Ник грустно улыбнулся. Накопленная за этот бесконечный день усталость брала свое. Он поудобнее пристроил под голову заплечный мешок и с наслаждением вытянулся на сыроватой земле во весь рост, чувствуя, как гудят уставшие мышцы. Последнее, что он слышал, уже засыпая, это перекликающихся на крепостных стенах дозорных.
* * *
Ник вышел из нуль-кабины и с удовольствием несколько раз глубоко втянул воздух в легкие. Пахло весной. Когда ему доводилось где-нибудь слышать это расхожее выражение, то он ассоциировал его именно с этим, наполненным тысячами различных оттенков запахом Алтайского заповедника, просыпающегося после долгой зимней спячки. Стояла ранняя весна. Воздух уже не был морозным, и чувствовалось скорое пробуждение природы. Через месяц трава станет по пояс, начнут цвести могучие вечнозеленые алтайские кедры.
Ник осмотрелся в поисках посадочной площадки пассажирских флайеров.
Он давно не был в Белухе, город сильно изменился. Нуль-кабина в поселке Яйлю, откуда было рукой подать до их дома, временно не работала. Ждать, когда связь восстановят, ему не хотелось. Да и, честно признаться, его и так уже изрядно мутило. Эта досадная особенность организма – так реагировать на нуль-переходы – его нервировала.
Ник пару лет назад специально прошел детальное обследование в Массачусетской клинике экзоневрозов. Тогда старенький доктор, внимательно изучив все его диагностические показания и анализы, объяснил, что наблюдаемый случай редкий, но не единственный в своем роде. Эта особенность присуща одной сотой процента землян. Возможно, чтобы как-то его успокоить, доктор добавил, что, в основном, такой фобии подвержены люди с тонкой нервной организацией. К примеру, люди искусства.
Ник, весьма скромно оценивающий свои творческие таланты, такому объяснению был не совсем рад. А если учесть, что он серьезно готовился к поступлению в Военную космическую академию и в дальнейшем собирался связать свою жизнь с Глубоким Космосом, то, прямо сказать, был очень расстроен. Врач заверил его, что противопоказаний для работы в качестве пилота нет. Выписал таблетки, порекомендовал принимать их за час до предстоящего нуль-перехода и, пожелав удачи, выставил за дверь. Ник заметил идущий на посадку флайер. Восьмиместная "Молния" бесшумно коснулась земли, и из нее кубарем высыпала веселая компания молодых ребят. Их было человек двенадцать. Как они там все разместились, было уму непостижимо. Последний, долговязый, парень принялся выкидывать из открытой дверцы снаряжение для гравибордов, и все, смеясь и дурачась, старались поймать свои доски на лету. Одна раскрасневшаяся девчонка, завидев Ника, радостно замахала руками:
– Лети на Катунский хребет, не пожалеешь! Самый лучший спуск сейчас на северном склоне горы Колбан!
– Не слушай ее, – подхватив девушку на руки, засмеялся здоровый рыжеволосый парень. – Там без специальной подготовки делать нечего! Черная трасса, расшибешься, в два счета!
– Да для тебя и детская горка уже черная трасса! – Девушка притворно заколотила кулачками ему в грудь. – Поставь меня на место, снежный человек!
Ник с улыбкой посторонился, пропуская веселую компанию. Каждый, проходя мимо, хлопал его по плечу, желал попутного ветра и мягкого снега. Они явно приняли его за начинающего экстремала. Не объяснять же им, что все его детство прошло в этих горах.
До места лететь было не больше получаса. Флайер обогнул хребет Корбу, прошел вдоль береговой линии Телецкого озера и с тихим шелестом опустился на площадке административного здания Алтайского заповедника.
– О, Ник, сколько лет сколько зим! – В просторном холле на первом этаже он сразу натолкнулся на Веронику, помощницу его бабушки. – А Ольга Николаевна в отъезде сейчас, вы что, с ней не договаривались?
– Да нет, – развел руками Ник, – я на денек. Решил заскочить, думал сюрприз сделать.
– Она сейчас на Нижней базе. Там наш лесничий, Олег Григорьев, да ты же его знаешь, этой зимой медведя-шатуна отловил. Удивительно, откуда он такой взялся? К тому же, представляешь? – Вероника смешно округлила глаза. – Без биочипа! Вот Ольга Николаевна и полетела выяснять у соседей. Сам понимаешь, медведь на туристическом маршруте, да и еще и неучтенный!
Ник так и не понял, что Веронику больше волновало: сам медведь-шатун или то, что он был без биочипа. Хотя, конечно, странно, сенсорные датчики медведям, как впрочем, и любым другим хищникам, вживляют при рождении. Нижняя база находилась недалеко, километрах в пятнадцати, если напрямик по тропе. Ник только обрадовался, что подвернулась возможность, как раньше, пробежаться по хвойному лесу.
– Ладно, Вероника, спасибо. Пойду я, – он заговорщицки подмигнул девушке и, чуть понизив голос, попросил: – Только бабуле не сообщай, что я здесь, окей?
– Да, конечно, Ник, сюрприз, я понимаю. – Она хитро улыбнулась в ответ и крикнула ему уже вслед: – Флайер-то возьми, быстрее будет!
– Еще налетаюсь! – Ник помахал ей рукой и не спеша побежал по склону в сторону леса.
* * *
Тропинка, как и всегда, неожиданно оборвалась, и Ник выскочил на поляну. Прямо посередине стоял черный матовый ангар. За ним, чуть поодаль, виднелась избушка, сложенная из неотесанных бревен. Ник помнил, что эту избушку собственноручно сложил Олег Григорьев, человек огромной физической силы. Тот был лесничим уже много лет, редко выбирался в цивилизацию, предпочитая проводить время в обществе таежных зверей. Работники заповедника считали его чудаковатым, но относились к нему с уважением и даже со скрытым почтением. Ник в детстве любил навещать лесника. Они порой подолгу бродили по незаметным лесным тропам, и Григорьев с охотой учил его читать звериные следы, ставить силки на мелкую дичь и ориентироваться без приборов в бескрайней тайге.
Ник направился было прямиком к избе, но, заметив на ангаре предупреждающую надпись: "Осторожно! Хищник!", остановился. Скорее всего, это именно здесь содержали пойманного медведя-шатуна. Любопытство победило осторожность, Ник коснулся ладонью панели, и дверь с шипением отошла в сторону.
В ангаре царил полумрак. Ник постоял немного, давая глазам привыкнуть к тусклому освещению. Пахло, как и должно было пахнуть в клетке крупного хищника. А вот и она. В глубине ангара справа стояла высокая металлическая клеть. В ней бурой горой громоздился медведь. Ник осторожно приблизился к клетке, непроизвольно оценив толщину ее прутьев.
Зверь лежал в дальней стороне и, казалось, спал. Ник вдруг почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки. Медведь не спеша повернулся с бока на спину, потянулся, зевнул, лизнул лапу. От вида этой мощи, желтоватых клыков и тускло поблескивающих лезвий когтей у Ника вспотели ладони, а ноги вдруг ослабли. Он отскочил в сторону и услышал за собой голос:
– Так-так-так. Любимая бабушка с минуты на минуту ожидает прибытия своего горячо любимого внука. Самовар уже давно вскипел, а он тут со зверем якшается.
В дверях, мощным торсом загораживая весь дверной проем, стоял Григорьев и улыбался.
Ник украдкой стряхнул выступивший на лбу пот и, гадая, заметил ли его слабость Олег, протянул руку.
– Да вот, Вероника сказала, что ты заблудшего мишку на днях отловил, дай, думаю, зайду одним глазком посмотрю.
– Ага.
Григорьев пожал протянутую руку, внимательно оглядел Ника, будто видел в первый раз, ощупал плечи, бицепсы. Ник сначала расслабился, потом напрягся, как говорят профессионалы, "дал мышцу". Григорьев довольно хмыкнул:
– Растешь. – Он ногой отодвинул здоровое ведро, подтолкнул Ника к деревянному столу. – Садись, коль пришел. – Он подвинул ему грубо сколоченный табурет и сам опустился напротив. – Вероника с Ольгой Николаевной стол накрывают, так что у нас есть минутка пообщаться.
– Ах, Вероника, Вероника, – пробормотал Ник, усаживаясь. – Сказал же ей, пусть будет сюрприз.
– Ага, – с удовольствием согласился Григорьев. – Я тут слышал, ты в ВКА податься решил? По стопам батьки пойдешь?
– Ну, это еще не точно. – Ник неожиданно смутился. Он-то считал, что о его секрете знает очень ограниченный круг лиц. А тут, выясняется, об этом известно даже в такой таежной глуши. – Там очень строгий отбор. Григорьев, словно прочел его мысли, улыбнулся и, потрепав по голове, с уверенностью произнес:
– Поступишь, не боись! Вы, Соболевы, народ твердый. С дедом твоим лично так и не удалось познакомиться, – тут он замолчал, видно, задумавшись о своем, – нуль-связь не в счет. – Григорьев скривился. По всему было видно, что не приветствует он, казалось бы, такие обыденные блага цивилизации. – А жаль. По всему видать, стоящий мужик был. – Он опять замолчал. – А отца твоего знаю. Редкая у вас порода. Раньше думал, что уже и перевелись такие. Медведя ты не понимаешь, а от клетки мигом убрался, значит, чувствуешь. Люди полагают, что медведь коротколап и неуклюж, а ошибаются. Он тебя бы достал, как кот мышку. Но ты ему понравился, вижу. Я-то понимаю, но как понимаю, этого не объяснишь.
Григорьев провел ладонью по мускулистой шее, поднялся, кастрюлей из бачка зачерпнул, подошел к клетке. Медведь в рост в ней подняться не мог, сел, подпер огромной башкой верхнюю стенку и просунул лапу между прутьев. И тут Ник понял, что ему пытался втолковать лесник. Лапа вытягивалась и вытягивалась, словно телескопическая антенна. Ник взглянул на лезвия когтей, прикинул, где минуту назад стоял, и расстегнул на груди рубашку.
* * *
– Вставай, Ник, беда! – Кто-то теребил его за рубаху. Открывать глаза не хотелось. – Паром, Ник! Паром уходит!
– Паром? Какой еще, к дьяволу, паром? – Ник сел, непонимающе взглянул на Сита.
– Головой, что ли, опять стукнулся? – Сит опасливо смотрел на него. – Опять на тарабарском языке бормочешь, ничего не понять!
– Что-то приснилось, Сит. – Ник поморщился. – Что там с паромом?
– Бежим скорее на восточную башню, там уже все собрались!
Все стало понятно без слов. Старейшины стояли на восточной крепостной стене, которая выходила на Быструю Воду. Сверху хорошо было видно, что их единственная надежда на спасение медленно, но верно исчезала в утренней дымке тумана.
– Идем на пристань. – Шептун казался спокойным, но глаза его горели недобрым огнем.
Уже через полчаса они были на месте. Открывшаяся им картина до боли напомнила увиденную Ником на крепостных стенах. Изувеченные тела людей, груды обгорелых трупов тварей. Проходя мимо защитной насыпи, где безмолвно торчал черный от копоти огнемет, они услышали слабый стон. Из-под груды тел охотники извлекли истекающего кровью стража. Они не сразу признали в нем Река. Цвет его лица не намного отличался от землистого цвета лиц окружающих его покойников.
Шептун, с трудом разжав раненому ножом зубы, влил ему в рот густую настойку. Рек долго кашлял, но вскоре лицо его порозовело, смертельная бледность отступила. Как стало понятно из его слов, ночью случился мятеж. Восстали вольнонаемные, заявив, что не намерены гибнуть, защищая проклятых лесовиков. Рек попытался их остановить, но его оглушили и, видимо, посчитав за мертвого, бросили под насыпь к покойникам. Он боялся, что его участь разделили и воины, оставшиеся верными присяге, данной Хранителям.
Охотники облазили все защитные насыпи и обнаружили еще с два десятка раненых. Им оказали первую помощь, положили на мягкие подстилки, поближе к специально разведенным кострам. Нести искалеченных людей в крепость посчитали бессмысленным. К сегодняшнему вечеру всех и так ждал один конец.
Ник посмотрел на Шептуна. Старик сгорбился, морщины углубились, состарив его еще больше. Сит стоял рядом и потерянно молчал. – Можно попробовать укрыть детей на маяке, – произнес Шептун, но по его голосу было понятно, что он и сам в это не верит.
– Я верну обратно паром! – вырвалось у Ника.
– Как это вернешь, Ник? – Шептун взглянул на него с тем же выражением на лице, с каким утром смотрел на него Сит.
– Верну, и всё! – Ник упрямо сжал губы. У него в голове еще не окончательно сформировался план, но, как говорил отец, решать проблемы надо в порядке их поступления! Ник мысленно произвел кое-какие подсчеты и закончил: – Когда Орфиус будет в зените, приготовьтесь, я дам с того берега три гудка. А пока впрягайте ленивцев. Собирайте женщин и детей. Они уплывут первыми.
Не дав никому сказать ни слова, он разбежался и прыгнул с причала в воду.
* * *
Глава 6
Клео сидела в своей опочивальне и смотрела в окно. Надо было принимать решение, но она медлила. С утра приближенный человек принес ей донесение, которого она с нетерпением ждала пять дней. Тогда, как ей казалось, она уже приняла решение. Но вот теперь, когда долгожданная информация была у нее в руках, появились сомнения. Одно дело мысленно, поэтапно представлять свои дальнейшие действия. Совсем другое – начать действовать.
Все началось с Празднования Исхода и этого варварского Ритуала, будь он неладен! Для всех ее подданных это было долгожданное событие. Еще бы. Он устраивался раз в десять лет уже без малого три столетия, начиная с правления Арчи Мудрого. Сейчас трудно было понять, что задумывал великий правитель, учреждая сей праздник. Но в наши дни для всех жителей Города и его окрестных земель он олицетворял победу над Исходом. Клео презрительно хмыкнула: пятьсот лет назад люди поспешно бежали, спасаясь от гнева Леса, оставив свои насиженные места. А сейчас, похоже, Он снова пришел за ними. Только этого еще никто не понимает. Даже Хранители, уверившиеся за сотни лет в своем могуществе, забыли свое изначальное предназначение.
Мысли, пройдя тернистый путь, снова вернули ее к сводному брату. Эх, Лео, Лео! Как ты был прав в своих суждениях. Как ты любил повторять: "Только изучив Лес, можно найти от него защиту. Мы все уподобились глупцу, который, вместо того чтобы тушить пожар в доме, прячется от него под кроватью". Но никто, даже отец, не слушал тебя. Ты ушел в Лес и пропал. Как несправедлива судьба! Как будто Ушедшие Боги играют со мной.
Клео вспомнила открытую, чуть смущенную улыбку Ника из рода Вестгейров. Его открытое, полное достоинства, лицо. Между ними, на короткий миг, возникло какое-то притяжение. Она помнила, как дрогнули его ресницы, когда она возложила на него венок Победителя. Его взгляд… он как будто силился вспомнить ее. То же самое почувствовала и она. Только потом, чуть позже, Клео поняла, что это именно его видела она в своих недавних сновидениях. Бред? Возможно. Но как бы то ни было, он был странствующим воином. Причем долгое время прожил у жителей Прилесья и, как Клео поняла, был с ними очень дружен. Иметь такого проводника в Лесу, об этом можно только мечтать! И девушка уже подумала, что вот он, ее единственный шанс отправиться на поиски пропавшего брата. Но последующие события вышли из-под контроля. Ник, сначала отказавшийся участвовать в Большой Охоте, вдруг оказывается на Арене, каким-то чудом убивает огромного рогача, а затем бесследно исчезает! В голове такое не укладывалось. За триста лет существования Ритуала выйти победителем в Большой Охоте не удавалось никому. А о тех немногих смельчаках, которые на это отважились и геройски погибли, до сих пор слагают песни и баллады.
По завещанию Арчи Мудрого Победителю в Большой Охоте отдавалась в жены младшая из дочерей правящего Верховного Хранителя. А этот Ник из рода Вестгейров как неожиданно появляется на Ритуале, так неожиданно и исчезает в неизвестном направлении. Люди Судьи, отправившиеся на его поиски, возвращаются ни с чем.
Клео потеребила листок, который она все еще держала в руке. Это было короткое донесение, которое, рискуя своей жизнью, доставил один из ее приближенных. Она, опустив начало и концовку, еще раз прочитала фразу: "Нужный Вам человек, в сопровождении старика и мальчика, по всей видимости, являющихся жителями Прилесья, четвертого дня от Празднования Исхода отбыл на пароме с главной пристани.
Предположительно, в данный момент находится на первой оборонительной Башне".
– И что мне делать? – в который раз задала себе этот вопрос Клео. – Как мне туда попасть?
Она каждодневно читала тревожные донесения, которые потоком стекались со всех окрестных земель в военный штаб Хранителей. В Срединных землях царила паника. Неизвестные летающие твари атаковали обширную территорию на всей протяженности от Быстрой Воды до земель степняков. Несколько штук добрались до стен самого Великого Города. Уничтожить их можно было только выжигая дотла. Приходили сообщения, что они опускались на целые деревни, и тогда спасти уже никого не удавалось. Если же сразу их не уничтожить, то вся округа вскоре наводнялась всевозможной, невиданной доселе нечистью, враждебной ко всему живому.
Сколько было в этом правды, а сколько вымысла, Клео судить не бралась. Но то, что люди, целыми поселениями, в спешке уходили со своих мест, побросав в панике все свое имущество, было видно по толпам беженцев, заполонившим все окрестные дороги. Некогда добропорядочные люди словно сошли с ума. Везде царили грабеж и мародерство. Хранителям пришлось срочно издать указ. Все главные дороги, ведущие в Великий Город, были перекрыты вооруженными пикетами.
В одиночку добраться до парома, как она планировала раньше, было не реально. Оставался один выход. Уговорить Гунн-Терра. Но неизвестно еще, что было реальнее. Ее суровый телохранитель беспрекословно выполнял все ее приказы, если только они не входили, по его мнению, в противоречие с ее личной безопасностью. Тут на его решение не могли бы повлиять и все пять Хранителей, вместе взятые.
Клео глубоко вздохнула и уже без колебаний направилась к двери. На этот раз девушка решила изменить сложившуюся традицию и не вызывать альвара к себе. Она лично нанесет ему визит.