- Место стало запретным, - продолжал Том. - В 1702 году маршал Виллар отказался вести армию по этой земле, чтобы соединиться со своими баварскими союзниками. - Том взял со стола картонную папку, открыл и прочел с листа бумаги. - Вот что Виллар писал курфюрсту: "Cette valée de Neustadt que vous me proposez. С'est le chemin qu'on appelle le Val d'Enfer. Que votre Altesse me pardonne l'expression; je ne suis pas diable pour y passer". Вот путь, который он отверг, через Холленталь - Адскую долину. - Его палец прочертил путь по карте на экране на северо-восток от Фалькенштайна через Эйфельхайм и далее на Фельдберг. - Через ту часть леса не было даже дороги; австрийцам пришлось строить новую в 1770 году - чтобы Мария-Антуанетта смогла с комфортом проделать путь во Францию, что оказалось плохой идеей. Но даже после того, как там прошла дорога, популярностью среди путешественников это место не пользовалось. Отступление Моро вниз по долине было таким подвигом, что, когда он наконец достиг ее нижнего края, его славили чуть ли не как победителя. Затем здесь… - он порылся вновь в папке, - …у меня есть копия письма английского путешественника по имени Хьюго, писавшего в 1900 году: "Я спешил к Химмельрайху, пока темнота не настигла меня на недоброй земле Эйфельхайма". Он слегка иронизировал - высокомерный англичанин эдвардианской эпохи, не обращающий внимания на "нелепые" немецкие народные сказки, - но заметь, он не остановился здесь на ночь. А Антон Ценгле - ты помнишь Антона? - прислал мне газетную вырезку о том, что… Вот, прочти сама. - Он передал ей папку. - Продолжай, с самого верха.
Если космолог о чем-то и знает, так это что кратчайший путь не всегда идет по прямой. Открыв папку, Шерон обнаружила вырезку из "Freiburger Wochenbericht" с приколотым переводом на английский.
Культ Дракулы нашел новую могилу
"[Фрайбург-им-Брейсгау] Хотя официальные лица и называют это суеверием, некоторые американские солдаты, находящиеся здесь на маневрах, считают, что они обнаружили могилу графа Дракулы в сотнях миль от Трансильвании. Представитель Третьей пехотной дивизии армии США признал, что загадочное средневековое надгробие с вырезанным на нем демоническим ликом породило в среде солдат нечто среднее между фантастическими россказнями и культом.
Могила находится в той части Шварцвальда, что называется Эйфельхаймом.
Эта местность густо покрыта лесом, и солдаты отказываются обозначить точное расположение, утверждая, что любопытные туристы нарушат покой обитателя могилы. Это устраивает живущих по соседству фермеров, испытывающих суеверный ужас перед данным местом.
Монсеньор Генрих Люрм, представитель диоцеза Фрайбург-им-Брейсгау, выразил беспокойство по поводу возможного осквернения древнейшего кладбища искателями достопримечательностей. "Я полагаю, вы не сможете помешать этим молодым людям верить в то, во что они хотят верить, - заявил он, - факты куда менее притягательны, нежели сказки".
Монсеньор также отметает возможную связь между изображением, описанным солдатами, и местными народными преданиями о летающих монстрах, называемых крэнками. "После сотен лет под дождем и ветрами, - сказал он, - мое собственное лицо тоже выглядело бы не лучше. Если современные американские солдаты могут выдумать истории вокруг какого-то изображения на надгробии, то могли и средневековые германские крестьяне".
Шерон вернула вырезку:
- Вот тебе и ответ. Крэнк У них появилась своя собственная версия летающего повсюду Джерси Дэвила.
Он посмотрел на нее с жалостью.
- Шерон, это же Черный лес. Здесь демонов, духов и ведьм на квадратную милю больше, чем где-либо на свете. Эти "Летающие крэнки Эйфельхайма" из той же оперы, что и "Фельдбергский демон", "Дьявольский помост", шабаши ведьм на Канделе, тайная пещера Таннхаузера и тому подобное. Нет, Schatzi. Историю творят материальные силы, а не мистические верования. Факт бегства жителей из деревни породил легенды, а не наоборот. Не бывает так, чтобы люди проснулись однажды утром и решили, что место, в котором они жили на протяжении четырех столетий, вдруг verboten. Das ist unsinnlich.
- Ну… Черная смерть…
Том пожал плечами.
- Но чума была "обычным делом". Она затронула все деревни. Каким бы ни был ответ, он должен объяснять не только почему Эйфельхайм был оставлен навеки, но и почему один только Эйфельхайм. - Он устало потер глаза. - Проблема в том, что нет данных. Nada. Nichts. Nichego. Nines. Несколько вторичных источников, хронологически не соотносящихся с самими событиями. Самым ранним свидетельством, которое я обнаружил, был теологический трактат о медитации, написанный три поколения спустя. Он здесь. - Том ткнул пальцем в папку.
Шерон увидела отсканированное изображение рукописи на латыни. Большинство страниц занимала витиевато украшенная заглавная D, покоящаяся на шпалере из стеблей, переплетенных в замысловатый рисунок, прерывающийся то там, то тут листьями и ягодами, неправильными треугольниками и прочими геометрическими фигурами. Смутное ощущение дежавю охватило ее, пока она изучала их.
- Не очень симпатично, - сказала она.
- Просто кошмар, - ответил Том. - А содержание еще хуже. Трактат называется "Достижение иного мира внутренним поиском". Gottes Himmel, я не шучу. Мистическая ахинея о "троице Троиц" и о том, как Бог может быть повсюду во времени и пространстве, "включая времена и пространства, о которых мы не можем узнать иначе, как заглянув внутрь себя". Но! - Том многозначительно поднял палец. - Автор приписывает идеи - я цитирую - "старому каменотесу Сейбке, чей отец лично знал последнего пастора из места, которое мы называем Эйфельхаймом". Конец цитаты. - Он скрестил руки. - Что же тогда будет в первоисточнике?
- Как примечательно сказано: "Из места, которое мы называем Эйфельхаймом".
Шерон подумала, что Том не столько жалуется, сколько бахвалится, будто бы он влюблен в ту кирпичную стену, о которую бьется головой. Ладно. Они оба вылеплены из одного теста. Ей это немного напомнило о бесконечных жалобах собственной матери на здоровье. Не то чтобы мать находила удовольствие в том, чтобы быть больной, но ее распирала гордость по поводу непреодолимости ее недугов.
Шерон лениво пролистала распечатки, задумавшись над тем, как выставить Тома из квартиры. Он буксует и портит ей жизнь. Она вернула ему папку.
- Тебе нужны еще данные.
- Bozhe moi, Шерон. Ya ne durak! Скажи мне что-нибудь, о чем я не знаю! Я искал и искал. КЛИО перевернула весь Интернет в поисках упоминаний об Эйфельхайме.
- Ну, не все есть в Интернете - парировала она. - Разве в архивах и на дальних полках библиотек мало покрытых плесенью бумаг, которые никто не то чтобы не сканировал, но даже не читал? Я подумала о том, что вы, историки, делали до того, как получили компьютеры, - рылись на пыльных полках, сдувая паутину.
- Ну, - протянул Том с сомнением. - Все, не размещенное в Сети, может быть отсканировано по запросу.
- Это если ты знаешь, что такой документ существует. А как насчет того хлама, который не внесен ни в какие каталоги?
Том поджал губы и посмотрел на нее. Медленно кивнул
- Там было несколько малозначительных единиц, - сознался он. - Тогда казалось, что ничего важного они из себя не представляют, но теперь… Хорошо. Как говорится, Cantabit vaceus coram latrone viator. - Том улыбнулся Шерон. - "Путник, у которого ничего при себе нет, может распевать в присутствии разбойника", - перевел он. - Что ему терять, как и мне?
Он откинулся в кресле и вперился в потолок, рассеянно потягивая себя за нижнюю губу. Шерон улыбнулась. Ей был известен этот симптом. Том - нормальный парень, но похож на старый мотоцикл. Чтобы завелся, его надо хорошенько пнуть.
* * *
Том ушел в библиотеку, и тут Шерон заметила, что экран КЛИО по-прежнему светится, и с досадой вздохнула. Почему Том всегда уходит и ничего не выключает? Компьютер, свет, магнитофон, телевизор. Куда бы он ни уходил, Том всегда оставлял за собой след из закипающих электроприборов.
Она пересекла комнату, чтобы выключить его компьютер, но, занеся палец над сенсорным планшетом, замерла при виде пустой клеточки. Эйфельхайм… Зловещая черная дыра, окруженная созвездием жилых деревень. Здесь, должно быть, однажды произошло что-то ужасное. Что-то столь дурное, что люди и семь столетий спустя сторонились этого места, хотя и забыли уже почему.
Резким движением она выключила машину. "Не будь дурочкой", - сказала она себе. Но одна фраза Тома так и не шла из головы. Сам собой возник вопрос: "Что если?.." Вот тут все и изменилось.
II
Август, 1348
Заутреня. Поминание Сикста II и его спутников
Дитрих вышел из церкви, и его взору предстал пострадавший и встревоженный Оберхохвальд: соломенные крыши перекосило; ставни слетели с петель; в загоне, выходящем на луг, носились и блеяли овцы. Женщины пронзительно визжали или прижимали к себе плачущих детей. Мужчины бегали, что-то крича и размахивая руками. Лоренц Шмидт стоял в дверях кузницы, стискивая в руке молот и оглядываясь в поисках врага.
Дитрих вдохнул удушливо резкий запах дыма. От края портика, откуда он мог разглядеть дальний конец деревни, он увидел охваченные пламенем соломенные крыши. Еще дальше, за общинным лугом, над Большим лесом, там, где до этого было лучезарное свечение, носились и сталкивались друг с другом черные тучи.
Грегор Мауэр, стоя на верстаке в своем дворе, кричал и указывал руками на мельничный пруд. Его сыновья, Грегерль и Сейбке, спешили мимо с ведрами в тонких руках. Терезия Греш бегала от дома к дому, отправляя людей к речному потоку. На той стороне дороги на Оберрайд цепи с лязгом подняли решетку замка Манфреда, и отряд солдат рысцой устремился вниз с Замкового холма.
- Это адов гнев, - сказал Иоахим. Дитрих обернулся и увидел юношу, осевшего у притолоки. Рядом с ним на дверном косяке, открыв клюв и распустив когти, парил орел св. Иоанна Богослова. Глаза Иоахима были широко раскрыты от ужаса и удовлетворения.
- Это молния, - сказал Дитрих. - Она подожгла несколько хижин.
- Молния? Без единой тучи на небе? Где теперь твой разум?
- Тогда это тот же ветер, что опрокинул лампады и свечи! - Потеряв терпение, Дитрих схватил Иоахима за руку и отправил пинком вниз по склону холма по направлению к селению.
- Быстро, - сказал он, - если огонь распространится, деревня сгорит дотла. - Дитрих завязал края подризника узлом на уровне колен и присоединился к толпе, бегущей к мельничному пруду.
Минорит остановился на полпути.
- Этот огонь сверхъестественен, - сказал он, когда Дитрих пробегая мимо. Затем Иоахим повернулся и стал взбираться обратно к церкви.
* * *
Хижины батраков - в лучшем случае бедные хибары - были поглощены пламенем, и селяне оставили мысль спасти их. Макс Швайцер, сержант из замка, организовал живую цепь, по которой вода ведрами подавалась от мельничного пруда к горящим домикам фригольдеров. Беспризорная домашняя живность металась в панике, лаяла и фыркала. За одной козой, удравшей вверх по дороге, погнался Никел Лангерман. Швайцер жезлом в правой руке указывал то туда, то сюда, направляя общие усилия. Больше ведер на дом Фельдмана! Больше ведер! Он хлопнул жезлом по кожаной штанине и, поймав Лангермана за плечо, направил того обратно к огню.
Сеппль Бауэр, сидя верхом на крыше домика Аккермана, уронил ведро, и Дитрих изловчился его поймать.
Дитрих проложил дорогу через камыши и метелки, окружавшие мельничный пруд, в начало живой цепочки, где Грегор и Лоренц, по колено в воде, наполняли и передавали ведра на берег. Грегор на мгновение остановился и вытер рукой пот со лба, оставив грязный след. Дитрих протянул пустое ведро. Каменотес наполнил его водой и вернул Дитриху, а тот передал ведро следующему по цепочке, где уже освободили место для священника.
Грегор, доставая очередное ведро из воды, тихо выдохнул.
- Это не обычный огонь. - Стоявший рядом с ним Лоренц взглядом показал, что услышал сказанное; но сам промолчал.
Другие поблизости тоже бросили украдкой взгляд в его сторону. Миропомазанный священнослужитель. Он должен знать ответы. Прокляни пламя! Взмахни над ним берцовой костью св. Екатерины! На мгновение Дитриха охватил гнев, и мелькнуло сожаление, что он навсегда лишен холодного, схоластического рационализма Парижа.
- Почему ты говоришь так, Грегор? - спросил он мягко.
- Я в жизни не видел ничего подобного.
- Видел ли ты когда-нибудь турка?
- Нет…
- Следует ли из этого, что турки сверхъестественны?
Грегор нахмурился, ощущая какой-то изъян в данном аргументе, но не смог выискать подвох. Дитрих передал ведро дальше и вновь повернулся к Грегору, ожидавшему с протянутыми руками.
- Я могу породить уменьшенную копию этой молнии с помощью всего лишь кошачьей шкурки и янтаря, - сказал Дитрих Грегору, и каменотес ухмыльнулся, не понимая объяснения, но находя удовольствие в том, что оно существует.
Дитрих погрузился в монотонный ритм работы. Ведра были тяжелыми, и веревочные ручки натерли его ладони до крови, но страх перед сверхъестественными событиями утра был задушен естественным страхом перед огнем и простой неотложной задачей борьбы с пламенем. Ветер изменил направление, и Дитрих закашлялся в моментально окутавшем его дыму.
Через руки Дитриха проходила бесконечная вереница ведер, и он начал воображать себя зубцом шестеренки в очень сложной водяной помпе, состоящей из человеческих мускулов. Однако механики могли бы освободить человека от подобного умопомрачительного труда. Есть же распределительные и новомодные коленчатые валы. Если мельницы могут приводиться в движение силой водяного колеса и ветра, то почему не может цепь ведер? Если бы только кто-то смог…
- Пожар потушен, пастор. - Что?
- Пожар потушен, - сказал Грегор.
- Ох. - Дитрих стряхнул с себя забытье. По всей цепочке мужчины и женщины опустились на колени. Лоренц Шмидт поднял последнее ведро и вылил воду себе на голову.
- Каков ущерб? - спросил Дитрих. Он опустился на корточки в опоясывающих кромку пруда тростниках, слишком усталый, чтобы взобраться на берег и взглянуть самому.
Рост каменотеса давал тому преимущество. Он приложил руку ко лбу и обвел глазами открывавшийся вид.
- Хижины сгорели, - сказал он. - Крышу дома Бауэра придется менять. Дом Аккермана сгорел дотла. У обоих Фельдманов тоже. По моим подсчетам… пять домов сгорело и где-то еще в два раза больше повреждено. И пристройки тоже.
- Много ли пострадавших?
- У некоторых ожоги, насколько я вижу, - сказал Грегор. Тут он засмеялся. - И Сеппль-младший спалил штаны на заднице.
- Тогда мы должны быть очень благодарны за это. - Дитрих закрыл глаза и перекрестился. "Боже, чьи страдания несопоставимы с теми, кто уповает на Тебя, но Кто выслушает милостиво их молитвы, мы благодарим Тебя за то, что внял нашим мольбам и исполнил их. Аминь".
Когда Дитрих открыл глаза, он увидел, что все уже собрались у пруда. Некоторые зашли в воду, а самые маленькие - не понимающие, как близко была беда, - воспользовались случаем, чтобы поплавать.
- Мне пришла в голову идея, Грегор. - Дитрих осмотрел свои руки. Дома нужно будет приготовить мазь, иначе ладони покроются волдырями. Терезия делала подобные мази, но сегодня, вероятно, она будет нарасхват, а Дитрих в Париже читал Галена.
Каменотес сел рядом. Он медленно растирал руки, ладонь о ладонь, осматривал их, как будто ища знамения в рубцах и распухших суставах пальцев. На левой руке у него не хватало мизинца, раздробленного давным-давно из-за несчастного случая.
Он тряхнул головой:
- Какая?
- Приделать ведра к ремню, приводимому в движение водяным колесом Клауса Мюллера. Потребуются только соизволение герра Манфреда и услуги искусного механика. Нет. Не ремень. Кузнечные меха. И водяной насос, подобный такому, что используется в Иоахимстале.
Грегор нахмурился и повернул голову, чтобы посмотреть на водяное колесо Клауса Мюллера ниже по течению мельничного пруда. Каменотес вырвал камышинку из земли и отвел ее вертикально на вытянутой руке.
- Колесо Мюллера покосилось, - сказал он, глядя на тростинку. - От того странного ветра, как думаете?
- Видел ли ты когда-нибудь водяной насос? - спросил его Дитрих. - Шахта в Иоахимстале располагается на вершине холма, но шахтеры соорудили решетчатую конструкцию из деревянных брусьев, тянущуюся от склона холма до самого водного потока. Она берет свою силу от водяного колеса, которое вращается; а вот распределительный вал заставляет решетку двигаться взад-вперед, - он помахал руками в воздухе, пытаясь показать Грегору, что за движение он имеет в виду. - И это колебание приводит в действие насос в шахте.
Грегор обхватил руками колени:
- Мне нравится, когда вы рассказываете эти свои небылицы, пастор. Вам надо писать сказки.
Дитрих ухмыльнулся:
- Это не сказки, а истинная правда. Было бы у нас необходимое количество бумаги, если бы водяные мельницы не давали столько размягченного сырья? Двадцать пять лет назад был изобретен вал, приводящий в движение меха; я недавно слышал, что изобретатель в Льеже соединил меха с очагом и создал новый тип плавильной печи - в которой используется нагнетание воздуха. Уж восемь лет, как на севере с помощью этой печи выплавляют сталь.
- Мы живем в удивительные времена, - признал Грегор. - Но как это связано с вашей цепью ведер?