Он придержал кобылку, дав перейти на шаг, и через пять минут ее дыхание выровнялась. Терренс вытер лоб рукой в перчатке, чувствуя, как холодные струйки стекают по шее. Со странным безразличием он отметил, что весь взмок под мундиром, несмотря на мороз. В горле пересохло, хотя он то и дело пил воду, легкие сжались, мешая дышать глубоко. Кашель уже три раза заставлял его замедлять бег лошади, перегибаться с седла и сплевывать. Ребра болели.
Перебарывая недомогание, он сверился с приметами и определил, что въезжает в постепенно сужающуюся долину длиной в три-четыре мили - на юго-западе она клином врезается в перевал, за которым должен быть лагерь Монкрифа.
Заметив движение в лесу на северной стороне, Терренс опять придержал Беллу и привстал на стременах. Сразу же за опушкой мелькало что-то голубое, зеленое и красное.
Цурани! Сводный отряд, судя по разнообразию красок. Грюдер был прав. Цурани намерены захватить как можно больше земли, тесня отступающие силы Королевства.
После первого года войны они отказались от таких поползновений и вот уже шесть лет держали устойчивый фронт. Единственным исключением были попытки захватить Крайди, Порт-Наталь и Горькое море.
Но это еще не значило, что они не станут пытаться сейчас.
Терренс послал вперед усталую лошадь.
Он знал не хуже других, что Мидкемия еще не видывала таких пехотинцев, как цурани. Они способны пройти пятьдесят миль за одни сутки и в конце пути сразу же вступить в бой. Двадцать миль для них - легкая прогулка.
Прикидывая расстояние от леса до перевала, он понимал, что должен поторопиться, если хочет обогнать их авангард. Он ударил каблуками по бокам Беллы, и послушное животное опять помчалось галопом.
Лошадь скакала, как после полноценного отдыха, но Терренс чувствовал, что силы ее убывают с каждой минутой. На середине пути, к перевалу она уже едва тащилась рысью, а вскоре перешла на спотыкающийся шаг.
Терренс соскочил и скинул плащ, чтобы тот не мешал ему бежать. Холод сразу проник под легкий мундир, а внизу кожу леденил пот. Поправив на плече сумку с пакетом барона Грюдера, Терренс без слов простился с Беллой. Потом повернул ее мордой назад, мысленно помолился Рутии, богине удачи, и хлопнул лошадь по крупу. Она отошла немного, остановилась, тяжело водя боками, и оглянулась на него.
- Домой, Белла! Домой! - крикнул он.
Она, как показалось ему, кивнула и поплелась по дороге в обратную сторону.
Терренс, не сводя глаз с ущелья милях в двух перед собой, трусцой побежал к нему. Земля уже порядком обледенела, и быстрый бег мог привести к катастрофе. Повредив ногу, он уже не доберется до назначенной цели. Стоит упасть - и цурани возьмут его в плен или убьют.
Пару раз он поскальзывался, но в общем приближался к перевалу довольно быстро. Добежав до перелеска, он услышал позади крики, понял, что цурани его увидели, и, не глядя на гололед, припустил во всю прыть.
Полдюжины цурани, одетые в черные и оранжевые цвета дома Минванаби, пытались обойти его справа. Терренс прикинул угол погони и решил, что успеет нырнуть в лес, не дав им догнать себя. Он надеялся, что преследователи знают округу не так хорошо, как он, - там была пара мест, где он мог бы выиграть время.
Если же местность им знакома, то его скорее всего убьют.
Пригнув голову, он мчался изо всех сил.
Ярдах в ста от первых деревьев стало слышно, как хрустит лед под сандалиями бегущих наперехват цурани, в пятидесяти - их хриплое дыхание. В двадцати пяти мимо его головы просвистела стрела. Другая вонзилась в ствол дерева совсем рядом, когда он уже вбежал в лес.
Терренс свернул влево, на узкую тропку. Легкие горели, ноги плохо слушались, но голова исправно работала над тем, как уйти от цурани. Он чувствовал такой страх, что слезы наворачивались на глаза. Звериная тропа вела к маленькому пруду, до которого было ярдов двести. Через пятьдесят ярдов Терренс снова вильнул вправо, немного в гору. Если цурани потеряют его, то скорее всего побегут дальше до пруда, и он выиграет бесценные минуты.
Но если он даже собьет со следа полдюжины преследователей, основной отряд цурани движется в том же направлении, что и он. Надо опередить их хотя бы на пять минут, иначе кто-то из их лучников может легко снять его: перевал от леса отделяет поляна, не дающая никакого укрытия.
Впервые после своего поступления на службу Терренс проклял высокие каблуки кавалерийских сапог. Лодыжки вихляли и все время норовили подвернуться. Вот бы срезать передки на щиколотках, пробить дырки и зашнуровать сапоги туго-натуго. Хотя гораздо разумнее просто не бегать в такой обуви.
Он вылетел на поляну, решив бежать как можно быстрее, не виляя из стороны в сторону, - авось он скроется в скалах, прежде чем вражеский лучник успеет прицелиться и пустить стрелу.
Но что-то - звук отпускаемой тетивы или топот ног позади - все-таки заставило его в последний миг вильнуть влево. Черная стрела пролетела мимо в каких-нибудь шести дюймах. Терренс метнулся вправо и юркнул в проход между камнями.
Здесь могли бы проехать разом только два всадника, и Терренс понимал, что это место служит естественным оборонительным пунктом для защитников перевала. На той стороне непременно должен стоять хотя бы взвод королевских солдат - осталось преодолеть по камням около мили, и он в безопасности.
Он молился, чтобы цурани, войдя в ущелье, замедлили ход - ведь должны же они опасаться засады? Но тут до него донеслось эхо бегущих ног. Ничего они не боятся, эти цурани - ведь перед ними один-единственный беглец, у которого из оружия только сабля.
Ноги отнимались, легкие отказывались качать воздух. Терренс принуждал себя дышать как можно глубже, делая резкий выдох. Благодаря этому ему удалось даже остановить приступ кашля. Но он совсем обессилел и очень боялся, что упадет, так и не добежав до своих. Он боролся с паникой, понимая, что паника способна погубить его еще вернее, чем враг. Измученный и больной, он не терял головы и выжимал из себя все, что мог, чувствуя смерть в пятидесяти ярдах за спиной.
Ущелье сделало поворот - и это помешало цурани обстрелять его снова. Терренс знал, что за полтораста ярдов от юго-западного конца перевал выпрямится и станет шире.
Если бы только королевские лучники вовремя разглядели его мундир и поняли, что его преследуют!
В следующий миг он уже выскочил на эту последнюю прямую и помчался к тому, что могло быть только редутом королевской армии. Когда он в последний раз проезжал здесь, этого заграждения высотой по грудь еще не было. Крики с той стороны сказали Терренсу, что его заметили, и он замахал в ответ правой рукой.
Он, конечно, не похож на цурани, но хорошо бы королевские лучники придерживались того же мнения. Подбегая к редуту, он увидел, как они наставили луки и выстрелили.
Стрелы прошли над головой Терренса. Он услышал, как позади вскрикнули от боли - значит, цурани тоже показались в поле зрения. Оглянуться он не рискнул, боясь, что враги, вопреки заградительному огню, продолжают гнаться за ним.
Он подпрыгнул и повалился на четырехфутовый вал, а солдаты ухватили его за ворот и перетащили к себе.
Седой сержант рывком поставил Терренса на ноги. Жуткий, кое-как зашитый шрам у него на лице был, очевидно, получен не позднее чем на прошлой неделе.
- Что, парень, еле ноги унес?
- Выбора... не было, - кашляя и задыхаясь, выговорил Терренс. - Лошадь выдохлась... а мне надо доставить приказ... барону Монкрифу.
- Это ты их, что ли, привел? - спросил другой солдат, пригнувшись под бруствером. Цурани обменивались выстрелами с защитниками редута.
- Нет, не я. - Кашель вырвался наружу, сотрясая ребра. После мучительных судорог Терренс сплюнул.
- Жив? - спросил сержант.
- Жив. Просто грудь застудил - не о чем говорить. - Он передохнул, упершись руками в колени, и выпрямился! - Сержант, мне лошадь нужна.
- Возьми у коновязи. Мы за последнюю неделю потеряли нескольких ребят. Много их там, твоих цурани?
- Думаю, порядочно. Я скажу барону. Похоже, это их последний натиск перед началом зимы.
- Просто замечательно. Готовьсь! - крикнул сержант, вынимая меч, а Терренс зашагал прочь от редута.
Там стояло с дюжину палаток, и солдаты, отдыхавшие в них, теперь спешили к валу - сержант, видимо, послал за ними, увидев, как Терренс бежит по ущелью. Терренс прикинул на глаз их количество. Перевал защищало около ста человек. Вместе с лучниками они смогут сдерживать цурани час, а то и два. Надо успеть сказать барону, чтобы прислал подкрепление.
Быстро оглядев лошадей, Терренс выбрал серого мерина, крепконогого и широкого в груди. Конь выглядел сильным и выносливым, а эти качества устраивали Терренса больше, чем резвость.
Для пущей уверенности Терренс наскоро осмотрел копыта серого и убедился, что за конем хорошо ухаживали и никаких изъянов у него нет. Из седел он выбрал самое легкое, почти такое же, каким пользовался сам. Дважды он останавливался из-за кашля, но после отхаркивания мокроты дышать становилось немного легче. Может, простуда пройдет сама собой - клин клином вышибают. Седло, вероятно, принадлежало разведчику - остальные были куда тяжелее и предназначались для конных сражений. Здесь стояли конные пехотинцы, которые порой использовались также как вспомогательная кавалерия.
Терренс взнуздал и оседлал мерина, стараясь не вспоминать о недавнем страхе. Полное осознание всего пережитого угрожало сломать его. Если не выбросить страх из головы, это помешает ему выполнить задание, и его ждет позор.
Быстрой рысью он двинулся по тропе, прочь от боя, и вскоре пустил коня галопом.
До лагеря не было и четырех миль - Терренс покрыл их за несколько минут, бросил поводья часовому у палатки барона и сказал:
- Приказ от графа!
Второй часовой сунул голову в палатку и после краткого доклада придержал полог для Терренса.
- Сообщения от графа и барона Грюдера, милорд, - войдя, отрапортовал гонец.
Монкрифа, которому шел седьмой десяток, война состарила еще больше. Седые волосы падали ему на плечи, обведенные темными кругами глаза глубоко запали.
- Продолжай, - тихо сказал он.
- Граф приказывает отступать на зимние квартиры. В установленном порядке, вступая только в оборонительные бои. Барон Грюдер ожидает наступательных действий цурани с целью захвата новых территорий до прихода зимы. Докладываю также, что застава на северном перевале подверглась нападению врага числом около роты. Враг представлен силами по меньшей мере двух домов, Анасати и Минванаби.
- Что такое? - заморгал барон.
- Ваша северная застава в настоящее время ведет бой, и сержант просит о подкреплении.
- Что ж ты сразу-то не сказал? - вскричал барон и тут же принялся отдавать приказы о выступлении к перевалу.
Терренс ждал, поскольку Монкриф не отпускал его.
- Еще что-нибудь? - спросил, закончив распоряжаться, барон.
- По дороге к вам я потерял лошадь, милорд, и взял коня у редута. Могу я оставить его себе, чтобы выполнить задание до конца?
- Да, - коротко ответил барон.
- Не будет ли у вас каких-либо посланий, милорд?
- В более спокойных обстоятельствах я написал бы графу рапорт, но сейчас я занят. - Ординарец и еще двое солдат вошли в палатку, неся доспехи барона. Старик, по-видимому, сам намеревался возглавить идущий к редуту отряд. - Я обо всем доложу графу лично, когда вернусь в Ламут. Скажи только барону Саммервилю, что у нас здесь творится - пусть последит за своими флангами во время отступления.
- Есть, - ответил Терренс, а барон бросил:
- Свободен.
Терренс взял у часового коня. Его шатало, и страшно хотелось есть, а пить - еще больше. Солдаты строились в ряды, готовясь идти на север - даже резерв, которому полагалось всегда оставаться в лагере. В обозе тоже суетились, готовя еду для тех, кто отправлялся на фронт. Терренс поймал за рукав мальчишку, тащившего корзину с горячим хлебом.
- Дай мне мех для воды.
Тот вывернулся.
- Нету. Спроси у каптенармуса.
Терренс прихватил из корзины хлебец, пропустив мимо ушей протесты мальчика, а у двух других взял из бочонка яблоко. Оно уже немного побурело, но Терренс, не глядя на это, вонзил в него зубы.
Каптенармус наблюдал за погрузкой провизии.
- Я гонец от графа, - сказал ему Терренс. - Мне нужен мех с водой и плащ, если найдется.
Каптенармус окинул его взглядом.
- Свой-то потерял, что ли?
- Вместе с лошадью.
- Что ж ты так разбрасываешься?
- Так есть у вас плащ или нет? - оборвал его Терренс.
Каптенармус кивнул на кучу одежды неподалеку.
- Поищи вон там, если не имеешь ничего против крови, - сказал он и извлек мех из-под груды холщовых мешков. - А вон бочки с водой. - Уходящие к перевалу солдаты тоже наполняли там свои бурдюки. - На твоем месте я бы поторопился.
Терренс и сам видел, что обоз вот-вот отправится вслед за бойцами - мальчишки уже запрягали лошадей.
Поскорей прожевав то, что было во рту, он подвел коня к одежде, снятой с убитых - интендантская команда не успела еще рассортировать ее, чтобы выстирать пригодную, а безнадежно испорченную сжечь.
Теперь двое мальчишек лихорадочно запихивали все подряд в повозку.
- Постойте! - крикнул им Терренс.
Они остановились.
- Чего тебе?
- Плащ. Мой забрали цурани.
- Скорей только, - сказал низенький, но плечистый подросток - на будущий год ему, пожалуй, пора было в строй. - Нам велено везти все это в Ламут, а уж там разобрать.
Терренс, не обращая внимания на вонь от засохшей крови, пота, мочи и нечистот, перерыл с дюжину плащей и наткнулся на сукно знакомого серого цвета.
Плащ вестового, не считая дырки от стрелы, вошедшей всаднику между лопатками, остался цел, и Терренс перекинул его через руку.
- Я возьму этот.
Подростки молча вернулись к своему занятию.
Терренс, оставив позади жалкие лохмотья павших в бою, набрал в мех воды из бочки, которую сразу вслед за этим перевернули. В здешних краях много ручьев, и нет нужды везти в Ламут полную бочку.
Ступив еще два шага, Терренс скрючился в припадке кашля. Это продолжалось долго, и на миг ему стало дурно.
Потом его отпустило, и он стал потихоньку дышать, уже не чувствуя потребности кашлять. Он доел хлеб с яблоком и надел плащ. Терренс знал, что скоро перестанет замечать скверный запах, но невольно думал о том, чей же это плащ. За полгода у них погибли трое гонцов. Может быть, плащ сняли с Джека Маклина - его убили где-то в этих краях.
Вероятно, это так и останется неизвестным. Терренс сел на коня и поехал к барону Саммервилю. Он потерял целых полдня. Придется еще одну ночь проспать на земле до возвращения в графский лагерь.
Он привычным движением потрогал сумку с пакетом барона Грюдера у себя на бедре и пустил коня вскачь, не желая, чтобы ночь, застала его в дороге.
Серый, не обладая всеми достоинствами Беллы, был, однако, послушным и опытным. Терренс, легко управляя им, стал надеяться, что этот нескончаемый день когда-нибудь все же кончится. Прошло всего восемь часов, как он покинул лагерь Грюдера, а казалось, будто несколько дней. Он так и не оправился толком после своего бегства от цурани.
День тянулся медленно, и порой Терренса бросало в жар, от которого пот выступал на лбу, застывая на холодном ветру. Он заставлял себе думать о задании, а не о болезни. На закате вдали показался лагерь Саммервиля. Солдаты на посту пропустили его, не окликая, и он уже затемно подъехал к палатке барона.
Часовой доложил о гонце и взял у него коня.
Саммервиля, единственного из трех баронов, Терренс знал хорошо. Тот тоже приходился ему родней и занимал пост придворного в Крондоре.
- Терри? - обрадовался барон при виде своего родича. - Что нового слышно?
- Герцог приказывает нам отправляться домой на зиму.
- Превосходно. - Барон жестом предложил Терренсу сесть, разглядел его как следует и воскликнул: - Что за вид у тебя, парень. Ты болен?
- Грудь застудил, милорд. Не о чем говорить.
- Вина?
- Немного, милорд. - Терренс надеялся, что вино смягчит боль в горле.
По знаку барона его личный слуга налил вино в кружки. Терренс с удовольствием выпил и сказал:
- Граф предписывает отступать в установленном порядке, вступая только в оборонительные бои. Барон Грюдер полагает, что цурани, следуя за нами, попытаются захватить и удержать до весны новые территории. Барон Монкриф извещает, что цурани атаковали его позиции с севера.
Саммервиль подошел к карте и через некоторое время сказал:
-Думаю, Грюдер прав. Эти ублюдки хотят оттеснить Монкрифа на юго-восток. Таким образом они отрежут его от нас, и у него останется только один выбор - спешно отходить на Ламут. - Он потеребил белокурую бородку, за которой тщательно ухаживал даже в полевых условиях. - Нас здесь никто не беспокоит, и наши разведчики цурани в глаза не видели. Мне думается, я мог бы оказать поддержку Монкрифу, не нарушая при этом указаний графа. Отступая совместно - в установленном порядке, разумеется, - мы сумеем отбросить цурани за их исходные позиции, а затем повернем на восток, к Грюдеру, и уйдем вместе с ним. Да, именно так. Им понадобится несколько недель на перегруппировку - они ведь не знают, оставим мы здесь гарнизоны или нет, - а тогда станет так холодно, что они не решатся предпринять новое наступление. Так я и сделаю. Боюсь, мне придется попросить тебя сделать крюк на обратном пути, Терри.
- Милорд?
- Я хочу, чтобы на рассвете ты выехал к Монкрифу и сказал ему, что я буду "отступать" в его направлении. Завтра к полудню я подойду туда с основной частью моих людей. Остальные сформируют арьергард на случай, если цурани вздумают нас окружить.
- Слушаюсь.
- Как там твои поживают, Терри? - с улыбкой спросил барон.
- Неплохо, милорд. Месяц назад я получил письмо от матушки. Дома, хвала богам, все спокойно. Отец по-прежнему находится в армии герцога Брукала, в северном Вабоне, но пишет ей, что у него все благополучно. Мой брат Джеральд все также командует эскадроном кавалерии из Тайр-Сога под командованием отца.
- Всегда надо надеяться на лучшее, пока не получишь дурных вестей. Иначе тебе кусок в горло не пойдет - понимаешь, о чем я?
- Так точно, милорд.
- Кстати, я пригласил бы тебя пообедать, родич, но поскольку рано утром мы выступаем, дел у меня будет по горло. Найди каптенармуса, и пусть он о тебе позаботится. Ко мне перед отъездом можешь больше не заходить. Как только рассветет, отправляйся в путь, хорошо?
- Да, милорд. - Терренс поклонился и пошел к выходу.
- И вот что, Терри, - окликнул его барон, - будь умницей и не дай себя убить.
Терренс с улыбкой поклонился еще раз и вышел.
Ведя за собой коня, он направился к палатке каптенармуса. Вокруг него снова начиналась знакомая суета - по лагерю расходилась весть, что завтра спозаранку они выступают на помощь Монкрифу, а потом домой!