- Да! А что такого? Может быть, люди сумеют… когда-нибудь…
Нет, насмешки у Пека не было. Он отозвался вполне серьёзно:
- Да. Может быть… Но мне кажется, что ты думаешь гораздо дальше…
- Что… дальше? - почти испугался Марко.
Пек чуть улыбнулся:
- О волшебном сундуке, из которого выйдет живая девочка… Икира, я правду говорю?
Икира молчал. Достал рогатку и целился из неё в пустое небо. Икира никогда не врал, но и друзей не подводил.
- Ну вас… - пробормотал Марко.
- Значит, я угадал… Ты слышал про Пигмалиона?
- Кто такой? - надуто сказал Марко.
- Не слышал… Эх, современная молодёжь… Есть легенда о древнем скульпторе, который силою любви оживил прекрасную статую девушки, которую изваял из мрамора…
- Никого я не ваял! - тихонько взвыл Марко. - Я просто нашёл!.. Ещё и любовь какая-то… Ты пережарился на солнце.
Пек не обратил внимания. Продолжал.
- На этот сюжет написано немало произведений: романов, драм, комедий. У старого забытого поэта есть стихотворение "Пигмалион"…
- Ты набит стихами, как подушка куриными перьями! - Марко своим нахальством хотел отвлечь Пека от рассуждений о любви (пришло же доценту-корреспонденту такое в голову!)
Пек, вроде бы, отвлёкся.
- Я не набит, а лишь слегка начинён. Стихи запомнились, потому что там замечательные рифмы:
Феб златокудрый
Закинул свой щит златокованый за море.
И растекалась на мраморе
Вешним румянцем заря…
Это когда Пигмалион увидел мраморную глыбу, подходящую для статуи… Феб, как известно, бог солнца, щит его - солнечный диск… "Щит златокованый за море… и растекалась на мраморе"… Прекрасно, да? Нынешние стихоплёты должны лопнуть от зависти!
- По-моему, ты это сам сочинил, - заявил Марко, чтобы ещё дальше отвлечь Пека.
- Нет, Пек не сам, - сказал Икира.
- Это написал поэт по фамилии Мей, - объяснил Пек. - Если бы мне обладать подобным даром… Но я не поэт, я прозаик. Вот закончу свою повесть, и вы убедитесь в моем недюжинном таланте.
- А когда закончишь? - поспешно спросил Марко.
- Как только закончится в этих краях волынка с блокадой…
- Ты напишешь всё, как было? - простодушно спросил Икира.
- Да! Там будет и коричневый мальчик, не терпящий всякую неправду, и похожий на морского конька шестиклассник, который очень боится, что кто-то догадается о разных его тайных чувствах…
- Во-первых, уже семиклассник, - сказал Марко. - А во-вторых, попробуй только написать. Про конька и про чувства… Я отправлю жалобу в Нобелевский комитет, и фиг ты получишь, а не премию…
- Тогда я не дам тебе больше кататься на своём мопеде.
- А тогда… тогда… Ладно, не буду отправлять жалобу. Дай мопед. Мы съездим в школу, навестим Володю…
Когда на плюющемся синим дымом драндулете они выкатили на улицу, Икира хлопнул Марко по плечу.
- Отвези меня, пожалуйста, к холму. Там опять запускают змей. А с Володей я виделся вчера.
- Поехали… Щит златой придумал Мей… а Икире нужен змей… Почему я не пишу стихи?
ЗАТМЕНИЕ
Судя по всему, про бежавшего с крейсера матроса знали все ребята на Маячной улице. А может быть, и не только на ней. Слухи-то сочатся, как вода в днище старой шлюпки. Но тайна есть тайна, и кому хочется за болтовню получить ярлык хихилы? Поэтому делали вид, что никому ничего не ведомо. Только самые посвящённые вели между собой разговоры о Володе…
Володя выздоравливал. Он выходил из убежища подышать свежим воздухом. Чаще всего поздно вечером, но иногда и днём, в заросший садик. Здание школы загораживало это место от дальномеров "Полковника Думы"…
В садике и нашёл Марко Володю. Тот укрывался за густыми яблонями и "смолил" сигаретку.
- А я вот наябедничаю доктору Канторовичу, что ты куришь, - пообещал Марко. - Он говорил, что нельзя, а ты…
Володя заулыбался:
- Я больше не буду… А вообще-то на свете столько "нельзя", что каждое не выполнишь, как ни крутись… Где Икира?
- Передавал привет. И усвистал к пацанам, которые запускают с холма нового змея… Потом прибежит…
- Везде ему хочется успеть… - с грустинкой сказал Володя.
- Не всегда… Иногда сядет в уголке, нахохлится и о чем-то думает. Бывает, что целый час… А змей ему нужен, потому что от вибрации нити он получает живую энергию. Так же, как от солнца…
- В соответствии с теорией струн, - вздохнул Володя.
- Что? - вздрогнул Марко.
- Что "что"? - в свою очередь удивился Володя.
- Ты знаешь про теорию струн?
- А кто про неё не знает? Некоторые учёные мужи считают, что из струн состоит вся Вселенная. И не только материальные частицы, всякие там электроны и ядра, но и этакая тонкая материя. Как говорится, духовный мир. Все ощущения, настроения и движения души… Мы в универе в спорах на этот счёт поломали целый лес копий…
- А я думал, что это лишь моя догадка, - признался Марко. - Моя и… ну ещё нескольких человек. - Не знал он: радоваться или огорчаться… Наверно, радоваться. Значит, и его мысли о всеобщем резонансе тоже справедливы.
- Когда о чем-то догадались несколько человек, это быстро становится достоянием человечества, - с оттенком важности заметил Володя. - Только это не всегда приводит к согласию. К пониманию…
- Чтобы получилось общее понимание, надо чтобы все струны зазвучали в резонансе, да? Как в клипере…
- В чем?
- Ну… если хочешь, я расскажу…
Уж с кем, с кем, а с Володей-то у Марко было общее понимание. И он, постеснявшись чуть-чуть, рассказал ему про мечту о звучащем клипере. И о том, как этот корабль будет помогать людям достигать всеобщего согласия…
Володя слушал, не перебивал. А потом сказал:
- Здравомыслящим людям очень захочется обхихикать эту идею. Тем, кому новые модели "Вольво" и "Рено" не в пример интереснее всяких парусников… Но мы ведь не совсем здравомыслящие, да?
- Да! Женька говорит, что во мне "ни капли здравомыслия"…
- Старшие сестры всегда правы… Но у них своя правота, а у младших братьев своя… А под бушпритом будет фигура Прыгалки, да?
- Как ты догадался?!
- Ох как трудно догадаться…
- Ты чем-то похож на Пека, - насуплено сказал Марко. - Начнёшь ему о чем-то говорить, а он уже всё знает наперёд.
Володя не стал спорить.
- Да, в чем-то мы похожи. Резонанс в мыслях порой удивительный… Кстати, Пек обещал, что скоро займётся моей переправкой на континент…
- Жалко, что уедешь…
- Расставаться всегда жалко… Потом вспоминаешь и спохватываешься: столько вопросов, которые не успели обсудить… Знаешь что?
- Что? - почему-то встревожился Марко.
- Я сейчас тебе скажу… может быть, не очень приятную вещь, но… надо, чтобы от кого-то ты её услышал. Чтобы потом не было в жизни всяких кораблекрушений…
- Говори, - хмуро велел Марко.
- Я о клипере. И о тебе. Случается всякое. Мечтает человек о волшебных парусах, а потом приходится идти механиком на траулер или диспетчером на местную электростанцию… И тут главное знаешь что?
- Что?
- Главное, чтобы человек не терял свой корабль ни в каких обстоятельствах. Чтобы клипер всегда жил у него внутри. Тогда струны будут звучать всю жизнь.
Потом оба с минуту молчали.
Володя повозился на скамье. Морщась, потрогал плечо.
- Кажется, я чересчур пафосно высказался…
- Как по книжке, - согласился Марко.
- Ну и что?! Книжки всегда полезны. Без них какая была бы жизнь?
- Паршивая… Только я… прежде, чем податься в механики, всё же постараюсь построить клипер.
- Молодец…
- С Прыгалкой под бушпритом, - сказал Марко чуть насмешливо и упрямо.
- Молодец, - ещё раз проговорил Володя. - Дай Бог удачи… А Прыгалку-то когда принесёшь? Обещал показать…
- Скоро. Вот закончат Пиксель и Топка мастерить площадь, тогда мы и покажем. Чтобы все было в резонансе… то есть в гармонии и композиции. Это они так говорят…
Топка и Пиксель мастерили площадь старинного города не спеша и со вкусом. Не хотели торопиться, их радовал сам по себе творческий процесс. Они разогревали в тёплой воде пластилиновые бруски, потом лупили ими о доски и о собственные, похожие на печёные яблоки колени, разминали в ладонях, делили на мелки кусочки. Из кусочков они выкладывали мозаику желтовато-серых и коричневых цветов. Плавные изгибы орнамента напоминали те, что есть в альбоме про искусство Эллады. Альбом Топка и Пиксель изъяли у Икириной мамы в библиотеке на "некоторое неопределённое" время. В чем и расписались…
Площадь была квадратная, небольшая, шириной в полметра. Её окаймлял черно-оранжевый узор из квадратных загогулин в древнегреческом стиле. На одном краю был вылеплен маленький постамент, в который скульпторы собирались вмуровать пластмассовую подставку Прыгалки…
А дни шли - в солнце и запахах моря, в футбольных битвах, купанье, "огородно-садовых повинностях" и вечерних беседах у Камней или на дворе у Тарасенковых.
Пек хвастался, какую повесть он скоро напишет и как в ней "воздастся по заслугам" всем его знакомым.
- О каждом - всё по правде. Только Икире припишу кое-какие недостатки. Потому что дитя, которое питается солнечными лучами и никогда не врёт, совершенно не реалистично. Читатели не поверят…
Иногда Пек рассказывал про книги писателя Капитана Мариетта, о которых здесь никто не слышал. Или читал никому не известные стихи. Например, такие:
Я радуюсь тому, как связано всё крепко.
Звезду и микромир в душе сливаю я.
Галактики спираль и семена сурепки,
Короткой жизни миг и вечность бытия…
- Вот это уж точно ты сам сочинил, - заявил Марко. В отместку за "шестиклассника с тайными чувствами".
- Ну и… хочешь сказать, что коряво?
- Да нет, ничего… Но все же не Мей… - хихикнул Марко и на всякий случай отодвинулся.
Ты в критике своей немей,
И, если даже я не Мей,
Суровых выводов не делай.
Не будь как ядовитый змей,
Но будь пушист, как кролик белый… -
тут же откликнулся Пек.
- А это уже полное рифмоплётство, - сказал Марко.
- Нет, не получится у тебя и у меня резонанса, - подвёл итог Пек.
Но резонанс почему-то нередко получался…
Однажды Пек сообщил, что через несколько дней случится солнечное затмение.
- Об этом известно во всем мире, и только здешнее население не знает ничего и живёт заботами натурального хозяйства…
- Полное затмение? - деловито уточнила Славка.
- Полное будет где-то над Тихим океаном. А здесь чуть-чуть. Луна закроет четвертушку солнечного диска. Но все равно интересно. Если смотришь в телескоп, на лунной горбушке видны силуэты горных пиков и хребтов. Космическая картина…
Когда шли домой, Икира, глядя под ноги, сказал:
- Марко, я не буду смотреть на затмение…
- Почему?
- Потому что… солнце заслоняется. Мне от этого как-то зябко. Я даже про солнечные пятна слушать не люблю…
- Но затмение же не солнечное пятно! Просто Луна чуть-чуть наедет, вот и все. Совсем немного и не надолго…
- Я понимаю. Но все равно… - Икира съёжил тёмные, как у мулата, плечи.
- Тогда я тоже не буду смотреть, - решил Марко.
- А ты почему?!
- Объяснить или сам догадаешься? - спросил Марко своего кровку.
Икира не стал врать, что не догадался.
- Я помогу ребятам поставить во дворе телескоп, а сам посижу в сторонке, - решил Марко.
- А я совсем туда не пойду. Лучше с мамой побуду, у неё отпуск по болезни…
- А что с ней? - встревожился Марко.
- Печень болит…
Когда с мамой что-то неладно, то какое уж тут настроение. Марко знал это по себе. Если мама ходила печальная, расстроенная чем-нибудь, ему тоже было тошно (резонанс…). Но в нынешние дни мама была бодрая. Пришли сразу два отцовских письма. Отец писал, что он уже свободен от службы в имперском войске, получил офицерское жалованье за полгода и собирается вернуться домой, "как только закончится там у вас заварушка". А пока лучше подождать. Мол, нюшские комиссары опять привяжутся с мобилизацией, и попадёшь из одной казармы в другую…
- У нас дома есть лекарство, называется "Но-Шпа". Икира, я принесу.
- Спасибо, у нас тоже есть. Доктор Канторович дал, когда приходил…
Затмение "было назначено" через два дня. К этому времени Топка и Пиксель сделали наконец "площадь". Она даже без девочки смотрелась красиво. Будто законченная картина. Художники окантовали её лакированными рейками.
- Мелодии Эллады, - сказал Пек, когда ребята принесли это произведение искусства к нему на двор.
Марко туда же принёс Прыгалку. Её закрепили на подставке. Статуэтку легко можно было снять, если надо куда-то переносить или перевозить.
Топка и Пиксель называли площадь с девочкой "композиция".
Композицию укрепили на щелястом садовом столике. Кусочек городской площади и девочку (пострадавшую от землетрясения, но все равно красивую) словно уменьшили во много раз и перенесли в наше время из древности…
- Классика, - веско сказал Слон. И все согласились. Даже бабка и дед Тарасенковы одобрительно покивали.
- Плохо только, что пластилин не застывает. Сначала был как дерево, а потом, когда размяк, не хочет никак твердеть обратно… - пожаловался Пиксель.
- Потому что жара, - объяснил Топка.
- Хотели эту штуку в холодильник, а она не влезает, потому что она широкая, а холодильник узкий, - добавил Пиксель.
- Затвердеет, когда станет прохладнее, - решила круглая Галка.
- Юрий Юрьевич просил показать, когда все будет готово, - напомнил Пек.
Марко сказал:
- Отнесём в школу завтра, перед затмением… - И глянул на Икиру: "Ты не думай, я не буду смотреть в телескоп, я обещал". Икира играл с пятнистым котёнком Тарасенковых. Котёнок был доволен, Икира тоже…
Затмение должно было случиться в середине дня. Телескоп установили на школьном дворе заранее. На широком табурете. Недалеко от сарайчика, под которым было Володино убежище. С этого места была видна половина безоблачного неба, а залив с крейсером заслоняли невысокие, но густые акации.
Не будь крейсера, наблюдать затмение можно было бы из верхней комнатки. Но ведь бдительные нюшские моряки могли углядеть в стереотрубы раскрытое окошко и телескоп на подоконнике. Чего доброго, решили бы, что школьники шпионят за доблестным "Полковником Думой". Не стоило лишний раз рисковать.
Солнце забралось на высоту и жарило изо всех сил, а встречаться с Луной время ему ещё не пришло. Поэтому решено было устроить "вернисаж". Топка и Пиксель заранее принесли в плоской картонной коробке "площадь". Марко достал из ранца Прыгалку. Композицию утвердили недалеко от телескопа, на другом табурете.
Собралась почти вся компания с Маячной и двое ребят с соседней улицы, с Компасной - Сергийко Левченко и Толик Мовчун (из того же класса, что Матвейка Кудряш). Только Икира не пришёл. Марко из-за этого чувствовал себя слегка неуютно, хотя знал заранее: Икира сидит с мамой.
Да, и ещё Пек не пришёл! Он сказал, что будет работать над рукописью, а на затмение глянет, выбрав минутку, в свой бинокль.
Появились Юрий Юрьевич и тётя Зоря. Поглядывая по сторонам, выбрался на свет Володя - в брюках директора, в клетчатой рубашке Пека, побритый и вполне здоровый на вид. Все ребята конечно, знали теперь про беглеца с крейсера, но тайну хранили железно. Делали вид, будто верят: это, мол, приехал в гости к тёте Зоре племяннике ближнего хутора.
Обступили табурет с площадью и Прыгалкой. Поразглядывали так и сяк. Сказали "сила", "клёво", "ось, гарно…" и даже "зашибись…".
Володя наклонился к Марко и шепнул:
- Слов нет… Живая девочка.
Юрий Юрьевич заметил:
- Этот экспонат я с удовольствием выпросил бы для школьного музея… Но ведь Марко не отдаст.
- Не отдам, - сказал Марко чуть виновато, но твёрдо. - Лучше уж берите насовсем телескоп.
Директор почесал бровь.
- Широкий жест. Надо обдумать…
Марко добавил:
- Когда друзья Пека пришлют копии, одну можно взять в музей. А Топка и Пиксель сделают вторую "площадь"… Сделаете?
- Факт, - сказал Топка. Пиксель хотел прокомментировать этот факт подробно, однако Кранец (который чуть не сбил телескоп) напомнил:
- Щас начнётся!
Марко надел на трубу тёмный фильтр.
Топка сказал, что пластилин плавится на солнце и "площадь" с девочкой надо унести в тень. Унесли вместе с табуретом в сарайчик, поставили у дальней стены.
Встали в очередь к телескопу. Поглядели все - даже директор и тётя Зоря - как чёрный бугристый шар в красноватом пространстве наезжает на серебристый солнечный круг. Не шумели, не толкались и не спорили, лишь Сергийко и Толик пихнули друг друга локтями, но Слон показал им кулак.
Потом, чуть передвинув трубу, посмотрели по второму разу. Потом ещё…
- Дыхание Вселенной, - выговорил Володя с грустной ноткой. Марко вспомнил стихи Пека о галактике и семенах сурепки…
Стали расходиться.
Славка оглянулась на Марко:
- А ты почему ни разу не взглянул?
- Я только вчера летал на Луну, видел все вблизи.
- Понятно, - кивнула Славка. И неизвестно, что при этом подумала.
У телескопа остались Марко, Топка, Пиксель и Кранец. Неподалёку был и Володя, присел на порог сарайчика. Юрий Юрьевич сказал, что пойдёт писать отчёт по итогам учебного года. Для имперского Минпроса. Блокада блокадой, а отчётность отчётностью. Тётя Зоря тоже ушла внутрь школы.
Марко взялся было разбирать телескоп - для переноски наверх.
- Давай помогу, - сунулся Кранец.
Марко хотел сказать, что лучшая помощь, если он аккуратно посидит на лавочке. Но пожалел неудачника.
- Помоги. Придержи треногу…
В этот момент во двор ворвался взмыленный Матвейка Кудряш.
- Марко! Ребята! Кукурузники идут, прямо сюда!
Володя встал, неловко развёл руками: приходится, мол, снова нырять в подполье… Исчез в сарайчике, захлопнулась за ним крышка люка. Топка и Пиксель сообразили: тоже кинулись в сарайчик, поставили на крышку табурет с "площадью" и девочкой. Мол, нет здесь никакого подполья. Правда, края люка все равно были видны…
"Может, пройдут мимо?" подумал Марко с ощущением близкой беды. Он уже чувствовал, что не пройдут.
Не прошли. Появились во дворе вчетвером. Двое - старые знакомые - марин-сержант и "Дуремар". Ещё двое - одинаково низкорослые, кривоногие, с рыскливыми глазками. Быстро оглядели территорию.
- А ну, школяры, говорите, як на духу, где ховаете шпиёнов и дезертиров? - добродушно сказал всем сразу марин-сержант и прошёлся взглядом над головами.
Пиксель и Топка встали в дверях сарайчика. Пиксель вежливо сказал:
- Никого мы не ховаем, здесь кружок занимается по астрономии, только что наблюдали затмение…
- Учёные, значит. Это добре, - тонким голосом заявил "Дуремар". - Мы вас, вроде бы, в прошлый раз бачили. То неспроста…
В открытом окне второго этажа показался директор.
- В чем дело, господа? Здесь школа. Она под имперской юрисдикцией!
- Твою юр… дик… пикцию мы видели знаешь где? - спросил "Дуремар". И сказал, где. Двое кривоногих коротко поржали.
У чёрного входа школы появилась тётя Зоря. С метлой, как с алебардой.