Марко старался представить Юнку так и так, и так. По-всякому. То близко, то в отдалении. То в лицейской форме, то в праздничном платьице, то в костюме пажа. И в чёрном тренировочном костюме, как тогда, в спортзале…
…Он тронул её плечо:
"Больше не болит?"
"Нет. Я же тренируюсь…"
Она сделала шаг назад и оказалась уже не в зале, а почему-то на галечном пляже. Развела руки, в них появился жёлтый шнур. Юнка взмахнула шнуром, перескочила через него. Взглянула на Марко:
"Получается?"
"Да…" - одними губами произнёс он. Фигурка Юнки замерла, уменьшилась и… наложилась на снимок девочки - тот как раз опять возник в ноутбуке.
Словно тень слилась с терракотовой статуэткой.
Марко не успел ничего сказать. Успела Славка:
- Прыгалка… - выговорила она за спиной у Марко.
- Что? - дёрнулся Пек.
- У девочки прыгалка в руках. То есть скакалка… Надо только, чтобы правые пальцы были в кулаке…
Больше никто ничего не сказал. Все сдвинулись головами к экрану.
- Подождите, братцы… - Пек взял ноутбук на колени, сел боком, чтобы экран видели все. Стал нажимать кнопки. Вокруг девочки обозначилась пунктирная рамка. Потом ещё одна, маленькая, вокруг ладошки-крылышка. Пальцы шевельнулись, как живые, и сжались в кулачок. Круглая Галка ойкнула… Из кулачков протянулись вниз жёлтые линии, соединились, легли широкой петлёй на бугорок под ногой, на которой стояла девочка. Она легко так стояла, готовилась прыгнуть через шнур, взметнуть его, прыгнуть снова…
- Ух ты, - тихонько сказал Икира и сбоку взглянул на Марко.
Марко кивнул.
Он ничуть не досадовал на Славку за то, что она опередила его. Ведь он-то, внутри себя, все равно догадался сам. А то, что не сказал первый, даже лучше. Прыгалки - игра для девочек, пусть и разгадка будет от них. Главное, что есть ответ. Никто даже не заспорил, настолько все стало ясно.
- Мирослава, как ты догадалась? - уважительно спросила Галка.
- Чего такого… - сказала та. - Ох, мне же надо к бабке Лександре, помочь обещала. Она купила тёлочку у соседей Копылкиных, махонькую. Теперь хлопот на старости лет… Померанец!
- Чево-о?
- Не "чево", а "что". Где банки, которые ты должен был собрать для Лександры Панасьевны?
- Пиксель с Топкой разрисуют посудину, тогда все вместе и отнесём.
- Вы когда разрисуете? - повернулась к "художникам" посуровевшая Мирослава Тотойко.
- Да все уже готово! Только лак сохнет! - вдвоём ответили Топка и Пиксель.
- То-то же… - Славка поднялась и независимо пошла со двора. У плеч вздёргивались пышные пристежные рукавчики жёлто-белого платьица. Марко смотрел вслед.
"Как она догадалась? Прочитала в Юнкином письме? Наверно так…" Потому что Марко ни разу не видел Славку со скакалкой. Если девчонки на улице вертели верёвки и прыгали через них, Славки там никогда не было. Впрочем, он мог просто не замечать-
Выбирать лицо для девочки больше не было настроения. Пек спросил:
- Марко, ты как-то говорил, что у вас есть компьютер. Да?
Компьютер был. Ещё отцовский, "музейного образца". Игрушки открывал через пень-колоду, мигал, гудел, "зашкаливал". Обычно за ним сидела Евгения, когда готовила рефераты по биологии. Но это, пока был выход в сеть. А сейчас.
- Он же старый, как деревенский умывальник. И связи с Интернетом нет. Даже модем потерялся…
- Не надо связи. Гнездо для приставок есть?.. Я дам флешку с девичьими портретами. Посиди, повыбирай на досуге. Надо все-таки довести произведение античного искусства до кондиции…
Марко не спорил.
Когда они с Икирой шагали к дому, их догнали Пиксель и Топка. Вёрткий Пиксель (было в нем что-то обезьянье) пританцовывал. Обстоятельный Топка вёл себя сдержанно. Однако обоих волновал один вопрос:
- Марко, можно ещё посмотреть на Прыгалку?
Все и не заметили, как имя Прыгалка приклеилось к терракотовой девочке.
- Да на здоровье… А что, на экране разве не насмотрелись?
- Надо "живьём"… Есть идея…
Марко не стал допытываться, что за идея. Привёл художников к себе в "хижину".
- Вот…
Прыгалка привычно покачалась на резиновой трубке.
- Она, вот такая, пожалуй, не хуже, чем у Пека… - вполголоса заметил Топка. - Есть в ней эта… завершённость.
И Марко подумал, что в Топкиных словах правда.
То, что сделал Пек на экране, оказалось замечательно. Здорово! Но… все-таки это походило на искусственное прихорашивание. Можно смастерить совершенно натуральные с виду протезы, только они все равно не будут живыми. И Марко стало жаль Прыгалку. Захотелось даже погладить мизинцем по локотку, но при ребятах не стал.
Икира постоял перед Прыгалкой, потрогал своё ожерелье-джольчик и согласился с Топкой:
- Да, она как совсем целая… Только…
- Только что? - быстро спросил Пиксель (чуткая творческая натура).
Икира оглядел всех.
- По-моему, надо сделать ей скакалку.
Все разом поняли, как Икира прав. Конечно же! Ведь скакалка - не протез, не замена живых рук и ног. Она - сама по себе! И в то же время она с девочкой. Чтобы та не забывала, как прыгала с подружками две тысячи лет назад!..
Топка был в грубой, похожей на мешковину, безрукавке. Он выдернул из растрёпанного подола суровую нитку. Продёрнул сквозь кулачок Прыгалки. Завязал узелок, чтобы нитка не выскользнула. Сделал широкий изгиб, другой конец привязал к руке с отбитой кистью, пониже локтя. Марко схватил с гвоздя ножницы, обрезал у нитки лишние концы.
Теперь нитка-скакалка спускалась от рук девочки на пластмассовую подставку плавным полукругом. А в фигурке Прыгалки ощущалось желание взлететь.
Икира смотрел без улыбки. Наклонил голову к одному плечу, к другому. И наконец, решил:
- Вот сейчас все-все как надо.
У Марко, Пикселя и Топки стало хорошо на душе. Потому что в самом деле - все как надо. Икира никогда не врал…
ПИГМАЛИОН
Пиксель и Топка в самом деле пришли к Марко с идеей. Ещё немного полюбовались Прыгалкой и заговорили:
- Ей нужна другая подставка. Ну что это за подпорка из пластмассы, смотреть даже тошно, будто Аполлона поставили на ящик из-под мыла, так не бывает нигде на свете… - это Пиксель.
- Негармонично, - поддержал друга Топка.
- Что предлагаете? - весело спросил Марко.
- Мы предлагаем, чтобы скульптура вписалась в естественную окружающую среду, которая была вокруг неё, когда она была у себя в обстановке, характерной для эллинской культуры, и… - зачастил опять Пиксель.
- Надо поставить девочку на площадь, - сказал Топка. И затем изложил творческие планы коротко.
Весной, когда они с Марко ходили в "планетарий", то есть в комнатку с телескопом, чтобы полюбоваться на светила, вездесущий Пиксель сделал находку. На одной из полок он увидел дюжину коробок с пластилином для занятий в младших классах. Лежали коробки здесь, наверно, лет десять. Потому что пластилин окаменел. Однако Топка и Пиксель рассудили, что бруски нетрудно будет разогреть и размять.
Можно было просто-напросто спереть коробки, никто бы не заметил. Но воспитанные в благородных традициях искусства, Пиксель и Топка не пошли на это. А пошли к директору.
- Зачем вам такое задубелое сырье? - удивился Юрий Юрьевич.
- Мы слепим каких-нибудь рыцарей или динозавров, или космических пришельцев, - зачастил Пиксель, - и можно будет устроить выставку, и…
- Для скульптурного творчества, - разъяснил Топка.
- Берите и творите, - решил директор.
Сразу творить они не стали. Как-то руки не доходили и не было чёткой мысли: что же такое вылепить. А вот сейчас…
- Мы выложим из пластилина площадь, узорчатую, - объяснил Пиксель. - Получится, будто в древнем городе. И Прыгалка будет стоять на ней. Будто большая скульптура, которая сохранилась там с древних времён. Ну, не совсем сохранилась, но все равно она для всех любимая и…
- Пусть это все будет у тебя на столе, - сказал Топка. - А все, кто хочет, пусть приходят и смотрят…
Что и говорить, идея была достойная настоящих мастеров.
- Ребята, вы гении…
Марко сразу прочувствовал, что на такой площади разбитость скульптуры не станет казаться недостатком. Не будет в ней никакой ущербности! Мол, время и всякие стихии прокатились по городу, оставили свои следы, но красота все равно оказалась сильнее.
Обрадованные похвалой Топка и Пиксель отправились к себе, разминать пластилин. А Марко притащил к себе в хижину дребезжащий компьютер - под негодующие вопли сестрицы ("Таскаешь туда-сюда, он совсем рассыплется, а мне надо готовить ответы но биологическому практикуму!") Конечно, можно было разглядывать записанные на флешку девчоночьи портреты прямо в комнате. Но ведь Женька тут же полезет с комментариями. И решит, чего доброго, что брата интересуют не просто девицы, а "девицы без лишней одежды". А ему нужны были только лица…
Подходящих лиц он так и не нашёл. То есть было много вполне симпатичных, но - не для Прыгалки. Или "не совсем для Прыгалки". В конце концов, Марко решил, что самое подходящее - лицо той смуглой девочки, которое они с ребятами увидели в числе первых шести. Жительница древнего Юга. Глаза распахнуты, на губах полуулыбка, волосы откинуты ветром… Да, не похожа на Юнку, но что поделаешь? Все-таки Юнка и Прыгалка - разные девчонки, хотя у обеих скакалки…
Икире понравился выбор Марко.
Икира сначала был рядом, а потом сказал, что пойдёт на Фонарный холм. Там ребята с Артельной улицы собирались запускать новый змей - сделанный в форме старинного самолёта. Икиру в посёлке все знали, и каждая ребячья компания готова была принять его к себе. А Икира, конечно, не считал, что, сделавшись Маркиным кровкой, должен постоянно быть рядом. Он же не рыба-прилипала!
- Давай, - одобрил его решение Марко. - Вибрация нити добавит тебе жизненной энергии.
- Да!.. А ты не хочешь со мной?
- Нет. Мне ещё надо… подумать.
Мысли опять вернулись к Юнке.
Может быть, она специально не указала в письме номер телефона? Может быть, решила: "Я догадалась послать Коньку письмо на адрес школы, пусть и он пошлёт на адрес театра…"
"Но ведь она говорила: кто же сейчас пишет письма!"
"Но ведь написала же!"
"Наверно, так… из вежливости".
"Ну, и ты должен… тоже из вежливости…"
Он завалился на постель и начал сочинять послание.
"Здравствуй, Юнка! Я получил твоё письмо. Хорошо, что ты догадалась отправить его. У нас по-прежнему блокада, какое-то дурацкое положение. Я рад, что плечо твоё почти не болит, и что ты тренируешься с прыгалкой…"
А дальше что?
Не писать же про случай с матросом Володей - вдруг прочитают те, кому это не надо знать!.. Рассказать, что появился у Марко девятилетний друг-кровка? Но это… не то, чтобы тайна, но и не тема для досужего обмена новостями… Поведать историю с Прыгалкой?
Марко понял, что писать об этом не сможет. Будто пришлось бы выложить что-то слишком сокровенное и непонятное самому себе… И будто у Юнки сможет шевельнуться ревность. (К кому? К маленькой глиняной статуэтке? "Ты совсем спятил…") Хотя при чем здесь ревность? Зачем Юнке Конёк? Они, скорее всего, больше никогда не увидятся. Или увидятся потом, когда станут другими. Он поступит (если получится!) в Академию корабелов, она в какой-нибудь театральный институт, и едва ли часто будут пересекаться их дороги…
"Что было - то было, а теперь прошло", - сказал себе Марко словами старой песенки. - К тому же, там есть мальчик в зелёном берете…"
С этой мыслью Марко заснул.
Женька на цыпочках уволокла компьютер к себе. Марко не проснулся…
Директор Гнездо сдержал слово. Он подарил Иванко Месяцу могучую рогатку, а Марко Солончуку тёмную от ржавчины рапиру с шишечкой на конце. Марко почистил клинок и повесил оружие над топчаном с постелью. А что ещё с этой штукой делать? Второй рапиры не было, ни с кем не пофехтуешь. Да и никогда не увлекался Марко мушкетёрскими приключениями. Другое дело - тайны пришельцев и парусные плавания. Слон обещал снова взять его (и, конечно, Икиру), на парусную шлюпку, когда пойдёт в лиманы…
Икира несколько дней ходил с рогаткой, засунутой под резиновый поясок на шортиках. Она была такая большая, что конец рукоятки торчал внизу из коротенькой штанины. Икира иногда доставал рогатку и лупил сухими глиняными шариками по какой-нибудь подходящей цели: по блестевшей среди бурьяна жестянке, по шляпе пугала на огороде, по застрявшему в развилке ясеня мячику (тот радостно выскакивал), по взлетевшей над головами чьей-нибудь бейсболке. И всегда попадал! Бывало, что просили пострелять другие ребята. Икира давал, но со словами:
- Только не по живому!
Его всегда одинаково успокаивали:
- Икира, да ты что!..
Однажды захотел стрельнуть Кранец…
Если человек неудачник, то неудачник он во всем.
Дело было на дворе у Топки.
Кранцу вздумалось разбить пол-литровую треснувшую банку, которая стояла на выступе каменного забора, невысоко от земли. Ну, казалось бы, младенец не промахнётся. Кранец-Померанец промахнулся. Да ещё как! Глиняная пуля врезалась в набитый мешок, лежавший в метре от цели, раздался стеклянный звон. Кранец сел на землю, ладонями прижал заполыхавшие уши-лоскутья и стал безнадёжно смотреть в пространство…
Дело в том, что в мешке были собранные им же, Кранцем-Померанцем, банки, которые он собирался отнести бабке Лександре для примирения. Целых двенадцать посудин разного размера.
Один-единственный шарик ухитрился сквозь мешковину раздолбать четыре банки, в том числе и самую большую, трёхлитровую.
- Нельзя давать гамадрилам огнестрельное оружие, - холодно сказала Славка. - Это опасно для окружающих.
Кранец даже не возразил, что рогатка - не огнестрельная. Горе его было неподдельно. Поэтому никто больше не сказал Кранцу укоризненных и насмешливых слов, наоборот, утешили, как могли. Топка принёс из кладовки другую трёхлитровую банку.
- А макитра наконец высохла? - придирчиво спросила Славка.
Лак на макитре высох. Бока громадной посудины отбрасывали солнечные зайчики и поражали воображение радужными рисунками: там были неземные цветы и земные подсолнухи, разноцветные петухи и невиданные звери. Расписную посудину и мешок с банками понесли толпой бабке Лександре. Та, увидев небывалую красоту, расцвела, как самый пышный подсолнух на макитре. Долго охала и приседала перед сокровищем. Банкам тоже порадовалась, худого вспоминать не стала, угостила всех пряниками, которые только что испекла в летней духовке. Пряники были мягкие, замечательно пахли ванилью, и гости умяли их в немалом количестве. Бабка не огорчилась. Позвала всех поглядеть на тёлочку-малышку по имени Земфира (в честь известной киногероини).
Рыжая Земфира оказалась очень симпатичной. Ей гладили бока, чесали уши, круглая Галка даже поцеловала её в белую звёздочку на лбу.
Когда вышли на улицу, приободрившийся Кранец предложил:
- Пошли до Кривой бухты, искупнёмся…
Кривая бухта располагалась не близко. Обычно туда ездили на велосипедах. Не у каждого они имелись, но хозяева великов сажали "безлошадных" приятелей на багажники. Для купания были места и поближе, но все они просматривались с крейсера, а кому охота плавать и нырять под прицелом "кукурузников"! Можно было уходить на другой берег косы, к лиману, только зелёная вода там - слишком тёплая и мутная… Вот потому и предпочитали Кривую бухту, её высокие берега заслоняли купальщиков от дальномеров "Полковника Думы".
Сейчас бежать за велосипедами не хотелось. Чего доброго услышишь дома: "Куда опять навострился? А кто будет помогать в огороде!" Зашагали пешком. Времени-то навалом - каникулы…
Поплавали от берега до берега, поныряли с камней, пожарились на солнце. Оголодали. Побрели обратно. Кто куда.
Топка и Пиксель сказали, что займутся "пластилиновыми делами". Матвейка Кудряш пошёл им помогать. Марко с Икирой решили побывать у Пека.
Пек несколько дней назад поставил на снимок Прыгалки лицо. То, которое выбрал Марко. Получилось "очень даже ничего". А, в общем-то, лицо здесь не было главной деталью. Пек наполовину прикрыл его летучими волосами, это придавало девочке лёгкость и даже загадочность. А главное - в движении. В "динамике и пластике", как по-научному изъяснился Пек.
А теперь оказалось, что через спутниковую сеть Пек получил снимки от друзей. На них Прыгалка была "во всех ракурсах" - и спереди, и с боков, и со спины.
- Почти такая же, как у тебя! - удивился Марко.
- Да. Только про скакалку они не догадались.
- Все равно скакалка… она тут как будто есть, - заметил Икира.
- И сделано всё не в пример профессиональнее, чем у меня, - сказал Пек, меня кадр за кадром. - Постарались ребята. А?
- Да… - помедлив, кивнул Марко.
Пек внимательно посмотрел на него.
- Чую в тебе… некоторое сомнение. Не так ли?
- Нет, не так… только…
- Что?
Марко переглянулся с Икирой. Тот смотрел понимающе.
- Пек, снимки очень хорошие. И по ним, наверно, можно будет сделать статуэтки без этих… без изъянов… Только…
- Что?
- Только они будут… просто статуэтки. А та Прыгалка, глиняная, она… будто живая… Икира, правда?
- Правда, - кивнул Икира. - Я так же думал, только не знал, как сказать.
- Постараюсь обобщить ваши мысли, коллеги, - заявил доцент и референт Кротов-Забуданский, почёсывая небритый подбородок. - Вы хотите убедить меня, что самая талантливая реконструкция не заменит подлинник. А я и не спорю, вы правы. В оригинал автор вкладывает живую душу, а копия всегда остаётся копией… Тонкие натуры это чувствуют. А вы ведь тонкие натуры, не так ли?
- Никогда не поймёшь, зубоскалишь ты или всерьёз, - насупился Марко.
- Пек всерьёз, - сказал Икира.
- Да, я всерьёз… Но я не знаю, где решение вопроса…
- А не надо решения! Пусть будет всё, как есть! - Марко не стал скрывать свои тайные мысли. - Будут копии, и будет настоящая Прыгалка! Пускай такая, как нашлась… А потом учёные, может быть, придумают способ…
- Какой? - очень серьёзно спросил Пек.
- Ну, помнишь, мы говорили про память вещества. Как оно стремится сохранять формы предмета. Может быть, люди научатся пробуждать эту память… И восстанавливать…
- А! Мы говорили о руках Венеры Милосской…
- Да. Только для неё хотели сделать искусственные руки, а здесь - чтобы настоящее. Называется "регенерация"…
- Ну да! - оживился Пек (вроде бы опять слегка насмешливо). - Делают прибор в виде этакого волшебного ларца. Кладут в неё Прыгалку. Нажимают кнопки, запускают программу… Через пять минут откидывают крышку и достают целёхонькую девочку. Да?
- Да! - сказал Марко с вызовом. - А что такого?
Вообще-то он думал о другом способе. Что неплохо бы научиться пробуждать в ладонях тёплые струны с волшебными свойствами. Возьмёшь в руки фигурку с отбитым плечом, подержишь, согреешь, и плечо - вот оно… Спрячешь в кулаке ножку с отбитой ступней, зажмуришься, вздохнёшь, и ножка - целёхонька…
О таком способе Марко сказать не посмел. Но ларец - тоже неплохо.