А ведь дома, в Эскалоне, размышлял Диего, ей и в страшном сне не приснилась бы кухня. Электроплита на четыре конфорки - для меня, привыкшего к котелку над костром, это чудо цивилизации. Для нее же - кромешный ужас, древняя руина. Дочь маркиза де Кастельбро варит куриный бульон из жилистого, умершего от старости петуха. Дочь гранда Эскалоны идет на рынок за лимонной травой и кориандром. Я злюсь. Карни смеется. Говорит, что все замечательно. По утрам у нее красные глаза. Это от недосыпа. Или от слез? Она смеется, я притворяюсь, что смеюсь в ответ, и все больше презираю себя. Душу просрал, совесть просрал, любимую женщину выгнал из дворца в трущобы. Сижу на ее шее, драгоценности проедаю. Эй, маэстро, сукин ты сын! С завтрашнего дня - ночные дежурства на верфях. Через две ночи на третью. Это называется "на полставки". Подставляй карман, золото градом посыплется. Теперь я понимаю, почему Карни решила лететь на Хиззац. В здешнем бардаке растворяешься, как жемчужина в уксусе, теряешься щепкой в траве - хоть с визами, хоть без, и чеши яйца. Вот ведь прицепилось, зараза! Тут, по-моему, все их чешут днем и ночью. Улыбайся, солдатик. Тебе надо улыбаться почаще, чтобы не ездить Карни по мозгам своей кислой рожей…
Такая улыбка: кривая, но улыбка.
- Вы в приемную комиссию?
- Что? Нет, я…
- Принимают в главном корпусе?
- Не знаю. Я здесь…
- Извините, я спешу!
Диего проводил взглядом умчавшуюся абитуриентку. Шортики в ползадницы, топик, едва прикрывающий соски; люминисцентные пятки - сочный писк моды. Самое то для побиения камнями. "Блудница!" - и добрые эскалонцы взялись бы за булыжники. Господи, сам видишь: на чертов Хиззац никаких камней не хватит, а ведь впереди еще вся Ойкумена… На днях маэстро выдержал целую баталию с Карни и проиграл вчистую: Энкарна Олдонза Мария де Кастельбро, ссылаясь на жару и провинциальность своего ястреба, одевалась так, что абитуриентка рядом с ней могла служить образцом пристойности.
- Вы в приемную комиссию?
- Нет, я…
Умчалась. Или умчался? Откровенно говоря, Диего не понял, с кем говорил. Терзаясь сомнениями, он сам не заметил, как свернул в боковую аллейку. Слух отследил звон клинков раньше, чем рассудок догадался, что близок к цели поисков. Минута, другая, и глазам Диего открылся прямоугольный, обнесенный красным бордюром газон, на котором, маневрируя вокруг громадной араукарии, фехтовали двое юношей.
Черт побери! - две девушки.
Маэстро ввели в заблуждение наголо бритые головы фехтовальщиц - и узкобедрые, поджарые, скорее мальчишеские фигуры.
- Вы в приемную комиссию?
- Да.
- Принимают в главном корпусе?
- Да. Торопитесь, скоро перерыв.
- Спасибо!
Ложь во спасение, подумал Диего. Убрав таким образом с дороги целую стайку юнцов, ринувшихся наперегонки к главному корпусу, он переступил через бордюр, стараясь держаться на расстоянии от сражающихся девиц. То, что клинки шпаг и кинжалов заточены по-боевому, маэстро отметил еще на подходе. И наконечников нет, острия торчат самым опасным образом. Учителя, занимающегося с молодыми фехтовальщицами - кстати, где он?! - следовало бы лишить диплома. Боевые клинки, и никакой защиты. Хотя бы нагрудники из воловьей шкуры! Маски, перчатки… Вместо этого - матерчатые тапочки, штаны в обтяжку до колена, яркие размахайки. Девицы дрались без лишнего азарта, демонстрируя определенные навыки, и все равно маэстро полагал риск чрезмерным. Он не разделял мнения, что шрамы украшают мужчин, и уж точно был уверен, что шрамы уродуют женщин.
Встав у кустов, чьи ветки усыпали гроздья мелких бледно-синих цветов, он принялся наблюдать. И вскоре ахнул от изумления, мысленно обозвав себя идиотом. Та из девиц, что была повыше, прижала шпагу соперницы к стволу араукарии, прыжком тигрицы сократила дистанцию - и, опередив низкорослую на полтемпа, без колебаний вонзила кинжал ей в глотку. Хлынула кровь, несчастная захрипела, колени ее подломились…
Господи, да свершится воля Твоя!
Кровь, хрип, сгибающиеся колени - все это произошло лишь в воображении маэстро. На деле же острие кинжала отлетело от нежной плоти, словно наткнулось на броню.
- Туше́! - крикнула высокая.
Низкорослая попыталась шагнуть от дерева в сторону, высвобождая шпагу. Маневр не удался: казалось, на шею бедняжке привесили ожерелье из мельничных жерновов. Теперь-то колени ее подогнулись на самом деле. Под гнетом невидимой тяжести девица упала сперва на злосчастные коленки, ободрав их о жесткий газон, а там и ничком, ткнувшись лицом в траву. Рука ее нащупала ремешок, поддерживающий штаны, что-то там сделала - и ожерелье сгинуло.
- Туше́, - согласилась низкорослая, поднимаясь без труда.
- Я рассчитала удар за три темпа до финта, - высокая рассуждала так, словно стояла на кафедре перед аудиторией. Она почти не запыхалась. - В этой комбинации укола в горло не избежать. Вероятность девяносто шесть процентов ровно. Повторим?
Низкорослая кивнула, становясь в позицию.
- Я жду, - напомнила она, видя, что высокая медлит с началом.
Вместо атаки высокая, не двигаясь, смотрела на Диего. По-птичьи склонив голову к плечу, фехтовальщица изучала маэстро с головы до ног. Под ее взглядом Пераль чувствовал себя сосчитанным, взвешенным и измеренным до тысячной доли процента. Гематры, понял он. Верней, гематрийки. Его смущало, что девушка улыбалась. Это не было улыбкой заученной и отработанной, как у тех гематров, кого он знал. Девушка улыбалась с вызовом, демонстрируя живую, естественную мимику. Естественную для меня, исправился маэстро. Если она гематрийка, для нее это - чудо. Или она - гениальная актриса? От отца он слышал, что прославленная Каэтана Родригес, любимица партера и галерки, могла по выбору режиссера зарыдать, расплакаться или пустить по щеке одинокую слезинку из того глаза, который был обращен к публике - не прекращая размышлять над выбором платья к званому ужину.
- Вам не нравится моя прическа? - спросила высокая.
Она говорила с откровенной агрессией. Возможно, ее разозлил слишком пристальный взгляд Диего, а может быть, она вообще не любила мужчин - в особенности, мужчин определенного типа, какой берут в эскорт-услуги.
Маэстро пожал плечами:
- Ваша прическа, сеньорита? Это ваше дело.
- Вам не нравится мой стиль одежды?
Черт возьми, подумал Диего. Она ведь не отстанет! Впервые в жизни он столкнулся с агрессивностью гематров. С чувственным, активно проявляемым напором. Раньше он полагал, что это невозможно. Впрочем, знания маэстро о гематрах стояли на шатком, ограниченном опыте: мар Яффе, мар Фриш, двое-трое случайных знакомых, сплетни, слухи. Слишком много невозможного случилось в последнее время, чтобы придавать значение таким пустякам, как поведение высокой фехтовальщицы.
- Ваша одежда, сеньорита? Это тем более не мое дело.
- Сеньорита? Ну да, и акцент…
- Я говорю на унилингве с акцентом?
- Еще с каким! Вы с Террафимы?
- Да.
- Эскалона? Бьюсь об заклад, что вы - эскалонец.
Бьюсь об заклад, оценил Диего. Гематрийка сказала бы: вероятность шестьдесят два и три десятых процента. Неужели я ошибся?
- Да, я эскалонец.
- Тогда последний вопрос…
- Не много ли вопросов, сеньорита?
- …вам не по душе мой стиль фехтования?
- Моя душа, сеньорита, - Диего начал закипать. Он уже забыл, зачем явился в университетский парк, зачем шел, как пес по следу, на звон клинков. Раздражение и желание найти работу сошлись в поединке, и раздражение брало верх, - тридцать три раза не ваше дело. Разве мы на исповеди? А ваш стиль фехтования пусть оценивает ваш маэстро.
Высокая шагнула вперед:
- Эскалонец - значит, головорез. Сегодня мне везет. Вы в состоянии повторить комбинацию? Спорю, что проткну вам горло пять раз из пяти.
- Извините, сеньорита, - Диего повернулся, чтобы уйти. Когда он был подмастерьем у дона Леона, старый маэстро категорически запрещал ввязываться в учебные схватки, если там за каждым ударом маячила гордыня. Запрет въелся намертво, на всю жизнь. - В другой раз.
Он замер, когда сзади прозвучало:
- Я вас прошу.
- Просите?
- Я вас очень прошу.
Вместо ответа Диего подошел к низкорослой и жестом попросил отдать ему оружие. Бесстрастная, как настоящая дочь расы гематров, девушка повиновалась. Шпага легковата, оценил Пераль. В смысле, легковата для меня, слишком тяжелая для них. Это специально. На месте учителя гематриек я поступил бы так же. Кинжалы средней длины, с рапирными чашками. Значит, пять раз из пяти?
- Как вы догадались, что я умею фехтовать? - спросил он.
Высокая подмигнула:
- Зеваки смотрят иначе.
- Как работает ваша защита?
- Вот нейтрализатор, - высокая забрала у подруги плоскую коробочку с клипсой для крепления на одежду. - Наденьте на ремень. Поле остановит любой удар, можете не волноваться.
- Даже в глаз?
- Даже в глаз. Вы никогда не тренировались с нейтрализатором?
- Нет.
- Как же вы тогда…
- Маски. Нагрудники. Отчего упала ваша партнерша?
- Если удар достиг цели, нейтрализатор подвешивает к месту попадания "гирьку". Вес зависит от потенциальной тяжести ранения. Это абсолютно безопасно.
- Он не свалится? Не отключится?
- Нейтрализатор? Вероятность случайного сбоя - ноль целых три сотых процента. Так устраивает?
- Вполне. Начните с финта.
У нее чувствовалась школа. Не говоря больше ни слова, высокая пошла в атаку. Финт, перевод клинков, подготовка к сокращению дистанции. Диего полностью копировал действия низкорослой: вскоре клинок его шпаги оказался прижат к стволу. Высокая гематрийка, или кем там она была, прыгнула к противнику, выигрывая половину темпа; кинжал в ее руке метнулся вперед и вверх, подобно жалящей гадюке…
Безукоризненно, отметил Диего, падая. На шею, казалось, надели хомут, отлитый из свинца. Он треснулся щекой о землю и не почувствовал боли. Судя по всему, нейтрализатор отличал падение от попадания, защищая носителя от случайных травм.
- Туше́! - услышал Пераль. - Повторим?
Нет, высокая была хороша. Вторая схватка - точная копия первой - закончилась идентично: удар кинжала в горло, свинцовый хомут, падение. Чувствовалось, что девушка способна повторять комбинацию раз за разом, не допуская и мельчайших отклонений от схемы.
- Два из двух!
Диего встал в позицию.
Финт. Перевод клинков. Подготовка к сокращению дистанции. Шпага прижата к стволу. Прыжок. В последний момент, когда нога высокой неуклюже поехала по скользкой траве, Диего успел встать боком, избегая тычка кинжалом, бросил свой собственный кинжал - и освободившейся левой рукой ухватил девушку за отложной воротник ее размахайки. Иначе высокая упала бы, крепко приложившись лицом о дерево. Да, нейтрализатор. Умница-нейтрализатор. Красоте высокой ничего не грозило.
- Газон, - сказал маэстро. - Его утром поливали.
- Ну и что?
- Трава влажная. У вашей обуви кожаная подошва.
- Это синтетика!
Со стороны они, наверное, выглядели смешно.
- Хорошо, синтетика. После финта я нарушил схему - увеличил расстояние между нами. Вы в ответ удлинили прыжок. Простая задача, простое решение. Это самоубийство - в вашей обуви на мокром газоне. Я еще в начале понял, что вы - паркетница.
- Кто?!
- Вы ведь привыкли заниматься в зале? На твердом покрытии?
Уже потом, когда все случилось, Диего корил себя за "паркетницу". Ну конечно, девушка обиделась. От обиды многие совершают взбалмошные поступки, а в юности - считай, каждый второй. Так и высокая - не меняя позы, она ударила маэстро кинжалом в горло, завершая прерванную комбинацию. Месть за шутку с газоном? Желание кровь из носу взять три из трех?! В любом случае, навыки сработали раньше, чем тюфяк-рассудок обточил их до приемлемой гладкости - навыки скорее солдата, чем учителя фехтования. Пальцы маэстро клещами сомкнулись на запястье гематрийки, тонком и сильном, останавливая подлый удар. Следом Диего выпустил шпагу: клинок до сих пор оставался прижатым к стволу, и девушка машинально усилила давление, удерживая шпагу маэстро на прежнем месте. Миг промедления был использован наилучшим образом: тыльной стороной ладони Пераль наотмашь хлестнул высокую, целясь под край нижней челюсти, ближе к уху. Ладонь словно врезалась в стену, в кирпичную громаду, лишь притворяющуюся юным телом - вернее, защитным силовым полем. Нейтрализатор сработал отменно, подвесив девушке внушительную "гирьку": маэстро не знал, как хитрое устройство оценивает различные туше́, но полагал, что яремная жила на этом рынке стоит дороже всяких пустяков.
Охнув, высокая упала прямиком в его объятия.
- Вы ошиблись, - объяснил Диего. - Вам следовало поступить иначе.
- Как?!
- Вы должны были сказать: "Спасибо, маэстро!" Затем отойти на три шага назад и отсалютовать мне вашим оружием. После чего мы бы продолжили урок.
- Спасибо, маэстро! Повторим?
- Извините, сеньорита. Как-нибудь в другой раз.
II
- Ты научишь меня пользоваться виртом?
От этого вопроса Карни, приводившая в художественный беспорядок букет флюорензий, едва не опрокинула вазу. Флюорензиями с Диего поделились супруги Тай Гхе - их бунгало окружали дикие, нет, дичайшие клумбы на любой вкус. Глядя, как соседи, хихикая и щипая друг друга за ягодицы, рвут цветы охапками, маэстро проникся дурными подозрениями. Кажется, на Хиззаце флюорензии считали обычными сорняками на манер бурьяна. Ну да ладно, плевать. Главное, Карни букет понравился.
- Что я слышу? Ты ли это, мой ястреб?
- Ну, я…
- А кто вчера обозвал уником "бесовской заразой"?!
- Это была метафора, - маэстро сделал вид, что ни капельки не смущен. О метафорах ему в детстве рассказывал отец; вот, пригодилось. - Готов признать: инопланетяне придумали уйму полезных вещей…
- Инопланетники.
- А я что сказал?
- Инопланетяне!
- Есть разница?
- Еще какая! Инопланетяне - это жуткие фантастические монстры. Из фильмов, игр… Их не бывает! А инопланетники - просто люди с другой планеты.
- Ага, уловил…
Моя унилингва, подумал Диего. О, моя бедная, хромая на обе ноги унилингва! Сегодня маэстро, как нашкодившего щенка, раз за разом тыкали носом в лужу: акцент, неверное словоупотребление. Еще минуту назад он был уверен, что инопланетник и инопланетянин - один и тот же монстр.
- Ты гляди, - добивала безжалостная донья, - не ляпни случайно!
- Обидятся?
- Хуже!
- На дуэль вызовут?
- Хуже!
- Казнят без суда и следствия?!
- В суд подадут. За оскорбление личности и преступную нетолерантность… Шучу! - сжалилась юная донья. - В суд не подадут. Зато сочтут тебя махровой деревенщиной.
- Я и есть деревенщина, - вздохнул маэстро. - Так что насчет вирта?
- Ты, дикарь! Встань в меру!
Глаза Карни загорелись от предвкушения. Наставлять бывшего учителя - ничто не могло доставить дочери маркиза де Кастельбро большего наслаждения, и Диего это знал. Но вирт был ему нужен не только для того, чтобы порадовать Карни.
- Где включается, знаешь? - девушка взъерошила букет, отчего флюорензии разразились залпами радужных сполохов, и поманила маэстро к терминалу. - Нет, ты не дикарь. Ты гений, лучший мозг Ойкумены. Ой, ты колючий! Хочешь, я тебя побрею? Ладно, сам, ты у меня взрослый мальчик. Вот режимы голосфер: индивидуалка, тандем… Смотри: я запускаю тандем. Для обучения - самое оно. И нечего меня трогать, сеньор. Не в борделе! Я буду показывать, а ты повторяй за мной…
В недрах терминала застрекотал кузнечик - белковый процессор. Диего с Карни окутала сдвоенная голосфера, отсекая от внешнего мира. Вокруг, в звездной черноте космоса, роились стайки объемных картинок. С небрежностью, выдававшей острое желание прихвастнуть мастерством, Карни коснулась ногтем трехмерного лабиринта с надписью "Вирт". Лабиринт, словно пес, услышавший приказ хозяина, стрелой метнулся навстречу, увеличиваясь и заполняя собой все пространство. Диего едва подавил желание отшатнуться. Хихикнув, донья Энкарна щелкнула пальцами, и картинка вернулась на прежнее место, медленно дрейфуя в космосе.
- Теперь ты.
Чувствуя себя сопляком, взявшим шпагу не за тот конец, Диего старательно ковырнул лабиринт ногтем, и они оказались на распутье. От крошечного пятачка земли, сырой и курящейся паром, веером разбегались тропинки. По краям их высились, шелестя под слабым ветерком, живые изгороди. В начале каждой тропки торчал указатель: дощатая табличка, косо приколоченная к занозистому на вид столбу. Дальше в жиденькой траве разверзлись десятки люков. Вниз - в пекло?! - вели ряды ржавых скоб. Возле люков лежали плоские камни с высеченными на них "эпитафиями" - ни дать ни взять, могильные плиты.
- Это я тут все обустроила, - похвалилась Карни. - Стиль ретро, возврат к природе. И щепоть перчику. Поменять дизайн?
- Не надо.
- Тебе нравится? Нет, тебе правда нравится?!
- Очень. Что дальше?
- А что ты хочешь? Вирт - это целая вселенная!
- Я хочу найти кое-какую информацию.
- Тогда тебе нужны поисковые системы. Это вон туда.
Карни указала на тропку с указателем "Ищи-свищи". И кивком подтвердила: все правильно. Это юмор такой. Здесь Хиззац, здесь пляшут.
- Как туда пройти?
Если я встану, подумал Диего, и пойду по тропе, то в реальности непременно налечу на стол и опрокину стоящий на нем терминал. То-то хохоту будет! Целая вселенная? Наверное, Господь так не гордился сотворением мира, как донья Энкарна - своим умением ориентироваться в иллюзии, созданной чужими руками.
- Коснись указателя - и полетишь.
- Далеко?
- До следующего перекрестка.
- Полечу?!
Девушка звонко рассмеялась:
- Ну конечно, дурачок! Это же вирт!
Диего потянулся к табличке. Он видел, что не достаёт, но то ли рука послушно удлинилась, то ли табличка сама качнулась к маэстро - растопыренные пальцы ткнулись в указатель. Касание было бесплотным: он ничего не почувствовал. Впрочем, зеленый коридор пришел в движение. Полет? Диего точно знал, что сидит на стуле, ощущал жесткое сиденье, пол под ногами. Правый локоть маэстро опирался на столешницу. И в то же время… Аэромоб, сказал себе Диего. Аэромоб, только понарошку.
- Выбирай систему. Специалка, универсалы…
Голова шла кругом от обилия новых впечатлений. Поначалу, блуждая в лабиринте, он пытался запомнить "дорогу", но вскоре бросил это пустое занятие. Даже без подсказок юной наставницы стало ясно: важней понять принцип, а не зафиксировать конкретный путь. Точно так же мар Яффе учил эскалонских балбесов пользоваться книжными каталогами. Вскоре дело пошло на лад, к концу урока Диего сносно, как для новичка, ориентировался в поисковых системах.
"Главное, правильно сформулировать запрос", - сказала Карни, явно повторяя чьи-то слова. Это да, согласился Диего. Он даже успел кое-что нарыть в закромах информационных хранилищ: