- Хош, хватит уже в норе скрываться, как шхура. Я вчера, когда тебя сюда довёл, сходил в больничку. И знаешь что?
- Что? - настороженно спросил я, смутно начиная подозревать нехорошее. В смысле, для моего нового тела может и хорошее, а вот для старой внутренней сущности точно не айс.
- А то, - довольно выдохнул мой боевой товарищ, и этого хватило, чтобы я понял - интуиция меня не подвела. - Я тебе вчера, помнишь, про медсестёр наших говорил? Помнишь же? Так вот. Договорился я вечером у одной посидеть. У Шранхи - это которая помоложе медсестричка, и зубница ещё будет. Ну, как я? А?
Он хмыкнул, и поднявшись, посмотрел на меня.
- А завтракать мы тоже вместе будем. В столовке. Это зубница попросила, только ты не говори ей, что я проболтался. Она узнать тебя немного хочет. Запала, видимо, девка.
Он хохотнул и подмигнул не без пошлого огонька во взгляде.
- А то ты совсем скис. Теплокровке вчера присунуть отказался… Не похоже на тебя, Хош. Совсем не похоже. Слушай, а может ты забыл, как это делается?
Тут Хлох снова заржал во весь голос, а я тяжело проглотив слюну, продолжил судорожно придумывать отмазку. В общем-то, всё это время пока он радостно сообщал мне о своих, а точнее, о наших планах, я её и пытался придумать, но ничего кроме - Да они же ящерицы! - в мозгу не было.
- А эти… теплокровки, - я поводил языком из стороны в сторону. Ватный он, что ли? - Ну, это… Я что-то не понимаю, почему они вот так…
Надо перевести весь разговор на нормальных человеческих женщин, - ещё судорожней заметались мысли. - Надо как-то намекнуть, что лучше уж продолжить в боксе. И я в этот раз не откажусь. Вот, мамой клянусь, не откажусь. Да если бы даже старая та живой была, и её бы. Только не ящерицу. Господи, я не готов трахнуть ящерицу…
- Продукт правильной агитации, - Хлох пару раз с серьёзным видом кивнул, но не сдержался и снова усмехнулся. - Уже два года с "Птеров" листовки раскидываем по всей Рубежке. Над посёлками ихними. Я наизусть не помню, но что-то вроде - если вы перейдёте на нашу сторону, мы обещаем вам стабильную оплату и достойную жизнь, если вы станете оказывать нашим воинам интимные услуги. Мы знаем, как тяжела ваша доля… Ну и так далее. В начале никто даже не верил, что они клюнут на это, а потом вдруг приходить стали.
- И вы их начали…
- Да насчёт этого мы ещё давно попробовали. На заре веков, так сказать, - он хохотнул. - А что? Дырка есть и нормально. И даже получше, чем у наших. Ух, - Хлоха аж передёрнуло, видимо, от приятных воспоминаний. - Прямо энергия оттуда у них в твоё тело идёт, наполняет тебя всего, горячие же. Эх, Хош, плохо, что ты всё позабывал. Ладно, давай, приводи себя в порядок и пошли. Девушки ждут уже.
- Да я… привёл, в общем-то. Хлох, а может лучше в бокс, а? Ну, там теплокровку…
- Её вейхал, что вчера был, помнишь? В общем, укусил потом. Когда уже все перебрали хорошенько. Жаль, конечно. Можно было дня два-три ещё потискать. Но, как получилось, так получилось, - Хлох окинул меня оценивающим взглядом. - Ну, в принципе, нормально. Хотя что-то осунулся ты в последнее время. И мрачный какой-то стал.
Мы вышли на улицу, и недолго посмотрев на загрузку убитых, направились в сторону казармы. Хлох шагал широко, приосанившись и даже вроде что-то напевая, а я наверное был похож на осуждённого, которого ведут к эшафоту. С каждым шагом на плечи всё сильней давила обречённость и мне стоило больших усилий, чтобы тупо не развернуться и не рвануть обратно к своей комнате, запершись в ней до завтрашнего наступления.
Лучше б оно уже сегодня началось, - мелькнуло в мозгу, а следом возник идиотский вопрос. - Может это боги такое замысловатое искупление придумали? Ну, с ящерицей перепихнуться. Какие-то они получается… в общем, не без тараканов в своих божественных головах.
Не доходя до серой казармы мы свернули вправо, обогнули её и двинулись к небольшому одноэтажному зданию, красиво обитому деревом.
- Это не общая, - Хлох указал на постройку расположенную чуть дальше. - Общая та. А это что-то вроде местного ресторана. Для офицеров.
Мы свернули ещё раз, теперь влево, и вскоре уже поднимались по широким бетонным ступенькам. Хлох всё так же в явном настроении, а я сжавшись пружиной, и стараясь подбодрить себя.
"Ну ведь не сразу ж тебе её тут на столе трахать придётся. Не суетись. Может ещё и обойдётся. Можно вести себя по хамски, и она тогда отвянет. Если конечно она не любительница грубого секса".
За одним из столиков я увидел их. Две ящерки, глаза хлять подведены, губы накрашены чёрной помадой…
К горлу подкатила тошнота, и я тяжело задышал?
- Хош, ты чего? Возбудился так, что ли? - Хлох игриво хлопнул меня по плечу. - Да-а, давно мы с тобой таких красоток не… Ладно всё, тихо. Здравствуйте, девушки. Вот мы и пришли. Как и обещали. Хош - это Шранха, медсестра. Шранха - это мой боевой товарищ - Хош. Настоящий герой… как и я, - он рассмеялся, но тут же принялся представлять дальше. - А это Хайя, ну ты её уже знаешь. Вам что-нибудь взять?
Хайя улыбнулась мне кокетливо, и посмотрев на Хлоха, ткнула чешуйчатым пальчиком в баночку судя по всему какого-то энергетика. Как ни странно, но даже в этом мире с энергией ассоциировалась молния. Именно она и красовалась на банке.
- Нам пока и этого хватает, - улыбнулась Хайя, а я обратил внимание на ножки этой ящерки. Одна закинута на другую, и на той что сверху туфелька полуснята. Среагировал как-то на автомате, появилось лёгкое желание, но я тут же осадил себя. Ты что, совсем рехнулся? Это ж всего лишь один из твоих фетишей - приснятая туфелька… а чтоб не реагировать, ты на морду гляди…
- Ладно. Я тогда пойду тоже "Скорость" четвёрку возьму, а ты, Хош, развлеки пока девушек.
Сволочь!
Я чуть дрожащими руками отодвинул стул и медленно присел, не сводя взгляда со спины Хлоха. Нет, всё-таки он порядочная сволочь. Ведь знает… Так в том то и дело, что он не знает. Для него я - Хош, местный плохой парень, но герой. Причём, судя по всему и на любовном фронте.
- А вы правда застрелили одним патроном тира-щера?
Я вздрогнул, посмотрел на Хайю и глупо кивнул, не сумев сразу вспомнить, что там происходило с тем местным динозавром. Ну явно не с одной пули, явно…
- Там такое дело, - заикаясь начал я, видя, что ящерки собрались слушать мой рассказ. Смотрят своими зеньками, не мигая. А Хайя так и вообще откровенно стреляет этими самыми зеньками, пытаясь поразить моё хладнокровное сердце. - Мне повезло просто. В глаз попал, - зачем-то соврал я, хотя и отчётливо вспомнил тот чёртов глаз, в который не смог попасть даже очередью. - А через глаз пуля, наверное, в мозг ушла…
"Господи, какую я чушь несу. Так, расслабься, а то попалишься. Вон и Хлох уже возвращается со своей этой "Скоростью"".
- Ну, я смотрю Хош вас уже сразил наповал, - мой боевой товарищ хохотнул и этим ещё больше смутил меня. Не люблю, когда вот так. В смысле, когда кто-то из компании или твоих напарников по "съёму" начинает излишне балагурить, причём каждый раз поминая твою скромную персону. Сам, гад, стесняется и всё внимание девушек на тебя переводит…
Хлох шумно присел, проскрежетав ножками железного табурета по кафельному полу. Пододвинув одну банку мне, он открыл свою и предложил самый стандартный тост.
- Ну что, за знакомство?
- Да, за знакомство, - тут же среагировала медсестричка, а Хайя посмотрев на меня по её мнению, видимо, очень соблазнительно, добавила:
- За приятное знакомство…..
Мать моя - женщина!!!
Я рывком дёрнулся к краю постели и чуть не блеванул, глядя на спящую рядом Хайю.
Как так?! Что за?!.
Мой взгляд замер на шести открытых банках местного пойла, которые стояли в ряд на тумбочке. Ни хрена себе - энергетик.
На той же тумбочке, каким-то странным образом держась лишь малой своей частью, висела юбка. Та, что была вчера на Хайе, - смутно припомнил я, и схватив волю в кулак, продолжил медленно ретироваться. Чуть сдвинул голую ящериную задницу, потом медленно спустил ногу с кровати, и почувствовал, как ступня коснулась пола. Ещё медленней подтянул к краю вторую ногу, неотрывно следя за лицом и дыханием спящей… Ну мать же моя - женщина! Ладно, ладно, спокойно. Вспомни ту девяностокилограммовую баскетболистку. Ну ту, у которой ещё плечи шире твоих были, а лицо… Нет, не Валуев, конечно, но и не то, чтоб очень далеко. Кент запарился потом за такой подгон проставляться, пока у меня весь этот ужас из головы не выветрился.
"Я там с девчонкой познакомился одной. А у неё подруга. Чё ты, поедешь?".
И я блин поехал. Потом помню пил-пил, пил-пил, и проснулся на квартире друга рядом с той самой баскетболисткой…
Не думал, что будет ещё круче.
Я снова сдержал рвотный позыв, и наконец-то, полностью покинул кровать. Предательски скрипнула сетка. Я замер и перестал дышать. Хайя улыбнулась во сне, что-то пробормотала невнятное, но я не стал прислушиваться. Метнулся в санузел, схватив по пути валяющиеся на полу штаны, и только там тяжело и часто задышал, пытаясь сбросить напряжение.
Фух! Теперь нужно ещё отыскать свою рубаху и обувь, и валить отсюда со всех ног.
Нет, ну как можно было так перепить? Что это за "Скорость четвёртка" такая? На вкус ведь куда мягче той бормотухи, что мы в боксе пили.
Попрыгав на одной ноге, я натянул штаны. Зачем-то в процессе этого пощупал "его", наверное, подсознательно желая придушить, и медленно приоткрыв дверцу, взглянул на кровать. Сердце моё тут же замерло, а на губах появилась глупая улыбка.
Хайя сидела на кровати, обняв согнутые колени, и нежно так смотрела на меня. Улыбнулась в ответ на мою улыбку, я тяжело сглотнул слюну и пару раз кашлянул.
- Ты был великолепен, - бросила она стандартную фразу. Вряд ли она помнила… хотя почему? Она уже к этой их "Скорости" приловчилась же, наверное, и знала сколько её нужно пить, чтобы не отключиться полностью. - И очень раскован, - её улыбка стала шире. - Мне такое нравится.
Я?! Раскован?! С ящерицей?! Боже, я полный извращенец!
- Иди ко мне.
Я зашарил глазами по полу, ища хотя бы рубашку. Ботинки понятно, что где-то возле двери, а вот где рубашка?
На всякий случай бросил взгляд на потолок. Нет, на простенькой люстре её нету.
- Хайя, прости. Но сегодня же операция важная начнётся. Или наступление. На Кровлик какой-то. Нам туда нужно, - я, наконец, увидел рукав своей рубахи, который торчал всё из-за той же тумбочки, и радостно бросился к нему. - Меня же командиры на части порвут и звания лишат. Ну, ты же понимаешь? Это же служба, а не хухры-мухры.
Я мельком взглянул на удивлённое лицо Хайи. Наверное, не поняла что такое хухры-мухры, глупо подумал я и, вытащив рубашку из-за тумбы, быстро натянул её на свой ящериный торс.
- Так ты что не поцелуешь меня даже? Хош, миленький. Ну так же нельзя. Нам же было хорошо вместе.
"Не помню, и не дай бог вспомнить, как нам с тобой было" - пронеслась в похмельном мозгу острая мысль, и я трясущимися пальцами весьма проворно застегнул пуговицы. Бросил машинальный взгляд на банки, приподнял одну, вторую… вроде что-то булькает. Вылил остатки содержимого в себя и шумно выдохнул.
- Потом поцелую. Правда. Зацелую просто. А сейчас у меня во рту не айс. Не айс - это не хорошо, значит. Всё. Люблю. Очень люблю…
Бормоча этот бред, я отступил к двери, и присев на корточки, торопливо обулся.
Хайя поднялась с кровати и абсолютно голая двинулась ко мне. Мои пальцы стали двигаться ещё быстрее, завязывая шнурки на втором ботинке, а через пару секунд я уже подскочил, и не глядя открыв дверь, выскочил на улицу.
Да и плевать! Пусть обижается, но поцеловаться с нею - это просто выше моих человеческих сил. Нет, может и по синьке я её и целовал… Бэ-э-э… Забудь. Забудь как кошмарный сон.
Мои глаза задержались на боксах, до которых отсюда было приличное расстояние, и я понял, что ещё немного, и опоздаю к выезду на эту чёртову зачистку.
Дара
Скользнувший сквозь щель в черепице солнечный луч разбудил Дару. Она приоткрыла глаза, и зевнув, сладко потянулась. Ну вот, хорошо ведь как! И это неудивительно после столь сытного ужина и спокойного полноценного сна.
Девушка улыбнулась, вспомнив, как вчера приговорила целого жареного цыплёнка, треть круглой буханки хлеба и семь небольших красных плодов, похожих на помидоры. Вкус только был у них чересчур солёный, но без этих плодов вообще никак. Никаких бы слюней не хватило на белое птичье мясо.
Подойдя вчера под вечер к Кровлику, Дара сделала крюк, и вошла в город с северной стороны. Первым делом спряталась в густых кустах на окраине города и битый час высматривала, есть ли среди местных жителей те, кто открыто ходил с оружием. Нет, в селе, где её держали в сарае, там почти все мужики были либо с автоматом, либо с дробовиком, но здесь всё же не село, а крупный населённый пункт. И, стало быть, и что-то вроде полиции имеется, и ограничение на ношение огнестрела может быть.
Примерно за час наблюдений она успела насчитать около десяти вооружённых, без формы, явно не полиция. Причём трое из них были женщинами. Две молоденькие, почти как она, с автоматами. И одна дородная баба с ружьём. Вышла из-за спины, так что Дара едва не шарахнулась от неожиданности в сторону, и проплыв, как огромная баржа, мимо кустов, зашагала по улице как ни в чём не бывало.
Это и убедило девушку через пару минут подняться и с таким же наглым лицом, как у недавно прошедшей бабы, двинуться вглубь городских кварталов.
Пройдя три перекрёстка, она ответила приветствием какому-то обознавшемуся старичку и нырнула в щель одного из покосившихся заборов. Судя по виду, жить в этом дворе никто не живёт, дом явно неухожен, ставни закрыты, а там где их нет, окна забиты досками. Несколько таких домов Дара успела разглядеть и раньше, видимо, не любил местный люд окраину. А, скорее всего, у кого появлялись деньжата просто перебирались ближе к центру, бросая свои прежние жилища.
Дверь оказалась не забита и не заперта. Дара осторожно открыла её, стараясь не скрипеть, и медленно шагнула внутрь. В нос ударил неприятный затхлый запах, она смахнула с лица паутинку и прислушалась. Мало ли, вдруг тут бомжи обитают? Но вроде абсолютная тишина, только её дыхание, от которого то взмывала вверх, то снова опускалась толстая старая паутина, висевшая прямо перед её лицом.
Дара прошла в комнату, осмотрелась. Пол местами сгнивший, провалиться можно. Она подошла к окну и выглянула во двор. Заросший высокой травой, в глубине его несколько дышащих на ладан построек - сарайчик, сажок для каких-нибудь животных, вроде земных свиней, сильно накренившийся нужник. В общем, ничего выбивающегося из общей картинки.
Спустя минут пять, Дара обследовала весь дом и нашла нечто вроде кладовки, а на её потолке люк, ведущий на чердак. Именно там Дара и решила переночевать, а так же оставить оружие. Всё же идти с ним в центр города глупо. Там наверняка будут полицейские патрули, которые не преминут спросить документы у подозрительной девушки с автоматом за спиной.
Старая деревянная лестница выглядела хлипко, но без неё до люка никак не добраться, поэтому Дара вздохнув, встала на первую ступеньку и оторвала от пола вторую ногу… Вроде всё нормально.
Люк она открывала, уперевшись в него макушкой и держа автомат перед собой. Всё-таки не заперт ни с той стороны, ни с этой. Опасно.
Но никого наверху не оказалось. Быстро обследовав чердак вдоль и поперёк, и не найдя ничего кроме старых деревянных ящиков, Дара успокоилась. Соорудила себе из пустых мешков лежанку возле смотрового окошка и оглядела улицу. На ней был единственный прохожий, мужик лет сорока, которого здорово качало. Наверное, возвращался из кабака домой.
Дождавшись, когда мужик пройдёт мимо её нового пристанища, Дара спрятала автомат за кучей ящиков, потом нашла старый шнурок, продела его в кольцо на ножнах и повесила их на шею, так чтобы не было заметно. Да, грудь у неё небольшая, что-то между первым и вторым размером, но и этого достаточно, чтобы лёгшие ровно в ложбинку ножны были незаметны под просторной рубахой.
Потом она спустилась с чердака и, закрыв люк, прикрепила в месте его стыковки с потолком кусочек смолы, содранный с одной из стропил. Теперь если кто-то поднимется на чердак после неё, она будет знать.
Выйдя на порожек, она немного подумала и прикрепила такой же кусочек смолы на входных дверях. Бережённого бог бережёт.
Почти четыре квартала она прошла в полном одиночестве, ни встречного, ни поперечного, а потом появился один, второй, затем сразу трое, следом ещё две девушки, громко спорящие между собой. Дара прислушалась. Ничего обычного. Какие-то женские обиды одной на другую. Она провела рукой по волосам. Грязноватые. Вымыть бы их сейчас шампунем с лавандовым маслом, потом высушить феном… Никогда конечно не пробовала, но почему-то до жути хотелось. В ипостаси энжи она всё же не была человеком в прямом смысле этого слова, а лишь некой субстанцией, копирующей её прежнее тело. И поэтому ощущений практически ноль. Нет, они были, но совсем не такие, как при обычной жизни… как сейчас.
Перед открывшейся взору центральной улицей Дара невольно замерла, но тут же сделала следующий шаг, увидев метрах в десяти от себя двух молодых парней в форме. Не стоит привлекать их внимание.
Две секунды, и она слилась с толпой горожан. Ловко лавируя между ними, двинулась вперёд, не забывая поглядывать на вывески. Ломбард, парикмахерская, контора какого-то юриста, магазин одежды… Захотелось зайти, но она пока отбросила эту идею. Потом уже. Когда купит еду и патроны.
Наконец ей на глаза попалась вывеска, которую даже не нужно было читать. И так понятно - пара перекрещенных палок колбасы и местная курица в хорошо прожаренном виде. Именно её запах и наполнил всю Дару, когда она вошла внутрь. Слюнные железы тут же активировались, и ей пришлось несколько раз сглатывать.
- Что вам? - монотонно спросил молодой симпатичный продавец за стойкой, но Дара успела заметить, как его глаза скользнули по району груди, и в них мелькнуло разочарование. Видимо, любитель пышных форм.
- Жареные цыплята есть? - спросила она, решив не обращать на поведение парня никакого внимания.
- Есть, - так же монотонно кивнул он. - Два кона. Хлеб - полкона буханка.
Дара достала из кармана четыре заранее отложенные купюры. Цифр она и правда не знала, но успела, ещё будучи на чердаке, прочитать всё что на денежной банкноте было написано. А написано на большинстве было - один кон. Она пересчитала - двадцать две банкноты по одному кону, пять бумажек по три кона, столько же по пять конов, и пара "червонцев".
- Мне одного цыплёнка и буханку хлеба.
Заказав, Дара сунула лишний кон обратно в карман и медленно оглядела зал. Обычный магазинчик со столиками для желающих выпить на розлив. За одним из столиков сидели двое мужичков простенького вида, но они не обращали на неё никакого внимания, и Дара снова уставилась на стойку за спиной продавца. Того правда там сейчас не было, ушёл выполнять заказ, но он по сути Даре был и не нужен. Она разглядывала товар. Коробки с какими-то печеными изделиями… Дара перевела взгляд - печёное портит фигуру. Улыбнулась сама себе. В её ли положении заботиться о фигуре?