятся от вас услуги по вашей бывшей специальности, – сказал Анатолий. – Проверки, возможно – розыскные работы.
Селезнев улыбнулся. Анатолию понравилась уверенность, которая прозвучала в словах собеседника:
– Не беспокойтесь. Работаю я не торопясь, но результат вам могу гарантировать. Я ведь знаю, что вы навели обо мне справки?
– Конечно, – вмешался в разговор Дюррематт. – Это ведь естественно, не так ли?
– Да, само собой. Но тогда вам должны были сказать, что у меня не было нераскрытых преступлений. Недостаточно доказанные – да! Но преступников я всегда нахожу.
Монасюк улыбнулся.
– Я понимаю, что вы имеете в виду.
Он помолчал.
– Видите ли, Сергей Николаевич, то, чем я сейчас занимаюсь – имеет особенность. Эта особенность в том, что я частенько не представляю, чем буду заниматься на следующий день, что мне может потребоваться в любой момент… В этих условиях полезно иметь под рукой человека ваших способностей – вы можете оказаться весьма полезным…
Например, только недавно я узнал, что есть некая тайна, секрет, который касается весьма важных людей. Возможно, мне понадобится узнать эту тайну. И вот в этом я рассчитываю на вас.
Именно поэтому объявление о надобности в специалисте вашего профиля мы подали в последний момент, и я рад, что именно вы откликнулись на него.
Если у вам есть необходимость в жилье – вам выделят квартиру на территории поместья. У вас есть семья?
– Нет. Все мои – в России, и вполне устроены, то есть – благополучны. А от служебного жилья я не откажусь.
– Тогда пока читайте, гуляйте по парку и городу, и никогда не выключайте мобильный телефон.
С остальными – садовником, подсобными рабочими, Анатолию Васильевичу предстояло познакомиться попозже – так сказать, по ходу дела.
Привычный путь в Изумрудную долину занял на этот раз меньше времени – стояла прекрасная погода, светило солнце, но воздух был прохладным и приятно овевал лицо Анатолия, врываясь в открытое окно "вольво".
Сегодня, когда он ехал в электрокаре, он вновь на прежнем месте почувствовал знакомое ощущение внутри себя – что-то опять шевельнулось внутри и напомнило о себе.
"МОЖЕШЬ НЕ РАССКАЗЫВАТЬ, Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ СУМЕЛ РЕШИТЬ ВСЕ СВОИ ПРОБЛЕМЫ И ТЕПЕРЬ ГОТОВ К ГЛАВНОМУ.
БУДЬ ВНИМАТЕЛЕН. САМОЕ ОСНОВНОЕ – ВСЕГДА ВЕРЬ, ЧТО У ТЕБЯ ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ.
ТЫ ПРАВИЛЬНО НАПИСАЛ В СВОИХ КНИГАХ, ЧТО ОКРУЖАЮЩИЙ ТЕБЯ МИР СОСТОИТ НЕ ТОЛЬКО ИЗ АТОМАРНОГО ВЕЩЕСТВА, НО И ИЗ ДРЕВНИХ СУЩНОСТЕЙ ПРЕДЫДУЩИХ СОСТОЯНИЙ ВСЕЛЕННОЙ – ВЕДЬ ОНА НЕ ВСЕГДА БЫЛА ТАКОЙ, КАК СЕЙЧАС.
ТВОЯ СЛЕДУЮЩАЯ ЗАДАЧА – НАУЧИТЬСЯ ПРОНИКАТЬ В ДОАТОМАРНОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОСТРАНСТВА И СТАНОВИТЬСЯ ЕГО ЧАСТЬЮ.
НО СУМЕТЬ ЭТО – НЕ ПРОСТО. ЗАТО КОГДА ТЫ НАУЧИШЬСЯ ЭТОМУ, ТЕБЕ БУДЕТ ЛЕГКО ПЕРЕХОДИТЬ ИЗ НЫНЕШНЕГО МИРА – В ДРУГОЙ, И ОБРАТНО".
"Я ВНИМАТЕЛЬНО СЛУШАЮ ВАС".
"ТЫ ПОМНИШЬ, ТОЛЯ, ТО МЕСТО, ГДЕ НА ДОРОГЕ ПО ПУТИ СЮДА ВНУТРИ ТЕБЯ ПРОИСХОДИЛО НЕЧТО, СЛОВНО БЫ КАКАЯ-ТО ЧАСТЬ ВДРУГ ДАВАЛА О СЕБЕ ЗНАТЬ?"
"КОНЕЧНО. СЕГОДНЯ, КОГДА Я ЕХАЛ НА ВСТРЕЧУ С ВАМИ".
"ОСОБАЯ ЗОНА, В КОТОРОЙ ТЫ ИСПЫТЫВАЕШЬ ЭТИ ОЩУЩЕНИЯ, НАХОДИТСЯ НЕ ТОЛЬКО НА ДОРОГЕ. ОНА ТЯНЕТСЯ ОТ ДОРОГИ – К СКАЛАМ НА ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ СТОРОНЕ ДОЛИНЫ.
ТЫ ПОЙДЕШЬ ПАРАЛЛЕЛЬНО ДОРОГЕ И КОГДА ПЕРЕСЕЧЕШЬ ЭТУ ЧАСТЬ ДОЛИНЫ С ОСОБЫМИ СВОЙСТВАМИ, ПОМЕТЬ ЕЕ КАК-НИБУДЬ.
В ЭТОЙ ЗОНЕ НУЖНО ПОСТРОИТЬ ДОМ, ВРЕМЕННОЕ ПОМЕЩЕНИЕ, КОТОРОЕ ПОТРЕБУЕТСЯ ТЕБЕ НЕ БОЛЕЕ ДВУХ-ТРЕХ РАЗ.
ОНО НЕОБХОДИМО, ЧТОБЫ СЛЕДУЮЩИЙ СВОЙ ШАГ ТЫ МОГ СОВЕРШИТЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ, БЕЗ КАКИХ-ЛИБО ОТВЛЕКАЮЩИХ ТЕБЯ ЯВЛЕНИЙ. А ЭТО БУДЕТ САМЫМ ТРУДНЫМ ДЛЯ ТЕБЯ.
ТЫ СДЕЛАЕШЬ ВСЕ, ЧТО ДЕЛАЛ РАНЬШЕ ВО ВРЕМЯ УПРАЖНЕНИЙ ПО МЕДИТАЦИИ И ОЧИСТИШЬ СОЗНАНИЕ. КОГДА НАСТУПИТ ПОЛНОЕ ТВОЕ ОТРЕШЕНИЕ ОТ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА, А ПЕРЕД ВНУТРЕННИМ ВЗОРОМ БУДЕТ ЛИШЬ ТЕМНОТА, ТЫ МЫСЛЕННО СОСРЕДОТОЧИШЬСЯ НА ЦЕНТРЕ СВОЕГО МОЗГА. НЕ НА КОРКЕ, ИЗВИЛИНАХ, ТО ЕСТЬ ТОМ, ЧТО ЗНАКОМО ТЕБЕ ПО КАРТИНКАМ И ИЛЛЮСТРАЦИЯМ, А ИМЕННО НА ЦЕНТРЕ.
ПОЧТИ КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК ЗНАЕТ, ЧТО УЧЕНЫЕ ИЗУЧИЛИ НЕ БОЛЕЕ 25 ПРОЦЕНТОВ МАССЫ МОЗГА, А ИМЕННО – ЕГО КОРКОВУЮ ЧАСТЬ. НО ДЛЯ ЧЕГО СЛУЖИТ БЕЛОЕ ВЕЩЕСТВО, СОСТАВЛЯЮЩЕЕ ОСНОВНУЮ МАССУ ГОЛОВНОГО МОЗГА, ДО СИХ ПОР НЕ ЗНАЕТ НИКТО…"
Строчки букв быстро бежали по экрану.
Монасюк внимательно читал и старался запомнить каждое слово.
"ТЫ ПОЧУВСТВУЕШЬ, КОГДА НАЩУПАЕШЬ ЦЕНТРАЛЬНУЮ ТОЧКУ МОЗГА, ТЕБЕ ПОМОЖЕТ ПРОСТРАНСТВО С ОСОБЫМИ СВОЙСТВАМИ, В КОТОРОМ ТЫ БУДЕШЬ НАХОДИТЬСЯ.
КОГДА ЖЕ ПОЧУВСТВУЕШЬ, МЫСЛЕННО ОТДАЙ ПРИКАЗ СЕБЕ РАСКРЫТЬСЯ. ПРОСТО ДУМАЙ: "Я ХОЧУ РАСКРЫТЬСЯ, Я ХОЧУ РАСКРЫТЬСЯ…"
"И ЧТО ПРОИЗОЙДЕТ?" – спросил Анатолий Васильевич.
"УЗНАЕШЬ. ОСТАЛЬНОЕ ТЕБЕ БУДЕТ ПОДСКАЗЫВАТЬ ТВОЙ МОЗГ – ЕГО МАТЕРИАЛЬНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ, И ПРОМАТЕРИАЛЬНАЯ."
Анатолий Васильевич задумался. Молчал и Анатоль.
"А ЕСЛИ У МЕНЯ НЕ ПОЛУЧИТСЯ?" – спросил Анатолий Васильевич.
"ТОГДА ПЕРЕДОХНИ, И НАЧНИ ВСЕ СНАЧАЛА: МЕДИТАЦИЯ, ОЧИЩЕНИЕ СОЗНАНИЯ ОТ ОБРАЗОВ ОКРУЖАЮЩЕГО МИРА, И В ПОЛНОЙ ТЕМНОТЕ НОВОЕ СОСРЕДОТОЧЕНИЕ НА ЦЕНТРЕ МОЗГА. НО У ТЕБЯ ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ".
Они помолчали оба.
"И ЕЩЕ. ТЫ ХОРОШО ПОМНИШЬ, О ЧЕМ ПИСАЛ В СВОИХ КНИГАХ?"
"КОНЕЧНО, ЭТО ВЕДЬ МОИ КНИГИ".
"ТЫ ПРАВИЛЬНО ПОНЯЛ, ЧТО ИДЕАЛ ВСЕГО – РАВНОВЕСИЕ. ЕГО НАРУШЕНИЕ ВЕДЕТ К РАЗВАЛУ СИСТЕМЫ И К ХАОСУ.
СЕЙЧАС СУЩЕСТВУЕТ НЕКАЯ РАВНОВЕСНАЯ СИСТЕМА. ТЫ – ЧАСТЬ ЕЕ. ПОЭТОМУ, ЧТОБЫ НЕ НАРУШИТЬ БАЛАНСА СИЛ, ВСЕ, ЧТО ТЫ УЗНАЕШЬ, ЧЕГО ДОБЬЕШЬСЯ, НЕ ДОЛЖНО СТАНОВИТЬСЯ ИЗВЕСТНЫМ КОМУ-ЛИБО. ВСЯКИЙ, УЗНАВШИЙ, МОЖЕТ СТАТЬ ФАКТОРОМ НАРУШЕНИЯ РАВНОВЕСИЯ".
"ЭТО Я УЖЕ ПОНЯЛ…"
"ТОГДА – ВСЕ, ИДИ",
Монасюк, Николай, Клаузих и Джанни Абрахамс, который по делам приехал утром в цеха и, увидев приготовление к прогулке по долине, решил присоединиться к компании, шли по мягкой изумрудно-зеленой траве. Монасюк помахивал веточкой, рядом молчком шагал Николай, а Абрахамс и Клаузих приотстали, вполголоса обсуждая что-то производственное.
День был солнечным, стрекотали кузнечики, и Монасюк вдруг услышал в вышине пение какой-то птахи, она выводила трели столь самозабвенно, совершала в воздухе такие кульбиты, что ее наслаждение солнечным днем и вообще жизнью передалось всем, стояшим на земле, и все подняли головы и стали смотреть на птичку, и Анатолий вдруг почувствовал радостное возбуждение. Он подумал – все у меня получится!