Ситуация вновь показалась Анне смешной и неправдоподобной. Сидеть непонятно где, в каком-то сказочном замке, на одной кровати с существом, появившимся на свет до нашей эры - и играть в вопросы и ответы. Все это годилось для сна или фильма, но как реальность - смущало. Ей казалось, что она мигнет или посильнее потрет глаза, и все кончится. Очнется в своем дворе или даже дома, на постели. И все растает без следа - и сказочный красавец напротив, и замок, и даже Вадим окажется только вымыслом, порождением подсознания. И через неделю все забудется - и горячие руки Флейтиста, и голос Софьи с едва уловимым акцентом, и запах сандала в воздухе. Не останется ничего. Только смутная тень тоски, да пара ярких картинок, уже лишенных смысла.
Может быть - к лучшему? В роли принцессы она чувствовала себя, как собака на заборе. И неудобно, и как слезть - неясно. Вот, заставила красавца-пакостника прыгать вокруг себя, хоть смейся, хоть плачь, но подействовали же сомнительные ее чары. Заинтересовался, спрашивает. Словно кто-то написал для Анны сценарий, в котором она могла получить все, чего так долго не хватало. Любовь, заботу, друзей, возможность чувствовать себя женщиной… Если это и вправду сон - пора обращаться к психологу. Следующий этап - возомнить себя заколдованной эльфийской королевой, изгнанной на Землю злыми врагами. Мечтать на сон грядущий о героях, ковриком стелющихся у ее ног.
Потом она вспомнила, что так и не ответила Серебряному.
- Я много лет жила одна. Знаешь, если даже случайные прикосновения вызывают зуд… если тошно подумать, что коснешься кого-то губами… одиночество кажется судьбой. Проклятие вот такое - никогда, ни с кем. И даже не ждешь никаких принцев на белом коне. Просто - кладут руку на плечо, пытаются поцеловать, и… почти обморок. Тошнит, плохо. А потом в одну ночь все меняется. Ты - другой. Тебя можно трогать. Ты не человек. А что ты… - Анна помялась, потом решила говорить начистоту. - Ты красивый, сам все знаешь. И от тебя не плохо. И хочется же… ну, есть Вадим, да. Он - мой, по-настоящему. Но есть и ты. Ты мне не нужен так. И все равно нужен. Законченное блядство, правда?
Серебряный плавно перетек по кровати, оказался головой у самых ее колен. "Ну вот", - подумала Анна. - "Теперь начнутся домогательства. А сама виновата, нечего было провоцировать". Но Гьял-лиэ только осторожно взял ее ладонь обеими руками.
- Нет, неправда, госпожа моя. Твоя жажда сродни моей - причина ее в неутоленном желании. И ты имеешь право быть собой. Делать ли - решать тебе, но чувствовать ты имеешь право. Только мертвые не чувствуют. И нельзя стыдиться чувств…
Владетель еще что-то хотел добавить, но вдруг осекся, прислушался, глядя в сторону и вниз.
- Госпожа моя, мы должны спуститься. Пожаловали хозяева, и Флейтист зовет нас. Прошу тебя, держись рядом со мной и не говори лишнего, и делай ничего.
- Не делай ничего, - поправила Анна окончательно впавшего в англицизмы Гьял-лиэ. Но он только отмахнулся, молча подал ей куртку и пошел рядом. Видимо, дело было действительно серьезным. Анна поежилась, чувствуя, как озноб пробирается от лопаток к груди, потом взяла Серебряного под руку. Так было надежнее. И еще - несмотря на современные туалеты, этот жест годился для старой доброй фэнтези. Дама под руку с рыцарем. То, что нужно.
ГЛАВА 2. НЕЗАДАЧЛИВЫЕ ХОЗЯЕВА
Вадим был готов увидеть кого угодно, хоть чудовище Ктулху из несколько лет назад прочитанной в поезде книги. Все, что он понял из рассказов и обрывков реплик обоих полуночников, наводило на простую идею: обитатели Безвременья своего облика не имеют. Да и все окружающее - тоже иллюзия, хоть об нее и можно разбить голову. Тщательно наведенная галлюцинация, видимо. Можно скатиться с оплавленного обрыва и убиться насмерть - но об мираж. Вадим вспоминал буддийскую концепцию мироздания, согласно которой весь зримый, ощущаемый, слышимый мир - лишь морок. Порождение несовершенного сознания.
Тому, чей нездравый разум породил окружающий пейзаж, Вадим бы сознание отключил. Несмотря на тотальную неприязнь к насилию, он с удовольствием опустил бы кулак промеж ушей головы, в которой зародились такие фантазии. И никакого привычного отвращения к применению силы не ощутил бы. Вспомнилась вдруг армия, где "дедушки" иногда развлекались, затачивая край пряжки ремня до остроты лезвия. От скуки Вадим тоже более-менее выучился пользоваться этим самодельным оружием. В настоящих драках ему, по счастью, участвовать не довелось. Служил он в полковом оркестре, "музыкальной роте", где нравы были помягче. Пару раз получал по физиономии от старших, но тем все и ограничилось. Пять лет музыкальной школы по классу гитары не прошли даром - в военкомате его сразу выделили среди прочих. Так что два года службы не оказались слишком тягостными, а потом было легко поступить в музыкальное училище.
Но - вокруг дрались, много и разнообразно. Пару приемов самообороны усвоил и Вадим. Впрочем, постоять за себя умел не слишком хорошо, оно и нечасто было нужно. В критических ситуациях он оказывался где-то сверху и сбоку от своего тела, равнодушным наблюдателем. Лицо заливала молочная бледность, и выражение на нем делалось такое странное, что хулиганье чаще шарахалось, плюнув на "психованного", чем продолжало наезжать. Владея собой полностью, ударить человека, особенно в лицо, он не мог. А вот то тело, на которое он смотрел со стороны, могло все, что угодно. Ткнуть напряженным пальцем в глаз, укусить за нос или ударить под ребра случайно оказавшейся в ладони ручкой, например. В тех редких драках, что были неизбежны, оно так и действовало. Потом очевидцы рассказывали, что страшно было даже не то, что он делал, а как. С ледяным нечеловеческим бесстрастием, экономно и расчетливо.
Постепенно он научился входить в это состояние намеренно. Достаточно было вызвать в себе определенное ощущение - белый свет, заливающий глаза, и в нем видна только фигура противника. И уйти - в сторону и вверх. При этом он мог еще что-то говорить, мог и вернуться к контролю, если ситуация не доходила до кризиса. Так вчера он готов был всерьез драться с Серебряным, но удержался, ибо нужды не возникло.
Когда явились хозяева, Вадим мирно сидел на бревнах, из которых был сложен мост. Вспоминал прошлое, перебирал в уме лица, ситуации, в которых приходилось применять силу. Ему казалось, что в любой момент понадобится делать это опять. Пружину в груди нужно было держать туго скрученной.
В центре двора из воздуха соткались две фигуры, и в первый момент музыкант даже не понял, на кого смотрит, и кто смотрит на него. Только вдруг повеяло ледяным парализующим ужасом. Вадим замер, не в силах ни подняться, ни позвать на помощь. А ведь еще ничего пока не случилось. Просто два человека в длинных пыльно-серых одеяниях стояли метрах в пяти перед ним. Близнецы. Совершенно одинаковые лица, фигуры. Даже волосы лежат одинаково. Серая кожа, пепельные волосы, асфальтового цвета губы. Ни единой яркой краски, серый цвет, и тот - блеклый, застиранный до неприятного оттенка.
С огромным трудом - каждое движение глазных мышц стоило фантастических усилий, - Вадим отвел взгляд. Но ужас не отпустил, напротив, стал более цепким. Зазубренный хоботок клеща впился в солнечное сплетение и начал выкачивать жизненную энергию. Сквозь туман слабости Вадим удивился - хорошо же начинался первый контакт! Потом его словно притянули поближе, рассмотрели, и небрежно отбросили на прежнее место. Комок тепла ударился в грудь и растекся по мышцам. Все, что у него невольно забрали, было возвращено. Кроме возможности двигаться.
Краем глаза Вадим увидел Флейтиста, стоявшего у дверей башни. Он предупреждающе вскинул ладонь, и жест был вполне ясен - "не делай ничего". Даже постарайся Вадим ослушаться, не вышло бы: двигаться он не мог. Так и сидел: руки на коленях, спина ссутулена, голова опущена. Неподалеку со злым выражением лица замерла Софья. Судя по бешеному напряжению губ и скул, она силилась избавиться от паралича. Парочка ненадолго повернулась к ней - симметричное движение, словно оба "пыльных человека" были сшиты невидимыми нитями. Потом оковы спали.
Вадим немедленно вскочил на ноги, но приближаться не стал. Помнил предупреждение Флейтиста. Больше всего его волновало, где сейчас Анна. С кем - он знал, с Серебряным. Но можно ли было ему доверять? Пришлось признать, что в любом случае - больше, чем себе. В загадочном и непонятном мире, где магия - реальная сила, у Серебряного было куда больше шансов принести пользу. Он хотя бы понимал, что за чудеса происходят вокруг и как с ними бороться. Вадим же до сих пор не мог избавиться от ощущения, что все происходящее - цирк с ловкими фокусниками.
Но парочка "близнецов" напротив на фокусников уже не походила. Впрочем, и тут о магии Вадим думать не стал. Когда-то он прочитал пару десятков книг о биоэнергетике, по бесконтактной терапии и даже сунулся в "Диагностику кармы". Оттуда его вынесло довольно быстро. А вот в менее мистических по духу текстах он нашел много интересного и знакомого по собственному опыту. Сейчас Вадим лихорадочно вспоминал защитные приемы при энергетической агрессии. Как назло, ничего полезного на ум не приходило. Только всяческая чушь. Впрочем, идея ответить на проецируемый страх агрессией показалась очень подходящей. Увы - не в данной ситуации.
На какое-то мгновение во дворе застыли все - и хозяева, и их пленники. Потом уже сделала пару шагов к Вадиму Софья, появились в дверях Анна и Серебряный. Но был миг полной неподвижности, он показался страшнее всего. Трудно бороться с пауком, если ты - муха, застрявшая в паутине. Здесь же еще хуже - не паутина, но янтарь чужой воли, чужой силы, а люди только мошки в нем. Игрушка или украшение в жестоких руках…
Потом Флейтист заговорил, и Вадим обратился в слух. Такого голоса у старшего музыкант еще не слышал. Предельно выверенные интонации и тембр. Четкая мелодия - словно пела флейта, но никакой флейте не под силу было соблюдать столь тонкий баланс между угрозой и мягкостью, предупреждением и изящной демонстрацией сил.
- Мы просим прощения за невольное вторжение. Другого укрытия мы найти не могли. И покинуть его не можем также. Благодарим за гостеприимство.
Серые ответили хором, и Вадим подумал, что это вообще одно существо, только почему-то в двух телах. Голоса были резкие, скрипучие, но и в них звучала бездна оттенков, свойственных речи опытных дипломатов.
- Рады предоставить убежище. Принимаем вашу благодарность. Надеемся на взаимопонимание в вопросах цены вашей безопасности.
Вадим никогда не был мастером ведения деловых переговоров, но и он понял, что - началось. Сейчас их с Анной будут разыгрывать, как лот на антикварном аукционе. Только вместо денег в ход пойдут намеки и угрозы, демонстрации силы и перспектив. Оставалось только надеяться, что Флейтист сможет перебить любую ставку хозяев.
- Взаимопонимание согревает сердца, - отделался округлой улыбкой Флейтист. - И оно воистину бесценно.
- Были бы рады видеть вас в качестве гостей еще долго. Обмен знаниями между нами желателен.
"Вот, значит, как?" - удивился Вадим. - "Мы думали, что нас будут пытать и шантажировать, а собираются - учить? Интересно, чему и как. И зачем им это нужно?". Следом пришло понимание: под маской обучения очень легко спровоцировать на любые нужные действия. Назвать их упражнениями и заставить совершить. Вадиму было интересно, согласится ли Флейтист на такое "милое" предложение. Худой мир лучше доброй ссоры, конечно - особенно если находишься на чужой территории. Но игра слишком опасна.
- Благодарим и за это предложение. И знания, открытые с чистыми помыслами, бесценны. - Судя по всему, Флейтист думал примерно о том же.
- Любое знание имеет цену, - проскрежетали близнецы после паузы. Видимо, то скрипели мозги, пытающиеся сосчитать все смыслы, вложенные Флейтистом в свою реплику.
- Есть цена, которую нет смысла платить, ибо знание, купленное такой ценой, уже не принесет плодов.
- Тот, кто думает о выгоде, стремясь к знанию, никогда не станет мудрым.
Вадим не подозревал, что парочка так быстро перейдет к банальным оскорблениям, замаскированным под философию. Это было удивительно. Видимо, в Безвременье риторика не была в почете. Им бы стоило поучиться у людей, способных часами болтать ни о чем - с умным видом и соблюдая строжайшую корректность.
- Любые ягоды можно есть, но некоторые - лишь один раз. Лишь неразумные дети тянут в рот яркий плод, не думая о дереве, на котором он вырос.
Анна улыбалась, прислушиваясь к перепалке. Она чинно держалась чуть позади Серебряного, а тот стоял, прислонившись к двери и старательно делал надменное лицо. Получалось отлично. "Говорите, говорите", - было написано на физиономии. - "Только не вздумайте переходить к действиям".
Парочка призадумалась. Явление в качестве мудрецов с фолиантом в руке и фигой в кармане торжественно провалилось. Далее, видимо, наступала очередь силовых действий. Вадим насторожился, прикидывая, что будет делать, если почувствует явную угрозу. Самым удобным вариантом было - удрать по мосту за крепостную стену. Флейтист эту идею одобрил бы. Однако ж показывать близнецам спину и пятки не хотелось, оставлять Анну - тем более.
Игнорируя предчувствия и прогнозы Вадима, продолжался бесплодный треп.
- Гостеприимство - долг хозяина, уважение к хозяину - долг гостя.
- Хоть нас трудно назвать гостями, ибо мы оказались здесь не по своему желанию, но мы чтим ваше гостеприимство и добрую волю, с которой оно оказано, - парировал Флейтист.
Вадим едва не захлопал в ладоши. Командир ухитрился и намекнуть на то, что на законы гостеприимства уповать не стоит, и на то, что хозяев замка он видал в гробу в белых тапочках. И при этом - витиеватая вежливость, в которой трудно найти зацепку для ссоры.
- Мы временно вынуждены вас покинуть. Наше скромное убежище в полном вашем распоряжении. Вернемся позже. Просим вас обдумать условия нашего союза.
- Прошу поведать о ваших пожеланиях, тогда нам будет над чем думать, - абстрактные "условия" сомнительного союза Флейтиста не устраивали. Он намеренно шел на конфронтацию.
- Ты предполагаешь, что ваше положение допускает выбор? - окрысилась парочка.
- Я уверен, что союзом называют добровольно заключенный договор. Если же вы считаете, что мы не гости, но пленники, то о каком союзе может идти речь?
- О том, который для одной стороны является свидетельством щедрости, а для другой - спасением.
- Во сколько же щедрость оценивает спасение?
- Во столько же, во сколько жизнь ценит себя.
Вот теперь вещи были названы своими именами. Им предлагалось заплатить за свою жизнь очень дорогую цену. Какую именно - Вадим еще не догадывался, хотя и предполагал, что ту, о которой говорил Флейтист. Но музыкант и не предполагал, что Флейтист вывернется так, как он это сделал.
- Значит, нам дано самим определить цену спасения наших жизней, - прозвучало отнюдь не как вопрос. - Мы услышали и благодарим. Более не смею задерживать почтенных хозяев.
Прекрасно было видно, как у близнецов одновременно вытянулись лица и сжались губы. Разумеется, ничего подобного они в виду не имели. Но велеречивая формулировка подвела, и теперь можно было либо бурно протестовать, либо признать, что первый раунд проигран. "Во сколько жизнь ценит себя" - ну, кто ж за язык-то тянул, усмехнулся Вадим. Скажи он - в свой левый кроссовок, и куда они денутся? Если покупатель согласен на любую цену, то это его проблемы. Разговаривай между собой люди, начались бы словопрения "я не то хотел сказать". Здесь же, как понял Вадим, это принято не было. Что сказано, то сказано. Разговор - та же дуэль, хоть и на словах.
Мигнув, парочка растворилась в воздухе. Вадим вздохнул с облегчением. Обошлось на первый раз.
- Пойдемте наверх, - позвал Флейтист.
Стол был вновь заполнен едой. Морить их голодом никто не собирался - и на том спасибо. Изучая содержимое горшков, мисок и судков, Вадим вдруг осознал интереснейшую вещь. Ел и пил он с попадания в Безвременье несколько раз и вдоволь. Но еще ни разу его не посетило желание справить нужду. Куда девались продукты метаболизма, ведомо было только хозяевам, но Вадим подозревал, что шанса спросить у них не представится. Может быть, еда была такой же иллюзией, как и все остальное. За одно он мог поручиться - голод и жажду пища утоляла отлично. А чем она была на самом деле, оставалось только догадываться. Чистой энергией, упакованной в оболочку привычных блюд? Версия не хуже прочих.
Еще он сообразил, что оба полуночника с аппетитом ели - минимум два раза в сутки, пили воду и сидр. И непохоже, что просто для развлечения. Отсюда прямо и недвусмысленно следовало, что разница в устройстве тел была не так велика, как намекал Серебряный. Им тоже нужно было питаться. Может быть, они отличались куда большей выносливостью, имели какие-то дополнительные ресурсы, но к нематериальным сущностям точно не относились. Архаичная или альтернативная ветвь человеческой расы, обладающая экстрасенсорными способностями? С утра Вадимом овладело то смутно-тревожное ощущение, в котором хотелось все разложить по простым и удобным полочкам. Впрочем, отключение электричества в центре Москвы ни на какую полочку пока не укладывалось. Иллюзия, очередная наведенная галлюцинация? Пожалуй, так все и было.
Что же такое тогда Безвременье, и где они на самом деле? Если объяснения полуночников рассматривать не как абсолютную истину, а как следствие свойственного им восприятия мира, то что происходит? Нельзя ли как-то выбраться из-под действия этого морока, гипноза или галлюциногена?
Размышления были прерваны на самом интересном месте.
- Итак, вы все видели, с кем нам предстоит иметь дело, - отодвинув тарелку, сказал Флейтист.
- Пакость редкая, - наморщила нос Анна.
- Вполне адекватное определение, - с улыбкой кивнул командир. - Признаться, второй раз я не хотел бы с ними встречаться.
- Почему? Все же нормально… вроде? - поинтересовался Вадим.
- Исключительно вроде Володи и на манер Кузьмы, - коротко посмеялась Софья. - А если не "вроде", а в натуре - то мы все в глубокой заднице со скользкими краями, красавчик.
- Нельзя ли поконкретнее? И покорректнее? - насупился Вадим. Любимая женщина Флейтиста его раздражала, и ничего с этим он сделать не мог.
- В следующий раз, - постучав ладонью по столу, сказал командир. - Теперь, пожалуйста, отвлекитесь от столь увлекательных препирательств и послушайте меня. Прямой конфликт с этой парочкой для нас нежелателен по многим причинам. В первую очередь потому, что силы неравны. И это неравенство - не в нашу пользу. Гьял-лиэ, согласен?
- Всецело.
- Следовательно, вариант "дождаться возвращения хозяев" мы оставляем в качестве запасного на случай неудачи. Сейчас я предлагаю вам подумать над иными вариантами. Есть ли они у нас?
- Какие тут могут быть варианты? Уйти же некуда… - пожала плечами Анна.
- Мне сие сомнительно, - ответил Серебряный.
- Что именно тебе сомнительно? Иные варианты? - уточнил Флейтист.
- Их отсутствие.
- Слушаю тебя.