- Я пойду найду хозяйку дома и буду умолять ее не делать поспешных шагов, - сказала Корбиньи, не особо надеясь на то, что он ее слышит. - Сделай мне одолжение: присмотри за моим кузеном и позови меня, если он придет в себя.
Прошло несколько секунд, прежде чем он поднял на нее глаза - ясные и совершенно разумные.
- Да, воин, - ответил он. - Я это сделаю.
- Уж постарайся! - отрезала она, теряя последнее терпение из-за его странностей и отправляясь на поиски владелицы дома.
Глава тридцать шестая
Но хозяйку дома оказалось не так-то легко найти.
Корбиньи заглянула за остальные три ширмы - и не обнаружила этой женщины ни там, ни в открытом пространстве мастерской. Недоумевая, она остановилась в центре помещения и начала медленно поворачиваться на носках.
Дверь была сделана заподлицо с западной стеной и покрашена в один с ней цвет. Ее выдавал только блеск пластины замка.
- Так.
Корбиньи бесшумно прошла по гладкому каменному полу, встала чуть сбоку от двери: если там притаилось несчастье, так пусть не попадет в нее с первого выстрела, - и приложила ладонь к пластине.
Дверь бесшумно отворилась на гравипетлях. Если за ней и притаилось несчастье, то притаилось оно как следует.
С неудовольствием доверив столь важный шаг плохо обученному и неловкому планетному телу, Корбиньи вошла в комнату, готовая мгновенно действовать, если несчастье все же решит себя проявить.
Комната оказалась очень маленькой. Прожекторы высачивали картины, висящие на четырех белых стенах. Плитки пола покрывал серебристо-синий ковер.
А в середине ковра сидела владелица дома. На ее щеках блестели соленые дорожки, глаза горели каким-то запредельным безумием.
Корбиньи переместила вес тела с крайней осторожностью, садясь на ковер и демонстративно опустив руки с расслабленными кистями.
Женщина на ковре рассмеялась.
- Да, - сказала она, - ты совершенно на нее не похожа. Когда она двигалась, у нее каждый шаг был переживанием, стихом… А у тебя - будто у каждого шага - цель…
Она передернулась и закрыла лицо руками. Корбиньи посмотрела на нее:
- А как может быть иначе, если ты - Разведчик Планет, и неосторожный шаг может навлечь беду на Корабль?
Женщина только передернулась еще раз и повела рукой вокруг себя - возможно, указывая на картины. Лицо она все так же закрывала ладонями.
Корбиньи посмотрела на картину, оказавшуюся прямо перед ней, и, завороженная, встала. И незаметно для себя подошла на три шага.
С портрета безмятежно смотрела на нее женщина: огромные черные глаза глядели и отстраненно, и нежно. Художник изобразил ее в чувственном па какого-то танца, и грудь поднимала тончайшую ткань, едва ее прикрывавшую, а длинные, сияющие желтые волосы струились по спине.
На картине справа она сидела, облаченная в дорогую парчу, протянув руку и обратив спокойное лицо к детям, собравшимся у ее ног. На следующей картине она была изображена обнаженной - и при этом целомудренной, словно кожа была единственным необходимым ей одеянием. Еще на одной она снова танцевала - полностью одетая, но распущенная, как девчонка из припортового бара.
- Она была танцовщицей в театре Джайтлина - рассказчицей. Певицей. - Голос худой женщины дрогнул - сорвался. - Все ее обожали. Она могла бы получить покровительство любого из дюжины самых высокопоставленных… Она могла бы… Но был Каффир, и она упорно отказывалась открыть мне, чем он ее держит. Он мучил ее, заставлял унижаться, обворовывал - а она никогда…
Она вдруг вскочила, неловко приземлилась на ноги и широко раскинула руки, словно обнимая всех нарисованных женщин сразу.
- Вот почему я не могу поверить в ее смерть! - вскрикнула она и, не дожидаясь ответа, повернулась лицом к Корбиньи.
- Скажите мне! - потребовала она. - Он ее убил? Я ему отомщу. Я поступлю с ним так, как он поступил с нею…
- Простите меня, если я скажу, что это представляется маловероятным, - проговорила Корбиньи.
Она не хотела быть жестокой, но слишком ясно видела неуклюжие, ведомые страстью движения этой женщины. Та отшатнулась.
- Вы сомневаетесь в моей любви? - спросила она желчно.
- Отнюдь, - возразила Корбиньи. - Но любовь мало что определяет, когда возлюбленная мертва. И хотя вы имеете право на мщение, если найдете того, кто лишил вас вашей подруги, таковое мщение эффективнее всего осуществлять в более спокойном расположении духа, без нетерпения, ненависти - или страха.
Взгляд, скользнувший по лицу Корбиньи, почти обжигал.
- Что-то вы очень в себе уверены!
- У меня есть некоторый опыт мщения - и связанных с ним вопросов. Разведчик Планет должен уметь защищаться и нападать, а также оценивать полезность обоих этих действий, иначе невозможно вести дела Корабля среди планетников. - Она наклонила голову, не пытаясь удерживать взгляд собеседницы. - Как вас зовут?
На лице отразилось изумление, за которым последовал ироничный поклон.
- Тео.
Казалось, она собиралась еще что-то добавить, но ее прервал громкий стук в дверь.
Корбиньи обернулась, переводя тело в боевую стойку. Она приблизилась к двери на два шага, когда Тео крикнула: "Подождите!" - и рванулась вперед, хватая ее за рукав.
Хорошо, что это тело не было ее собственным. Благодаря этому пощечина, полученная планетницей, заставила ее упасть на одно колено, прижимая ладонь к щеке, но при этом, как ни удивительно, вторая рука продолжала держать Корбиньи за рукав, а неповрежденный глаз сверкал все так же смело.
- Подождите! - повторила она не так громко, но потому даже более настоятельно.
Стук резко оборвался и стали слышны голоса - невнятные, но явно ведущие спор. Они обменивались громкими фразами почти минуту, а потом к ним присоединился третий, и вскоре после этого раздался звук удаляющихся шагов.
- Наверное, в патруле новый полицейский, который еще не выучил знаки, - сказала Тео. - Иногда такое случается, но старшие быстро объясняют ему, что к чему. - Она потрогала щеку, болезненно морщась. - Совсем не обязательно было бить так сильно!
- Но я ударила очень слабо, - ответила Корбиньи со спокойствием, которого отнюдь не испытывала. - Вам была бы очень полезна привычка не хватать меня руками, сударыня.
Незаплывший глаз расширился, губы приоткрылись - и что-то новое нарисовалось на горестном выражении ее лица. Возможно, она хотела что-то сказать, но тут на порог упала тень - и Свидетель осторожно заглянул в комнату.
- Я нашел тебя, Воин, - проговорил он своим бесцветным ровным голосом. - Анджелалти Искатель очнулся.
Он закрыл глаза, снова открыл и вышел.
- Слава Кораблю! - выдохнула Корбиньи.
Она внезапно вспомнила о находившейся рядом женщине и повернулась, чтобы помочь ей подняться.
Помощь Тео отвергла, вскочив на ноги со всей своей лихорадочной неуклюжестью.
- Идите к своему кузену, - проговорила она довольно неприветливо. - Мне надо работать.
Что-то в этих словах заставило Корбиньи приостановиться, но внимательный взгляд, брошенный на лицо собеседницы, не обнаружил ничего, кроме неловкости и все той же едва сдерживаемой страсти.
- Я благодарю вас, - тихо сказала она.
Сделав изящный поклон, подобающий гостье, она ушла из комнаты и направилась через мастерскую туда, где лежал Анджелалти.
Глава тридцать седьмая
Был запах абрикосов - и была боль, обжигающая всю руку до самых кончиков пальцев.
Еще был звук - громкие стуки, от которых он проснулся, поскрипывания и шорохи вблизи, исходящие, очевидно, от приглашенной к нему сиделки. Через секунду - или две - он откроет глаза и покажет, что пришел в себя.
"Ужасно глупо сделал, - подумал он неотчетливо. - Эдрет сломает тебе и вторую руку, причем вполне заслуженно".
Шорох приблизился, вырвав его из воспоминаний. Сладкий запах усилился, и он сразу же вспомнил, что за это приключение Эдрет его вообще не ругал.
Лал открыл глаза - и с новым недоумением уставился на прелестное лицо, оказавшееся неожиданно близко от его собственного.
Агатовые глаза затуманились, а лицо немного отодвинулось, словно она села на пятки.
- Анджелалти? - Голос звучал трелью, разжигая пламя, которое Эдрет так тщательно тушил. - Это Корбиньи, кузен. Свидетель сказал, что ты очнулся.
- Корбиньи…
Голос у него сорвался, и он с мукой провел сухим языком по горячечным губам.
- Ну вот, ты действительно приходишь в себя! Минутку… - Она вытянула руку в алой ткани и поднесла ему сладко дымящуюся пиалу с чаем. - Выпей… Вот так. Ты уже хорошо соображаешь? Потому что скажу тебе прямо, кузен, - мы попали в чертовский переплет!
- Правда?
Он заворочался, и она отставила пиалу, чтобы помочь ему сесть. Не без труда они вдвоем посадили его на кушетке прямо, спустив ноги на пол. Он на секунду прикрыл глаза и вспомнил несколько самых крепких ругательств: в руке вспыхнула боль, голова пошла кругом.
Открыв глаза, он обнаружил, что Свидетель сидит на ковре, скрестив ноги, и наклонил голову в уважительном приветствии.
- Как поживает Трезубец?
- Очень хорошо, Анджелалти. Событие сотрясается, и Свидетельство балансирует на грани изумления.
Корбиньи рассмеялась.
- Так он понимает наслаждение, - сказала она. Свидетель переместил свой взгляд на нее.
- То, что существует, может быть единственно существующим, о Воин. Изменение события - дело святое.
Она передернула плечами и снова посмотрела на своего кузена.
- Он еще безумнее прочих планетников, кузен, но, похоже, к нам он настроен дружески.
- Хочу надеяться. - К нему почти вернулась память, и он осмотрелся, обращая внимание на кушетку, сундучок, красную ширму и каменный пол. - Где мы? Я думал, космопорт, "Дротик"…
- Мы направлялись в космопорт, когда полиция отменила инструкцию такси. Пришлось бросить эту проклятую машину и бежать, а ты истекал кровь и валялся трупом! Свидетель нес тебя, а я взяла Трезубец. Но мы все равно попались бы, кузен, если бы нас не спасла женщина, которая была… другом той, что носила это тело до меня. Лал нахмурился и пристально посмотрел на нее:
- Кто она?
- Кто? - Корбиньи моргнула. - Ну, она называет себя Тео, кузен. И в этом доме есть комната, где висят только портреты… Ее звали Морела, она была танцовщицей и рассказчицей в театре Джайтлина и имела любовника по имени Каффир, которого Тео подозревает в ее убийстве.
Он покачал головой:
- В Синем Доме она числилась как самоубийца.
- Это, несомненно, успокоит сердце Тео, - язвительно отозвалась Корбиньи.
Он нахмурил брови и пожал плечом в знак безразличия.
- Так это или нет - нас не касается. Наша задача состоит в том, чтобы добраться сначала до космопорта, а затем - до "Дротика". После того как Линзер нас отсюда вытащит…
- Зачем полагаться на торговый корабль и чужого пилота, когда "Гиацинт" готов тебя принять - и пилот из Членов Экипажа готов его вести? - Она помедлила, едва смея допустить почти богохульную мысль, и осторожно посмотрела на него: - Ты умеешь вести корабль, кузен?
В глубине темно-голубых глаз вспыхнул смех.
- Кажется, ты считала меня Капитаном? - Он чуть подвинулся - возможно, чтобы удобнее положить руку - и веселье ушло. - Я могу вести корабль, не бойся. А что до причин, по которым я намерен добраться до "Дротика", то мне принадлежит половина корабля, а Линзер - мой компаньон. Мой… сокапитан. Мой друг.
Он еще раз пошевелился и вздохнул.
- Ты, конечно, можешь действовать, как пожелаешь. Между нами долгов не осталось. Бери "Гиацинт" и возвращайся на свой Корабль. Передай им, что Завтрашняя Запись солгала и что героя-капитана не существует.
- Да, конечно, - отозвалась она, ощущая горечь сарказма у себя на языке. - Я дезинформирую старших, назову лжецом Первого Капитана и обреку Корабль на гибель.
Она вздохнула, внезапно ощутив страшную усталость, и опустила глаза на тонкие руки, сложенные у нее на колене. Внезапно ощутив прилив ужаса, она снова посмотрела на него.
- Сказать по правде, кузен, ты мне необходим. - Она подняла изящную чужую руку, заметив, что она чуть дрожит. - "Гиацинт" заперт ладонью, но его запирала не эта ладонь.
Он посмотрел на ее руку, потом быстро перевел взгляд на ее лицо.
- Значит, долг остается, - бесстрастно заявил он. - Хорошо. Мне необходимы описание запорного механизма и программа управления кораблем. Я отопру тебе корабль, но после этого, клянусь всеми богами, живыми и мертвыми, мы в расчете, Корбиньи!
Эти слова удивили, глубоко ранили - так что слезы навернулись и пролились. У нее, Разведчика Планет! Она подняла к лицу кисть с растопыренными пальцами, что любой Член Экипажа истолковал бы как просьбу отвести глаза.
Вместо этого Анджелалти подался вперед, словно для того, чтобы к ней прикоснуться, а потом внезапно застыл, с шипением выпустив воздух сквозь зубы.
- Корбиньи…
- Это пустяк, - быстро проговорила она, стараясь усилием воли справиться с глупыми, постыдными слезами. - Это тело еще не окрепло, Анджелалти. Не обращай внимания. - Она судорожно вздохнула и опустила голову, потому что он так и не отвел взгляда. - А что до остального… мы родня. Между нами не должно быть счетов и долгов. Если ты решишь мне помочь, я буду рада, потому что я действительно не вижу возможности попасть на корабль без такой помощи. Если… если ты не хочешь этого делать…
Пальцы очень бережно обхватили ее запястье - и она изумленно подняла голову, встретившись с его серьезными глазами.
- Прости меня, Корбиньи, - тихо сказал он. - Я говорил некрасиво и без понимания. Сделай мне честь и скажи, что забудешь об этом.
Прилив радости был таким же неожиданным, как и слезы, и она ему улыбнулась.
- Все уже забыто! Мне следовало принять во внимание, что ты ранен…
- И долго жил среди невоспитанных планетников, - докончил он с горечью в голосе, осторожно отодвигаясь назад. - Давай перестанем искать себе оправдания и подумаем… - По его лицу пробежала тень. - Где Камень Страха?
Она нахмурилась.
- Что?
- Камень Страха. - Он поднял руку, сдвинув концы указательного и большого пальца, обозначая размер. - Примерно такой, коричневый, с зелеными кристаллами.
- О!
Она порылась среди предметов, валявшихся на сундучке, и спустя несколько мгновений вложила ему в руки небольшую металлическую бутылку.
- Тео сказала, что в этом сосуде когда-то был джинн, так что он вполне справится с безобразиями какого-то камня. - Она вздохнула. - А что такое джинн, кузен?
- Дух, состоящий из равных частей злобы и волшебства, - ответил он немного рассеянно. - Эти существа большую часть времени проводят заключенными в бутылки.
Одной рукой он начал теребить пробку, и Корбиньи закусила губу, чтобы не выразить протест.
- Оставь его, Анджелалти, - неожиданно проговорил Свидетель, заставив их обоих вздрогнуть. - Камень находится внутри сосуда. Воин и я - мы оба видели, как его туда поместили. - Он поднял внезапно сверкнувшие глаза. - Или ты ощущаешь близость перемен, и мы снова призваны действовать?
Анджелалти почти улыбнулся. И он определенно перестал дергать пробку и с крайней серьезностью наклонил голову.
- Думаю, пока еще нет, - ответил он так спокойно, словно этот безумный чужак говорил что-то осмысленное. - Хотя, возможно, и скоро.
- Скоро? - Корбиньи пристально посмотрела на него. - Как твоя рука, Анджелалти? Потому что если достаточно хорошо и ты полностью пришел в себя, то нам следует спешить к "Гиацинту" и нормальной медустановке. Стражи порядка, несомненно, уже ушли…
- Полиция уехала несколько минут назад, - объявила Тео от двери. Глаза ее были жаркими, ее окружал кокон энергии. - Но вы пока уйти не можете.
Она улыбнулась, и у Лала застыла в жилах кровь: она явно была не в своем уме.
- Боюсь, что вы могли неправильно оценить ситуацию, - сказал он почти виновато. - У меня и моих друзей срочные дела. Я понимаю, что вы замечательно нам помогли и готов компенсировать вам беспокойство…
- Беспокойство, - повторила она и снова улыбнулась. - Никакого беспокойства нет. Или скоро не будет. Ко мне скоро придет Каффир. И когда он придет, Морела его убьет.
Глава тридцать восьмая
- Нет, этого я делать не собираюсь! - воскликнула Корбиньи, стремительно поднимаясь на ноги. - Сами совершайте свои убийства, сударыня. Вы на меня прав не имеете!
Тео посмотрела на нее совершенно спокойно.
- Вы убегали от полиции, - сказала она. - Если хотите, я могу вызвать ее снова.
Стройные плечи под смелой алой рубашкой немного обмякли, и Лал кашлянул, привлекая внимание сумасшедшей к себе.
- Возможно, вам неизвестно, что по записям Синего Дома ваша подруга покончила с собой.
Тео пожала плечами с великолепным равнодушием.
- Значит, ее на это толкнул Каффир. Она никогда не сделала бы такого, если бы он не был с ней зверски жесток.
- Не исключено, - согласился Лал, как это мог бы сделать Эдрет: располагая свои слова, словно шахматные фигуры. - Однако мы не знакомы ни с вашей подругой, ни с ее любовником. Требовать, чтобы кто-то убил человека, о котором мы впервые услышали всего несколько секунд назад…
- Она носит тело Морелы! - воскликнула Тео, указывая на Корбиньи. - У нее… у нее моральные обязательства.
- Глупости! - отрезал Лал. - Вы не хуже меня знаете, что обязательства следуют за живым человеком - за тем, кто прошел через эгоперенос. Долги тела списываются. - Он посмотрел на нее очень строго. - Вы не можете этого не знать, сударыня, если прожили на Хенроне хотя бы полгода.
- Я живу здесь всю жизнь, - заявила она. - Мой дядя заседает в Совете Директоров. Морела дала этой женщине жизнь. Долг есть. - Она посмотрела прямо в глаза Лалу. Жар немного спал, но безумие нисколько не уменьшилось. - Мне вызвать полицию, сударь? Или связаться с дядей? Вы могли бы принести немалый доход Дому, да и второй мужчина не так уж плох.
Лал судорожно сглотнул слюну.
- Стоит вам связаться с кем-то из них - и вы во второй раз лишитесь подруги.
Тео покачала головой.
- Нет, Морелу я смогу защитить. Конечно, смогу! Я ее люблю.
- Значит, говорить больше не о чем, - внезапно объявила Корбиньи. - Конечно, я устраню эту помеху, госпожа Тео. Что для меня жизнь какого-то планетника?
Худое лицо просияло.
- О, вы понимаете! Вы ведь видите, что его надо наказать, правда?
- Безусловно, - ответила Корбиньи, и Лал посмотрел на нее с дурными предчувствиями. - Он должен заплатить за свои злодейства, а вы должны найти покой.
- Да, - сказала Тео, и Свидетель повернулся в своем углу, оторвав взгляд и сердце от присутствия Карателя, чтобы пристально и долго посмотреть на Воина Смерти.
Каффир должен был прийти во Вторых Сумерках. К Первым Анджелалти уже успел отдохнуть и, проснувшись, надел чистую рубашку и выпил разбавленного водой вина, что вызвало его неудовольствие и заставило заявить, что он не болен. Корбиньи не стала с этим спорить, а просто решительно вложила пиалу в его сильную руку и спросила:
- Ты владеешь сорл-клинком, кузен? Он ответил с возмущенным взглядом:
- Мне казалось, это ты специализируешься на убийствах.