Самого Могуту молодым никто уже не считал, но, по всему судя, в старики его записывать тоже было еще рановато. И он это знал лучше других.
Еропка вприщурку осмотрел братьев. Но невозможно было определить: доволен он молодыми лешими, или они ему не понравились.
- Думаешь, приживутся в нашей глуши? - недоверчиво спросил он Ставра.
- Пока на практику, а там видно будет, - ответил старый леший. - Почему бы им здесь и не прижиться. Работа интересная, умственная, никто не отвлекает, никто не досаждает. Свободное творчество и полное доверие. Таких мест лешему поискать, да не сразу найдешь.
- Мы вашего барсука видели! - не выдержал Бурята.
- Вы что, до сих пор барсуков не встречали, - удивился Ставр. - Их в любом лесу, должно быть полно.
- Но у вас малиновые барсуки - совершенно неизвестный науке вид.
- Это ты на что намекаешь? - спросил Еропка. - Они в малине пасутся что ли? Конечно, интересное явление.
- Мы видели вашего малинового барсука, - продолжал втолковывать старикам Гудим. - Кончик хвоста у него нормальный, серенький, а так вся шерсть малинового цвета.
- Шерсть малинового цвета? - не поверил Ставр.
- Малинового, - подтвердил Бурята.
- Не может того быть, - не поверил Могута. Не бывает малиновых барсуков.
- Не бывает, - поддержал его Еропка. - Природой обозначено, что барсук должен быть серый с черными полосками. Окраску шерсти тоже гены определяют. Так что малинового барсука в фауне нет и быть не может.
Оказалось, лешие о малиновых барсуках ничего не знали. И братья совершили самое настоящее открытие!
- А мы видели, - с удовольствием объявил Бурята. - И не показалось нам, а видели. Оба. Мы даже с ним разговаривали, просили остановиться, чтобы, получше разглядеть. Но он в густые кусты ушел.
- Где вы его видели? - спросил Ставр.
- Когда к кикиморе шли, на кордоне у Клямке. Как раз до опушки березняка еще не добрались, а тут, смотрим, малиновый барсук на тропинку вышел.
- Только самый кончик хвоста серый, - опять уточнил Гудим.
- Увидел нас и в кусты...
Братья с таким азартом рассказывали о малиновом барсуке, что не верить им нельзя было. Но и верить тоже нельзя. Старые лешие знали, что нет здесь никаких малиновых барсуков. Хотя в этом Лесу могло случиться и такое, чего быть не должно. Сегодня нет, а завтра, глядишь, и есть.
- Может он к нам того... Проник, - высказал предположение Еропка. - Проник и устроился на окончательное место жительства. Я бы такое оживление местной фауны приветствовал.
- Да уж, малиновый барсук это интересно, надо будет посмотреть, - решил Могута. - Завтра пойду на кордон Клямке, гляну.
- Вместе утром сходим, - предложил Еропка. - Такое явление дикой природы требует научного исследования.
Открытие и слава первооткрывателей уплывали от братьев к Могуте и Еропке. Такого они допустить не могли.
- Мы первые увидели малинового барсука, - напомнил Бурята. - Нам и хотелось бы заняться его исследованием.
- Завтра утром пойдем все на кордон Клямке. - Принял решение Ставр. - Там и разберемся. Клямке в своем хозяйстве знает, какого цвета хвост у каждой белки. А о малиновом барсуке он не докладывал. Может быть, барсук только сегодня появился, Клямке он нем и не знает. Найдем вашего барсука. Если хочется, будете его изучать, но в свободное время. А основная работа у вас будет другая. С этим решено. Теперь давайте к делу.
- Вы, говорят, за Пелгой решили присмотреть? - спросил Могута. - Промыслили чего?
Братья посмотрели на дядю: говорить все откровенно, или не надо?
- Рассказывайте, здесь все свои, - разрешил Ставр.
- Чего тут рассказывать, - без особого энтузиазма начал Гудим, - нашли мы ее, присмотрели, что она делает, как ведет себя. Особо подозрительного ничего не заметили. Потом побеседовали. Задали несколько неожиданных наводящих вопросов - никакой реакции. Полной уверенности у нас пока нет, но создается впечатление, что не она.
- Странная она какая-то, - добавил Бурята. - Глазища черные, огнем горят.
- Что я говорил! - вскинулся Еропка. - Это она вам глаза отводила. Кикиморы умеют. Она и бедокурит в Лесу. Больше некому.
- От Пелги хорошего не жди, - поддержал его Могута. - У нее же в друзьях болотники ходят, может, она их на березку и натравила.
Ставр ни обличать кикимору, ни оправдывать ее не стал.
- Ладно, - сказал он. - Надо еще подумать, прикинуть... Сам с ней переговорю, разберусь... Сейчас давайте о другом, пора вас к делу пристраивать, - глянул он на племянников. - Ты, Гудим, у Могуты будешь практику проходить, а ты, Бурята, у Еропки. Лешие они опытные, научить могут многому. Слушайте их внимательно, спрашивайте, что непонятно, они вам растолкуют. А теперь самое главное. Доставайте! - велел он лешим. - Покажем молодежи наше богатство. Пусть посмотрят, над чем им работать надо будет.
Могута полез в карман куртки и вынул небольшой мешочек из белой холстины. Распутал завязку и высыпал в ладонь около десятка больших идеально круглых как отполированные шарики зерен. В громадной ладони лешего они выглядели совсем небольшими. Зерна как зерна, вдвое крупней горошин. Братья не увидели в них ничего особенного. Вот только цвет зерен был непривычный - ярко-красный. Могута аккуратно расстелил на траве мешочек и осторожно уложил на него бобки.
- Девять? - спросил Еропка.
- Девять, - подтвердил Могута.
Еропка усмехнулся, вынул из-за пазухи такой же мешочек, выложил на него такие же зерна, задрал подбородок и снисходительно оглядел и Могуту, и Ставра, и практикантов.
- Двенадцать, - сосчитал Ставр. - Как тебе удается? У всех по девять, а у тебя двенадцать.
- Уметь надо, - хитро улыбнулся Еропка. И вид у него был такой, что сразу становилось понятно: знает он что-то очень важное, но не считает нужным об этом рассказывать. - Книги умные читать надо. В книгах все сказано.
- Это ты-то умные книги читаешь!?
- Я!
- Знаете, какие книги он читает, - Могута повернулся к братьям. - Детские. Он, Детскую Энциклопедию, который год мусолит.
- Правильно, - подтвердил Еропка, Детская. Поэтому в ней для развития мышления все самое важное и написано. Энциклопедия же, понимать надо! - Он поднял вверх указательный палец и изрек: - Энциклопедия есть справочное издание по всем отраслям науки. Понял - спра-во-чно-е! Значит, чтобы лешие справлялись в Энциклопедии по всем важным проблемам, какие только есть. И по всем науками. Кто научные книги читает, тот достигает необходимого апогея. А чтобы хороший урожай с дерева получить, это сколько знать надо и сколько уметь!
- Ничего тут уметь не надо, - стал объяснять братьям Могута, который явно завидовал Еропке. - Просто ему такое Дерево досталось. С таким Деревом, у каждого дурака двенадцать будет.
- А дурак, он, завсегда, умного обскачет. У тебя башка, вон какая огромная, это же сколько в ней мозгов может поместиться, а больше девяти зерен осилить не можешь.
- Да помолчите вы, - оборвал Ставр.
- Так я ничего такого и не говорю, - Еропка ехидно улыбнулся. - Он же завидует.
- Тоже скажешь, - не смолчал и Могута. - Чего тебе такому хлипкому завидовать.
- Все, наговорились, - Ставр начинал сердиться, и спорщики замолчали. - Видите зерна? - обратился старый леший к братьям. - Вот это и есть самое главное богатство нашего Леса. Из того, что мы знаем. А знаем мы еще мало. Но только ради этих зерен стоит здесь жить и работать. У нас в Лесу семь деревьев лингко растут. Что это за деревья, откуда они взялись, неизвестно. Старожилы говорили, что росли здесь эти лингко всегда. И дают они раз в году урожай. Каждое дерево - три красных плода. Только три. В каждом плоду - три зернышка. Всего значит девять. А у Еропки всегда по четыре - двенадцать. Почему у всех по девять, а у него двенадцать - никто понять не может. Лешие еропкинские дневники изучали, еропкинский метод осваивали и еропкинские приемы применяли - все равно девять. Сам Еропка делает вид, будто у него какая-то хитрость есть, будто он что-то знает. Только и он ничего не знает...
Еропка дернулся, хотел что-то сказать, даже рот раскрыл. Но Ставр сердито посмотрел на него и тот промолчал.
- А хорошо бы понять. Но мы, сколько лет с этими деревьями работаем, ничего толкового о них так и не узнали. Вы видно думаете сейчас - почему деревья лингко такие ценные и почему мы эти бобки считаем по штукам?
- Почему? - спросил Бурята.
- Потому что из них делают лекарство. Не просто лекарство, а лекарство от всех болезней. Они исцеляют.
- Такого лекарства не бывает, и быть не может, - отозвался Гудим.
- Правильно не бывает, - согласился Ставр. - А оно есть. Вот оно перед вами.
- И никто о нем не знает?
- Эти деревья, вроде бы, нигде кроме нашего Леса и не растут. А сюда попасть постороннему невозможно. Но кому надо, те знают. Мы зерна на Большую Землю переправляем. Там с ними разные ученые занимаются, лечат. Но мало у нас зерен, так что держится все пока в самом строгом секрете.
- Надо этих лингко развести побольше, - предложил Бурята. - Семена же есть, сажать надо, выращивать.
Еропка хмыкнул.
- Пробовали, милые. И сажали, - Еропка загнул палец, - и поливали,- загнул второй, - и от солнца берегли, и микроклимат им создавали, и особый режим, - продолжал он загибать пальцы на правой руке, пока не образовался кулак, - не прорастают семена! - погрозил он кому-то небольшим своим кулачком. - Как было семь деревьев, так семь и стоят.
- Вот, вот, - подтвердил Ставр. - И в других лесах пробовали сажать наши бобки, сотни опытов провели, создавали самые разные условия, а результат один - семена не прорастают. Ты думаешь, мы здесь просто так, от нечего делать, канцелярию развели. Дневник каждого дерева ведем. Каждое шевеление ветки отмечаем и вообще все, что и когда с ними происходит записываем. Хотим понять, что собой эти лингко представляют. Бумаги извели - подумать страшно. Но пока - глухо.
- Как же это так, что об этих деревьях никто никогда не знал.
- Может, и знали. Но тоже держали в секрете. Помните, древние римляне, а они где только не побывали, считали, что есть панацея - лекарство от всех болезней?
- Да, - подтвердил Гудим, есть такая легенда.
- Может легенда, а может и не легенда. Может, они встречали такие деревья.
- Римляне были народом деловым и захватистым. Если они бы такое дерево встретили, они бы его к себе в Рим привезли и посадили там, - рассудил Бурята.
- Эти деревья, ни в какой другой местности не приживаются, только здесь растут. И поросли не дают. И прививки засыхают.
Бурята потянулся, хотел взять зернышко, рассмотреть его.
- Не трогай, - остановил лешака Ставр. - Смотри, сколько хочешь, а руками не трогай.
- И в руки взять нельзя? - удивился Бурята. - Да я же ему ничего не сделаю.
- Я и сам не знаю, что с этими зернами делать можно, а чего нельзя. Сколько лет бьемся с ними, стараемся понять, но пока не очень многого добились. Один берет зерно в руки и ничего. А другой только дотронется до бобка, тот сразу чернеет и уже ни на что не годен.
- К какому они виду относятся, эти лингко? - спросил Бурята.
- К какому виду?.. Да ни к какому. Ничего подобного нам, лешим, встречать не приходилось.
- Почему название у них такое странное - лингко? - не унимался Бурята.
- Мы и этого не знаем, - сказал Ставр с сожалением. - Так ведь, Еропка?
- Так-так, - подтвердил Еропка. - Старики от стариков слышали, что дерево так называется. Те - от своих стариков узнали. А дальше уже и заглянуть, никакой возможности нет.
- Мы что делать будем? - спросил Гудим.
- Вы как раз и будете за такими деревьями наблюдать. Дневники вести будете.
- Иех! - довольно воскликнул Еропка. - Это же здорово. Они же молодые. Им весь вечер за дневником сидеть - сплошное удовольствие.
- Все вечера за дневником сидеть? - пришел в ужас Бурята.
- Так интереснейшая работа! - стал врать Еропка. - Некоторые так до утра и сидят. Вы как втянетесь, и про русалок забудете, и про полудниц. Вас тогда березовым соком не пои, дай за дневником посидеть. Там не только записывать происходящее надо, там еще, Ставр требует, чтобы каждый леший свои мысли высказывал. А у вас, молодых, мыслей - не обхватишь. Верно, я говорю?
- У нас Еропка так шутит, - успокоил оторопевшую молодежь Могута. - За дневником днем сидеть устраивайтесь и вечера у вас будут свободными. Сможете хоть к русалкам сбегать, хоть еще к кому-нибудь.
- Вообще-то вы сюда пришли не с русалками хороводиться, а делом заниматься, - напомнил братьям Ставр, который был молодым в незапамятные времена и кое-что из тех своих молодых времен успел накрепко позабыть. - Поменьше к девкам бегайте и побольше ума набирайтесь.
Высказав такую важную рекомендацию, он собрал красные зерна, бережно опустил их в холщовые мешочки, в один девять, в другой двенадцать, встал и ушел в землянку.
- Слышали! - подмигнул лешакам Еропка: "Ума, - говорит, - набирайтесь". Правильно говорит. Вы пока молодые, у вас память хорошая, вот и занимайтесь науками. К русалкам ни шагу. - Еропка что-то припомнил, ухмыльнулся и погладил бородку. - Русалка, она такое существо, что от научных мыслей отвлекает полностью и неотвратимо.
- Когда стариками станем, тогда к русалкам идти? - вопросил Бурята. И по тону его было понятно, что советами старших он воспользоваться не намерен.
- Да что ты, милый, когда старыми станете, это уж точно не пойдете...
- Да не слушайте его, - снова вмешался Могута. - Работы в Лесу, конечно, много. Но если по-умному, и на русалок времени хватит, да и поспать успеете. А не успеете, так и не выспитесь - не беда... - Он поглядел на вышедшего из землянки Ставра, и замолчал.
И Еропка, который, хотел что-то сказать, тоже ни слова не вымолвил, уставился на старого лешего.
Никогда они не видели Ставра таким. Он стоял на пороге землянки как истукан, не шевелился, не двигался. Глаза у лешего были широко открыты, но он, казалось, никого и ничего не видел. Лицо у него стало темным, как кора у старого дуба. И застыло, как будто деревянное.
- Что такое? - с неожиданной легкостью для громадного тела вскочил Могута и ухватил старого лешего за плечо. - Что случилось? Говори!
Ставр как будто и не почувствовал, тяжелой руки Могуты и как будто не видел его.
Еропка тоже быстро поднялся, досеменил до Ставра, повел у него перед глазами рукой. Тот не шелохнулся, даже не моргнул, будто и не было здесь ни Еропки, ни его руки.
- Поморок, - пробормотал Еропка, - ей-ей поморок... Это от нервного переживания. Помоги нам, заступница наша, Мокоша! Шибануть его надо, как следует и все пройдет.
Братья с надеждой смотрели на Еропку.
- Давай, шибани! - потребовал Могута. - Чего тянешь!
- Не сумею, - Еропка прикусил губу и потряс головой. - Очень сильный поморок. Я такой сильный поморок шибануть не сумею. Банника надо звать, Каливар должен смочь. Ну, чего стоишь, варежку раззявил! - сердито прикрикнул он на Могуту. - Бегом за банником! Тащи его сюда, да побыстрей. А то, как бы наш дед не задервянел.
По всему, большой солидный Могута не должен был послушаться хлипкого Еропку, самого за банником послать. Так нет. Крякнул могучий леший, так что листва на дубе зашелестела, рванул с места, топоча тяжелыми ножищами, и скрылся за деревьями. Да не по тропинке рванул, а прямо через заросли.
Ставр по-прежнему стоял не шевелясь. Глазами в никуда уставился, руки как плети висят. Ладони сжаты в кулаки. И в них что-то белеет.
- Чего это он в руках держит? - спросил Бурята.
- Да это наши мешочки с зернами, - сообразил Еропка. - Давай-ка их сюда.
Он попытался разжать кулак Ставра, но не смог. А Ставр даже и не заметил его попытки.
- Не отдает, - пожаловался Еропка.
- Ты присядь, дядя, присядь, - попросил Гудим, пытаясь усадить Ставра на бревно. - Посиди пока, сейчас Могута лекаря приведет. Он тебя вмиг выправит.
Леший, вроде, и услышал его, понял, и сесть хотел, но не смог, не только шагнуть к бревну, но даже ногой шевельнуть. По-прежнему стоял застывший и только на потемневшем лице отражалась мука.
- Как ему помочь? - спросил Бурята у Еропки. - Очень плохо ему.
- Что тут сделаешь? - Еропка почесал затылок, подумал и добавил: - Бессильный я при таком тяжелом ступоре. При сильном помороке без банника не обойтись.
Он шагнул к главному лешему и ласково погладил по безжизненно висевшей руке.
- Ты потерпи, Ставр, потерпи, милый, еще немного. Могута Каливара вмиг сюда доставит, если нужно, будет, на руках притащит. Тут тебе сразу и помощь выйдет. Когда банник за дело берется - болящему полная гарантия.
Вначале лешие услышали громкий топот и треск сучьев, как будто стадо лосей ломилось прямиком через кусты. Топотало и трещало, все ближе и ближе. Но лоси так и не появились, а на поляну, перед землянкой, выскочил с выпученными глазами, задыхающийся, от быстрого бега, Каливар. Был он, в каких то затрапезных коротких коричневых штанишках, державшихся на одной лямке, перекинутой через плечо и без рубашки и над штанишками светила белая, не знающая загара, грудь, покрытая короткими белесыми волосиками. На правой ноге у банника блестела шикарная новенькая калоша. А левая нога оказалась вовсе босой.
За Каливаром из кустов медведем вывалился Могута, явно, всю дорогу подгонявший банника. А уж третьей легко бежала, сверкая голыми коленками, длинноногая Холька, в голубом платьишке и с раскошным венком из лесных цветов на рыжих волосах. В правой руке она несла большой берестяной баул.
- Ну, вот, - обрадовался Еропка. Не давая Каливару отдышаться, схватил его за руку и подтащил к Ставру. - Давай лечи. Поморок на него навалился. Видишь, в ступор впал. Очень действенный ступор. Помельче, я бы сам вылечил, а такой, всеохватывающий, не могу.
- Сам вижу, что ступор, - огрызнулся усталый от долгого бега и недовольный, что его оторвали от каких-то своих дел Каливар. - И чего ты меня гнал! - окрысился он, на Могуту. - Калошу новую потерял! Где ее теперь искать? Мне что теперь, в одной ходить?! Кто же в одной обувке ходит!
- Ты вторую выбрось, вот и будет нормально, - посоветовал Могута. - У тебя в бане вполне босиком ходить можно.
- Ты меня не учи! - не утихал Каливар, который не отличался медовым характером. Да и новой калоши было жалко. - Из-за тебя потерял. Чего ты меня гнал как бешеный!?
- Вы чего схватились! - взвыл Еропка. - Ставра лечить надо, а они сцепились, как два хорька.
- Ничего ему не станется, - огрызнулся на Еропку Каливар. - Он так сто лет простоять может, не рассыплется.
- Я тебе дам - сто лет! - рассердился Могута. - Лечи, говорят тебе, да как следует, а то, враз, твою убогую баньку по бревнышку раскатаю.
- Раскатаю, раскатаю, - не оставил за лешим последнее слово Каливар. - Много вас таких раскатальщиков по Лесу ходит. В гигиене ничего не соображаете, аквакультуры у вас нет. Темнота заполошная. Грозились некоторые раскатать, а как на них хворь напала, сразу все к Каливару побежали, всем банька понадобилась.