- Доктор Рэйвен прав, - подтвердил Саттон. - Это не религия. Судьба и религия могут идти и развиваться параллельно и существовать в полном согласии. Они не мешают друг другу. Скорее, они даже будут взаимодействовать. Судьба поддерживает те же самые основы, на которых стоит большинство религий, но не дает никаких надежд на жизнь после смерти. Это остается религией.
- Аш, - проговорил Адамс спокойно, - ты же изучал историю. Саттон кивнул.
- Подумай о прошлом, - продолжал Адамс, - вспомни крестовые походы, вспомни о том, как расцвело магометанство, вспомни Кромвеля в Англии, вспомни Германию и Америку, Россию и Францию, религию и идею. Половина человечества будет сражаться за идею даже тогда, когда не шевельнет пальцем, чтобы защитить свою семью, жизнь или честь. Но что касается идеи… это уже нечто другое.
- И вы боитесь идеи?
- Мы просто не можем себе позволить ее, Аш. Во всяком случае сейчас.
- И все же идея была тем, что заставило человека развиваться. У него не было бы культуры и цивилизации, если бы не было идеи.
- Как раз в это самое время, - возразил Адамс с горечью, - люди воюют из-за твоей идеи, Судьбы.
- И вот почему мне обязательно надо позвонить. Вот для чего мне нужен час.
Адамс с трудом поднялся на ноги.
- Возможно, я совершаю ошибку, - произнес он, - но это то, чего я не сделал еще ни разу за всю свою жизнь. Но раз в жизни я сыграю в эту азартную игру.
Он пошел вперед, через внутренний дворик, в слабо освещенную комнату, наполненную старой мебелью.
- Джонатан, - позвал он.
Послышался звук шагов в холле, и в комнату вошел андроид.
- Принесите нам кости, - сказал Адамс. - Мы, мистер Саттон и я, хотим сыграть.
- В кости, сэр?
- Да, в ту игру, в которую вы играете с поваром.
- Хорошо, сэр, - ответил Джонатан. Он повернулся и вышел. Саттон слышал звук его шагов, затихающий в глубине дома. Адамс повернулся к нему.
- Договоримся, что каждый бросает один раз. Выигрывает тот, у кого выпадет больше очков.
Саттон напряженно кивнул головой.
- Если выиграешь ты, то я дам тебе час, - сказал Адамс. - Если выиграю я, то ты повинуешься моим приказам.
- Я сыграю с вами, - согласился Саттон. - На таких условиях, я с вами сыграю.
В это время Саттон размышлял:
"Я поднял разбитый корабль с Сигмы, планеты 61 Лебедя, и провел его через космос. Я был двигателем и пилотом, я был дюзами и штурманом. Энергия, собранная моим телом, заставила корабль подняться и провела его через космос. Одиннадцать лет в космосе. Я снова опустил корабль сегодня ночью, провел его через атмосферу с выключенным двигателем, чтобы его не заметили, и посадил его в реку. Я могу без помощи рук вытащить его, как вон из того ящика, я могу переворачивать листы книги, не прикасаясь к ним.
Но игра в кости…
Игра в кости - это нечто совсем другое.
Они так быстро вращаются…"
- Независимо от того, кто выиграет, - произнес Адамс, - все равно можешь воспользоваться видеофоном.
- Если я проиграю, - ответил Саттон, - то это мне не поможет и не понадобится.
Джонатан вернулся и положил кости на стол. Он на мгновение замешкался, но, заметив, что двое людей уже приготовились к игре, оставил их. Саттон очень внимательно посмотрел на кости.
- Сначала вы, - предложил он.
Адамс взял кости, зажал их в руке и потряс ими. Раздался звук, похожий на тот, который издают зубы, стучащие от безумного страха.
Он поднял руку над столом, разжал пальцы, и маленькие беленькие кубики рассыпались по полированной поверхности. Они остановились. На одном из них было пять, на другом - шесть.
Адамс поднял взгляд на Саттона. В его глазах ничего нельзя было прочесть. Даже триумфа. Совершенно ничего.
- Твоя очередь, - произнес он.
"Отлично, - подумал Саттон. - Просто отлично. Необходимо, чтобы выпали две шестерки".
Он протянул руку, взял кости, потряс их в своих руках - в своем кулаке, ощущая их размер и форму, когда они перекатывались у него в ладони.
"Теперь надо осознать их своим разумом. Так же, как я чувствую их рукой. Ощути их своим разумом, Саттон, сделай так, чтобы они стали частью тебя, так же, как это было с двумя кораблями, которые ты провел через космос. Так же, как ты это делаешь с книгой, или стулом, или цветком, которые хочешь поднять".
На какой-то момент он изменился. Его сердце остановилось, движение крови замедлилось настолько, что, казалось, она еле пульсирует в его артериях и венах. Он не дышал. Саттон чувствовал, как в нем брата вверх другая система, другое тело, которое получало энергию из всего, что его окружало. Он примерился к игральным кубикам и как бы начал осязать их умом. Он медленно потряс их в своих ладонях, размашистым движением протянул руку над столом и разжал пальцы. Кости высыпались из рук и запрыгали по столу.
При их падении разум Саттона воспринимал их, видел, чувствовал так, будто они стали частью его самого. Он ощущал те их грани, где находились шесть черных точек, и те, где находилась всего одна точка.
Костяшки оказались скользкими, и ими было трудно управлять. На какое-то короткое мгновение Саттона охватил страх, показалось, что эти вращающиеся кубики обладают собственным сознанием, являются самостоятельными личностями.
На одном из кубиков выпала шестерка, а другой все еще вращался… Кубик с шестеркой на грани некоторое время качался на ребре так, что казалось, он может упасть на другую плоскость.
"Подтолкнуть, - подумал Саттон, - немного подтолкнуть, но силой разума, а не руками".
Шестерка вышла вверх. Оба кубика остановились, и на обоих были шестерки.
Саттон с усилием вздохнул, и его сердце снова забилось, и кровь начала пульсировать в венах.
Они в молчании стояли некоторое время, глядя друг на друга через стол. Адамс заговорил. Его голос оставался спокойным, и нельзя было понять по его тону, что он все это время чувствовал:
- Видеофон находится там.
Саттон слегка наклонил голову. Он почувствовал себя глупо, сделав это подобно персонажу какого-то старого и плохого драматического романа.
- Судьба, - сказал он, - работает на меня. Когда мне приходится туго, судьба мне всегда помогает.
- Я начну отсчитывать отведенный вам час, - произнес Адамс, - как только вы начнете разговор.
Он быстро повернулся и зашагал в патио, очень прямой и строгий.
Сейчас, когда он выиграл, Саттон почувствовал слабость. Он направился к видеофону, но ноги плохо слушались его. Ашер сел перед видеофоном и взял видеофонную книгу.
"Информация" - прочитал он.
И названия под этим словом: "География. Исторические сведения. Северная Америка…" Саттон нашел номер, набрал его, и экран засветился.
Робот откликнулся:
- Могу ли я быть полезным, сэр?
- Да, - ответил Саттон, - я хотел бы знать, где находится Висконсин.
- Где вы сейчас?
- Я нахожусь в резиденции мистера Кристофера Адамса.
- Тот мистер Адамс, который работает в департаменте Галактических расследований?
- Да, это он, - ответил Саттон.
- Тогда, - сказал робот, - вы находитесь в бывшем Висконсине.
- Бриджпорт? - продолжал выяснять Саттон.
- Он находится на реке Висконсин, на северном берегу, примерно в семи милях выше слияния ее с рекой Миссисипи.
- Что это за реки? Никогда не слышал о них.
- Вы находитесь недалеко от них, сэр. Висконсин впадает в Миссисипи немного ниже того пункта, где вы сейчас находитесь.
Саттон с трудом поднялся и вышел в патио. Адамс раскуривал свою трубку.
- Ты получил то, что хотел? - спросил он. Саттон кивнул.
- Тогда продолжай делать то, что намеревался. Отсчет часа уже начался.
Саттон стоял в нерешительности.
- Интересно, - задал он вопрос, - захотите ли вы пожать мне руку?
- Конечно, я подам тебе руку, - ответил Адамс.
Он торжественно поднялся на ноги и протянул свою руку.
- Одно из двух, - произнес Адамс, - либо ты человек больше, чем кто-либо другой, либо ты самый большой дурак, которого я когда-либо знал.
32
Бриджпорт, тянущийся вдоль берега реки, расположенный в каменном гнезде, казался спящим. Летнее солнце беспощадно палило землю, лежащую между тремя горными вершинами. Жара стояла такая, что казалась невозможной какая-либо жизнь вообще: в домах, состарившихся от времени и непогоды, в пыли, лежащей на улице, в кустах, на которых почти не было листьев, в чахлых цветах, высаженных рядами.
Железнодорожные рельсы изгибались вокруг скалы и уходили в гору, затем опять изгибались, обходя другую возвышенность, и снова тянулись куда-то. На этом коротком участке, ведущем ниоткуда в никуда, они сверкали, как влажный стальной нож.
Между рельсами и рекой находилась железнодорожная станция, казавшаяся вымершей. Квадратное здание, которое выглядело как человек, опустивший плечи под ударами зимней непогоды и летнего палящего зноя и уже в течение долгих лет потерявший всякую надежду на лучшее в ожидании нового удара непогоды или судьбы.
Саттон стоял на станционной платформе и слушал голос реки: плеск волн, накатывающихся на берег, журчание воды, удары о подводные камни и бревна. И все эти звуки покрывал настоящий голос реки, ее разговор со всем земным, мощная полифония, несущая скрытую энергию и имеющая какую-то высокую цель.
Он поднял голову и прислушался, прищуриваясь от солнечного света. Взглянул на могучую конструкцию, пересекающую реку и переходящую на том берегу в высокую железнодорожную насыпь, которая тянулась через долину за рекой.
Люди пересекали реки с помощью этих огромных конструкций из металла и стали и никогда не прислушивались к беседе реки, разговору ее волн, катившихся к морю. Люди пересекали моря на крыльях и при помощи могучих двигателей, и голос моря оставался для них неразборчивым в огромном пространстве неба. Люди пересекали космос в металлических цилиндрах, свободно манипулируя во времени и в пространстве. Человек совершал огромные прыжки на своих чудесных машинах по траекториям, представляющим собой математические абстракции, о которых даже не мечтал мир этого города, Бриджпорта, в 1987 году.
Люди слишком спешили. Они ушли далеко и шли чересчур быстро. Так быстро и так далеко, что упустили из вида многое… все встреченное на своем пути, что требовало времени для понимания и осмысливания.
Когда-нибудь, в отдаленном будущем, человек все равно остановится и потратит какое-либо время, чтобы изучить это. Когда-нибудь человек вернется назад по тому же пути, который уже прошел однажды, и узнает такие вещи, которые когда-то прошли мимо его понимания. И он будет удивляться, как же он мог пропустить их, и жалеть о тех годах, которые были безвозвратно потеряны из-за незнания этих вещей.
Саттон спустился с платформы и нашел тропинку, которая вела вниз к реке. Он осторожно пошел по ней. Осторожно, потому что она казалась мягкой и зыбкой, а камни на ней неустойчивыми.
В конце тропинки он увидел человека. Старик сидел на камне, наполовину утонувшем в глине, и держал в руках удилище. В зубах его торчала трубка. Щеки покрывала двухнедельная щетина. Рядом стоял узкий кувшин, заткнутый вместо пробки стержнем кукурузного початка так, что до него легко было дотянуться свободной рукой.
Саттон осторожно ступил на речной песок и удивился, почувствовав прохладу, которую давали деревья и кусты. Такое приятное ощущение после солнцепека, на котором он только что находился.
- Что-нибудь поймали? - спросил он.
- Нет, - ответил старик.
Он спокойно покуривал свою трубку, и Саттон следил за ним с удивлением. Можно было поклясться, что волосы этого человека когда-то светились огненно-рыжим цветом.
- И вчера не поймал ничего, - продолжал старик. Он осторожно вынул трубку изо рта и сосредоточенно сплюнул в воду. - И позавчера ничего не поймал.
- Но вы рассчитываете все-таки что-нибудь поймать? - поинтересовался Саттон.
- Нет, - ответил старик.
Он протянул руку, взял кувшин, вытащил из него пробку-затычку из кукурузы и тщательно вытер горлышко грязной рукой.
- Не хотите ли глотнуть? - спросил он, протягивая кувшин. Саттон, помня о его грязной руке и несколько опасаясь, все же взял кувшин и поднес ко рту. Жидкость хлынула ему в рот и потекла по пищеводу. Это был жидкий огонь с каким-то привкусом грибов и тряпки. Саттон отнял кувшин ото рта и держал его за ручку, не закрывая рта. Старик взял кувшин, а Саттон принялся вытирать слезы, текущие из глаз.
- Недостаточно выдержанное вино, - сказал старик извиняющимся голосом. - У меня просто не было времени, чтобы возиться с ним.
Он тоже сделал глоток, вытер рот тыльной стороной ладони и с удовольствием вздохнул. Пролетавшая мимо бабочка упала замертво… Старик протянул ногу и ткнул ею бабочку.
- Слабое существо, - произнес он. Он снова заткнул кувшин пробкой и поставил рядом с собой. - Вы нездешний, не так ли? - спросил он у Саттона. - Я не помню, чтобы видел вас здесь.
Саттон кивнул.
- Я ищу семейство Саттонов, а именно - человека по имени Джон К. Саттон.
Старик засмеялся.
- Старину Джона? Да, мы с ним друзья с детства. Он был хитрющим маленьким разбойником. Настоящий человек, настоящий. Он пошел учиться на юриста и получил образование, но не добился успеха в этом деле и потому обосновался на ферме, вон там, на холме за рекой. - Он посмотрел на Саттона. - Вы, случайно, не родственник ему?
- Ну, - ответил Саттон, - в общем-то нет, во всяком случае не близкий.
- Завтра четвертое, - рассказывал старик. - Я помню, как когда-то мы с Джоном взорвали дренажную трубу, как раз четвертого числа, в Кемп-Холле. Мы нашли динамит, которым пользовались рабочие, строившие дорогу, и мы с Джоном подумали, что взрыв будет сильнее, если закупорить динамит в замкнутом пространстве. Поэтому засунули динамит в эту трубу и подожгли длинный бикфордов шнур. Мистер, эта труба взорвалась к чертовой матери. Я помню, наши отцы чуть не спустили с нас шкуру.
"Совершенно точно, - подумал про себя Саттон. - Джон К. Саттон живет за рекой, а завтра как раз будет четвертое июля 1987 года, как и было сказано в письме. И мне не надо ничего больше спрашивать, старик сам все рассказал".
Солнечные лучи, как расплавленный металл, отражались в реке. Но здесь, под деревьями, ощущалась прохлада. Мимо проплыл листок, на котором сидел кузнечик. Кузнечик прыгнул на берег, но не добрался до него, упал в воду и был унесен ею.
- У него не было никакого шанса, - сказал старик, - у этого кузнечика. Самая скверная река в Соединенных Штатах, эта старая река Висконсин. По ней сперва пытались водить пароходы, но так и не смогли этого сделать. Там, где было судоходное русло, на следующий день мог оказаться нанос песка. Течение постоянно переносило песок с одного места на другое. Какой-то чиновник однажды сделал сообщение об этом. В нем говорилось, что единственная возможность использовать Висконсин для судоходства, это углубить ее и укрепить дно.
Откуда-то сверху послышался шум. Скрежеща, по мосту прошел поезд, длинный товарный состав, протянувшийся по долине. Уже и после того, как поезд прошел, Саттон слышал гудок, похожий на зов затерянного в пустыне. Должно быть, там железная дорога пересекалась с другой.
- Судьба, - усмехнулся старик, - не очень-то расположена к этому кузнечику, не правда ли?
Саттон вскочил и спросил, заикаясь:
- Что? Что вы такое сказали?
- Не обращайте на меня внимания, - ответил старик. - Я часто брожу и бормочу себе под нос. Иногда люди слышат это и думают, что я сумасшедший.
- Но судьба? Вы что-то сказали насчет судьбы?
- Тебя это интересует, парень? - бросил старик. - Однажды я написал об этом рассказ. Тогда мне это ничего не стоило сделать. Я занимался писательством в молодые годы.
Саттон успокоился и лег на спину.
Стрекоза пролетела над поверхностью воды; невдалеке, выше по течению, небольшая рыбка выпрыгнула из воды и оставила на поверхности расходящиеся круги.
- Как же все-таки насчет рыбной ловли? - спросил Саттон. - Неужели для вас неважно, поймаете ли вы что-нибудь или нет?
- Даже лучше, если нет, - промямлил старик. - Понимаешь, нужно снимать рыбу с крючка, снова наживлять, забрасывать удочку. Затем придется чистить рыбу. Это неприятная работа.
Он вынул трубку изо рта и снова, тщательно прицелившись, плюнул в реку.
- Вы когда-нибудь читали Торо, парень?
Саттон покачал головой, пытаясь вспомнить. Это имя вызывало у него какое-то воспоминание. Был отрывок в учебнике по древней литературе, которую он изучал в колледже. Все, что осталось у него в памяти, так это впечатление, что это какое-то большое произведение.
- А его следует прочитать, - сказал старик, - у него были правильные мысли.
Саттон поднялся и отряхнул брюки.
- Оставайся, - предложил старик. - Ты мне не мешаешь. Совсем не мешаешь.
- Мне нужно идти, - объяснил Саттон.
- Найди меня когда-нибудь в другой раз, - продолжал старик, - мы можем еще поговорить. Меня зовут Клиф, но подчас меня уже называют старик Клиф. Спроси старика Клифа, меня каждый здесь знает.
- Как-нибудь я так и сделаю, - согласился Саттон вежливо.
- Не хотите ли глотнуть, прежде чем уйти?
- Нет, спасибо, - ответил Саттон, отодвигаясь, - нет, спасибо, спасибо.
- Ну, хорошо. - Старик поднял кувшин и сделал долгий булькающий глоток. Затем опустил кувшин и выдохнул воздух, но теперь это выглядело менее внушительно: не было бабочки.
Саттон поднялся по берегу и вышел под обжигающее солнце.
- Да, конечно, - сказал работник станции. - Саттоны живут как раз за рекой, в округе Грант, можно добраться туда несколькими способами. Какой предпочитаете?
- Самый длинный, - ответил Саттон. - Я не спешу.
Луна уже всходила, когда Саттон поднялся на холм, приближаясь к мосту. Он не спешил, поскольку в его распоряжении была вся ночь.
33
Земля казалась дикой, более дикой, чем любое место, которое посещал Саттон на его родной земле, покрытой подстриженными газонами, аккуратно подрезанными деревьями в парках с искусственным поливом. Местность поднималась вверх и была загромождена громадными валунами, как будто огромная рука разбросала их в ярости в какие-то давно забытые времена. Каменные гряды устремлялись наверх, покрытые кое-где могучими деревьями, которые тоже стремились достичь той же высоты, того же могущества, что и каменные нагромождения. Но остановились, не сумев этого сделать, и теперь стояли, убежденные в том, что представляют собой нечто меньшее, чем каменные громады, но все же сохранив достоинство и терпение, которым они обучились раньше когда-то, стремясь стать такими же.
Летние цветы прятались между камнями или же прижимались к основанию огромных деревьев, покрытых мхом. Белка сидела где-то неподалеку на ветке и издавала свое щелканье, как будто возмущалась, что уже встает солнце.