- Нет, это она врёт! - закричала Ксюха. - Я хотела спрятать брагу в колодце. Подхожу и вижу - кто-то рядом с ним стоит. Я подкралась, а она высыпала что-то в колодец, а мешок сунула к себе в карман.
Мельник Стас нахмурился.
- Выверни карманы! - приказал он жене.
- Кому ты веришь? - возмутилась Каролина. - Мне или этой лживой ленивой девке?
- Выверни карманы! - повторил Стас. И когда жена не послушалась, подошел к ней и сам ощупал одежду. Из-за пазухи он вытащил пустой холщовый мешок.
- Дайте-ка его мне, - сказала баба Рита и, вывернув мешок, внимательно принюхалась. Потом провела по нему пальцем и уверенно заявила: - Дурман, мак, болиголов, белена… Эта женщина хотела нас всех усыпить. Из колодца брать воду ни в коем случае нельзя.
- Заприте её в подвале! - приказал Майк, и Каролину схватили под руки двое фермеров.
- Я могу всё объяснить, - захныкав, взмолилась Каролина. - Я пасла лошадей за стеной. Вы сами мне велели. А дикий прятался в кустах. Он схватил меня и пригрозил убить, если я его не послушаю. И сказал, что это безвредный порошок, вы только уснете. И тогда не прольётся ничья кровь.
- И ты-ты-ты ему поверила?! - возмутился Ваня.
- Потом расскажет, - хмуро произнес Стас. - Какое счастье, Каролина, что ты дура и просто не бросила мешок в колодец.
- Меня схватили! Меня заставили!!! - закричала женщина. - Стас! Этот дикий хотел меня изнасиловать, ты представляешь?!
Но никто её больше не слушал, а двое дюжих фермеров потащили Каролину к рухлядной скита.
- Если пить почуть-чуть, то дня на три нам хватит браги, - растроенно сказала Соня и оглянулась. Все выглядели подавленными и удручёнными. А ведь в любой момент мог начаться бой. - Ещё есть вода в котлах и бочках, но ведь никто за ними не смотрел, она и там могла всё отравить.
Те несколько человек, что прибежали на крики, вернулись на стены. Предупредили остальных, что остались без воды. Впереди их ждала безрадостная ночь. Наполненная грохотом и криками. Таящая неизвестность и опасность. Беззвездная и мглистая.
27
Майк переживал, что подготовка к обороне началась столь поздно, и ничего нельзя было разглядеть в стане противника. Фермеры даже не успели заготовить факелы. Кому они нужны в мирной жизни? У каждого в хозяйстве есть керосинка или спиртовка, только что с их помощью разглядишь во мгле ночи?
Во дворе около костров с котлами стояла заготовленная бочка с водой. Для того, чтобы сразу наполнить, когда котлы опорожнятся и на случай, если дикие сумеют поджечь ворота или другие строения. Майк приказал зачерпнуть воды из бочки и котлов и напоить ею Каролину, к которой приставили двух женщин из Звенигорода. С женой Стаса ничего не случилось, и было решено оставить эту воду как питьевую, а для сражения набрать отравленной, из колодца.
Было и так громко - рядом с воротами дикие что-то строили, но перед рассветом показалось, что задрожала сама земля. Что-то огромное неумолимо, равномерно и свирепо било по воротам. И в тот же момент раздался совсем другой гром, изнутри скита - это зазвучали колокола звонницы. Никаких других звуков не было слышно. Еремин знал, что в заднем дворе ревёт испуганный скот, видел, как надрывается, заливаясь лаем и пытаясь оборвать цепь, Дружок, но казалось, что он просто молча разевает пасть. Всё поглощали мощные звуки.
Фермеры стали стрелять наугад, в темноту, но грохот за стеной не прекратился. Когда поднялся над лесом первый отблеск восходящего солнца, обороняющиеся увидели перед воротами высокое деревянное сооружение, напоминающее букву "П". В проёме буквы было закреплено подвешенное к перекладине на цепях толстое бревно. Дикие раскачивали его и таранили ворота. Передний ряд противников прикрывал себя и своих товарищей большими деревянными щитами, обитыми медью.
Увидев врага, фермеры стали стрелять прицельно, и дикие начали нести потери. Но врагу было удобно отстреливать защитников скита с расположенного выше холма. Двое фермеров погибло, а пятеро было ранено. К счастью, далеко не у всех диких было огнестрельное оружие, а стрелы с холма до стен не долетали.
- Поджигайте стрелы! - приказал Майк.
На ферме не было запасов смолы, но хранилось немного воска. Фермеры обмакивали в него стрелы, поджигали их и закидывали ими таран. К удивлению и облегчению защищающихся, когда громоздкое и грозное сооружение вспыхнуло, словно было гигантской свечкой, противники не стали его гасить, а двинулись назад, к лесу.
Ерёмин увидел, как Зингл что-то выговаривает вернувшимся бойцам.
- Кажется, у нас небольшая передышка, - сказал он Ване.
Но он ошибался.
Вокруг Зингла собралось несколько разукрашенных татуировками диких. Это были командиры небольших отрядов. Вождь что-то сказал им, обводя вокруг руками и красноречиво жестикулируя. "Они собираются напасть со всех сторон", - подумал Сергей.
Окружающие Зингла подчинённые разбежались по своим отрядам. Вдали зазвучали резкие короткие выкрики. Вперёд двинулись с лестницами в руках передовые бойцы. Они быстро пересекли расстояние, отделяющее скит от леса. К сожалению, канава, окружающая стену, была слишком узкой и неглубокой. От неё не было почти никакого толка. Враги с дикими воплями приставляли лестницы к стене и мигом взлетали по ним наверх, а защитники опрокидывали их, обстреливали, обливали кипятком. Мельник Стас бил в самую гущу врагов из своей пушки. Много диких было убито.
Похоже, подобное сопротивление Зингл встретил впервые. Он что-то крикнул и махнул рукой. И волна нападавших откатилась назад. Ерёмин увидел, как Зингл уселся, скрестив ноги, прямо на землю и о чем-то глубоко задумался.
- Мы должны его убить! - воскликнул Сергей. - Без Зингла они - просто стадо зверей.
- Нам не дадут подойти на расстояние выстрела, - возразил Ваня.
- Я знаю, что делать! - решительно заявил Майк. - Но мне нужны добровольцы.
Ерёмин, Ваня и Игорь вызвались вместе с другими бойцами, но Майк выбрал не их, а своего товарища Виктора и старого опытного охотника, жившего на отшибе в лесу, и приказал подогнать к выходу из скита табун лошадей. Двух добровольцев закрепили под брюхом лошадей так, чтобы их было не видно до последнего мига. Им дали заряженные обрезы. Затем Майк привязал к палке обрывок белой простыни и приказал выпустить табун за ворота. Одну только лошадь он оставил в скиту. Сказал Соне и Ерёмину:
- Если останетесь живы - это мой вам должок.
Он поднял белый флаг и погнал табун в сторону Зингла. Навстречу Майку двинулись вооруженные дикие.
- Мы сдаёмся, - издалека крикнул Майк. - Мы дарим вам табун лошадей. Но просим сохранить наши жизни.
Зингл встал и пристально поглядел на него. И в это время один из добровольцев соскользнул из-под брюха лошади на землю, прицелился и выстрелил в вождя орды. Зингл, схватившись за плечо, откинулся назад. Его тут же окружили, прикрывая своими телами, дикие. Выстрел второго добровольца убил одного из телохранителей. А затем Ерёмин увидел, как разъярённые дикие просто растерзали Майка, Виктора и их товарища, имени которого, как оказалось, никто не знал. Погибли и несколько лошадей, остальные в диком испуге, громко и отчаянно ржа, помчались в лес. Во дворе рыдала единственная женщина, пришедшая с Майком и Виктором. Окружив беднягу, её утешали женщины Стаса.
Слабая надежда на то, что ранение Зингла заставит Орду отойти от стен скита, оказалась тщетной. Напротив, всё новые и новые войска стягивались к краю леса. Вечером защитники фермы вновь увидели вождя диких. Рука его была перевязана, а лицо сумрачно и гневно. Небольшая передышка закончилась. Расслабившиеся, было, дикие под руководством Зингла вновь валили лес, жгли костры и продолжали готовиться к наступлению. Фермерам не удалось убить вождя орды, зато своего командующего они потеряли.
Ерёмин видел, что многие вопросительно смотрят на него, словно ожидая каких-то действий, сам он при этом чувствовал себя беспомощно: не был готов командовать ими и не хотел вести на смерть. Сергей отводил глаза от брошенных на него взглядов. И чтобы спрятаться от них, не чувствовать свою ответственность за грядущую гибель друзей и соседей, укрылся в полумраке церкви. Там он увидел Пафнутия, стоящего на коленях в алтаре и читающего безмолвные молитвы. Сергей не посмел прервать общение старца с Богом, но словно кто подсказал монаху, он встал с коленей и подошёл к Ерёмину.
- Люди в отчаянии и страхе, - сказал Сергей. - Может быть, нам есть смысл сдаться? Фермеры превратятся в диких, но останутся живы.
- Люди могут умереть, но нельзя чтобы умирала надежда, - ответил Пафнутий. - Думал ли ты о том, что можно ещё предпринять?
- Да ничего нельзя! - воскликнул Ерёмин. - Этих диких тьмы и тьмы. И они все отменные бойцы. А нас - сотня человек, оторвавшихся второпях от огородов. И воды у нас мало. И некому руководить. И люди вот-вот начнут паниковать.
- Можно попытаться ещё кое-что сделать… - задумчиво произнес Пафнутий.
- Что? Что именно можно сделать? - цепляясь за последнюю соломинку, Сергей умоляюще взглянул монаху в глаза.
28
За то время, что Ерёмин провёл в церкви за беседой с Пафнутием, обстановка в скиту стала ещё более унылой. Люди продолжали готовиться к бою, но действовали так, словно находились в сонном оцепенении. Вид у них был подавленный и обречённый. "Они знают, что сегодня или завтра умрут", - понял Сергей. Дважды он услышал тихие переговоры защитников между собой о том, не следует ли сдаться диким. Стараясь не привлекать к себе внимания, он собрал прежних обитателей фермы в трапезной.
- У нас есть три возможности, - сказал он. - Мы можем погибнуть, защищая стены скита. Или можем сдаться Зинглу.
- А что-то-то третье? - спросил Ваня, и все уставились на Сергея, в глазах фермеров появился проблеск надежды.
Ерёмин замялся.
- Мне бы никогда это в голову не пришло, - словно оправдываясь, проговорил он. - Это Пафнутий предложил. Сам-то я думаю, что идея его нелепа. Но мы в таком отчаянном положении, что любую возможность что-то предпринять я рассматриваю как рабочий вариант.
- Да что за возможность такая?! - нетерпеливо вскинулась Соня.
- Игорь, - серьёзно и напряженно обратился Ерёмин к Маралину. - Мне говорили, что ты видел на стенах обители преподобного Савву. Я понимаю, что это было в прежние времена… ты был ребенок… с богатой фантазией… ты мог заиграться… слегка приврать…
- Бре-ре-рехня! - обескураженно произнес Ваня. - Никого там нет.
- Лучше б ты, Серёж, не говорил, что можно ещё что-то сделать, - сердито и будто обиженно проговорила Ксюха.
- Я всегда верила, а сейчас не знаю, - развела руками Подосинкина. - Игорёшка, расскажи нам правду: что ты видел?
- Было темно, - словно оправдываясь, заговорил Игорь. - Было очень темно. А там над стенами двигалось что-то белое. Какое-то пятно. Оно походило на человека, только прозрачного, будто дым. Мне было страшно, я хотел убежать, но я поспорил, что пробуду у монастыря всю ночь, и я остался. Белое пятно медленно двигалось по стене, а потом остановилось. Прямо напротив меня. И поплыло ко мне. А дальше я ничего не помню, только то, что бежал со всех ног, а пришёл в себя уже дома.
- Это-то-то сумасшествие, - сказал Ваня.
- Я знаю, - устало проговорил Сергей. - Но у нас нет выбора. Я должен испробовать и эту возможность.
- Как ты проберёшься между постов диких?! Они повсюду! Они окружили нас со всех сторон. Там даже крысозмей не пролезет.
- Пафнутий говорит, церковь построена над пещерой преподобного Саввы. В эпоху хаоса монахи скита прорыли лаз от пещеры через весь холм.
- Да ведь дикие наверняка и там! - воскликнула Ксюха. - Вон их сколько!
- Но они там не ставят посты, - заметил Ерёмин. - Если я появлюсь внезапно в их лагере и буду похож на них, они меня спокойно пропустят.
- Ты же видел: они все в татуировках, - напомнил Ваня.
- Ночью татуировки не видно, - вдруг встрепенулась Соня. - Серёжа, где твоя бритва?
- Я выбросил её, - растерялся Сергей, и вид у него стал виноватый. - Она сломалась в начале июня, когда я вырезал Игорьку спиногрыза. Я с той поры и не бреюсь.
- Во-во-возьмите, он очень острый, - Ваня вытащил из чехла свой нож и протянул Подосинкиной. Она тут же усадила Ерёмина перед собой и начала его брить. Через полчаса на голове Сергея не осталось ни единого волоска. Соня, закончив работу, сделала два шага назад, оценивающе оглядела его и удовлетворенно хихикнула.
- Тебя не узнать, - произнесла она. И ехидно добавила: - Какой красавчик!
После этого она велела Ерёмину сделать набедренную повязку, но он категорически воспротивился подобному издевательству, сказав, что ему довольно одной экзекуции, и пообещал закатать трусы так, чтобы они выглядели как наряд диких иззвенов.
- Я пойду в униформе, а у конца лаза разденусь, - решил он.
К ночи его разрисовали сажей и под ошеломленными взглядами ничего не знающих защитников скита Сергей направился в церковь.
- Поддержите народ, не давайте людям унывать! - наказал Ерёмин своим друзьям на прощание. Соня бросилась ему на шею и страстно поцеловала в щёку. Её слёзы, смешавшись с сажей, размазали полосы на его лице. Впрочем, и сама Подосинкина после этого поцелуя стала совершенно чумазой.
Пафнутий проводил его к сокрытому в алтаре небольшому ходу с приваленным к нему камнем. Вдвоём они отодвинули камень, монах благословил Сергея, и он пополз по узкому темному тоннелю, выложенному плиткой. Местами лаз становился просторнее, и тогда Ерёмин вставал и шёл, согнувшись в три погибели, местами был совсем узок, и Сергей боялся, что он может стать непроходимым. Всё-таки за века пласты земли много раз сдвигались и могли расплющить проход. Но, похоже, монахи эпохи хаоса неплохо разбирались в строительстве. Несколько раз Ерёмин останавливался, чтобы отдохнуть, но мысль о том, что, возможно, именно в этот момент дикие нападают на его друзей, а он ползёт тут в относительной безопасности, заставляла его вновь двигаться с места. Один из отрезков пути оказался особенно длинным, Сергей полз, не останавливаясь, минут пятнадцать, как вдруг натолкнулся на препятствие. "Ну вот и побеседовали с преподобным", - мрачно подумал он и ощупал преграду руками. Это был камень. Ерёмин толкнул его, но он не сдвинулся с места. "Надо немного передохнуть", - решил Сергей. Он полежал минут десять совершенно без движения, а когда силы вернулись, несколько раз попытался толкнуть камень, нажимая на него изо всех сил, но тот даже не шелохнулся. "Пора возвращаться", - подумал Ерёмин. Но мысль, что его неудачная вылазка окончательно убьёт надежду фермеров, сильно расстроила его, и он не торопился. Он провел рукой по поверхности лаза. Он был выложен толстой плиткой. Одна из них, на самом верху, слегка пошевелилась, когда Сергей прикоснулся к ней. Он потянул ее на себя, и она отвалилась. Выше плитки находился кирпич. Его тоже удалось свободно вынуть. Сергей вытаскивал всё новые и новые довольно легко извлекающиеся плитки и кирпичи. "Они специально закрепляют камень, не давая ему сдвинуться с места", - понял он. Наконец рука его свободно прошла над камнем и он ощутил ладонью лёгкое прикосновение ветра. Тогда Ерёмин ещё раз толкнул камень, и тот с первой попытки легко сдвинулся места, будто был смазан маслом.
Сергей прислушался. Удары топоров и молотков доносились откуда-то издалека, но неподалеку звучали человеческие голоса. Стараясь не шуметь, Сергей осторожно выбрался наружу и аккуратно задвинул камень на место. При этом он сильно исцарапался - рядом с лазом рос густой кустарник ежевики. Ерёмин смачно выругался про себя. Он помнил рассказы Пафнутия о жизни монахов и был уверен, что ежевика росла здесь целую вечность, начиная с эпохи хаоса. Эти добровольные любители вериг, цепей и прочих житейских ужасов наверняка специально её здесь посадили. Как ни прочна была униформа седьмого звена, по дороге она сильно изорвалась, но хоть немного сдерживала укусы колючек, снимать её в зарослях ежевики, среди острых шипов, было чистым мучением. Как и обещал Соне, Ерёмин закатал трусы, превратив их в набедренную повязку, и, окровавленный, вымазанный в саже, вылез из кустов.
29
Неподалеку, на небольшом расстоянии друг от друга, горели костры диких. Не принимающие участие в работе бойцы Зингла, с оружием в руках, стояли, изгибаясь в странных телодвижениях, вокруг них и, потрясая, кто копьями, кто луками, кто ружьями, что-то гортанно выкрикивали. Иногда они начинали прыгать вокруг костров, и тогда их возгласы становились громче.
Обойдя костры стороной, Ерёмин двинулся в сторону монастыря. Он благополучно выбрался за пределы лагеря диких, размер которого поразил его. В темноте, ориентируясь по звёздам, как его и учил Ваня, он шел к обители. Не прошло и получаса, как перед ним внезапно выросла высокая белая стена. Он подошёл к ней ближе и посмотрел наверх. Никакого призрака здесь не было и в помине. Сергей приуныл. Столько усилий, столько надежд, и всё напрасно. Он двинулся вдоль стены и через несколько минут оказался перед повреждённым её участком Здесь можно было пробраться в обитель, если сильно нагнуться. Сергей пролез в дыру и ступил под сень монастыря. И вот тут он увидел Савву.
Преподобный стоял неподалеку и внимательно глядел на Ерёмина. Игорь был прав - Савва, действительно, казался белым, словно облако. Но он вовсе не был прозрачен, Сергей сразу это понял. Он видел живого человека во плоти, а не призрак, только от этого человека исходил свет, который создавал ощущение нереальности.
- Я ждал тебя, - произнёс преподобный и поднял руку, благословляя Сергея.
- Почему ты здесь, а не там, где ты нужен? - спросил Ерёмин. - Там гибнет столько людей. Им всем нужна твоя помощь.
- Я охраняю монастырь, - устало объяснил Савва. - Я не могу вмешиваться в человеческие дела за пределами обители. У людей есть свобода воли, они сами вправе выбрать, нужна ли им помощь божественных сил.
- Да, конечно, нужна! - воскликнул Сергей. - Хорошие люди погибают, а ты тут прохлаждаешься…
- Я знаю, - сказал Савва. - Не печалься о них. У них теперь будет иная жизнь, намного лучше прежней.
- Так, значит, ты не придёшь? - Ерёмин сжал кулаки. - Ты сказал, что мы сами вправе выбирать, нужна ли нам помощь.
- Ну да, - подтвердил Савва. - Кто-то должен был меня позвать. Вот ты и пришел. Я знал, что так случится. И я помогу вам с Божией помощью. Не беспокойся ни о чем. Отправляйся назад, к своим.
И тут, прямо на глазах у Ерёмина, преподобный растворился в воздухе. Сергей потряс головой и протёр глаза. Перед ним темнели какие-то строения, но никого живого поблизости не было. Если бы он не стоял на ногах, то подумал бы, что заснул от усталости, но, очевидно, Савва, действительно, явился ему.