- Конечно. Просто напишите нам записку. Мы в это время будем смотреть через ваше плечо. Или просто скажите: "Ну, я решился". Мы будем слушать, и мы услышим.
- Просто, - согласился Саттон. - Очень просто.
- Мы делаем это простым для вас, - разъяснил человек, - до свидания, мистер Саттон.
Саттон не видел, но понял, что человек прикоснулся к шляпе… Если, конечно, у него была шляпа. А затем он ушел, свернув с дороги и пройдя через кладбище, двинулся куда-то в сторону леса.
Саттон стоял на пыльной дороге и слушал звук удаляющихся шагов. Мягкие свистящие звуки шуршания подошв о траву, покрытую росой.
Наконец-то контакт! Через десять лет. Контакт с людьми из другого времени. Но это не те люди, не его люди.
Ревизионисты следили за ним. Он даже чувствовал, что они следили. Ревизионисты следили и ждали. Ждали в течение десяти лет. Но, конечно, десять лет его времени, не их. Механизмы и наблюдатели могли выполнить эту работу в течение года и даже недели, если они бросили на это дело достаточное количество людей и техники.
Но для чего нужно было ждать десять лет? Только для того, чтобы дождаться, когда он ослабеет и будет готов согласиться на любое предложение?
Пока он ослабеет?
А затем в его сознании появилась картина, и он остановился как вкопанный в несколько неуклюжей позе, удивляясь, почему эта мысль не пришла к нему раньше.
Они не ждали, чтобы он ослабел. Они ждали, пока Джон К. Саттон напишет письмо. Они все записали, записали на пленку и изучили тщательно его жизнь. И потому они могли предвидеть, как сработает его разум и как он будет действовать. Письмо служило ключом ко всему. Письмо послужило той приманкой, которую они использовали, чтобы завлечь Ашера Саттона в ЭТО ВРЕМЯ. Они завлекли его и оставили здесь, в ловушке, и держали крепко, крепче, чем если бы он был в клетке. Они изучили его теперь и могли с уверенностью предполагать, как он будет действовать. Они знали об этом с такой же точностью, с какой представляли действия старого Джона К. Саттона.
Его разум снова как бы раздвоился и начал осторожно прощупывать мозг человека, удаляющегося к лесу. Ни телята, ни кошки, ни собаки, ни полевые мыши - никто из них не мог даже подозревать, что другой разум проникал в них. С ними было легко, как с марионетками. Что касается мозга человека, то здесь должно быть по-другому. Высокоразвитый и чувствительный обязан почувствовать вмешательство извне, если не будет даже знать об этом.
"Девушка не будет долго ждать. Я слишком долго отсутствовал. Ее чувства не так глубоки. И в общем-то у нее нет никаких моральных обязанностей передо мной, я это слишком хорошо знаю. Очень долго я находился в этом временном склепе. Ей надоело ждать, когда я отсутствовал всего три часа, ну и черт с ней. Я смогу найти себе другую, но вряд ли такую же… м-да… Не совсем такую… Нигде больше не существует такой, как она…"
Саттон отчетливо воспринимал чужую мысль.
"Тот, кто сказал, что Саттон сдастся, сам был ненормальный. Бог мой! Если бы я провел десять лет в этой дыре, то любому, кто пришел бы ко мне из времени, из моего времени, бросился бы на шею и расцеловал. Кого угодно… друга… врага… это не имеет значения. А что делает Саттон? Ни одного слова, ни секунды удивления. Когда я заговорил с ним, то он даже не изменил походки. Он продолжал шагать, как будто я все время находился рядом с ним. Бог мой! Надо бы выпить. Эта работа действует мне на нервы… Хорошо бы забыть эту девушку… Но лучше, чтобы она дождалась меня… Нет, она не станет ждать… Хорошо бы…"
Саттон ушел из его разума и спокойно стоял на дороге.
Он ощутил внутренний триумф, и чувство облегчения разлилось в его груди.
Они на протяжении десяти лет следили за ним, и за десять лет слежки не узнали ничего, кроме поверхностных фактов. Они все записали на пленку, но не догадались, что творилось в его душе. Они могли изучить любого человека, но его душа оставалась закрытой для них. Эти люди способны полностью обнажить человеческий мозг и проанализировать его, прочесть в нем все, что их интересует… Но разум закрыт для них. Он открывал им только то, что хотел открыть, и лишь для того, чтобы не вызвать подозрений, что многое осталось им недоступно. Десять лет назад люди Адамса тоже пытались получить информацию из его мозга, но практически ничего не добились. Ревизионисты следили за ним в течение десятилетия и знали каждое его движение, а также многое из того, о чем он думал, но они не догадывались, что он может развивать свой разум и воплощаться в разуме мыши, рыбы… или человека. Если бы они знали это, то, конечно, приняли бы какие-то предосторожности и стали бы еще опаснее. Но они не сделали этого.
Он посмотрел назад, туда, где стояла ферма Саттонов, и в какой-то момент ему показалось, что он видит этот дом, массивный силуэт на фоне ночного неба. Но это была игра воображения. Он просто знал, что дом находится там, и представлял себе эту картину. Одну за другой он воображал вещи в своей комнате: книги, несколько исписанных листков бумаги, бритву. Там не осталось ничего, что могло возбудить подозрение, ничего, что он мог случайно забыть, и ничего такого, что могли бы использовать позднее против него.
Он был готов к этому дню, знал, что этот день наступит, когда Херкимер, или ревизионисты, или правительственные агенты выйдут из-за дерева и пойдут рядом с ним.
Знал ли он об этом?
Нет, этого нельзя было утверждать. Он только верил в это, вернее, готов был верить.
Много лет назад его попытка написать книгу, книгу Судьбы, оказалась бы безнадежной, если бы он написал ее, не используя опыт и знания последнего десятилетия. Все, что осталось от нее теперь, - это кучка пепла, смешавшаяся за прошедшие годы с землей, с дождевой влагой, просочившейся в глубь почвы, и впитанная корнями пшеницы, кукурузы в виде химических элементов.
Его разум сконцентрировался и прояснился, он готовился к этому дню в течение многих лет.
Саттон сошел с дороги и направился вниз по пастбищу, следуя за человеком впереди. Тот быстро шел к небольшой возвышенности у реки, но, несмотря на это, разум Саттона опережал его, ощупывая темноту и отыскивая дорогу, как гончая собака, которая пользуется обонянием, когда идет по следу куницы. Саттон нагнал его уже через несколько минут, когда тот человек только входил в тень лесных деревьев, и разумом своим Саттон шел за ним на небольшом расстоянии, осторожно ступая, легко и бесшумно, как пантера, чтобы не спугнуть преследуемого.
Корабль лежал в глубоком овраге. В нем зажегся свет, и люк открылся. В круге света стоял второй человек и напряженно вглядывался в темноту.
- Это ты, Гас? - спросил Он. Первый грубовато ответил:
- Конечно, я. Кто еще, по-твоему, может шляться по этому лесу ночью?
- Я уже начал беспокоиться, - проворчал человек с корабля. - Ты отсутствовал дольше, чем я предполагал. Я уже собирался идти на поиски.
- Ты постоянно суетишься, - недовольно ответил Гас. - Между нами говоря, ведь никто не услышит нас в этом мире, я должен сказать, что мне все это надоело. Пусть Тревор поищет кого-нибудь другого для этой работы. Я больше не намерен выполнять ее.
Он взобрался по трапу на корабль.
- Собирайся, - обратился он ко второму человеку. - Мы уходим отсюда.
Он повернулся для того, чтобы закрыть люк, но это сделал Саттон. Гас отступил назад на два шага, пока не уперся в привинченное к полу кресло. Он остановился, улыбаясь.
- Вгляните-ка на него! - воскликнул он. - Эй, Пинки! Погляди, кто шел за мной до самого корабля.
Саттон невесело улыбнулся им:
- Если вы не возражаете, джентльмены, то я прокачусь с вами.
- А если мы возражаем? - спросил Пинки.
- Тогда я сам поведу этот корабль, - сказал Саттон. - С вами или без вас? Выбирайте.
- В этом весь Саттон, Гас, - рассмеялся Пинки. - Этот самый мистер Саттон. Тревор будет рад увидеть вас, Саттон.
Тревор.;. Тревор…
Он уже слышал это имя раза три. Саттон стоял, прислонившись спиной к закрытому люку. Его мысли вернулись в прошлое, в другой корабль, к другому человеку.
"Тревор, - говорил тогда Кейс. Или это сказал Прингл? Тревор… Ну конечно, это глава корпорации".
- Все эти годы я мечтал о том, чтобы встретиться с мистером Тревором, - усмехнулся Саттон. - Нам есть о чем поговорить.
- Включай двигатель, Пинки, - сказал Гас, - и пошли сообщение. Тревор выставит почетный караул. Мы везем Саттона.
40
Тревор поднял кусочек бумаги и бросил его в чернильницу, стоявшую на столе. Бумажный шарик попал точно в чернила.
- Хорошее попадание, - усмехнулся Тревор. - Я попадаю семь раз из десяти. Когда-то я промахивался семь раз из десяти.
Он изучающе посмотрел на Саттона.
- Вы похожи на обычного человека. Я хотел бы поговорить с вами, желая, чтобы вы поняли меня.
- Вы силитесь сказать, что у меня нет рогов и копыт? - улыбнулся Саттон. - Если вы это имеете в виду…
- А также сияния и нимба вокруг головы, насколько я понимаю, - подтвердил Тревор.
Он бросил другой клочок бумаги в чернильницу, но не попал.
- Семь из десяти, - повторил он и бросил еще раз. На этот раз попал, чернила забрызгали стол.
- Саттон, - обратился к нему Тревор, - вы очень много знаете о Судьбе. Вы когда-нибудь думали о том, как показать ее?
Саттон пожал плечами.
- Вы пользуетесь неудачным и старинным термином из незамысловатой и откровенной пропаганды девятнадцатого столетия. Была страна, которая сделала этот термин избитым.
- Пропаганда, - повторил Тревор. - Лучше назовем ее психологией. Можно говорить о чем-то очень часто, много и хорошо, и наступит момент, когда все поверят в это. И в конце концов, даже тот, кто ведет эту пропаганду, поверит в нее сам.
- И это называется Судьбой? - спросил Саттон. - Только для человеческой расы, я полагаю?
- Естественно, - ответил Тревор. - В конце концов, мы именно те существа, которые могут использовать знания о судьбе наилучшим образом.
- Вы упустили один важный момент. Человек не нуждается в этом. Он уже считает себя великим, во всем правым и почти святым. Вы ведь не желаете пропагандировать именно это?
- Если все упростить, то вы угадали, - согласился Тревор. - Но только - если упростить.
Он неожиданно ткнул пальцем в Саттона.
- Как только мы захватим всю Галактику, что мы тогда будем делать?
- Что? - спросил Саттон. - ну, я полагаю…
- Вот именно. Вы не знаете, что делать потом. И этого не знает вся человеческая раса.
- А если мы будем владеть Судьбой, которую можно заранее предсказать? - спросил Саттон. - Если мы будем иметь такую Судьбу, то все будет выглядеть иначе?
Слова Тревора были произнесены почти шепотом:
- Существуют другие Галактики, Саттон. Еще более огромные, чем наша. Много других Галактик.
"Боже мой", - подумал Саттон.
Он начал что-то говорить, но затем закрыл рот и молча сидел в кресле, шепот Тревора доносился к нему через стол.
- Вас это привело в замешательство, не правда ли? - спросил он. Саттон попытался произносить слова громко, но у него тоже получался только шепот.
- Вы ненормальный, Тревор. Абсолютно ненормальный.
- Это просто взгляд вдаль, с дальней перспективой, - пояснил Тревор. - Как раз то, что нам нужно. Абсолютно непоколебимая вера в человеческую Судьбу. Всеобъемлющее убеждение, что человек предназначен для того, чтобы подчинять себе не только свою Галактику, но и все Галактики, всю Вселенную.
- Этого придется ждать очень долго. - В голосе Саттона послышалась насмешка.
- Я, конечно, этого не увижу, - согласился Тревор. - Не увидите и вы, и даже дети детей наших, и еще много поколений.
- Для этого потребуются миллионы лет.
- Больше чем миллионы, - спокойно отреагировал Тревор. - У нас даже нет представлений о размерах Вселенной. Через миллионы лет у нас будет только хороший почин.
- Тогда почему, бога ради, вы и я сидим здесь и разговариваем об этом?
- Логично, - усмехнулся Тревор.
- Нет никакой логики в этом, - заявил Саттон. - Планировать на миллионы лет вперед. Человек может планировать только жизнь своего поколения, если пожелает. В этом есть хоть какая-то логика. Наконец, он может планировать дальше, на жизнь внуков, но за этим нет никакой уже логики…
- Саттон, - перебил его Тревор. - Вы раньше слыхали о корпорации?
- Да, конечно. Но…
- Корпорация сможет планировать на миллионы лет вперед. И планировать точно.
- Корпорация - это не человек, - возразил Саттон. - Это не личность.
- Именно личность, - настаивал Тревор. - Личность, составленная из людей, сделанная людьми, чтобы выполнить их желания. Это живущая, действенная идея, которая передается от одного поколения другому, чтобы обеспечить выполнение плана, слишком обширного для жизни одного человека.
- Ваша корпорация тоже издает книгу? Не так ли? - спросил Саттон.
Тревор напряженно посмотрел на него.
- Кто вам сказал об этом? - спросил он.
- Двое людей, которых звали Кейс и Прингл, - ответил Саттон. - Они пытались купить мою книгу для вашей корпорации.
- Кейс и Прингл находятся на задании, - возразил Тревор, - я ожидаю их возвращения.
- Они не вернутся.
- Вы убили их, - невыразительно произнес Тревор.
- Сначала они пытались убить меня, но меня трудно убить.
- Это было вопреки моим приказаниям, Саттон. Я не хотел, чтобы вас убили.
- Они действовали по собственному усмотрению, - объяснил Саттон. - Они собирались продать мой труп Моргану.
"Трудно представить, - подумал Ашер, - чем можно потрясти этого человека. Ни малейшего признака растерянности в его глазах, ни тени волнения на лице".
- Хорошо, что вы убили их, - проговорил Тревор. - Этим вы избавили меня от необходимости это сделать самому.
Он бросил бумажный шарик в чернильницу и попал.
- Это логично, - повторил он, - что корпорация должна планировать жизнь на миллионы лет вперед. Существование такого плана обеспечивает выполнение какого-то проекта, несмотря на то, что люди, работавшие над ним, будут меняться.
- Минутку, - прервал его Саттон. - Существует такая корпорация или все же это сказки?
- Она существует, - кивнул Тревор. - И я как раз тот человек, который ее возглавляет. У нас различные сферы деятельности, различные источники финансирования… И станет еще больше в будущем, по мере того как мы сможем продемонстрировать какие-либо существенные результаты своей деятельности.
- Под существенными вы имеете в виду Судьбу для Человечества?
Тревор кивнул.
- Именно поэтому нам следует поговорить. У вас есть товар на продажу, который является сущностью наших торговых операций.
Саттон покачал головой.
- Я не вижу того, что вы можете приобрести у меня.
- Таких три вещи, - ответил Тревор. - Богатство, власть и знание. Богатство, власть и знание Вселенной. Только для человека, как вы понимаете. Для единой расы существ, таких, как вы и я. И из этих трех моментов знание, пожалуй, является самым большим призом, поскольку знание, соответствующим образом направленное и скоординированное, ведет к еще большему знанию.
- Это безумие, - ответил Саттон. - Я и вы, Тревор, мы превратимся в пыль. И не только мы, но и вся эра, в которой мы живем, будет забыта, прежде чем вся эта работа закончится.
- Помните о корпорации.
- Я помню о корпорации. Но я не могу мыслить иначе, чем в общечеловеческих категориях.
- Тогда давайте подумаем в этих категориях, - мягко сказал Тревор. - Наступает такое время, когда жизнь, такая же, как и в вас или во мне, будет биться в мозгу, и в крови, и в теле человека, который станет совладельцем Вселенной. Будут триллионы и триллионы форм жизни, которые будут служить человеку. Будет богатство, не поддающееся исчислению. Будет знание, которое вы и я даже представить себе не можем. Саттон спокойно сидел в своем кресле, опустив плечи.
- Вы являетесь единственным человеком, который стоит на нашем пути, - продолжал Тревор. - Вы - единственный человек, мешающий исполнению проекта, рассчитанного на миллионы лет.
- Вам нужна Судьба, - сказал Саттон. - Судьба - это не что-то, принадлежащее только мне.
- Вы всего лишь человеческое существо, Саттон. Вы - человек. Мы говорим с вами именно о людях, которые принадлежат к той же расе, что и вы.
- Судьба, - возразил Саттон, - принадлежит всем. Всем, кто живет. Не только человеку, но и всем формам жизни.
- Это совсем не обязательно, - сказал Тревор. - Вы являетесь единственным человеком, который знает об этом. Единственным человеком, который может сообщить этот факт остальным. Только вы можете сделать так, что это будет Судьба именно для человека, вместо того чтобы стать Судьбой всего, что ползает, прыгает, извивается, всего, что наделено жизнью.
Саттон на прореагировал.
- Достаточно одного вашего слова, - продолжал Тревор, - и все будет в порядке.
- Он не сработает, этот ваш план. Подумайте, ведь для его выполнения необходимы миллионы лет. А время, которое потребуется, чтобы пересечь Галактические пространства на имеющихся у вас кораблях? Хотя бы до ближайшей Галактики?
Тревор вздохнул:
- Вы забываете то, что я вам сказал об увеличении знаний. Два плюс два не равно четырем, мой дорогой друг. Это гораздо больше, чем четыре. В некоторых случаях в тысячи и тысячи раз больше, чем четыре.
Саттон покачал головой.
Но он знал, что Тревор прав. Знания и технология будут расти именно так, огромной пирамидой. Но даже если у человека будет достаточно времени, чтобы все это сделать, знание, полученное только в одной Галактике…
- Достаточно одного вашего слова, - повторил Тревор, - и война во времени будет прекращена. Одно слово - и безопасность человеческой расы будет гарантирована навечно, поскольку все, что нужно ей, - это знание, которое вы можете дать.
- Но это не будет правдой, - возразил Саттон.
- Это не имеет никакого значения, - буркнул Тревор.
- Но ведь нужна декларированная Судьба для того, чтобы выполнить ваш план, - сказал Саттон.
- Мы должны повести за собой всю человеческую расу, - настаивал Тревор. - У нас должно быть нечто значительное, что могло бы захватить ее воображение, чтобы все всерьез обратили на это внимание. А декларированная Судьба, ставящая своей целью покорение Вселенной, - это как раз то, что нам необходимо, чтобы эту задачу решить.
- Двадцать лет назад я, может быть, пошел бы с вами.
- А сейчас? - спросил Тревор. Саттон пожал плечами.
- Сейчас нет. Сейчас я знаю больше, чем двадцать лет назад. Тогда я был человеческим существом, Тревор. Я не уверен, что в полной мере являюсь таковым сейчас.
- Я еще не упомянул о вознаграждении, - сказал Тревор. - Это само собой разумеется.
- Нет, спасибо. Мне хотелось бы пожить еще.
Тревор бросил бумажный шарик в чернильницу и промахнулся.
- Вы невнимательны, - поддел его Саттон. - Ваша точность сегодня ниже обычного уровня.
Тревор взял другой бумажный шарик.