- Ань, ты же знаешь все мои приоритеты. И знаешь, что на карту поставлена, скажу тебе так - наша честь. Да, честь. Не больше, не меньше! Терпеть не могу красивостей, но только наши с тобой честь и достоинство, и работа, работа и работа в поте лица, если хочешь - до крови, способны изменить ход истории. Теперь мы, наш ум и наш дух сотворят то чудо, которого человечество ждет сотни тысяч лет - преображение человека. Это ж ясно как день! Не знаю, но, возможно, это и будет потом читаться историей, как второе пришествие. И нам - зачтется. Мы заслужим благоговение Неба...
Тина бы сказала: "...мне знамение было от Бога - лик на знамени... солон мир мой... и слаще полыни ветер пламени... собираюсь я выжить и выстоять!.. Там, где зарево!.. свет на имени... кровь на знамени... счастье - заново!..".
Тина это сказала! Я слышал: "...счастье - заново!..".
- Ты диктатор! - сказала Аня.
А Тина?
...свет на имени... кровь на знамени...
Это же диктат чистой воды: "...счастье - заново!..".
Но только так, подумал я, диктуя, да-да, диктуя... и торя свой путь, можно оторваться от земли и потрогать звёзды руками. "Per aspera ad astra!" (Через тернии к звёздам! - Лат.).
- Ты - диктатор, - повторила Аня.
Вспомнился Наполеон:
- Я, возможно, не очень добр, - сказал я, - зато очень надежен. Ты же знаешь: я не сойду с этой дорогой мне дороги, чего бы мне это не стоило. У тебя еще будет время убедиться в этом и поверить, слышишь, поверить мне. И ты мне нужна...
- Зачем?
- Ты как Жора со своим "зачем"!
- Ты не очень-то вежлив со мной.
- Теперь мы - как сиамские близнецы. Я без тебя, без твоих рук, без твоих... Ну, ты знаешь...
- Не знаю, - сказала она, - говори.
- Ты знаешь, ты не можешь не знать.
Мы стояли друг перед другом, как на исповеди.
- И Бог будет с нами, - сказал потом я, - если что - Он поможет. В конце концов Он придет к нам. Мы ведь долготерпеливы.
- Ты говоришь о Боге таким тоном, будто бы он твой лучший друг.
- Я уверен!
- Ты уверен?
- Нужно только крепко держаться Его пути, - сказал я, сжимая ей руки до боли, - и идти след в след по Его стопам. След в след. И Он всегда будет рядом.
Аня попыталась высвободить руки, я не отпускал.
- Тебе же известен закон Паскаля: жить так, словно Бог следует за тобой по пятам, все видит, все слышит, дышит тебе в затылок и читает твои мысли. И потворствует твоему успеху.
- Ну и силища, - сказала Аня, потирая пальцы, когда я отпустил их на свободу, - посмотри - они посинели...
Ане хотелось, я это видел, услышать от меня то, чего ей не мог сказать никто: ты - мой Бог. Богиня! Но и я не сказал. Зачем? Она это знала и без моих слов.
- Я много думал, прежде чем предложить тебе...
- Мне всегда нравилось, как ты думаешь.
Она помолчала секунду и добавила:
- Ты взвалил на себя роль Бога. Это непосильная ноша.
- Бог, - сказал я, - не по силам не дает.
Мы шли по мосту. Сена сияла огнями.
- Твоя логика вынуждает признать, что...
- Да, - сказал я, - вынуждает. И ты знаешь: с логикой у меня все в порядке. Она безупречна.
- Да уж, знаю. Это я знаю.
- А я знаю тебя, - сказал я.
- Да, - сказала она, - знаешь... Ты знаешь, что если тебе это надо я - готова. Теперь я для тебя - раскрытая книга.
Она сделала широкий шаг вперед и повернулась ко мне через левое плечо.
- Если это тебе поможет. "... счастье - заново!.."?!
Я начинал этому верить!
...собираюсь я выжить и выстоять!.. Там, где зарево!
Ах, Тина, Тина!.. Ты - моё зарево!..
Глава 25
Доходило до смешного. Это было уже похоже на сказочную детскую игру.
- У меня к тебе деловое предложение, - улыбался я
- Ты мне его уже сделал.
- Да. Но я еще не рассказал тебе о Пирамиде!
- Что это?- смеясь, спрашивала Аня и таращила на меня удивленные глаза.
- Слушай же... Вот, смотри...
И обломанной веточкой пальмы, как зомби, я снова и снова, наперекор неутомимой волне, слизывающей раз за разом мои наброски, неутомимо рисовал на песке свою Пирамиду.
- Надо же, - восхищалась Аня, - это так интересно! Жаль только, что до сих пор на земле ей не найдено место.
- Мы купили для этого небольшой остров в Карибском море, - сказал я, - с кричаще высиненным небом и белым сахарным атоллом, усыпанным по прибрежной кайме изумрудными пальмами и ...
Я рассказывал ей старую сказку на новый лад. В этой сказке правда была пересыпана вымыслом, я старался как мог.
- Этого мало! Для абсолютной автономии, чтобы никто нам не смог помешать, мы купили и маленькую планету под условным названием "Клон"... Она пока в поисках своего имени.
- Почему не на Галапагоссах? Дарвин ведь оттуда привез свой новый взгляд на мир.
- Мы ведем переговоры и с правительством Эквадора.
- Ты опять шутишь? Порой мне очень трудно понять, когда ты говоришь правду, а когда позволяешь себе разные штучки.
- Этим не шутят.
- Почему же ты раньше об этом молчал?
- Разве это могло изменить твой выбор?
Казалось, уже все сказано. Я затруднялся в поиске новых слов. На мой взгляд, Пирамида уже так сверкала, что ее невозможно было не видеть. Этого мало - Ее нельзя было не признать!
Бывали паузы, когда мы подолгу сидели, ни слова не произнося. Потом я читал ей стихи...
- Бродского! - говорит Лена.
- Бродского? Почему ты решила, что Бродского? - спрашиваю я.
Я читал:
Перешептывай слово каждое - береги.
Застолби нам с тобой вон там полновесный ад
Между нами не годы-воды - чужая жизнь.
Доживать - как дожевывать жвачку, но дай мне знать
Если спешишься сам или конь на скаку падет.
Или сточит копыта свои о камень дней...
Я смотрел Ане в глаза, держа её за руки, крепко сжимая её пальчики каждой
Строчкой, и читал, читал...
Если вдаль вдоль межи тебя мираж уведет...
Если ты себя потеряешь во мне - скажи
Это просто у нас такой бережливый бог.
Это просто манна твоих долгожданных губ...
Это ноет к ночи подаренное ребро.
На моем - свеча. Ждут...
Аня слушала меня, не мигая, не шевелясь, не противясь даже своими мизинчиками...
Я продолжал покорять её теперь Тиниными стихами: "Ждут... Ждут... Ждут...".
Я весь жил ожиданием...
Повисла длительная пауза. У Ани заслезились глаза. Она кивнула:
- Да...
И вот я дождался своего: наконец я услышал ее долгожданное "да"!
- Ты плачешь?
Она тряхнула своей рыжей головой - что ты! Нет!
И согнутыми указательными пальчиками промокнула глаза.
- Что ты!..
Я прижал ее к груди, мы постояли минуту... Затем она разулыбалась:
- Что ж, едем, - сказала она и взяла телефон, - когда вылетаем? Мне необходимо уладить кое-какие дела...
Так она пошутила, и я с радостью разделил ее желание тот же час бросить все и лететь, и лететь... Я понимал, что дела есть дела, и каждое из них требовало завершения. С этим не считаться в этом мире нельзя. Оставалось ждать.
Потом она меня провожала.
- Обнимемся что ли? - предложил я.
Она подставила щеку.
- Чмокни меня на прощание, увидимся.
Мы стояли в здании аэровокзала, смотрели в глаза друг другу и улыбались. Нам жаль было расставаться.
- Рест, спасибо тебе, - сказала Аня.
- Я же ничего для тебя не сделал.
Как будто нам больше нечего было сказать друг другу.
- Я позвоню.
- Скоро увидимся, - сказала она еще раз.
Я держал ее ладони в своих руках.
- Не хочется уезжать.
- Оставайся.
Мы только улыбались.
- Я привыкла к тому, что все хорошее быстро кончается, и все-таки не хочется тебя отпускать. Оставайся.
- Пока, - сказал я, - найдемся.
Еще раз чмокнул ее в щеку и отпустил пальцы. Она приложила левую ладонь к моей щеке и произнесла почти неслышно:
- Это просто манна твоих долгожданных губ...
У неё снова заслезились глаза.
- Я надеюсь, что и тебе повезло, - сдерживая себя от того, чтобы не разрыдаться, произнесла она: - у тебя есть теперь я. Не потеряй меня снова...
Доходило до смешного: точно так же я думал и о Тине. Я даже слышал её голос: "не потеряй меня".
- Тебя невозможно потерять, - сказал я.
Если ты себя потеряешь во мне - скажи...
И кто только придумал эти разлуки!
Это был просто - "полновесный ад"!
Глава 26
Что в Ане было такого, без чего наши дела пошли бы вкривь и вкось? Теперь я знал, что это было: ее небесный свет. Я об этом ни разу не упомянул, но это было действительно так. Я не встречал человека, кто бы мог так, как она это делать. Никто меня не устраивал и устроить не мог. В ней сочеталось такое множество качеств, что только она, из множества людей, которых я хорошо знал и, я уверен, мог еще узнать, только она могла это делать наилучшим образом. Все их, эти качества, можно свести к одному-единственному - уметь разговаривать с ДНК. Это невероятно! Все мы, каждый из нас в той или иной степени способен своим словом воздействовать на поведение другого. Слово, это известно, - сильнейшее оружие. Но ощущать, видеть, слышать, чувствовать, уметь читать и управлять работой ДНК, работой внутриклеточных органелл любого органа, каждой клеточки живого и даже умершего растительного или животного организма могла только она. Что клетки, она разговаривала с вирусами СПИДа, как с продавцом мороженного.
Меня вдруг осенило: это даже не дежавю, это было всегда! Ведь это она оживила мои клеточки той чудной ночью в подвале бани, когда мы у какого-то ветхого термостата занимались там... Ведь это ей я обязан верой в себя, в свое дело, наконец, в нашу Пирамиду жизни. Ведь это ее "У вас, Рест, все получится" вело меня через тернии к звездам... В чем же дело теперь, когда мы наполовину взобрались на свою Пирамиду? Почему она все еще сомневается?
Она знала себя и свои способности, и знала, что я это знал. Они никогда никем не были востребованы, спали в ней, как спит жизнь в горчичном зерне на дне амфоры времен Рамзеса. Я приехал к ней с просьбой, если хочешь, с требованием пробуждения и преображения. Мы знали это, как знают дорогу к лучине, способной воскресить пламя угасшей свечи. И костра! Мы не исключали пожара, в котором уже горели и Жанна д'Арк, и Джордано Бруно, да и Сам Иисус, пожара, который сожрал бы и нас с нашими убеждениями. Мы не только не исключали пожара, мы его жаждали.
Это были сумасшедшие дни. И ночи. Мы едва успевали переводить дыхание. Казалось, я потерял голову. Но я прекрасно понимал, что мне нужно не только ее тело... Не только...
Мне и в голову не могло прийти ревновать ее к князю Монако! Еще чего! Ревновать к нему Тину? С чего бы?! Когда я уверился в том, что Аня уже у меня, так сказать, в кармане, теперь Тина становилась моей навязчивой идеей. Давно стала уже!
Застолби нам с тобой вон там полновесный ад...
Вот-вот: я уже жаждал этого ада!
- Ты его получил? - спрашивает Лена.
- Сполна!..
Глава 27
Это были сумасшедшие дни, наполненные любовью и духом французского, так сказать, менталитета, от восторга перехватывало дыхание и судорога сводила горло. Глаза разбегались и от усталости подкашивались ноги, мы просто валились с ног, как измученные и истощенные длинной дорогой кони. Мы были счастливы, я - во всяком случае. Во всяком случае, я не чувствовал под ногами земли! Анне тоже досталось. Она едва переводила дыхание, а я гнал ее и гнал, погонял свирепым кнутом любопытства и, пожалуй, жизненной необходимости. Ведь нельзя было допустить, чтобы зря пропала даже минута. И мы наполняли мгновение за мгновением, каждую нашу минуту новым и новым, и новым узнаванием друг друга. До изнеможения. А потом, напоенные теплым светом и радостью, засыпали. Доходило до того, что Аня спала у меня на плече, а я дважды спал даже стоя...
Иногда, правда, вдруг что-то вспомнив, Аня, резко притормозив, останавливала свой "Феррари" у обочины и со словами "вылезай, я сама тебя найду", тотчас срывалась с места по каким-то срочным делам, и тогда я, мгновенно осиротевший, бродил по городу или по какому-то скверу, или парку до тех пор, пока не раздавался телефонный звонок:
- Ты где?
Я называл какие-то ориентиры, и в скором времени красный лимузин уже услужливо подкатывал к моим ногам: милости прошу, мой господин!
Аня ни разу не извинилась.
Это были сумасшедшие и счастливые наши дни. И, конечно, ночи. Я еще ни разу не был так счастлив. Я ни разу не вспомнил об Азе! Даже, когда Аня случайно заметила, что, мол, тот, первый наш клон, может, где-то живет изгоем и нуждается в помощи, я сделал вид, что не понял ее вопроса.
- Какой клон?..
Аня только посмотрела мне в глаза и тут же задала новый вопрос:
- И ты, конечно, не знаешь, чем сейчас занимается Лесик?
- Не знаю, - сказал я. - По-моему, он растолстел.
Аня рассмеялась. И ни о Азе, ни о ее Гуинплене больше не спрашивала. А мне нечего было ей сказать. Юлю она совершенно не знала, а Тина... Да ей даже в голову не могло прийти, что какая-то Тина... Пф! Ещё чего!..
Сначала я надеялся выполнить свою миссию в течение двух-трех дней, но прошла неделя, и мне не хотелось уезжать. Это были незабываемые семь дней, которые заставили меня по-новому взглянуть на жизнь. Правда! Аня разбудила во мне интерес к другой жизни, и я по-новому взглянул на свое будущее. Мне казалось, что до этой встречи я и не жил, что лучшие мои годы были каким-то кошмаром, умопомешательством, бредом. Я просто зря терял время, тратил себя на кошмарную выдумку, на идею, не стоящую ломанного гроша. Эка невидаль - Пирамида! Совершенное умопомрачение! Утопия же, утопия чистой воды! А теперь! Я обрел целый мир, Вселенную! И какую Вселенную - Аню! Никакие гены, никакие клоны и Пирамиды несравнимы с тем, что я вдруг открыл для себя! Всеобщее счастье мира, погоня за совершенством... Какая собачья чушь, какая-то интеллектуальная блажь! Увидеть Париж и умереть! - не об этом ли мечтают миллионы, миллиарды людей во всем мире? А я могу жить, просто жить здесь, в Париже, с удивительной женщиной... Припеваючи! Мы построим свою Пирамиду, свой маленький тихий рай на белом берегу у самого синего в мире моря!.. Я вдруг осознал, по крайней мере, мне захотелось... Мне пригрезилось и почудилось, что... Я летал! И мне уже не казалось, что я здесь теряю время. Я расставался с Парижем с чувством до краев наполненного сосуда. Да, я был через край переполнен Аней. Оказалось, что теряя, ты всегда что-нибудь обретаешь.
Вот в какие искушения иногда нас бросает жизнь, вот как испытывает нас судьба. Значит, жив еще злой Люцифер!
Потом, оторвавшись уже от земли, в самолете, набирающем высоту, протрезвев и придя в себя, я, конечно же, взял себя в руки.
Итак, на следующее утро мы с Аней расстались.
Меня уже ждала Тина.
- Дождалась? - спрашивает Лена.
- Ой, не спрашивай...
Это моя страна. Это мои друзья.
Это чумной барак. Третья от печки - я.
Вот я и начал плясать... От этой самой печки...
Глава 28
Я летел домой через Атлантику. Под нами были ослепительно белые и легкие, как чаячьи пушинки перистые облака, а далеко внизу, сквозь клочья дыр серебристо синели бесконечные воды океана. Я был рад своему возвращению. Дым отечества всегда будоражит и согревает душу после длительного отсутствия. Мне казалось, что я не был дома тысячу лет. Так бывает, когда за короткий промежуток времени успеваешь сделать кучу дел, становишься свидетелем множества интересных и важных событий, встречаешь неординарных людей, открываешь новые имена и взгляды. Разве Аня для меня не стала событием? Я поймал себя на мысли, что назвал Америку своим домом. Наш научный центр в предместье Чикаго стал для меня не только родным домом, но чем-то вроде спальни, да-да, не меньше. Этим стенам я мог доверить самые сокровенные не только мысли, но и желания. Здесь у меня не было тайн. Это было откровение и потрясение одновременно, да, это было как высверк выстрела в упор, который не сразил тебя наповал, но открыл слепые глаза. Крик в ночи. Точно: "Крик" Мунка, которого вместе с его "Мадонной" на днях выкрали из музея. Это было и как встреча с Богом, до которого отсюда, с высоты 10 тысяч километров от земли, ведь рукой подать. Когда самолет набрал высоту, я подумал, что было бы не лишним поблагодарить Бога за то, что Он для меня сделал. Я лежал в кресле с закрытыми глазами и разговаривал с Ним (Он был совсем рядом и не мог не слышать меня), как говорят с близким другом. Я благодарил и благодарил и просил Его и в дальнейшем споспешествовать мне в достижении нашей цели. Но, видимо, Он был занят другими, у Него ведь так много просителей. Меня-то Он, как потом оказалось, не совсем расслышал. Мне тогда припомнились слова Ушкова: "Бог - это Тот, Кто не слышит твоих просьб". Семена зла, это стало ясно потом, были посеяны много лет тому назад, когда Аза согласилась за какие-то там гроши, надо же! выносить наш первый клон. А пока я лежал в кресле с расстегнутыми ремнями и подводил итоги своей командировки. Самоотчет стал для меня привычным делом: сделал - отчитайся перед собой, подведи черту. Похвали себя за успешные шаги, выяви и проанализируй ошибки, пожури за проигрыши, сделай выводы. Обычное повседневное дело. Так поступает каждый здравомыслящий и идущий к известной цели, ищущий мужчина. Я нашел. Эврика! Я нашел Аню. Это, конечно же, жирный плюс. У меня не было сомнений по поводу нашего будущего. Теперь, когда Аня была, так сказать, у меня в кармане, появилась надежда приступить, наконец, к осуществлению своей заветной мечты. Я не сомневался и в том, что так же легко заполучу и Юру. А пока - домой, домой в Америку...
"Тина, привет!" - орал я мысленно, - "Ну ты и зануда!".