Хотя виновник торжества не дожил до своего совершеннолетия семнадцать с половиной лет, 8 марта празднуется главным образом не как день матери-мужчины, а как Христофоров день. Сейчас дикторы интернационального телевидения в который раз рассказывают грустную историю короткой жизни Христофора Экзиста. Он родился 8 марта 1999 года в Нью-Йорке. У молодого врача по имени Иосиф Экзист, который сумел трансплантировать в себя зародыш из тела погибшей в автомобильной катастрофе сестры. Другой отец ребенка так и остался неизвестным. Потом Экзист получил миллион долларов как первый родивший мужчина. И была сенсация. Через полгода маленький Христофор умер, истерзанный врачами и журналистами. А еще через два месяца Экзиста убили какие-то сектантки. Экзист умер, но дело его живет. В третьем тысячелетии мужчины могут не только вынашивать детей и производить их на свет посредством кесарева сечения, но и зачинать.
Маленький Экзист был назван Христофором в честь Колумба, а уже в его честь дети, рожденные мужчинами, стали называться христофорными младенцами. У Христины тоже был шанс стать христофорным младенцем. Ради этого ее родители и переехали в Родинку, где расположилась лучшая клиника подобного рода. Но переезд этот настолько благотворно повлиял на Айру, что в середине февраля 2000 года она самостоятельно родила Христину, причем самым примитивнейшим способом. После чего все втроем счастливо зажили в вольном городе Родинке. Там их изредка навещала Лю, живущая по всему миру. Прошедшую зиму она провела на небольшом курорте в Восточной Европе и даже чуть не вышла там в очередной раз замуж. Но, как всегда, вовремя распознала "его скаредную сущность".
Валь, о котором непонятно почему вдруг вспомнила Христина, тоже родился в нулевом году в Родинке. Но ему гораздо меньше повезло с родственниками. Сейчас он у своей бабушки в Ретрограде. Там 8 марта считается женским днем. И Валькина кузина Клара Цеткин, наверное, печет торт. Вот она выходит из кухни, вытирая руки о передник, и становится от смущения красной, точно горькая редиска, когда Валь сует ей чертову мимозу. За спиной у Валя улыбается довольная Баба Яга. И хотя Валькину бабушку зовут не Ягой, это дела не меняет.
Христина улыбалась своим мыслям и не слышала, как к ней обращаются, пока папа не подергал ее за рукав.
- Что? - очнулась Христина.
- Расскажи Лю, как ты заработала фингал на семнадцатилетие.
- На штурме Зимнего? Это вышло случайно. Мы дрались, и Валь неосторожно махнул рукой.
- Не умеешь ты рассказывать! - перебила Айра. - Сначала они построили за школой снежный городок, назвали его "Зимний дворец". Потом разделились на две группы и принялись за штурм. Поскольку Стинни состояла в женском батальоне, красноармейцам пришлось подбить ей глаз. Ничего случайного здесь нет. Лезешь в драку - запасайся зеленкой.
- Ничего не поняла, - сказала Лю, - ты рассказываешь о взятии снежного городка. При чем тут красноармейцы?
- Эх вы, это же ролевые игры! Погружение в историю. Эта метода моя ровесница, если не старше, - объяснила Христина.
- Чудесно, - сказала Лю. - Отстояли Зимний?
- Нет. Сдали по всем правилам. Великая Октябрьская Социалистическая революция в очередной раз свершилась. Ура!
- Ты-то чего "ура" кричишь?
- А чего бы и не покричать и не помахать руками, когда после драки уже сто лет прошло?
- Девяносто девять с половиной.
- Прошу прощения. Конечно, девяносто девять и четыре месяца.
- А потом они устроили настоящую Гражданскую войну, - снова заговорила Айра, - в нашем доме была ставка. Стинни у нас была барон Врангель, а Валь, ты подумай, Ворошилов.
- Валь - это твой френд-альтерсекс, Стинни? - поинтересовалась Лю.
- Можно и так сказать. Но лучше азесекс.
- И он красный?
- Коммунист с 1903 года. Член Реввоенсовета 1-й Конной армии. Командующий Царицынским фронтом.
- Превосходно, барон. Как ваши успехи в Гражданской войне?
- Мы проиграли.
- Что же так?
- Это же история, Лю. Согласно учебнику мне пришлось сдать позиции Добровольческой армии на юге. Крымского белого государства не стало.
В кармане жилета у Христины зазвонил телефон. Она прервала свою лекцию и сказала в трубку:
- Христина. Привет. Конечно, помню. Перезвони, пожалуйста, после… Что?
После "что" Христина еще раз извинилась, встала из-за стола и поднялась к себе в комнату.
- Настоящий Врангель твоя внучка, - сказала Айра Лю, - она даже спит с телефоном.
- Смотрите, нападение на процессию беременных мужчин в Гонконге! - закричал Андерс, не отрывая взгляд от телевизора.
Лю и Айра уставились в свои экраны и обменивались репликами типа:
"Ужасно!", "Потрясающе!", "Гонконг - ведь это Китай?", "Нет, уже не Китай", "Но по сути-то Китай", "О-о! Какой кошмар!".
- Перестаньте вы ужасаться, - попросил Андерс.
- Она пинает его в живот! - воскликнула Лю.
- Куда же еще пинать беременного человека? - цинично сказал Андерс.
- И где только их мужья и жены?! - не унималась Айра.
- Зачем беременному мужчине жена? - спросил Андерс.
- Чтобы защищать его от фанатичек.
Картинка на мониторах сменилась, но тема беззащитного беременного мужчины еще продолжала обсуждаться в столовой, когда вернулась Христина. Она тихо села на свое место и, казалось, не слушала разговора, пока вдруг резко не спросила:
- Так по-вашему, выходит, что если мужчина залетит, а женщина не захочет за него замуж, то она подлец?
На секунду все замолчали, а потом Андерс, ответивший за свою жизнь уже не менее чем на миллион дурацких Христининых вопросов, спокойным и лишь слегка менторским тоном сказал:
- Если женщина зачинала, а мужчина на ней не женился, он в большинстве случаев считался подлецом. Так было испокон веку, пока не появились феминистки, не произошла сексуальная революция, не прошла тотальная феминизация населения. Пока мужчины не уравнялись с женщинами социально и биологически. Сейчас существуют матери-одиночки обоих полов. И на жизнь не жалуются. А почему тебя это взволновало?
- Так просто, - неуверенно ответила Христина.
А Лю авторитетно заявила:
- Женщин-подлецов не бывает!
- Бывают, - сказала Айра, - все, что могут мужчины, могут и женщины. Равно как и наоборот.
- Кто же посмеет назвать женщину подлецом? Она же женщина, - удивилась Лю.
- Вещи надо называть своими именами, - уперлась Айра.
Андерс засмеялся. Все посмотрели на него и засмеялись тоже. Даже Христина засмеялась. Хотя на душе у нее было погано и смех получился несколько истеричный. Едва успокоившись, Айра спросила:
- По какому поводу веселимся?
- Вы так активно обсуждаете право женщин быть подлецами, как будто собираетесь включить его в Билль о правах. И как будто это вообще имеет какое-нибудь значение.
- Это имеет концептуальное значение! - заявила Айра. - Если женщина ведет себя как подлец, то пусть она и называется подлецом.
- А не выйти замуж - это подло? - спросил Андерс.
- Для мужчины подло, для женщины - нет, - внесла ясность Лю, посмотрела на часы и сказала: "Ой!"
Все тоже посмотрели на часы и переместились на диван поскорее выпить кофе, чтобы не опоздать в театр "из-за этих подлецов".
08.03.17. 19.15
После КВНа, в котором было много красивых музыкальных номеров и несколько шуток, Христина поднялась с родственниками на Кофейную башню. Решено было провести там за коктейлями время до фейерверков. Они заняли столик у перил на балконе 3-го этажа и заказали глинтвейн. Нахохлившись, точно воробей на ветке, Христина курила, не снимая перчаток, потихоньку потягивала из бокала и смотрела на быстро вечереющий город во влажной дымке. Она мысленно возвращалась к телефонному разговору во время обеда, и настроение ее портилось. Они договорились встретиться с Анно завтра, но она понятия не имела, что ему скажет. Андерс осторожно потрогал ее за рукав:
- О чем задумалась?
Христина повернулась к нему. На папином лице морщинки пролегли уже у глаз и в уголках губ. Поэтому, даже когда Андерс не улыбался, его лицо хранило память об улыбке. Сказать ему? Он поймет. Он вообще продвинутый. И довольно далеко. Иначе бы не женился на Айре. Ей было двадцать шесть, когда они встретились. Она сочиняла истории в манере Арцыбашева. Андерс тогда еще не был модным оформителем. И случилось это не в Родинке.
Христина с грустью подумала, что нет надежды встретить, пусть даже через десять лет, мужчину, похожего на папу. Да и как его узнать? Папа, когда познакомился с мамой, был похож на обыкновенного небритого неудачника…
В кармане Христины зазвонил телефон.
- Извини, Андерс. Алло! Конечно. Я на Кофейной башне. Да. Вижу. В каком? А, да, все, вижу. - Христина помахала рукой. - Годится. Спускаюсь.
- Господа! - громко сказала Христина, кладя трубку в карман. - Я откатываю вниз, на площадь. Закончите квасить, просигнальте. Авось я к вам причалю на фейерверки.
Христина встала и столкнулась с кудрявой блондинкой, неслышно подошедшей к их столику. "За автографом к Айре?" - подумала Христина. Как хорошо, что ей досталась папина фамилия. Если б досталась мамина, она бы чокнулась, читая ее на ярких глянцевых обложках популярных изданий. Христина ловко обошла поклонницу и, не оборачиваясь, быстро сбежала по ступенькам.
Перейдя шумную площадь, освещенную праздничными гирляндами и их отражениями в лужах, отороченных несвежим, словно жеваным снегом, Христина приветствовала "своих". Клавдия сшила себе кардиган из Андреевского флага и теперь сзади была похожа на мушкетера. Подруги поцеловались. Да, определенно, спереди ей не хватало усов. Сколько раз они сражались и умирали плечом к плечу! На последней войне Клавдия была генералом Антоном Ивановичем Деникиным. И она познакомила Христину с Анно… Но сейчас об этом ни слова. Христина еще сама не решила, как относиться к тому, что сказал Анно. Значит, любой совет, любая жалость или осуждение сейчас могут сбить ее с толку. Значит - молчать и ничем себя не выдать. Скандал, наверное, все равно будет, даже если (дай-то бог!) Анно блефует. Но это будет потом. Что-что, а неприятности не следует торопить.
Как всякий человек, мучимый тайной мыслью, Христина то вдруг становилась рассеянна, то излишне возбуждена. Но никто на это не обращал внимания, пока болтались по площади, и потом, когда спустились в бар. Лешик предложил Христине партию в бильярд. Играли на пиво. Он выиграл. Христина беспорядочно рылась в карманах в поисках карточки. Лешик прощупывал ее рентгеновским взглядом. Потом подошел почти вплотную и сказал тихо: "Еще партию. Отыграешься". Христина кивнула. Они снова взяли в руки кии и хищно кружили вокруг стола. Лешик - при этом рисуясь и немного нервно. Христина сосредоточенно.
- Предлагаю попутно еще одну игру, - с наигранной небрежностью сказал Лешик.
Христина пожала плечом, и он продолжал:
- Кто отдает ход, отвечает на вопрос.
- На какой вопрос? - осторожно уточнила Христина.
- Вопросы здесь задаю я. Согласна?
- Согласна. Ты слоховался, игрок. Скажи-ка, ты не родственник Онегину?
- Я однофамилец Огиньскому, которого, кстати, звали не Полонезом. А Онегинским меня прозвали за то, что "легко мазурку танцевал и кланялся непринужденно". Ты не находишь, что я "умен и очень мил"?
- Спросишь об этом, когда я промахнусь, - ответила Христина, лихо отправляя шар от борта.
- Это не вопрос, а так…
- Раз "так", то нахожу тебя милым, умным и интересным. Но учти, это не признание, а дань вежливости. И еще, про Онегина тоже было "так".
- Ах, так! Тогда спроси меня о чем-нибудь по правде.
Христина намелила кий, наклонилась над столом, прищурилась и, загнав шар в лузу, спросила как бы между прочим:
- Скажи, ты женился бы на девушке, которая ждала бы от тебя ребенка?
- У тебя что, неприятности с красным комиссаром? - мгновенно отозвался Лешик.
- Это тебя не касается. Отвечай, пожалуйста, на вопрос.
- Как на него ответишь? На тебе бы женился.
- А не на мне? На ком-нибудь другом, кто бы тебе, в общем, даже и не нравился? Так, случайная связь, минутная слабость, морок. Да мало ли. Ты бы женился?
- Ты что, Марсова, с Марса свалилась? Кто сейчас на минутной слабости женится!
- Лешик, марс - это площадка наверху мачты. Какой-то предок мой был марсовым матросом. Он поднимал и опускал паруса. У него, наверное, был хриплый голос, обветренное лицо и сильные руки. И женщина в каждом порту. Вполне возможно также, что разок-другой он падал с марса, иначе как бы его угораздило жениться?
Лешик засмеялся:
- Теперь двадцать первый век на дворе. И нейрохирургия, и вся медицина в целом достигли такого уровня, что никакое падение не может уже заставить девушку выйти замуж.
Они балагурили, полуприсев на край бильярдного стола, и совсем забыли об игре. Зазвонил телефон.
- Христина, - сказала Христина в трубку. - Нет еще. Глупости. Ладно, - она кивнула Лешику: - Идем! Клавдия велела не марьяжить тебя. Я куплю пива.
- Нет, пива куплю я, - уверенно сказал Лешик, ставя кий на место, - если бы мы закончили партию, ты бы выиграла. Исходя из счета.
- Во-первых, мы не считали, во-вторых, не закончили. Я ставлю пиво за свой первый проигрыш.
- Давай в складчину.
- К черту компромиссы! Я проиграла - я плачу.
Они вместе подошли к стойке, уселись, и Христина заплатила за пиво для всех.
- Ты уже написала сочинение? - спросила она у Клавдии.
- Сказку про себя и свою семью? Написала.
- Расскажешь?
- Если хочешь.
Клавдия оглядела друзей. На нее смотрели одобрительно, глумливо или не смотрели вовсе. Она начала довольно небрежным тоном:
- Я взяла сюжет из кино. Помнишь, осенью мы смотрели ремейк "Назад в будущее"? Так вот, я начала с того, как проснулась в праздничный день рано утром, решила сделать уроки, чтобы вечером отдыхать, ни о чем не заботясь, и с этой мыслью уснула снова. И мне приснилось, что я лечу над Атлантикой в одном самолете со своими родителями. Дело происходит лет двадцать назад. Я знакомлюсь с ними, представляюсь ворожеей и прорицательницей. Для начала вкратце рассказываю им их прошлое. Потом разглядываю линии на их ладонях. Делаю вид, что сама потрясена, когда произношу: "Да вы созданы друг для друга!" Наконец пророчу скорое рождение Христофора, их переезд в Родинку, новый город, о котором они тогда, понятно, еще и слыхом не слыхивали. И на прощание скромно прошу назвать их дочь Клавдией, в мою честь, если мои предсказания сбудутся. С тем просыпаюсь. Вообще, весело получилось.
- Интересно. Значит, твои родители познакомились в самолете?
- А почему ты у меня не спросишь, где познакомились мои родители? - хитро подмигивая обоими глазами, влез в разговор Дон-Педро.
- Потому что твои папочки наверняка подружились в "Голубой устрице", - усмехнулась в ответ Христина, - все же знают, что ты христофорный. И сочинение ты, наверно, назвал не иначе как "Голубая мечта сбылась".
- Сочинение я назвал "Трое в лодке, не считая женщин", - засмеялся Дон-Педро и часто замигал глазами.
- А ты написала? - обратилась Христина к коротко стриженной ясноглазой девушке, которую после того, как она стреляла в Ленина, стали звать Каплан.
Каплан ответила, что написала, будто она принцесса, дочь злой ведьмы.
- Нагородила такую волшебную сказку, что Гайдар ногу сломит. Потому что на самом деле папа Яша женился на маме из-за того, что я должна была родиться. Пару лет они помучились, да развелись. Что тут писать?
Христина внимательно посмотрела на Каплан, а Лешик на Христину.
- Вы с ним видитесь?
- Мама запретила. Но мы связались через Интернет года три назад. Он даже за меня математику решал. Даром что размазня - голова умнющая!
- Лешик, а ты расскажешь о своем опусе? - ответила в конце концов на пристальный взгляд Христина.
- У вас было достаточно времени наговориться, - вмешалась Клавдия. - Ясно, что ты, милая, ничего не написала и ищешь, у кого украсть идею. Не выгорит, однако.
- Брось! Я написала уже "жили-были". Полдела сделано. Вернусь домой - закончу. Расскажу романтическую историю о том, как мама, вся в черном, курила на мосту и сплевывала через перила. Папа подошел, встал рядом. У мамы были в руках желтые цветы, а с папой черный пудель. Или наоборот. А может, цветов не было и пудель был не черный. Это неважно. Важно, что они поженились и переехали в Родинку. И в Родинке все у них стало хорошо. А про хорошо сказки не пишут. Герой непременно должен вляпаться в какую-нибудь дрянь, чтобы стать сказочным. Никак не могу представить себя в образе сказочной героини. На кого я похожа?
- На Дюймовочку, - сказал Лешик. - Все подряд хотели на ней жениться, а она втихаря откормила огромную птицу и сделала им нос.
Присоединяясь к дружному смеху, у Клавдии на поясе запищал брелок.
- Дай-ка свой телефончик, - сказала она Христине.
Христина протянула Клавдии трубку, и та позвонила Анно. Вернее, она сначала позвонила, сказала, мол, приходи, мы в "Шарашке", пьем пиво за стойкой, а только потом, отдавая трубку, заявила Христине, что сейчас придет Анно. Трубка снова зазвонила, как только Клавдия выпустила ее из рук.
- Христина! - сказала Христина. - Да… Да… Да… Сейчас. - И положила трубку снова в карман.
- Родители ждут меня, - сказала она торопливо. - Я обещала… Потом у нас гости. Извините, но… - Христина повысила голос, чтобы слышали все: - Мне надо идти! Всем пока!
- Тебя подбросить? - спросил Лешик.
- Здесь недалеко.
- Но все-таки!
Они встали и пошли к выходу. Клавдия крикнула вслед: "Возвращайся, Лешик!" На улице Христина попросила аспирин.
- Что с тобой?
- Ничего. Просто я весь день сегодня пью. Голова разболелась. Едем?
- Едем.
Усевшись за руль, Лешик достал из аптечки аспирин, а из бара воду.
Христина выпила. Машина тронулась.
- Что с тобой? - снова спросил Лешик, припарковавшись у бокового входа на Кофейную башню.
- Не беспокойся обо мне, Лешик, не надо. Если что-нибудь случится, ты узнаешь. Только не сегодня. Потом.
Христина уже открыла дверцу, но Лешик взял ее за руку:
- Твои еще не спустились.
- Не твоя забота. Спасибо за аспирин. Тебе пора.
Христина вышла, с силой толкнула бесшумную дверцу и помахала с тротуара рукой. Машина сдала назад и свернула в проулок. Оставшись одна, Христина снова закурила, достала трубку и позвонила папе.
- Алло, Андерс, это Христина. Я не приду. Знал? Но на ужин я тоже не приду. Вот и славно. Вы еще на башне? Хорошо. Целуй лягушек в холодные щеки. Потом расскажу. Я вас тоже. Счастливо!
Христина курила, стоя на краю тротуара. Ее немного штормило, немного тошнило, немного ломило в виске, а она смотрела на темное небо. Вот-вот должны были вспыхнуть фейерверки. Христина ждала.