- Вон, там! - вдруг заорал шофер, тыкая рукой в темноту. - Там движение!
Я дернулся, чувствуя, как по спине побежали мурашки, заставляя вставать дыбом волосы на затылке. До рези в глазах я уставился в указанном направлении. Никого! Или нет? Вон, что-то мелькнуло! Будто кто-то прошел между деревянным щитом и экскаватором. Или это зрение в сумерках обманывает? А если нет! За нами же гнались!
- Игорь, снимай пальто, - скомандовал вдруг Карчевский, разваливая на земле подобранные для факелов палки.
- Зачем? - задал я глупый вопрос, раздеваясь.
- Быстрее! - подстегнул геолог нетерпеливо, вынимая из кармана складной ножик.
Я кинул ему пальто, остался в мятых брюках, которые потеряли свой вид, и в не менее мятой голубой рубашке с оторванной верхней пуговицей. Поджимая замершие в носках пальцы ног, я с сожаление смотрел, как сточенный нож Олега с треском режет на широкие полосы серо-серебристую ткань.
Полосы Олег бросал Илье, который споро наматывал их на палки.
С пальто бородач управился в два счета. Вытащил спички.
- Игорь, положи оставшиеся факелы к себе в сумку! Илья, поджигай!
Он схватил с земли две палки с висящими на них обрывками ткани, остальные отодвинул ногой в мою сторону.
Илья, который нервно оглядывался по сторонам, приплясывая на месте от нетерпения, уже держал спички наготове. Но первая спичка сломалась.
- Ну же, не тупи, - прогремел Олег.
- Да сейчас, сейчас, - зло прошипел шофер, вытаскивая дрожащими пальцами очередную спичку.
Я крутился на месте, стараясь увидеть опасность прежде, чем станет слишком поздно. Теперь я точно знал, что вокруг нас собираются чудовища, я их чувствовал кожей, на уровне инстинкта. Как затаившийся кролик чувствует рыщущего рядом волка.
Спичка вспыхнула маленьким успокаивающим огоньком. Неровное пламя лизало край пальто, но тот лишь чернел, отказываясь гореть.
Спичка скрутилась огарком, огонь обжег шоферу пальцы. За миг до того, как свет погас, я смог увидеть напряженное лицо геолога и нервное, со стиснутыми скулами, лицо Ильи.
- Еще давай, быстрее! - торопит Олег.
Скрежет спички по черкашу. Щелчок и оторвавшаяся головка ярким болидом улетает в сторону.
- Твою… - ругается Илья, грохоча коробком.
- Они рядом, - шепчу я, таращась в подступающую темноту. Вот я уже не могу разглядеть экскаватор, вот ушли во мрак рельсы. Лишь распахнутый рот Комиссарской словно нависает, меняя очертания. Становится жутко, когда…
Где-то, совсем рядом, с железнодорожной насыпи скатились камни.
- Да зажигайте уже! - заорал я, бросаясь к товарищам.
И словно только этого и нужно было - ткань лениво занялась, огонь пополз вверх, раздвигая светом пространство вокруг.
Огонь занялся чадящим пламенем, потрескивая и разрастаясь. Стало значительно светлее. Я заметил, как за спиной Карчевского промелькнуло что-то черное.
- Они позади! - от страха я даже всхлипнул, тыкая пальцем за спину геолога.
- Знаю, - сквозь зубы проревел тот, зажигая от первого факела второй.
Еще две тени появились и пропали за кругом света. Илья начал что-то подвывать в голос, проглатывая буквы и слоги.
- Бери! - рявкнул ему геолог, протягивая второй разгоревшийся факел. - Осторожно идем к КУНГам! Держимся вместе!
И мы двинулись. Мужики зажали меня между собой, прикрывая спинами. Гудел огонь на факелах, когда ими размахивали, отпугивая тварей. Черный дым терялся на фоне темного неба, обозначаемый лишь искрами.
Вокруг нас плясали тени, наступая с тьмой и отходя от света. Не знаю, много ли их было или всего несколько, это невозможно было понять. Они выныривали из ночи, нависая над нами слепыми лицами, и уходили обратно, стоило в их сторону двинуть факелом.
А мы, будто крабы, пятились кто спиной, кто боком в сторону виднеющихся коробов мобильных подсобок.
Мне было плохо видно из-за плеч товарищей. Я лишь старался не упасть и не уронить выскальзывающую из пальцев сумку. Мне было страшно как никогда. Я даже не сразу понял, что именно Илья орет во всю глотку, тыкая в разные стороны факелом:
- Вставайте, товарищи, все по местам, последний парад наступает!
Очередная тварь, воспользовавшись моментом, бросилась к нам, но ее встретил огнем геолог.
- Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады никто не желает! - пел шофер, срываясь на хрип.
Эдаким огненным колесом добрались до первого КУНГа. Олег рванул небольшую входную дверь в обитый железом пассажирский кузов, но та оказалась запертой.
- А, суки! - захлебываясь эмоциями, прокричал шофер. Ему не было видно, что там делает Карчевский. - Ну что там?
- Заперто! - ответил за геолога я. Меня трясло, и голос вышел истеричным.
- К следующему, - Олег рванул в сторону так неожиданно, что я чуть было не упустил его. Но успел, потянул за собой пятившегося Илью.
И вновь огненные дуги, искры, твари из темноты, безумная песня Ильи.
Следующий борт тоже оказался запертым. И следующий тоже. И следующий.
- Твою мать, надо же какие предусмотрительные! - не выдержал Олег. - Нахрена запирать, если все равно не пригодиться?
- У меня факел тухнет! - прокричал ему шофер. Почему то в этой жуткой тишине хотелось быть громким, шумным.
Просто если становилось тихо, то становилось очень страшно!
- Игорь!
Но я уже все понял без подсказки бородача. Я вытащил из сумки очередную палку с тряпкой, передал Илье.
Меня что-то коснулось за руку, словно холодный воздух подул. Несильно дернуло.
- Ааа! - я рванулся, сумка упала на землю. Тут же, совсем рядом, возник нестерпимо яркий свет. Это Олег приблизил ко мне факел, но тут же был вынужден развернуться назад, потому что что-то пробежало по насыпи совсем рядом.
В воздухе появился чуть слышный шум, он нарастал и затихал волнами. Я смог различить голоса, множество голосов, они говорили что-то разом, не умолкая. Тише. Громче. Тише. Громче. Невозможно было разобрать слов, вместе сливались женские и мужские голоса, детские и старческие. Звук шел сразу отовсюду, будто мы находились в большой толпе людей. Эти люди по неведомой причине обступили нас в темноте и решили разом что-то рассказать.
- Игорь, зажигай еще! - обратился через плечо геолог. Его факел тоже начинал угасать.
Я присел, вытаскивая из сумки оставшиеся заготовки. И тут моя рука наткнулась на одну из бутылок водки. Шофер отдал мне их час назад, когда мы ломали ветки.
- Сейчас, сейчас - я торопливо выудил бутылку, с хрустом отвинтил крышку и широким жестом облил куски пальто. Так гореть должно лучше…
- Ну же! - Олег повернулся ко мне, глаза его расширились от увиденного. - Ты что творишь?!
Я опешил.
- Чтобы лучше горело…
- Это местного разлива, там бодяга вместо спирта! - Карчевский махнул по дуге факелом, отгоняя тени, второй рукой вырвал бутылку. - Теперь у нас есть четыре мокрых факела! Вот же ты!..
Договорить ему не дали. Что-то длинное и ловкое, словно щупальце кальмара, выплеснулось из темноты и схватило геолога за ногу. Опрокинуло, потащило. Погасший факел отлетел в сторону, я лишь успел увидеть, как исчезает в ночи бородатое лицо и скрюченные, цепляющиеся за землю пальцы. Потом геолог пропал из вида.
- Илья! - я затряс шофера. - Олега утащили! Туда!
Я потащил ничего не понимающего шофера за собой, он мог лишь размахивать над головой последним оставшимся факелом.
-Олег! - орал я, предчувствую надвигающуюся панику. - Олег!
- Не возьмете, суки! - орал рядом озверевший Илья. Я с трудом удерживал его за пояс, он был словно пьяный.
Рядом что-то грохнуло с металлическим звуком, я услышал как тяжелое волокут по щебню.
Словно фонарь, я поволок за собой Илью. Вглядывался во тьму, звал, прислушивался. Опять тащил, кричал, слушал. Наконец увидел что-то темное на шпалах впереди.
- Олег!
В бликах беснующегося в руках Ильи огня различил белеющее лицо геолога, его ухватившиеся за рельсу руки. И остекленевшие, будто неживые глаза. А над ним, в районе ног, переплетались тени.
Я рванул за пояс шофера, чуть с ним не упал. Подбежали к Карчевскому. Я схватил его за руки, поражаясь, какие они холодные. Начал поднимать, упираясь сбитыми ногами в землю. И словно света стало больше!
Рядом орал во всю глотку что-то невразумительное Илья. Сыпались искры с факела прямо на его обнаженные плечи. В другой руке шофер зажал горящую тельняшку, похожую теперь на пылающий флаг гибнущего корабля.
Прямо на глазах Карчевский приходил в себя. Судорожно сглотнул, застонал. Несколько раз попытался что-то сказать.
Тени вокруг. Их десятки, они двигаются возле нас, не уходят.
Я поднатужился. Черт, тяжелый ты, геолог!
- Бежать надо, - услышал я тихий голос бородача. - Есть шанс попасть…
Я подставил ему плечо, и мы поковыляли вдоль рельс. Рядом шел похожий на ожившего огненного демона смеющийся в голос шофер.
Жить нам осталось, пока догорит тельняшка. Думать об этом я не хотел. Снять рубашку? А смысл?
Сыпались искры, мерцал затухающий свет, трое шли по путям. А вокруг ждала своего часа тьма…
Луч прожектора ударил по глазам так неожиданно, что я чуть не закричал от боли. Но тут же обрадовался, и уж точно заорал во всю глотку, ускоряясь.
Это был прожектор с крыши диспетчерской аэропорта!
Нас перенесло в последний момент!
- Бежим! - захрипел Олег, вырываясь из рук и хромая изо всех сил к дверям здания. Я оглянулся.
В свете прожектора, как ни в чем не бывало, двигались черной массой тени, преследую нас.
Последний рывок! Я нагоняю Олега, толкаю в спину. За мной бежит Илья со слезами на глазах. Я уже возле входа замечаю, что от моих ступней остается кровавый след на бетоне аэродрома.
В ту же секунду мы ввалились внутрь диспетчерской и заперли двери на засов. Упали на пол, блаженно переводя дух. Кажется, у меня сердце разорвется на куски! И пересохшее горло нестерпимо дерет. Надо отлежаться чуток.
- Не расслабляться! - хрипит Олег, пытаясь подняться. - Нужен костер!
Я застонал. Сел. В глазах потемнело, закружилась голова. Но кто-то уже тащит за руку вверх, помогает подняться.
- Держись, Игорян! - свистящий шепот геолога в ухо. - Надо, потерпи.
И я терпел столько, сколько было нужно. Казалось, целую вечность.
17
Водка оказалась более чем противной. Она теплым, горьким сиропом потекла из стакана в рот. Пришлось судорожно глотать, чтобы побыстрее пропихнуть ее в желудок. Жадно хватанул сухой кусок хлеба, закусывая, но поперхнулся колючими крошками, закашлялся.
Илья молча похлопал меня по спине кулаком, протянул кружку с остывшим чаем. Я благодарно кивнул, вытирая слезы ладонью.
С момента нашего прихода в диспетчерскую прошло шесть часов. Степанова в диспетчерской не оказалось.
Я отставил кружку в сторону, плотнее укутался в дырявый клетчатый плед. Вновь погрузился в полудремотное состояние, завороженный светом огня, льющегося из дырок ржавого мангала.
Под руководством Карчевского костер мы развели быстро. В дальних комнатах оказалось много старых скамеек и распиленных половых досок, оставленных предусмотрительным Степановым на случай ремонта. Там же нашелся и давно забытый мангал, который решил проблему разведения огня на дощатом полу. Притащили, разломали, подожгли, расположив его в зале, ровно посередине.
А потом понадобилось полчаса, чтобы понять, что по какой-то причине твари за нами не пошли. Оставили ли нас в покое или попросту затаились снаружи - как бы там ни было, пусть и на время, но мы оказались в безопасности.
С осознанием этого вернулась вся накопленная усталость. Навалилась свинцовыми веригами, прижимая к земле и закрывая глаза. Не могу говорить за всех, но я был готов к тому, чтобы попросту махнуть рукой на все и лечь тут же, на полу, уснуть и проспать часов двадцать. Не помню, чтобы так когда-либо уставал, может, сказался еще и пережитый стресс, но мне вдруг стало настолько наплевать на то, что может случиться, что мысль о находящихся где-то рядом чудовищах не вызывала ровным счетом никаких эмоций.
Карчевский понимал все. Мы с ним, шатающиеся и уже плохо видящие сквозь слипающиеся веки, перетащили несколько матрасов из каморки к мангалу. Сюда же бросили две подушки и два пледа.
Олег вызвался дежурить первым. Я не стал возражать. Прежде, чем моя голова коснулась подушки, я уже спал. Правда, успел перед этим заметить, как Карчевский уговаривает лечь и поспать Илью. Шофер, не мигая, таращился в огонь и что-то бормотал одними лишь губами.
Пробуждение было тяжелейшим. Меня словно выковыривали из сна, из черной и уютной ваты, где мне хотелось оставаться еще и еще. Но меня трясли, до слуха доносился неприятный шум. Который, вскоре, обернулся голосом Карчевского.
Еще плохо соображающий, я сел. Голова была тяжелая, зрения никак не хотело фокусироваться. Я ровным счетом не мог воспринимать что-либо. Олег что-то говорил, говорил, а я кивал и вновь проваливался в сон.
Но после нескольких минут активного тормошения я более-менее пришел в себя. И наконец, смог общаться с Олегом.
Геолог выглядел хреново. Черные круги под глазами, блуждающий взгляд, потрескавшиеся губы. Некогда пусть и торчащая в разные стороны, но ухоженная борода, превратилась в грязную и спутанную паклю. Особенно меня поразили дрожащие руки геолога, когда он передавал мне коробок спичек.
Пока мы спали, Олег дежурил. Не знаю, как ему удалось не упасть без сил. Думаю, что помогла практика геологических экспедиций или дальних походов. Через четыре часа пришла моя очередь нести вахту. Олег практически шептал от усталости, велел поддерживать огонь, указал на стопку досок. Попросил через четыре часа разбудить опять его, не трогать Илью. Я лишь кивал, протирая глаза и отчаянно зевая.
Бородач вырубился моментом. Он издал долгий и протяжный стон, опускаясь на матрас, уже через секунду задышал глубоко и ровно. Рядом спал шофер, свернувшись калачиком.
Я попробовал пройтись по залу, размяться. Зашипел от боли в стопах, повалился на стоящий рядом стул. При свете огня увидел, что от носок остались жалкие ошметки, сквозь стертые нити проглядывают красные участки содранной кожи. Местами запеклась кровь.
Доковылял до чайника, который, как я помнил, стоял у Степанова за стойкой. Обмыл ноги холодной водой, закусив губу, стащил остатки носок. Смыл со стопы и пяток грязь и кровь. Нашел на шкафу аптечку, обработал раны йодом, замотал ноги бинтами. Посидел несколько минут, прислушиваясь к ощущениям.
Заметил, что огонь начал затухать, что дырки в мангале уже не красные, а бордовые. Поднялся, хватаясь за стенки и стойку, доковылял до зала. Бросил несколько досок, с удовольствием наблюдая, как огонь перекинулся на новую пищу.
Вздрогнул, вспоминая события вечера и ночи. С опаской посмотрел на закрытую дверь тамбура. Что, если тени вдруг ворвутся? Что делать тогда? Бежать то я уже не смогу!
Мелькнула подлая мысль, что пока чудовища будут заниматься спящими товарищами, то будет время хоть как-то уйти. Ударив себя по щекам, я отогнал эту гнусную фантазию. Откуда вообще она взялась? Из одной лишь жажды жить? Или это где-то глубоко во мне, в характере?
Мне стало стыдно. Стыдно и противно, что я вообще мог себе такое помыслить. Я пододвинул приготовленный Карчевским стул ближе к мангалу и сел, дав себе зарок отдежурить до утра одному, чтобы дать товарищам отдохнуть.
Огонь махал мне из-за черного края своей железной тюрьмы алыми рукавами, подмигивал в дыры в стенках. Наблюдая за ним, я начал размышлять. Мысли тянулись медленно и тягуче, незаметно меняя одна другую.
Где же Степанов? Жалко будет, если старик погиб или пропал. Хороший человек. Немного старомодный, по хорошему интеллигентный. Надеюсь, он где-то так же, пережидает. Интересно, что же его подвигло оставить пост? Или он не оставлял, а его утащили прямо из каморки? Но вроде все в порядке, не перевернуто, не опрокинуто. Впрочем, насколько я понял, многие уходили сами. Во сне. Как сомнамбулы. Если сопоставить заклеенное у Дениса в спальне окно и рассказ Ильи о его снохождении, то становится видна следующая картина. Некто или нечто заставляет людей выходить наружу из домов. Некая сила ведет спящих через квартиру, на подоконник и потом вниз. Успевают они проснуться, прежде чем попадают в лапы чудовищ? Успевают ли понять что к чему?
Мне вспомнилась старая легенда о гамельнском крысолове, который под звуки дудки увел из города детей.
Но что-то в этой теории не сходилось. Ведь случались эти похищения не разом, не за одну ночь. Я вспомнил свои пробуждения на полу. С каждым разом все ближе и ближе к зловещему окну, но не сразу же я вышел вон? И Денис тоже сообразил, что к чему, заклеил окно газетой. И Илья.
Складывалось впечатление, что этот кто-то или что-то либо не шибко владеет этим своим искусством, либо это какой-то сторонний эффект. Как выхлоп у машины. Он есть, его видно, он отравляет воздух. Но он не суть работы двигателя, не его первоочередная задача.
Интересно, сколько пропало людей с момента моего приезда в Славинск? А сколько вообще людей я видел в городе? По самым грубым прикидкам я насчитал не больше тридцати человек. И сколькие из них смогли спастись? Кому вообще удалось вырваться из этого каменного колодца?
Что еще странно, растерзанных тел мы за время нашего дневного перехода не видели. Как, собственно, и вообще трупов. Куда подевались тела жителей, если они стали жертвами теней? Они будто все просто исчезли, растворились в воздухе. Или твари их куда-то утаскивают? Волокли же они Карчевского, пока он не уцепился за рельсину. А на Олеге ни укусов, ни следов от когтей. Ничего.
Я вспомнил стеклянные глаза геолога, когда мы с Ильей отыскали его в ночи. Холод, исходивший от этого большого тела, внезапную слабость. Будто из него выпили жизнь.
Энергетические вампиры! Точно! Используют людей как пищу. Они, должно быть, утащили жителей к себе в логово, устроили там продуктовый склад! А живут они в шахтах. Живут давно, время от времени утаскивают кого-нибудь из города для еды. Отсюда и все эти истории про странные похищения. А Краснов должно быть про то узнал и решил их взорвать динамитом, но погиб сам.
Все сходилось! Я возликовал, восхищаясь сам себе. Не удержался от самодовольного хихиканья.
Подкинул еще доску в огонь. Сходил, хромая, за стойку, поставил чайник на плитку. Интересно, у Степанова тут электричество от генератора? Пока чайник вскипит, лучше посижу у костра. Поковылял назад.
Нехорошо екнуло под ложечкой, когда увидел сидящего на своем спальном месте Илью. Если честно, я его стал побаиваться после нашего похода. В последние часы он вел себя как безумец.
Я обошел голого по пояс шофера по дуге, пристально заглядывая в лицо. Илья повернул голову и посмотрел на меня. Обычные глаза усталого человека. Лишь лицо заострилось, да волосы опалены с левой стороны, видимо от горящей тельняшки.
- Ты чего не спишь? - спросил я и собственный голос показался мне чересчур громким в устоявшейся тишине.
Шофер окинул себя взглядом, прохрипел севшим ото сна голосом:
- А где тельняшка?
- Ты ее сжег, - ответил я, присаживаясь обратно в стул и глядя на Илью через пламя костра. - Ты не помнишь?
- Так, урывками, - Илья облизал губы. - Пить есть?