Так, задрав головы, они шли еще некоторое время, и вдруг Анатолий почувствовал знакомое ощущение внутри и сказал:
– Стоп! Кажется, мы пришли.
Николай перевел его слова, и все сгрудились вокруг Монасюка, потому что он один чувствовал НЕЧТО.
– Ну, место неплохое, – оглядываясь, сказал Анатолий Васильевич. – Сколько времени потребуется, чтобы поставить здесь временный щитовой домик?
– Да как раз столько, сколько нужно нам для обеда, – перевел Николай ответ Клаузиха.
И все они пошли назад, к виднеющимся впереди зданиям.
Двумя часами позже Анатолий, сидя на полу единственной комнаты домика без окон, с одной горящей на потолке электролампочкой, но со стенами из звукоизолирующих материалов, быстро вошел в транс, очистил сознание и принялся мысленно искать центр мозга.
Он не знал, что в этот момент все хитроумные приборы, датчики которых устанавливал во время сборки домика Клаузих лично сам, (причем проверил их, а теперь сидел в лаборатории, следя за экранами дисплеев), все разом вдруг отключились.
Экраны погасли. Ульрих Клаузих, человек и культурный, и в высшей степени сдержанный, выругался нецензурными словами, громко, смачно, да еще и в сердцах плюнул при этом на пол.
Что было совершенно не свойственно ему.
Анатолий, как бы блуждая в темноте, вдруг "зацепился" за что-то, и осознал, что вот он, центр, невидимый, но вполне ощутимый.
Помедлил. Ему было страшно… Но потом он решился и мысленно приказал себе, отчаянно беззвучно выкрикнул: "Я ХОЧУ РАСКРЫТЬСЯ!"
И ничего не произошло. Он приказал себе вновь, потом снова, и вдруг…
Его сознание мгновенное расширилось, как будто вырвалось из клетки, стены которой сжимали его. Ему показалось, что…
Он стремительно расширялся во все стороны, подобно тому, как капля масла, попав на поверхность воды, растекается тончайшей пленкой, его сознание растекалось, распространялось стремительно по Вселенной, но в отличие от масла на воде, не в горизонтальном лишь направлении, а одновременно во все стороны…
Словами он бы не смог этого описать.
Перед его мысленным взором проносились звезды, которые складывались в Галактики, системы Галактик, Вселенные… Одна, вторая, пятая, десятая… Конца и края не было пространству, которое состояло из Проматерии. И это не были сгустки Протовещества, которые он мог определить в привычных терминах и словах – это было НЕЧТО, СОВЕРШЕННО ЧУЖДОЕ РАЗУМУ ЧЕЛОВЕКА…
А распространение Монасюка в ИНОМИРЬЕ продолжалось, долго не было ничего – и вдруг вновь возник Свет, в котором иногда медленно, иногда быстро перемещались, сливались и разделялись темные сгустки, и в этот момент он понял, что достиг одного из центров, где формируется СУЩЕЕ…
Анатолий не знал, как сумел выйти из Прапространства, не знал и того, что пока он был в мире Проматерии, в Гималаях, по линии той границы, где уже были странные изменения внутри горного массива, вновь обозначилось дрожание, вновь птицы и звери понеслись вдоль этой незримой границы, не имея возможности ее пересечь.
Не мог знать Монасюк, мокрый от пота, который лежал на полу, обессилевший и абсолютно лишенный каких-либо мыслей, что в тот момент, когда он вышел из Прапространства, прекратился и гималайский катаклизм, и все живое вернулось там к обычной жизни.
Словно и не было там, в горах, только что чего-то необычного.
"Нет, нужно осторожно действовать, наощупь," – думал, постепенно приходя в себя, Монасюк.
Он с трудом встал и на подрагивающих ногах, цепляясь за дверной проем, вышел в солнечный день.
Николай, который полулежал на траве невдалеке, увидев патрона в таком состоянии, вскочил на ноги и, подбежав, подставил плечо.
Так, вдвоем, они и пошли. Вперед, к виднеющимся зданиям, от которых им навстречу спешили люди.
"Вольво", мягко покачиваясь, нес Анатолия в наступающих сумерках вперед, к зареву города, к его новому дому.
Обессиленный Монасюк дремал. Николай, включил очень тихо медленную музыку, молчал, пошевеливая рулевое колесо. Он давал отдохнуть своему шефу.
Но если Анатолий Васильевич в полудреме и предвкушал ожидающую его наполненную водой теплую ванну, затем хрустящие простыни постели, то он ошибался.
Сразу же в фойе, открыв дверь, его шепотом встретил Лихтштейнер:
– Вас ждут, господин Анатоль. Господин Осиновский…
В ближайший бар они поехали на такси. Паша Осиновский мог и черта уговорить выпить святой воды, если ему это было очень нужно.
Теперь его разбирало любопытство. Он разговаривал днем по телефону с Джанни Абрахамсом, знал о странных действиях Монасюка, построенном доме и уединении в нем Анатолия… И тут же поспешил к Монасюку домой, справедливо полагая, что если Монасюк и способен хотя бы приоткрыть дверцу в неведомое, то расскажет именно сегодня.
В принципе, ничего особенного Анатолий Васильевич Осиновскому не рассказал. Так, кое-что. Например, что, оказывается, мир сложен… И посоветовал Осиновскому почитать свои книги.
Ночью Анатолий внезапно проснулся. Выпил он немного, но хмель слегка ощущал. И вдруг решил ПОПРОБОВАТЬ ЕЩЕ РАЗ… Но теперь он попытался высвободить сознание осторожно… и у него получилось!
Сознание не понеслось во все стороны вскачь, оно медленно расширялось, охватывая лишь непосредственно окружающий Монасюка мир. Это был мир серого цвета, с какими-то более темными уплотнениями, потоками чего-то, разного оттенка и цвета нитями, шевелящимися и подрагивающими…
Было там и еще что-то.
Анатолий усилием воли вернул сознание в обычный мир, и это удалось ему без труда.
Но вот удерживать сознание ТАМ было трудно. Оно стремилось вырваться на свободу – и вновь расширяться, расширяться, охватывая все новые просторы…
Анатолий, вернувшийся в свой привычный мир, быстро уснул. Засыпая, он подумал, что ему предстоит еще многое узнать и многому научиться.
А недр Гималаев в тот момент, когда Анатолий вышел в Прапространство, вновь коснулась легкая дрожь…
Глава 16-я
В 2004 году Каладжи Неру был уже богатым человеком. Но – не счастливым.
Его несчастьем была больная дочь Мио. Не одно десятилетие когда-то красивая бойкая девушка, а ныне – седая старуха провела в ступоре – состоянии полной отрешенности от окружающей действительности. Она ела, только если ее кормили с ложки, ходила под себя, и если ли бы не состоятельность отца, которая позволяла содержать столько лет психически больную женщину в самой дорогой лечебнице, неизвестно, какова бы была ее судьба.
Более полувека Каладжи Неру искал разгадку жуткого происшествия, в результате которого его дочь была изувечена и физически, и психически. И не находил ее.
Все осложнялась тем, что поехать туда, где все когда-то случилось, чтобы попытаться разобраться в происшедшем с дочерью, Каладжи Неру смог только спустя много лет. Но все упоминания о давнем преступлении, когда-то так и оставшимся нераскрытым, к этому времени давно затерялись в архивах.
В своей стране Неру нашел бы и специалистов, и необходимые средства, чтобы попробовать разыскать следы.
Но это была слишком далекая и слишком чуждая ему страна. Он не понимал законов, по которым она жила, а страна, наверное, не понимала его.
Все эти годы он использовал как традиционные, так и нетрадиционные средства медицины. Но дело в том, что психический ступор сродни физической коме. Человек живет, но его существование вполне можно сравнить с существованием растения – разница лишь в том, что при физической коме для поддержания жизни требуются аппараты, а при психической коме – нет.
Последние годы Каладжи Неру сделал основную ставку на знахарей и экстрасенсов. Десятки их перебывали возле постели или кресла неподвижной Мио, но результата не было. Однако Неру не останавливался, он упорно разыскивал все новых и новых целителей. По всему миру.
При таком упорстве его путь не мог не пересечься с жизненным путем Туси Кхрна.
В январе 2005 года, вскоре после океанского катаклизма, Каладжи Неру оказался в местах своего детства. Он добыл необходимые сведения, и вскоре был на Того-Паго, но в Робертсвиле колдуна-целителя не застал – тот находился на вновь возникшем неподалеку в океане острове.
Каладжи Неру принялся ждать.
Среди тех, кто сразу же отправился по океанским водам к новому острову, и кого видел экипаж рейсового самолета (об этом еще писала местная газета новостей), была и лодка Туси Кхрна.
Но в отличие от своих сограждан, которыми двигало любопытство, Туси знал, что на острове он наконец найдет нечто, что позволит ему возродить старый культ.
Как только лодки, катамараны и катера достигли берегов острова, и все высадившиеся разбрелись, кто куда, Туси Кхрна, ведомый, как компасом, указаниями внутреннего демона, принялся карабкаться на одну из каменистых вершин.
Камни были скользкими, почти сплошь покрыты водорослями, кое-где в клубках водорослей, еще сохранивших морскую воду океанских глубин, выжили крабы, которые больно хватали его клешнями, но Туси, шипя от боли и отмахиваясь ладонями, чтобы стряхнуть ракообразных, не прерывал своего движения наверх, и вскоре увидел темный зев пещеры, из которой тянуло приятной прохладой.
Теперь уже Туси явственно ощущал некую силу там, в глубине горы. На четвереньках колдун пополз вглубь, и вскоре нашел место, которое излучало Зло. Кому, как не Туси, различать излучение Света, либо Тьмы. Это была Тьма, и Тьма очень древняя.
Туси Кхрна долго гладил руками то место в стене пещеры, где в глубине находился источник Темной Силы. На как его приручить и заставить служить себе?
Нужно было капище, нужен был жертвенник, нужно было искать ритуальные принадлежности – кинжал, чашу, священный хитон.
На все это нужны были время и деньги.
Времени у колдуна было полным-полно, а вот необходимого количества денег – не было.
Но когда он вернулся в Робертсвиль, он узнал, что его разыскивает некий Каладжи Неру. Человек, который готов был щедро заплатить за излечение своей дочери.
Впервые за годы, которые Кхрна прожил на Того-Паго, он согласился поехать за пределы архипелага.
Но в больнице в Джакарте он, осмотрев Мио, сразу понял, что это тот редкий случай, когда он помочь не сможет – слишком давно наступило заболевание, мозг женщины испытал органические изменения, и Кхрна был бессилен – он не мог излечить Мио. Но он смог вернуть ей на некоторое время рассудок.
Так Каладжи Неру после долгих лет поисков смог узнать имена и фамилии двух виновников – это они явились причиной болезни Мио Неру, его дочери.
Немного времени прошло после того, как женщина очнусь и заговорила. А потом к ней вновь вернулось прежнее состояние – она вновь замолчала, перестала узнавать окружающих, реагировать на внешние раздражители. А вскоре после этого она умерла. Случилось это в том же 2005 году.
Туси Кхрна, получив деньги от Каладжи Неру, принялся изучать и пытаться приручить источник Черной Силы в пещере. И ему потребовалось почти два года, чтобы если и не подобрать ключ, то хотя бы научиться использовать Черную Силу пещеры по своему желанию.
Правда, хозяином этой силы он так и не смог стать никогда.
Куда исчез Каладжи Неру после смерти Мио, не знал никто. Он нашел и назначил управляющего делами в своей фирме и куда-то уехал.
После первого проникновения в просторы Прапространства прошло около трех недель. Монасюк вновь ехал в Изумрудную долину.
Все это время он совершенствовал свое новое умение путешествовать в двух состояниях пространства – атомарной Материи и доатомарной Проматерии. Составляя единое целое, они, как оказалось, представляли собой два мира. Правда, открытых в этом качестве лишь одному ему, Анатолию Монасюку.
Анатолий уже многое узнал, кое-чему научился. Например, узнал, что мозг каждого человека в глубине содержит сгущение Проматерии – древней сущности. Узнал, что здесь же находятся мозговые центры, дублирующие корковые зоны мозга.
– Коля, – спросил он Николая, который сидел за рулем "вольво", – все забываю тебя с п росить – как тебе машина?
– Отличная машина, Анатоль Васильич, – ответил Николай. – Мотор – новый, ходовая отличная, и в аварии не была. Я ее чуть-чуть подрегулировал… Ну, может о краска тускловата – на солнце не блестит, как новая, так ведь вас это, как мне кажется, вообще не волнует.
– Правильно тебе кажется.
– Анатоль Васильич! Ну, а почему вы все-таки новую машину не купили? Навороченную, большую?
– Видишь ли, Коля… Если можно сэкономить деньги, почему же не сэкономить? И потом, мы выбрали авто, которое потребляет немного горючего. А для меня это принципиально важно.
– Почему?
– Да потому, Николай, что мы, люди, ресурсы потребляем так же интенсивно и глупо, как черви, попавшие в головку сыра. Они едят непрерывно, пока не съедят весь сыр и не издохнут в итоге от голода, но остановиться не могут – мозгов-то у них нет! А мы, люди, должны думать, думать и думать. И если я могу приличную подержанную машину купить, и ездить на ней, экономя горючее, то я поступаю как разумный человек.
Я экономлю ресурсы – металлы, нефтепродукты. Понимаешь? Ну, и деньги, конечно.
Николай хмыкнул, кивнул головой, соглашаясь, но Анатолию было ясно, что ничего-то его переводчик не понял.
Не смотря на высшее образование.
Поскольку Анатоль его не ждал (Клаузих сообщил Монасюку, что голова в камере не появилась, как всегда бывало за несколько минут до появления в долине Анатолия Васильевича), Монасюк отправился в свой домик для медитаций совершенствовать умение проникать в пространство Проматерии.
На этот раз Анатолий поставил себе конкретные задачи, и собирался все их попытаться решить.
Проникновение в среду Прапространства на этот раз он осуществил легко. Так же легко было удерживать сознание – даже не пришлось прилагать каких-то серьезных волевых усилий, чтобы остановить его разбегание – он просто дал себе мысленную установку – "Не разбегаться, движение регулируемое", (или нечто подобное). Как бы то ни было, он смог сосредоточиться на изучении среды, в которой оказался, не отвлекаясь на то, чтобы удерживать сознание "в узде".
Прапространство представляло из себя нечто светлосерое, но для мысленного взора – вполне приемлемое и прозрачное. Анатолий видел не глазами – какие-то центры, образованные в белом веществе его мозга Проматериальными структурами заменяли человеческие органы зрения обычного материального мира.
Про себя Анатолий отметил, что нужно сегодня же поподробнее изучить жизненно важные центры своего мозга, которые дублировали корковые центры. Ведь раз есть зрительный центр из Проматерии, почему бы не быть и всем остальным?
Но сначала он начал разбираться в окружающей обстановке.
Он одинаково видел все, что находилось на поверхности планеты, внутри поверхности планеты, причем оба состояния предметов и явлений – как атомарно-материальное, так и Проматериальное.
При этом предметы обычного мира представали перед ним в данный момент как несколько потускневшие, поблекшие.
Но одновременно в том же месте он видел и их проматериальную составляющую, и это были темные сгустки различных цветовых оттенков.
Один цвет имели в Прапространстве деревья, другой – люди.
Неживые предметы были темнее и их цветовой оттенок напоминал коричневатые и темносерые тона. А вот все живое имело более богатую цветовую гамму.
Монасюк настолько увлекся всем этим, что чуть не забыл о намеченных на сегодня задачах.
Он легким волевым усилием вернул себя в обычный мир.
Ничего не изменилось – на потолке горела лампочка, в домике царила тишина. Он проверил свои ощущения – все было в порядке, даже усталости он не чувствовал. Таким же легким усилием воли он вернулся обратно, в Прапространство.
Итак, он мог теперь легко путешествовать из одного мира в другой.
Это была первая задача – проверить свои способности к перемещениям.
Теперь ему предстояла задача посложнее.
Он предположил, что коли его сознание может распространяться по всей немыслимо громадной Вселенной, то как это обстоит с мгновенным путешествием по собственной планете?
Он представил себе Барнаул, квартиру своей дочери и… оказался ТАМ. Квартира была пуста, и тогда Монасюк неожиданно для себя дал установку – МАТЕРИАЛИЗОВАТЬСЯ.
И оказался в тысячах километров от альпийского домика, в доме дочери, в теле вполне материальном. Он ущипнул себя – и почувствовал боль. Впрочем… Он ведь видел окружающую обстановку обычным зрением, а не проматериальным…
УСИЛИЕМ ВОЛИ ОН С ПОМОЩЬЮ ПРОМАТЕРИАЛЬНОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ АТОМАРНО МАТЕРИАЛЬНОГО МИРА ПЕРЕНЕС СВОЕ МАТЕРИАЛЬНОЕ ТЕЛО НА ОГРОМНОЕ РАССТОЯНИЕ.
Но перенес ли?.. Анатолий вернул себя в Прапространство и метнул сознание назад – АНАТОЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ МОНАСЮК В ПОЗЕ ЛОТОСА НАХОДИЛСЯ В СОСТОЯНИИ ТРАНСА В ДОМИКЕ ИЗУМРУДНОЙ ДОЛИНЫ.
И одновременно – далеко от этого домика.
И тогда… тогда Анатолий Васильевич приказал себе перенестись в свою квартиру. И оказался теперь уже ОДНОВРЕМЕННО В ТРЕХ МЕСТАХ.
Он лежал на спине на траве рядом с Николаем, который как верный страж был на своем месте – полулежал на мягкой траве, и пожевывая сочную травинку, щурился на солнце, но был готов в любой момент прийти на помощь патрону.
Когда Анатолий вышел из домика, подошел к нему и буквально рухнул на траву, а потом перевернулся на спину и уставился в небо, счастливо улыбаясь, Николай не сказал ни слова.
Он встал, подошел к двери домика, закрыл ее, вернулся назад и пристроился рядом с Монасюком.
И они вместе долго лежали молча, улыбаясь и думая при этом каждый о чем-то своем.
Монасюк, вновь сидя на полу дома, вернулся в Прапространство. Теперь сознанием он искал Гилмори Бейтса, Сейдзе Сото и Павла Абрамовича Осиновского. Задача была усложнена – он не знал места нахождения объектов, он теперь ИСПОЛЬЗОВАЛ ПРИЗНАКИ ОБЪЕКТОВ.
Потребовалось несколько больше времени, чем при перемещении в конкретно известное место, но вот он уже видел всех троих одновременно, каждого – в его месте нахождении, занятого своим делом.
Гил Бейтс проводил встречу в деловыми партнерами. Сейдзе Сото летел куда-то в самолете. Осиновский разговаривал по телефону.
Но у них было нечто общее – в Прапространстве к каждому тянулась темная нить, которая, подрагивая, уходила в никуда. На каждом же объекте нить растекалась уродливыми потеками по напоминающей зеркало оболочке, кокону, в котором находились трое мужчин и который, судя по всему, их закрывал.
Анатолий метнул сознание – нити уходили вдаль, на некоем рубеже Монасюк не смог проникнуть далее за ними, но судя по направлению все три нити должны были сойтись где-то в одном центре.
Анатолий не стал напрягаться и пытаться прорвать препятствие, вместо этого он вернулся к Бейтсу и попробовал оторвать нить. Ему это не удалось.
Не удалось это также ни с Сото, ни с Осиновским.