У всех продавцов шашлыки были из одинаковых, штампованных кусков мяса или рыбы, и это было крайне подозрительно. Новиков уже лакомился курятиной, похожей на свинину, и свининой, похожей на курятину, потом оказалось, что мясо это пролежало тридцать лет в мобилизационном резерве одной капиталистической державы, после чего было передано в дар России. Но в России ничего даром не бывает, поэтому им начали кормить в ресторанах, приклеивая ярлыки: говядина, свинина, мясо индейки, бройлер и прочее.
Невзирая на окружающие красоты, Новиков бежал с ВВЦ в ближайший продуктовый магазин, где расщедрился на докторскую колбасу, картофельное пюре "Роллтон" в пластиковой баночке, сливочное масло, сыр, хлеб и свежие огурцы. Вот уж душу-то отвел в своем номере. Остатки поместил в холодильник, вслед за чем залег спать.
Спал он до пяти вечера и проснулся бодрый, отдохнувший, готовый к труду и обороне.
Уханов, которому он позвонил по мобильнику, сразу огорошил известием о шуме, поднятом в Пензе вокруг чекиста Новикова. Слышать это было неприятно. Перехват перехватом, но чтобы сразу без суда и следствия объявлять человека виновным во всех смертных грехах - это, знаете ли, уже не шуточки. Недаром, ох, недаром Загрицын пытался повесить гибель Лопатина на Новикова.
- Ваше решение? - спросил Андрей, никак не прокомментировав это сообщение.
- Я на работе, - сказал Уханов. - Где-нибудь к семи подъезжайте к памятнику Жукову.
- Это за Историческим музеем? - уточнил новиков. - Где у коня вместо причинного места дыра?
- Всё-то вы знаете, - хохотнул Уханов. - А я как-то не приглядывался. Так, до семи. Я вас узнаю по фотографии…
Новиков пришел за десять минут, встал этак в отдалении, чтобы не сразу приклеиваться к объекту, а постепенно, шажок за шажком, незаметненько в нужное время оказаться в нужном месте.
Народу на Манежной площади толклось множество, преобладала молодежь. Что интересно, мата не было, мелькал сленг, но это так - для усиления, а больше для хохмы.
Минуты через две мимо прошествовал ничем не примечательный, высокий, склонный к полноте молодой человек в серой рубашке и серых брюках, сказал, не повернув головы:
- Я Уханов. Идите за мной.
Андрей лениво пошел следом, потом вынужден был прибавить шаг - Уханов шагал весьма быстро.
Миновав Воскресенские Ворота, Уханов направился вдоль Гумма к Храму Василия Блаженного, но неожиданно взял влево на Ильинку и прочесал аж до Богоявленского переулка. Едва он свернул в переулок, некий человек передал ему простенькую пластиковую папку и устремился к метро с такой скоростью, что Новиков успел увидеть только его удаляющуюся спину. Вот это, черт побери, конспирация.
- За мной, - вновь сказал Уханов, которому, судя по ухмылке, нравилась такая игра, после чего пересек Ильинку и проследовал в Рыбный переулок. Здесь, немного не доходя до Варварки, он остановился, покопался в папке и протянул Новикову знакомое до боли удостоверение.
Андрей открыл корочки.
Фотография, печать, прочие атрибуты - всё на месте, всё как положено. Теперь он не капитан Новиков, а майор госбезопасности Сергеев Владимир Андреевич. Интересно, где они раздобыли фотографию годичной давности? Впрочем, что вы тут ваньку валяете? - сказал он себе строго? Электронная почта, дурья твоя башка, технический прогресс.
- Борис Викторович, не знаю, как благодарить, - сказал Новиков, пряча удостоверение в карман. - А вдруг паспорт потребуется?
- Об этом в гостинице, - ответил Уханов. - Зайдете не сразу за мной, а чуть позже. Скажете, что к депутату Константинову - это своего рода пароль. Я буду ждать у лифта.
Глава 9. Пули льешь?
В полдень обормота, сидящего на скамейке, сменил другой обормот, ничем от первого не отличимый, только бейсболка на вытянутом черепе была не черного, а синего цвета. Клонируют их, что ли?
С таким идиотизмом Кислов еще не сталкивался. Акция эта больше попахивала давлением на психику, чем грамотной слежкой.
В час он сходил домой, полакомился ледяной окрошкой, а вместо второго, то есть гуляша с вермишелью, которое по причине жары в организм не лезло, малость вздремнул. В два он уже был на работе.
Между прочим, обормотов, блокирующих отходы в сторону улиц Кирова и Славы, уже не было, зато во дворе на тротуаре в тенечке стоял милицейский бело-голубой Форд, и в нем парились два репастых мента. Из новеньких, поди, Кислов их не знал. Это уже было маленько пограмотнее.
Можно было, конечно, позвонить Новоселову, изобразить недоумение по поводу надзора, а заодно и провентилировать вопрос относительно Новикова, но Кислов решил всё-таки этого не делать. Разумеется, Макарыч будет врать, потом прицепится насчет Андрюхи почище бультерьера, он-то ведь знает, что в последние дни Кислов и Новиков контактировали, будет настаивать на встрече. Зачем активизировать дурака?
В шестнадцать неожиданно вызвал шеф - потомственный чекист Юрий Филиппович Налейкин, дослужившийся на Лубянке до полковника, но чем-то там крупно проштрафившийся и получивший под зад коленом. Сам он про гешефт с коленом умалчивал, отделывался басенками про тягу к малой родине, к родным могилкам, однако, согласитесь, не каждый добровольно оставит Москву, переехав в патриархальную Пензу. То есть, бежал Юрий Филиппович в родной городишко от какого-то крупного позора.
Тем не менее, вес он имел огромный, Загрицын его побаивался, а губернатор уважительно жал ему руку.
Налейкину не было еще пятидесяти, но массивность, большой живот, седые волосы и клочкастые, никогда не причесываемые брови делали его старше.
- Садись, - сказал Налейкин, как только Кислов вошел. - Ну, что у тебя, Игорек, с этим Новиковым?
Игорь сел, пожал плечами.
- Я слушаю, - напомнил Налейкин.
- Ничего, - ответил Кислов. - Работали вместе.
- Не знаешь, куда он подевался? - как бы между делом спросил Налейкин.
В сторону Кислова он не смотрел, перебирал бумаги на столе.
- Да Бог его знает, Юрий Филиппович.
- А то бы помог Новоселову-то, - сказал Налейкин. А, Игорек? Или друзей не сдают?
- Каких друзей? - удивился Кислов.
- Ладно, - Налейкин посмотрел на Игоря. Взгляд у него из-под этих лохматых бровей был ужасный. Давил он своим взглядом, пронзал насквозь, хотя глаза вроде бы были голубые, выцветшие. Неожиданно улыбнувшись, Налейкин продолжил: - Так и запишем: Новиков тебе не друг и где он находится ты не знаешь. Верно?
- Верно.
Налейкин вдруг шарахнул кулачищем по столу и отрывисто пролаял:
- Пули льешь? Лапшицу вешаешь? А вот Загрицын тебя возьмет за жабры да начнет сок жать. Как запоешь?
- Так вы ж, Юрий Филиппович, в обиду не дадите, - вздохнув, ответил Кислов. - Чтоб мне лопнуть, если вру.
Налейкин посопел, надел очки, еще больше его состарившие, и гнусаво произнес:
- Не боись, не дам. Мне грамотные кадры нужны. Это я так, между нами. Ты же понимаешь?
- Спасибо, Юрий Филиппович, - сказал Кислов.
Стремительно вышел и столкнулся в коридоре с каким-то молодым квадратным типом, заехав ему головой в нос.
Пробормотав: "Извините, не нарочно", - попытался прошмыгнуть мимо, но тип свободной рукой, другой он зажимал свою окровавленную носопырку, цапнул его за рубашку так, что где-то что-то затрещало, привлек к себе и прогундосил:
- Не так быстро, юноша, не так быстро.
Глупо вот так вот сцепиться с кем-то на работе да еще перед кабинетом шефа.
- Вам нужно лечь, - пытаясь освободиться, сказал Кислов. Он не применял приемов, так как чувствовал свою вину. Действительно, вылетел, как угорелый. - Я знаю, где здесь топчанчик.
- Топчанчик тебе самому понадобится, - заявил верзила, хлюпнув носом, и, наддавая тугим брюхом, погнал Игоря перед собой к выходу.
Пришлось, увы, применить борцовский прием, который застал парня врасплох. Тяжеленный оказался, сволочь. Игорь почувствовал, что во время броска через плечо потянул спину. Не шибко, но потянул, и теперь с недельку придется поберечься.
Парнюга впечатался хребтиной в линолеум. Игорь перешагнул его руку, вывернув её так, что еще чуть-чуть, и она выдернется с корнем. Квадратный проблеял что-то и закатил глазки.
Произошло это неподалеку от кабинета Кислова. Дверь как от сквозняка приотворилась, потом медленно затворилась. Заливаете, ребята, таких сквозняков не бывает.
Игорь просунул в дверь голову, аккуратно просунул, как учили, чтоб не спугнуть клиента, и получил страшенный боковой в челюсть, пославший его в нокаут…
В гостинице, что вольготно раскинулась вдоль Москворецкой набережной, в шикарном трехкомнатном номер Новиков попристальнее рассмотрел Уханова. Тот, пожалуй, был похож на финна: выцветшие волосы и брови, невыразительное полноватое лицо со вздернутым носом - глазу зацепиться не за что, вот почему из отдельных фрагментов, зафиксированных мозгом, никак не складывался цельный образ (таких людей трудно запомнить), но при этом он был умен и не без юмора.
Категорически отказавшись от помощи Новикова и усадив его в гостиной, он носил из холодильника еду, деловито резал рыбу, сыр, колбасу, открывал прозрачные коробочки с салатами и одновременно вел с Андреем беседу.
- Где остановились? - спросил он прежде всего.
- В "Туристе".
- Отчего такой выбор? С рюкзачком любите шастать?
- По старой памяти.
"Хрум-хрум", - это Уханов резал ножом-пилой копченую севрюгу.
- Машину где оставили? - полюбопытствовал он и убежал на кухню к холодильнику.
- На улице, - ответил Новиков, когда Уханов вернулся, нагруженный очередной партией провизии.
- Что, прямо вот так на улице? - уточнил Уханов. - У тротуара? С пензенскими номерами? Ай-яй-яй.
- Да нет, загнал в какой-то двор. Там уже штук пять бибик стоит.
- А у вас, простите, какая бибика?
- Опель образца одна тыща девятьсот пятого года.
- Боже, как вы на нём от Пензы до Москвы доколбасили? Все ухабы, поди, пересчитали.
- И пересчитал, - с гордостью ответил Новиков. - Зато от шлаков полезно.
- Надо запомнить, - сказал Уханов. - А то мы тут от шлаков совсем озверели. Номерочки надо бы поменять.
- Вот-вот, - с готовностью подхватил Новиков. - Вы уж помогите, Борис Викторович.
- А что, - сказал Уханов и пожал плечами. - Плевое дело. Ну что, господин пензюк, готовы? Тогда вперед, на винные склады.
И этот туда же: господин пензюк, шутка у них такая, у зубоскалов, дежурная. Да ладно, чего там.
Однако кормежки он настрогал на целый взвод, думает, поди, что мы там, в глубинке, совсем изголодались.
- Славно вы тут, в столице, устроились, - сказал Новиков, усаживаясь за стол, и на этом, как по какому-то сигналу, треп закончился.
По крайней мере Уханов посерьезнел, шутковать перестал.
- У меня, Андрей Петрович, - сказал он, разливая водку по граненым стопкам, - после сегодняшнего сообщения Кислова возникло весьма серьезное опасение. Догадываетесь, о чем я?
- Догадываюсь, - Новиков искоса посмотрел на него. Нет, по лицу ничего не прочитаешь, лицо непроницаемое.
- Тогда есть предложение, - Уханов поднял стопку.
- Нет возражения, - стандартно ответил Новиков.
Выпив, Уханов съел пару шпротин, потом продолжил:
- Но, подумав, я понял, что это ситуацию не меняет. Мы имеем дело с группой людей, которые действуют весьма грамотно и мигом вычисляют того, а вернее тех, кого я привлекаю к расследованию.
- Тех? - переспросил Новиков, насторожившись. - Мы что, дублируем друг друга?
- Не хотелось говорить, - Уханов поморщился. - Как бы это помягче? Короче, с нашей стороны есть потери.
Вот те на. Новиков даже отложил вилку с нанизанным на ней ломтиком лоснящейся севрюги. Приплыли. В родном доме разыскивают с кольями, как злопыхателя, а здесь, в столице нашей Родины, отстреливают, как человека депутата Уханова. Куда, извините, драпать?
- Я полагаю, они не были профессионалами в полном смысле этого слова, - сказал Уханов. - Каждый из потерпевших работал с проколами.
- Откуда вы знаете? - спросил Новиков.
- Советовался со специалистом.
- И кто же этот специалист, если не секрет? Очередной профессионал, который потом оказался не профессионалом?
- Игорь Анатольевич Кислов, - не моргнув глазом, ответил Уханов. - Слышали о таком?
Глава 10. Вас трудно застать врасплох
Игорь очнулся на полу в своем кабинете. Сел, пощупал одеревеневшую опухшую челюсть - не иначе как сам Миша Тайсон руку приложил. Это ж надо такую пилюлю вогнать.
Интересно, долго я тут валялся? - подумал он, поднимаясь. Посмотрел на часы - нет, не долго, минуту, не больше.
Кабинет, как и ожидалось, был пуст, но на мониторе открыто окно электронной почты. "Тайсон" просматривал входящие и исходящие сообщения, а когда Игорь спугнул его, вырубил Игоря и спешно слинял, прихватив квадратного типа, с которым был заодно.
Кислов бросился к окну и увидел во дворе сразу несколько машин: одна, новенькая крутая Нива, только что тронулась, другая, черный Фольксваген, быстро удалялась вдоль домов в сторону универмага, третья, серые Жигули, на скорости мчалась к набережной. Всё не то, а если и то, так уже не догонишь, поздно.
Выключив компьютер, Кислов закрыл свой кабинет на ключ, убедился, что квадратного в коридоре уже нет, и вышел на улицу. Входная дверь фирмы по случаю жары была распахнута настежь, вахтера иметь не полагалось, не было такого в штатах, поскольку якобы действовала система самоохраны. Вот тебе и самоохрана. Когда Кислов выходил к шефу, входная дверь была закрыта, но какой-то паразит вышел покурить и пожалуйста - заходи кто хочешь, бери что хочешь.
Итак, Кислов вышел во двор. Скамейка перед подъездом была пуста, наблюдатель, сидевший напротив окон, был прежним, по крайней мере бейсболка была та же - синего цвета.
Кислов подошел к нему, окаменевшему от желания показать, что он тут ни при чем, и сказал:
- Молодой человек, вы не запомнили двух мужчин, которые только что вышли из нашего подъезда? Один такой квадратный, а второго я к сожалению не видел.
- Что с лицом? - спросил владелец бейсболки - молодой мордвин с тяжелой челюстью.
- Комар укусил.
- Ну и вали, - сказал мордвин.
Кислов вздохнул и последовал совету. А что, со всеми хамами прикажете драться? Кулаков не хватит…
- Чепе, Юрий Филиппович, - сказал он, зайдя к шефу и тщательно затворив за собой дверь.
- Эк тебя перекорежило, - заметил Налейкин, мельком взглянув на него. - Когда только успел?
- Дурное дело не хитрое, - отозвался Кислов и рассказал обо всём, что с ним случилось сразу после того, как он покинул кабинет шефа.
- И что, никто из наших этих двоих не видел? - спросил Налейкин.
- Сейчас похожу, поспрашиваю, - сказал Кислов. - Только вряд ли кто-то что-то знает. Ну, вышел от Кислова какой-то волнолом, так мало ли кто ходит к Кислову? Клиентов-то за день бывает не один и не два.
- А там еще кто-то у моего кабинета валялся, - напомнил Налейкин. - Тоже ведь оно не каждый день людишки у дверей валяются. Не то время.
- Не то, - согласился Кислов.
- Слушай, не морочь мне голову, - попросил Налейкин. - Работы навалом, а он про то, как по лицу схлопотал. Иди, Игорек, не переживай, со всеми случается.
- Ладно, - сказал Кислов, направляясь к дверям.
Нам главное вовремя прокукарекать, подумал он, а там хоть утро не наступай.
- Игорек, - позвал вдруг Налейкин. - Так что, говоришь, этот боксер искал в твоем компьютере?
- Что конкретно - не знаю, но он лазил по моей электронной почте.
- Что-нибудь нашел? Тебе есть что скрывать?
- Ну, разумеется.
- Так какого ляха свой комп не выключил? - пролаял Налейкин. - Почему кабинет на ключ не закрыл? Не узнаю? тебя Кислов. Или Загрицын учил через пень колоду?
Повернувшись вполоборота, Кислов вежливо ждал, пока шеф выпустит пар, и спрашивал себя - а так ли ему, Кислову, нужна эта дурная работа? Деньги не Бог весть какие - всего лишь четыреста долларов. Для Пензы, конечно, неплохо, но в той же Москве, вкалывая на пару с Новиковым, можно заработать много больше. Так вот, может ну её, эту лямку?
Налейкин, успокаиваясь, вещал что-то назидательное, но вдруг изрек:
- На твоем месте, парень, я бы сдал Новикова. Он теперь дохлый номер, битый козырь, а тебя из-за него достанут, как Снуса Мумрика. Помяни моё слово.
- Снуса Мумрика? - переспросил Кислов и пожал плечами. - Не помню. Можно идти?
- Идите…
Да нет, сказал себе Кислов уже в собственном кабинете, включив компьютер, ибо по предварительной договоренности должен был сообщить Уханову об обстановке в Пензе, в том числе и о том, что произошло лично с ним, о всех этих слежках, "Тайсонах", намеках Налейкина. Рано пока улепетывать из Пензы, не нужно спешить. Ищут Андрюху, вот к тебе и прицепились. Через неделю отвалятся, как пиявки, что с меня, сирого, возьмешь? К тому же на тебе семья. Известно, чем берут главного героя киношные психопаты - умыкают ребенка либо жену и шантажируют, шантажируют. А чем наши силовые психопаты хуже? Так что терпи, брат…
Вернемся, однако, к Новикову и Уханову, которых мы оставили в гостиничном номере за недурственным столом.
Речь, напомним, зашла о потерях в стане Уханова, при этом депутат заявил, что потерпевшие, то есть убитые, сами виноваты, так как работали с проколами.
- Сто, стоп, стоп, - сказал Новиков. - Так Кислов знал об этих потерях?
- Знал, - неохотно ответил Уханов.
- Предупреждать надо, - проворчал Новиков, раздумывая, сразу послать этого депутата или сначала всё съесть, набить утробу впрок, чтобы долго потом не хотелось, а уж вслед за тем послать.
- Но он, то есть Игорь Анатольевич, считает вас, Андрей Петрович, классным специалистом, - с воодушевлением продолжил Уханов. - Ваша уникальная особенность в том, что вы умеете работать в одиночку. Вас трудно застать врасплох и вы всегда опережаете.
- Похоже на грубую лесть, - заметил Новиков, чувствуя, впрочем, что слова эти ему приятны. Чертовски приятны. Откровенно говоря, это в тысячу раз лучше, чем когда тебя за дело ругают. Другими словами, грубая лесть в тысячу раз лучше, чем справедливая ругань в твой адрес.
- Игорь Анатольевич утверждает, что вы профессионал, каких мало, - продолжал гладить по шерстке опытный Уханов. - И хотя связанные с вашей персоной события в Пензе меня насторожили: сами понимаете, а вдруг объявят всероссийский розыск? - я решил с вами не расставаться. Вы, дорогой мой, будете работать инкогнито под чужой фамилией. Мощный тыл гарантирую.
Новиков с серьезной физиономией согласно кивал, а сам думал: пой, ласточка, пой. Вас там, в Думе, специально отобрали таких, умеющих петь да чирикать. Это ваше дело - посвистывать, а наше дело чужое дерьмо разгребать да грамотно когти рвать, ежели припрет. А за мощный тыл спасибо. Идея идеей, но это хорошо, когда есть где отсидеться и заодно пересчитать, сколько там баксов накапало в свинью-копилку.