* * *
Костер негромко потрескивал. Языки пламени отбрасывали причудливые блики на высокие своды их временного убежища. Ник лежал, полуприкрыв глаза, наслаждаясь долгожданным покоем. Рядом, свернувшись калачиком и тихо посапывая, спал Серый. Шептун заснул сразу, не дожидаясь, пока разведут огонь. Тяжело опустился, лег и как отключился. Сит устроился рядом с Клео. Сидели, о чем-то лениво беседовали.
В низком проеме пещеры показалась фигура Гунн-Терра. Он боком протиснулся в проход, держа в руках большую охапку хвороста.
"Удивительно, – подумалось Нику, – все смертельно устали, а ему хоть бы что". Напротив, в горах тот будто преобразился. Если вообще можно было так сказать об этом всегда невозмутимом воине. Глаза заблестели, губы тронула еле заметная улыбка. Сквозь огрубелые черты лица словно повеяло теплотой и приветливостью.
Гунн-Терр подошел к костру и осторожно, словно подкармливая дикого зверя, принялся подбрасывать в него хворост. Языки пламени, весело потрескивая, взметнулись вверх.
– Видишь, Клео, здесь даже бездымник растет! Не такой, конечно, как у нас в Белых скалах, чахлый больно, но все-равно, лучшей пищи для костра в горах не сыскать.
Действительно, бездымник, который Ник принял за хворост, а сейчас, присмотревшись получше, отметил, что это больше похоже на мох, только сильно разросшийся, горел, практически не выделяя дыма.
Гунн-Терр присел на корточки, придвинул поближе к себе веревку и еще несколько длинных лиан, принесенных им накануне. Они были бледно-коричневого цвета, толщиной в два пальца. По всей длине их покрывали короткие корневидные отростки.
– Помнишь, я рассказывал тебе про горный плющ? – обратился он к Клео. – Так вот, это он и есть. – Альвар достал нож и принялся обрабатывать им стебель. – Растет только на отвесных скалах. А главное, гибкий и прочный!
– Гунн-Терр с силой подергал вьюн, словно в подтверждение своих слов. Он несколько раз провел ладонью по обработанному участку и, одобрительно хмыкнув, продолжил: – Некоторые до ста шагов в длину вырастают. Ну, нам такой, конечно, ни к чему. А ну-ка, лови! – неожиданно Гунн-Терр бросил Ситу очищенный конец вьюна. Мальчик, все это время с интересом слушавший альвара, подхватил растение на лету.
– Держи его в натяг. Вот так, правильно. – Гунн-Терр отточенными движениями, будто занимался этим всю жизнь, принялся быстро счищать ненужные корешки.
– Мальчишка, я вижу, ты смышленый, поэтому слушай, что я говорить буду. – Он перевел взгляд на Клео. – Вы тоже, Великорожденная. Хоть этому и обучал я вас в свое время, но как любила поговаривать ваша матушка "повторенье – мать учения"!
Клео буркнула что-то себе под нос, наподобие "Я же просила!", но все же приподнялась с локтя и уселась поудобнее.
– Как рассветет, пойдем наверх. На самый гребень этого хребта. Там мы убережемся от возможных камнепадов. Да и твари, даже если надумают, то не доберутся. Теперь о подъеме. Передвигаться по скалам надо с особой осторожностью, плавно, без рывков. Ищите всякие неровности, выступы, расщелины. Прежде чем схватиться рукой за выступ, щель или ногу куда поставить, проверь прежде их прочность и надежность. – Гунн-Терр быстро взглянул на Клео. – Помнишь о правиле трех точек опоры?
Девушка нахмурила лоб, словно вспоминая, но тут же выпалила скороговоркой:
– Стоя на двух ногах и держась одной рукой за выступ, переставлять другую руку или, держась двумя руками и стоя на одной ноге, переставлять другую ногу.
– Правильно, – удовлетворенно хмыкнул альвар. – Другими словами, прежде чем дальше лезть, убедись, что три конечности надежно держатся на устойчивых выступах. И еще, – теперь он смотрел на Сита, – чтобы дольше сберечь силу во время подъема, не цепляйся судорожно за скалы, будто дитя за мамкину сиську. Основной упор на ноги! Работай ногами, а не руками. Руки нужны для удерживания равновесия, ну и для опоры, когда с уступа на уступ шагаешь.
Ник лежал с закрытыми глазами и с некоторым удивлением размышлял, как же Гунн-Терр похож сейчас на Дато Гзиришвили. Даже интонация была один в один, когда тот инструктировал их в учебном лагере перед сложным подъемом на хребет Кунгей-Алатау.
Накопившаяся усталость, тепло и усыпляющее мерцание костра постепенно брали свое. Ник, немного поразмыслив, решил, что коль Гунн-Терр с Ситом все равно не спят, то он может с чистой совестью немного и вздремнуть. "Разбудят, когда подойдет моя очередь" – уже проваливаясь в сон, подумал он.
* * *
Ник шел в связке с Костиком Шалыгиным. Чтобы получить квалификацию, им требовалось сначала пройти перед глазами судей "школу" и получить соответствующую оценку. А уж судьи решат, выпускать их дальше на маршрут "ультра-си" или придержать до лучших времен.
Для "школы" была выбрана очень трудная стена высотой около 300 метров. Она представляла собой окончание языка ледника, дошедшего сюда примерно полмиллиона лет назад.
Нижняя база, как курсанты между собой называли тренировочную базу № 17 в тянь-шаньском горном заповеднике, встретила их обильным снегопадом. Пилот глайдера, доставившего тридцать курсантов, похоже специально посадил машину метрах в ста от лагеря. Ник с сокурсниками не меньше часа таскали вверенное им в учебке оборудование по двадцатиградусному морозу и порывистому ветру. Те, кто был поумнее, заранее побеспокоились о климат-костюмах. Большинство же, в том числе и Ник, работали в шортах и гавайках нараспашку. Руководитель группы заранее предупредил курсантов, что их перебрасывают к подножию Тянь-Шаня. Но какому нормальному человеку, прослужившему шесть месяцев на Карибах, может прийти в голову напялить на себя дурацкий климат-костюм третьей категории?
Старожилы, ребята, которых они прибыли сменить, приняли их радушно. Первым делом в торжественной обстановке вновь прибывшим вручили огромного, явно перекормленного пушистого кота по кличке Барсик. Он, как вымпел, переходил от смены к смене. Поговаривали, что Барсик предсказывает столь частые в этих местах сходы лавин куда, как лучше метеорологов с их ультрасовременным оборудованием.
Погода стояла как на заказ. Плюс пять. Солнце. Шли на кошках и айсфиках.
Менялись попеременно. Веревку Костя лидирует, веревку Ник. Подъем был на скорость. По всему выходило, что они шли с хорошим запасом, минут на двадцать опережая предыдущие связки. Но расслабляться не следовало. В раскинутом неподалеку от подножия скалы бивуаке стояли наготове их основные соперники – братья Джонсоны. Братья были превосходными скалолазами. В их послужной список входили такие монолиты, как Бен Амера в Мавритании, Эль-Капитан в Калифорнии. Не говоря уже о башне Дьявола в Вайоминге.
На "сухой" горе шансов против братьев у них бы не было никаких. Но на леднике можно было побороться. Тем более что у друзей созрел план. Вчера, изучая маршруты, они обратили внимание на почти отвесный ледяной траверс. Если пройти по нему, то, сократив дистанцию, можно было выгадать у соперников еще как минимум минут десять-пятнадцать. Джонсоны вряд ли рискнут последовать их примеру.
Первым свернул на траверс Костик. Как и положено, начал вбивать шлямбурные крючья, готовить страховку. Все шло отлично, по заранее продуманному плану. Ник улыбнулся, представив, как напряглись внизу Джонсоны, пытаясь разгадать их неожиданный ход. Он не спеша влез на узкую каменную полочку, пятном торчащую из ледяной стены. С трудом удерживая равновесие, он неуклюже выпрямился, и в этот момент страховочная веревка со свистом улетела вверх. Ник тихо крякнул от досады. То ли в спешке, то ли по забывчивости он, видно, не докрутил муфту карабина.
Ник осмотрелся. Костик был правее и выше. Сейчас его скрывал большой ледовый уступ. Оттуда доносились звонкие удары молотка, загоняющие шлямбур в монолитную скалу. Напарник всегда отличался серьезным отношением к технике безопасности. Ник усмехнулся. На самом деле, ему было совсем не до смеха. Вспомнилась любимая присказка Гзиришвили.
Тот любил на утреннем построении зычным голосом прокричать: "Курсанты! Что нашли ранним утром у подножия горы три внимательных альпиниста?" И все хором отвечали: "Одного невнимательного!"
Ситуация оказалась патовой. Лезть без страховки по почти вертикальному льду настоящее самоубийство. По правилам "школы" все должно быть по-настоящему. Грависпасы на этом испытании в комплект к беседке не полагались. Остаться же на каменном выступе означало признать поражение. Ника разобрала злость. Считай, в шаге от победы и так по-детски облажаться!
Наверху стук прекратился. Либо Костик закончил готовить страховку, либо, что скорее всего, заволновался. Нику пришла в голову совсем уже безумная идея. Он тщательно стряхнул налипшие на перчатки крошки льда, удобнее перехватил айсфики и, до последнего боясь передумать, с силой оттолкнувшись двумя ногами, прыгнул с выступа вправо. Он помнил, что за уступом, чуть ниже проходил узкий кулуар. Вершина ледника днем подтаивала под солнечными лучами, и талая вода, устремляясь вниз, проделала в нем довольно пологий ход.
Снизу все кажется иначе, чем есть на самом деле. Уже в свободном полете Ник увидел, что ложбинка не совсем такая уж пологая и что до нее лететь метров десять, не меньше. Он всем телом ухнул о твердый лед. Каска частично погасила удар, но колени и локти отозвались нестерпимой болью. Чувствуя, что его все быстрее начинает тащить вниз, он из последних сил одновременно всадил два айсфика в лед.
Ник лежал, распластавшись всем телом, на склоне ледника с углом, по меньшей мере, в шестьдесят градусов. Сердце бешено колотилось, не хватало воздуха. Казалось, что сила удара выбила весь воздух из легких. Ник скосил слезящимися от боли глазами сначала влево, потом вправо. Он не допрыгнул до ложбины всего пару метров. Но, может статься, ему и повезло. А то разбился бы сильнее. Здесь был не сплошной лед, а хоть и спрессованный, но снег. Мокрый снег. Справа слышалось журчание воды. Превозмогая боль в коленях, Ник осторожно подтянул ноги и поочередно воткнул передние зубья кошек в склон. Он сразу почувствовал себя поуверенней и рискнул поднять голову вверх. Метрах в двадцати над ним, чуть левее, головой вниз висел Костя. Напарник, перегнувшись на страховочных веревках, с тревожным удивлением во все глаза смотрел на Ника. На его лице, последовательно сменяя друг друга, отразились удивление, тревога, а затем понимание и досада. Ник попытался улыбнуться, чтобы хоть как-то подбодрить товарища, но улыбка получилась какая-то вымученная, больше похожая на оскал.
Глаза Костика еще больше округлились, и Ник не сразу понял, что тот смотрит уже не на него. Раздался глухой треск, словно кто-то над ухом обломил толстую сухую ветку. Ник проследил за его взглядом и похолодел. Чуть выше, в нескольких метрах от него, темной змейкой побежала трещина. Талый лед под ним вдруг вздрогнул и просел. Сердце гулко ударило в виски и замерло где-то под горлом. Время остановилось.
Ник разом оценил произошедшее. Тоненькие ручейки воды, стекающие с вершины ледника, размыли основание снежного покрова, в который он сейчас вжимался всем телом, удерживаясь лишь на айсфиках и кошках.
Плюс к этому его тяжелое падение с высоты. Ник с некоторым удивлением для себя отметил, что его мозг работает отстраненно, анализируя происходящее, словно со стороны. В теле появилась странная легкость, в голове – удивительное спокойствие. Все это происходит близ вершины, а стало быть, под ним не меньше двухсот метров крутизны, почти отвеса. А это много, слишком много.
Боковым зрением он отметил, как Костя, словно паук повисший на страховках, судорожно стравливает ему дюльферную веревку, но явно не успевает. Трещины разбегаются всё быстрее. Толстая льдина под ним, похрустывая, начинает медленно уплывать, увлекая за собой в последний полет.
Ник судорожно закрутил головой в разные стороны. Неожиданно его взгляд наткнулся на старый проржавевший крюк. Откуда он здесь? Сползающая масса снега и льда, видно, обнажила скальную породу. В глаза сразу бросилось клеймо: "Austria 1936". Не раздумывая, Ник резко подтянулся на айсфиках и уже буквально в последний момент защелкнул на крюке карабин самостраховки. "Сколько же он здесь проторчал?" – промелькнула шальная мысль, пока он сам летел в свободном падении. Крюк, битый водой и морозами, давным-давно зачем-то оставленный в монолитной стене неизвестным альпинистом, выдержал. Ника несколько раз больно шарахнуло о скалу, пока он маятником мотался на страховочной веревке из стороны в сторону. Глыба льда, рухнувшая в пропасть, увлекла вместе с собой айсфики, поэтому остановить раскачку и зафиксироваться удалось не сразу.
Восхождение они все-таки закончили самостоятельно. Судьи после долгого совещания срезали заработанные ими баллы за скорость, но квалификацию все же присвоили. Ну и на том спасибо. Дато Гзиришвили, прощаясь перед отлетом группы, подошел к Нику и на прощание спросил с улыбкой: "Знаешь, что нашли утром у подножия горы три внимательных альпиниста?" Несмотря на шутливый тон, в глубине его голубых, как высокогорный лед, глаз Ник прочел одобрение. А может, это была просто радость, что тот наконец избавился от такого бестолкового ученика?
* * *
Подъем на гребень Костяного хребта прошел в целом неплохо. Гунн-Терр разбудил всех еще засветло. Альвар был бодр и полон сил. Чего нельзя было сказать об остальных. Сит тер глаза. Клео с недоумением осматривала пещеру. Она походила на человека, которому приснилось что-то неприятное. Вроде бы проснулся, но сон почему-то не отпускает. Ник пошарил возле себя рукой. Серого не было. Зверек в последнее время взял за правило куда-то пропадать. Чтобы потом так же неизвестно откуда появиться. Ник встал. С хрустом потянулся. Потер затекшую шею. Кивнул сидящему возле костра Шептуну. Старик, не обращая ни на кого внимания, колдовал над кипящим котелком. То и дело покряхтывая, он по очереди доставал из своего мешка какие-то одному ему известные травы и корешки, растирал их на ладони в только ему известных пропорциях и осторожно, небольшими щепотками, бросал в кипящую воду. При этом он что-то приговаривал. То ли ворчал, то ли произносил положенные к этому случаю ритуальные слова. В общем, сейчас он выглядел как заправский шаман из какой-нибудь древней алтайской деревушки. Ник усмехнулся про себя и вышел на свежий воздух.
Доминия закатывалась за горизонт. Орфиус же не торопился занять ее место. Его лучи только-только касались верхней гряды Костяного хребта. Небо было черным, однородным и пустым. Ник поежился. Сейчас он буквально физически ощутил присутствие "кокона", словно куполом накрывшего планету. "Если бы только куполом, – Ник недобро усмехнулся. Он-то, как никто из здесь живущих, реально представлял масштаб катаклизма, отрезавшего темной пеленой мрака эту уникальную планетарную систему от всего остального космоса. – А что, интересно, ощущают местные жители?" – Он заметил, что избегает даже в уме употреблять термин "аборигены".
Вспомнилась первая встреча с Нийей. Он снова увидел умоляющий взгляд девочки, когда та трогательно просила его показать ей звезды. Нику стало стыдно. Он, самовлюбленный дурак, мог бы тогда серьезнее отнестись к ее просьбе. А не разыгрывать взрослого дядю, типа: "Ты что, звезд, что ли, никогда не видела?"
Все это неправильно. Лишить людей возможности видеть звезды, это все равно что убить мечту. Отнять столь естественную тягу человека разумного к новому, неизведанному. Что было бы, случись такое в прошлом на Земле? Ник с ненавистью вгляделся в черную пустоту. На память неожиданно пришли строки прочитанного когда-то давно стихотворения:
Убить мечту, что погасить звезду,
Лучащуюся в небе одиноко…
И канет мир в тоску и темноту,
Где так легко стать жертвою порока.
Ник вдруг понял, что разрушить, разорвать пространство "кокона" отныне стало не только его личной целью. Он поежился от так внезапно навалившегося на него осознания ответственности. Теперь это не только его война. Это борьба за весь этот мир. Ник криво усмехнулся, до того это высокопарно звучало. Но отмахнуться от этой мысли ему не удалось.
"Что-то ты много на себя берешь, парень. Современная исследовательская база занимается этой проблемой. Наверняка на решение этой задачи брошены огромные силы земной цивилизации. Задействованы лучшие умы человечества. И ты – босой, в набедренной повязке и с копьем наперевес.
– Ник улыбнулся этой картине, так ярко нарисованной его воображением. – Ну, допустим, не босой и в какой-никакой, а одежде. И, главное, я-то здесь, внутри этого "кокона". Значит, как любил говорить Поль, – мне и банковать!"
– Чего ты небом-то все любуешься! – прервал его внутренний монолог Сит. – Ушедших, никак, своих все выглядываешь? Шел бы ты лучше к костру, там Шептун настойку наварил, – мальчишка весело хмыкнул, – ого-го как бодрит!
Ник еще раз бросил взгляд вверх, потом приобнял за плечи Сита:
– Не бойся, Сит, все будет хорошо! – Он похлопал его по спине и, пригнувшись, скрылся в пещере.