- Это ты русским языком и литературой будешь наш генофонд править?
- Вроде того, - Денис вновь поправил очки и принялся за следующую картошку. Его тонкие пальцы точными, выверенными движениями двигались по плоду, нож снимал тонкую, длинную кожуру, словно станок стружку.
- Генофонд другим надо правит, - хохотнул я. - И не языком с литературой.
- Тебе бы все только поржать, - беззлобно откликнулся товарищ.
- Постой-ка, - спохватился я. - Как так у вас преподавать некому? Ты же вроде из большого города? У вас там институтов штук пять, поди. Куда же все выпускники деваются?
- Ты перепутал или забыл, - покачал стриженой головой Денис. - Учился-то я в областном центре, но живу на периферии. В маленьком провинциальном городке.
- В каком?
- Ты вряд ли слышал. Славинск называется. Небольшой шахтерский город. Это туда, к Уралу ближе.
- Что добываете? Золото?
- Руду. Найдут золото - будем золото добывать.
- Так, а что ты не останешься в областном центре? - удивился я. - Я, конечно, понимаю, идея улучшения мира и все такое, но перспектив-то никаких.
- Если понимаешь, чего тогда спрашиваешь? Там люди совсем другие, друг за друга горой. Хорошие, добрые люди. Не как в больших городах. Попадаются, конечно, и всякие, но… - с жаром вдруг заговорил Денис. - Но в основном хорошие. И дети невиноваты, что их родители работают постоянно. Шахта - это даже не завод. Там так уматываешься, что иной раз поесть сил нет. Я на отца насмотрелся за двадцать лет. Потому нельзя подрастающее поколение бросать, пропадут же. Или сопьются…
- А с твоим учением не сопьются? - едко вставил я.
- Может и сопьются, - буркнул товарищ. - А может и нет.
Он обиженно засопел и замолчал. Почему-то мне показалось, что я задел что-то личное. Что-то не очень приятное. Нужно было срочно сменить тему.
- Слушай, - протянул я. - Тут слышал такую историю! Ты про шахты сказал, так я сразу вспомнил. Мне Кирилл, из роты охраны, рассказывал. Короче, из автобата паренек один сбежал. Ну, ты должен помнить, Батя тут командира ихнего дрючил.
- Их, а не ихнего, - автоматически поправил меня Денис. Но глаза поднял, блеснув стеклами очков в свете настольной лампы.
- Да без разницы, - махнул я на него рукой нетерпеливо. - Ну, помнишь, нет? Его несколько дней искали. Так вот, часть комендачей в лес ушла, а другая часть пошла прочесывать Заброшенный Квартал.
- Какой квартал? - не понял Денис.
- Ах, ты же не знаешь, тебя перевели недавно. В общем, несколько лет назад надумало начальство нашего военного городка построить еще один жилой квартал. Место выбрали удобное, дорога рядом, до казарм недалеко. Нагнали техники, наняли рабочих. Отстроили несколько домов, причем довольно быстро. Только начали отделкой заниматься, как из соседней секретной части депеша пришла. И оказалось, что этот квартал раз в два месяца попадает аккурат под излучение какого-то там гигантского локатора, который за спутниками следит. Локатор этот стоит в лесу, в нескольких километрах отсюда, и своей тарелкой крутит, посылая импульсы. Слухи ходили, что там у всех солдат после дембеля волосы выпадают и с женщинами любиться не выходит.
- Ерунда какая-то, - неодобрительно проворчал Краснов.
- Ничего не ерунда! Мне Котлов рассказывал.
- Это какой Котлов? Лейтенант с караула?
- Да.
- Слушай его больше, он тебе еще и не такого намелит, - хмыкнул Денис, - Известный пустозвон.
- Да что ему врать-то? Ты на крыше казармы нашей был? А я был, - меня как-то даже задело такое неверие товарища. - И собственными глазами этот Заброшенный Квартал видел. Ужас. Как после атомной войны. Стоят пятиэтажки, обветренные, мрачные. Сквозь этажи солнечные лучи пробиваются. А вокруг лес. И никто там не живет.
- Просто деньги закончились на строительство. Или разворовали, - скептически заметил мой товарищ. - И никаких тебе секретных локаторов.
- Тьфу на тебя, - вздохнул я. - Нет в тебе романтики, Денис. А вроде идеалист.
- Я реалист.
- Так мне рассказывать дальше?
- Рассказывай, - кивнул Краснов, пряча улыбку. - Все равно ждать пока плитка нагреется. Да и интересно мне, честное слово.
- Ну, так вот, - приободрился я. - Вернемся к нашему дезертиру. Отрядили в этот Квартал несколько человек с автоматами с приказом прочесать там все. А дело уже к ночи было, впотьмах все происходило. У комендачей фонарики один на троих, потому искали, не особенно усердствуя, ибо сломать себе шею о строительный мусор никому не хотелось.
И вдруг крик услышали с окраины построек. Страшный такой крик, с надрывом. Будто бы и человеческий, но уж больно душераздирающий. Побежали на звук, который почти сразу оборвался. Прибежали и увидели большую такую трубу, широкую, машина проедет, которая под пологим углом куда-то под землю уходила. Решили проверить. Долго мялись, кому идти - очень уж темно в трубе. Наконец, снарядили группу из пятерых, вручили им фонари. Те автоматы с предохранителя сняли и начали спуск.
Шли долго, минут двадцать. Даже входа уже не видно стало. А труба все тянется и тянется, глубоко под землю. По дну ручеек какой-то, ветки, прелые листья. Стены исчерчены чем-то острым, длинными бороздами. И может нервы сдали, может, решили, что нет смысла дальше идти - решили вернуться. И тут кто-то посвятил напоследок вдаль, дальше по трубе. А там - сапог солдатский валяется! Пустой! Голенище в крови испачкано, разорвано вдоль!
Назад комендачи неслись как на крыльях, даже не помнят, как к своим прибежали. Выскочили бледные, глаза шальные, руки трясутся. Закурили нервно. Оставшиеся снаружи к ним с расспросами кинулись, но те лишь после сигарет рассказали что видели.
На следующий день искали уже в другом месте, на вокзале. Про туннель этот, про трубу, рассказали ротному, да тот лишь посмеялся. А дезертира того так и не нашли.
Я замолчал, выжидающе смотря на Краснова.
- Мда, - улыбнулся Денис. - Небылица в лицах. Взрослые люди ведь, в армии служите. И все туда же - страшилками друг друга на ночь пугаете.
- Да почему страшилками? - опять взвился я. - Не нашли парня до сих пор. Факт?
- Факт, - кивнул Денис. - Да только это не значит, что его кто-то там в трубу утащил. Да и не могли они около получаса спускаться под землю, если конечно, не черепашьими шагами шли. Ты хочешь сказать, они прошагали минимум три километра? А с учетом того, что речь идет явно о трубе ливневого слива в недостроенном квартале, то там максиму пять-шесть секций. А это метров двадцать от силы.
- А сапог? - выдвинул я последний аргумент.
- Они что, эксперты-криминалисты, чтобы в темноте отличить грязь от крови? - усмехнулся непререкаемый Краснов. - Какой-нибудь строитель сапог порвал да и закинул его в трубу, от глаз подальше.
- Все с тобой понятно, - махнул я рукой. - Сейчас ты скажешь, что кричала какая-нибудь выпь, а комендачи, вместо поисков, пили на бетонных плитах самогон.
- Вполне может быть, - довольно оскалился Денис.
- Хорошо, - я примиряюще кивнул. - Пусть так. Но вот скажи, что, у шахтеров нет таких страшилок? Что, они ни с чем необъяснимым не сталкивались под землей? Ведь согласись, может там живут какие-нибудь существа, о которых мы ничего не знаем? Злобные, голодные, страшные?
- Злобные, голодные и страшные живут, - не переставая улыбаться, ответил Денис. - Их и называют шахтерами. Они отбойниками намашутся за смену и становятся страшными от угольной пыли, злобными от усталости и жутко голодными. Непознанные подземные существа.
- Денис, ну я серьезно!
- И я серьезно. Гарик, ты пойми - конечно, присутствуют свои легенды и сказания и у тех, кто работает под землей. Профессиональный фольклор. Там и про Хозяйку Горы, и про Мертвого Шахтера, и про Двойников-Доппельгангеров…
- Про кого?
- Доппельгангеры. Двойники людей. Оборачиваются кем-то знакомым и уводят за собой в шахты.
- Оборотни?
- Не совсем, но похоже. Не перебивай! - Денис погрозил пальцем. - Так вот, все эти истории, бесспорно, имеют место быть и некоторые даже случались с кем-то из рабочих.
- Ну вот! - не удержался я от победного возгласа.
- Ничего не вот, - осадил меня товарищ. - Это не больше, чем байки для новичков. Все понимают, что звуки из глубин шахты - это отголоски подводных вод или эхо, многократно отраженное. Что если дрогнула стена - это либо порода поехала, либо в соседнем коридоре обвал. Что если в полумраке видится черте что - значит, пора уходить, недостаток кислорода. Всему есть свое объяснение, Гарик, и на все есть свои причины. И верить в мистику шахтерам просто нельзя, потому что неверно истолкованный момент может стоить жизни. И смерть настигнет не от клыков подземной нечисти, а от банально рухнувшей на голову сваи. Шахтеры страшилки не придумывают, Гарик, потому как и без них страшно.
- Понятно все, - сдался я. - С вами все ясно. Тебе, наверное, и сказок в детстве не читали, обходились какими-нибудь инструкциями и предписаниями.
Я встал, хлопнул Дениса по плечу.
- Ладно, потомок брутальных работников горной промышленности, давай картошку жарить. Доставай масло.
2
Вертолет тряхнуло, он мелко завибрировал, затрясся всем корпусом. Я ударился головой о стенку и проснулся, недовольно щурясь на дежурные лампы.
В отсеке стоял тарахтящий гул, где-то рядом отчетливо свистел в невидимой дыре ветер. Я подался вперед, ощущая стягивающиеся на животе ремни безопасности, и посмотрел в иллюминатор. За толстым пыльным стеклом меня ждала белесая пелена облаков, проплывающая мимо рваными сгустками. Тщетно силясь разглядеть в прорехах этого молока землю, я бросил это занятие уже через пару минут и разочарованно вздохнул. Мне так хотелось увидеть Славинск с воздуха. Еще на взлетном поле, коротая время на скамейке в аэропорту, я представлял себе этот город, в который нет дорог. Воображение рисовало сверкающие небоскребы, вырастающие из центра каменной чаши гор, чьи острые пики покрыты снежными шапками. Естественно, я понимал, что вряд ли в Славинске есть хотя бы пара небоскребов. И уж конечно, не могут они вздыматься над каменными стенами, похожими на киношные высоты. Но именно потому и хотел увидеть город с высоты птичьего полета, сравнить впечатления и ожидания.
Увы, похоже сегодня моим желаниям не суждено сбыться.
Я с чувством досады оторвался от "слепого" иллюминатора, перевел взгляд вперед. Там, в подсвеченном огнями приборной панели кресле, сидел пилот Шишов. Он качал ногой в такт какому-то ритму и я готов был поспорить, что в наушниках шлема у него играет музыка. Интересно какая? Думаю, шансон или что-то военно-патриотическое. Я на миг представил себе угрюмого летчика в филармонии. Вот он, жуя сигарету, опаздывает после третьего звонка. Протискивается в своем замасленном комбинезоне между рядами, наступая сидящим на ноги, и вполголоса ругается. Садится, безапелляционно грохая откидным стулом. А потом фантазия моя и вовсе отпустила поводья - эстет Шишов достает бутылку водки и, невзирая на играющий оркестр и возмущенные шиканья соседей, начинает пить из горла, хрюкая и давясь. После чего закидывает ноги в тяжелых ботинках на спинку впереди стоящего стула и засыпает, с присвистом храпя.
Я хихикнул этому видению. Почувствовал, как настроение немного улучшилось. Заерзал в кресле, устраиваясь поудобнее.
И тут вертолет ухнул вниз, словно провалился в яму. Взревело где-то над головой, меня вжало в кресло. Машина, опасно накренившись, рванул вверх и вперед. До моих ушей донесся глухой рокот, краем глаза я заметил, как в соседнем иллюминаторе промелькнуло и пропало что-то огромное, грязно-зеленого цвета. Мигнул красный огонек. Рокот достиг максимальной силы, заглушая наши турбины. И вдруг стал понемногу утихать, удаляться. Стало слышно, как в кабине отчаянно матерится Шишов, неистово топая ногой.
Смахнув холодный пот со лба, я, наконец, замечаю, что не дышу. С шумом вдыхаю воздух, слушая стук сердца в висках. По спине пробежали неприятные мурашки, болят сжатые челюсти. Такая она, плата за испуг.
Я не выдерживаю, кричу Шишову:
-Что… - голос срывается. - Что это было?!
И к моему удивлению пилот услышал, повернулся, открывая серое, перекошенное от злобы лицо.
- Иди сюда! - машет рукой.
Я мгновение медлю, раздумывая над целесообразностью освобождаться от ремней безопасности. Потом, все же, высвободился и, придерживаясь за тянущийся под потолком страховочный леер, побрел к кабине пилота.
Кресло второго пилота оказалось жестким и холодным. Ноги уперлись в близкую приборную панель, больно стукнулся о поднятый подлокотник плечом.
- Мудаки! Планеристы, мать их! - Шишов стукнул себя по шлему. - Что б им винты погнуло, уродам!
Он еще пару раз топнул ногой и затих, гневно сопя носом. Я даже пожалел, что пришел к нему - а то как он меня обвинит в случившимся? Тут уж будет не до логики. Потому я посчитал за хороший тон промолчать, разглядывая приборы со стершимися надписями на железных пластинках.
- Спасатели, будь они не ладны, - угрюмо пророкотал пилот, закуривая. Затянулся, выдохнул в сторону стекла клуб дыма и, к моему удивлению, протянул пачку мятых папирос мне. Я отказался.
- Мудаки, - повторил Шишов, одной рукой удерживая ручку управления, а во второй убирая пачку в карман. - Летают, словно они одни в небе.
- А что, у вас диспетчеров нет? Которые за небом наблюдают? - поинтересовался я, вспоминая фильмы про летчиков.
Шишов посмотрел на меня как на идиота, ответил:
- Какие диспетчеры? За каким небом? Тут на сотни километров кроме геологов да лесников никого нет. К слову, и меня не должно было быть, если бы не твои внеплановые заявки.
- Но мне…
- Забей, - отмахнулся пилот, продолжил уже спокойнее. - У них график наших полетов есть, они по нему ориентируются. По приборам тут сложно, какие-то магнитные аномалии под горами. Говорят, залежи железа обширные. Летаем как кутята слепые.
- А что за спасатели? - спросил я. Шишов покосился на меня недоверчиво.
- Ты что, новости не смотришь?
- Ну почему ж, смотрю…
- Хребет Полякова, - перебил пилот. - Один из самых сложных горных маршрутов в нашем районе. Месяц назад пропала группа туристов. Нашли лишь пустую палатку и лежащие на своих местах вещи. Не слышал?
- Нет, - честно признался я.
Вообще-то, я довольно редко смотрю новости. Ну не интересует меня происходящее в мире. Если слышу от знакомых что-то интересное, то ищу в Интернете, а вот старенький телевизор в моей квартире включается только на Новый Год. Тем паче, мало интересен мне туризм, особенно любительский, гитарно-костровый и комарино-палаточный. Туризм в моем понимании как-то не отделим от Европы, музеев и утреннего кофе в гостинице.
- Сначала из райцентра следопытов нагнали, да без толку, - продолжал просвещать пилот. - Потом какие-то специалисты из столицы приехали. Тот же результат. Теперь вот армейские спасатели ищут. На вертолете пару раз в неделю прилетают и шастают по горам.
- Военные? - недоверчиво спросил я. - После того, как две гражданские группы ничего не обнаружили, армейцы начали искать? Уж если специалисты прилетали из столицы, да и те…
- Много ты понимаешь в военных, - как-то даже немного обиделся Шишов. - Ищут, значит так надо.
Он замолчал, потом, не поворачивая головы, произнес:
- Ты иди, в свое кресло сядь. Подлетаем.
Уже уходя из кабины, я успел увидеть, как среди размазанных облаков на доли секунды показалась земля. И огромная каменная чаша с острыми краями, внутри которой покоилась искристая чернота.
В следующий миг вертолет тряхнуло, Славинск внизу скрылся из виду. Я поспешил на свое место, потрясенно оценивая увиденное.
Город без дорог не был похож на представляемый мною райский уголок. Больше всего Славинск с высоты птичьего полета напоминал старый, ржавый котел. И что-то тревожное покоилось на дне этого котла.
Злой на весь свет, пилот Шишов посадил вертолет без сучка и задоринки. Мы на миг зависли на месте, а потом я услышал как, заскрипели амортизаторы. Подавшись вперед и посмотрев в иллюминатор, я увидел серое бетонное покрытие с нанесенным белой краской полукружием, приземистое здание в нескольких метрах от вертолета, со стеклянной башенкой под тонким козырьком и металлической лестницей на крышу.
- Вылазь! - раздалось из кабины. - Прилетели.
Я не стал заставлять пилота повторяться, отстегнулся от кресла, подхватил сумку и с трудом, но открыл люк.
Славинск встретил меня почти полным штилем и запахом чего-то пряного. Так пахнет возле общежитий иностранных туристов их Индии, терпко и неуловимо знакомо, но, вместе с тем, непонятно и не всегда приятно.
К моему удивлению, небо уже темнело, словно мы прилетели на закате.
- Что-то никто тебя не встречает, - раздался за спиной голос Шишова. Он закрыл за мной дверь, даже не явив и тени недовольства. Подошел, закурил, из-под лобья зыркая в сторону дома с башенкой. - Ты вон, в диспетчерскую сходи. Я еще полчаса тут побуду, потом улечу дальше. Задерживаться мне тут совсем ни к чему.
- Небо какое-то темное…
- Тут всегда темнеет рано и светлеет поздно, - Шишов сплюнул сквозь зубы на бетонку. - Горы Солнцу мешают. Иди уже, не топчись на месте.
И тут я вдруг с удивлением понял, что летчик нервничает. Видно было, что ему не по себе, что ему неприятно находиться здесь. Глаза Шишова беспокойно бегали, папироса таяла на глазах.
Меня это даже внутренне позабавило. Наверняка, этот предприимчивый летчик должен кому-то из Славинска денег. Причем кому-то, кто мог появиться в любой момент на взлетном поле. Оттого и внеурочно лететь не хотел. Ох, жук! Мне захотелось его как-то подначить, заставить проявить свое беспокойство сильнее.
- А может, пойдем вместе? Вы же не будете торчать полчаса у вертолета? - предложил я.
- Нет, - отрезал он поспешно, выбрасывая дымящуюся гильзу папиросы. - Мне вертолет тут проверить нужно…
Я не сдержал легкую ухмылку. Ну, точно! Или дело в деньгах, или бравый летчик не в ту кровать пристроился.
- Иди уже, - Шишов махнул мне. - Я дольше положенного задерживаться не стану, учти. Прилечу только послезавтра в следующий раз.
С этими словами он стал залезать в кабину, походя пнув ногой колесо. Я победно улыбнулся, удобнее перехватывая лямки сумки. И уверенно зашагал в направлении здания диспетчерской.
Все, что рассказывал о своем родном городе Денис Краснов, я мог бы уложить в несколько предложений. Я не отличался достаточной настойчивостью в этом вопросе, а он редко когда начинал ностальгировать по дому. Тем более что Краснов к ностальгии вообще не был склонен.