Велемор успел покривиться, но усилием воли заставил себя не слышать звонко бьющей в унитаз струи и шума воды из сливного бачка. "Хорошо хоть кушать не начал", - подумал он, отводя глаза от заветревшего за ночь бутерброда с копченой колбасой. Тем временем подруга, сверкнув голой попкой, перебежала в ванную, откуда опять зашумела вода, но теперь звук этот не вызвал приступа бессмысленного раздражения и тупой злости у Велемора. Он в два приема, стараясь не обращать внимание на сухость и слегка затхлый запашок, проглотил бутерброд и от души запил его сладко-кислым чаем.
Из ванной подруга вышла уже слегка причесанной и умытой, хотя помятость на лице сохранилась. Присев возле стола и почти положив на него свои сочные большие груди с крупными яркими сосками, подруга переспросила, зевнув:
- Похмеляешься? А как же я?
И не успел Велемор хоть что-то ответить, как девушка нырнула головой в холодильник, пошуровала там и, разочарованно вернувшись к столу, уточнила:
- Так ты чай хлебаешь с утра… А что, больше ничего не осталось в доме?
- Не осталось, - злорадно сказал Велемор. - Ты вчера даже пиво утреннее выжрала…
- Да не могла я так… - подруга осеклась на полуслове и шустро бросилась под стол.
От неожиданно резкого её движения Велемор даже дернулся, едва не опрокинувшись вместе с табуретом, но девушка уже появилась над столешницей, с восторженным видом сжимая в руке бутылку из-под водки, в которой еще оставалось не меньше трети напитка.
- Ну, вот, я же помню, что не всё выпили, - хвастливо заявила она.
"Её бы энергию, да в мирных целях", - тоскливо подумал Велемор, наблюдая, как девушка мечется по кухне, доставая из шкафчика стакан, из холодильника - остатки какого-то салата, из микроволновки - засохший и забытый там вчера кусок пиццы.
- Ты это… особо-то тут не того… - пробормотал Велемор, с отвращением глядя, как девушка наливает в стакан, а потом вливает в себя водку и начинает энергично чавкать, заедая спиртное.
- Меня Магда зовут, если забыл, - хихикнула подруга, не обращая внимание на гримасы Велемора.
- Я помню, - согласился Велемор, - ты это… не раскладывайся тут очень-то. Мне через полчаса на службу, так что лучше иди одеваться…
- Куда одеваться? - возмутилась Магда, вновь наливая себе водки. - Я сейчас могу только выпить, да еще поспать, а ты - как сам знаешь…
Положив ладонь на лоб, Велемор то ли вздохнул, то ли застонал. "Вот тебе еще одно приключение с утра, - сказал он сам себе. - И куда её теперь девать?"
- Не кочевряжься, - попросил он подругу. - Я тебя одну здесь не оставлю, и сам не останусь.
- Вот вы, мужики, все такие, - заявила Магда, поглотив порцию водки и уже не закусывая. - Как удовольствие получать, так чего хочешь понаобещают… а как девушке просто отдохнуть после вчерашнего, так - пошла вон…
- Можно подумать, ты удовольствия никакого не получила… - непроизвольно огрызнулся Велемор, понимая, что не стоило бы этого делать.
- А что - мы вчера еще и сексом ухитрились заняться? - изображая блондинку, спросила Магда.
- Да какая разница, чем мы вчера занимались, - уже тверже сказал Велемор. - Было или не было… а сейчас тебе одеваться пора.
Подруга обиженно надула губки, видимо, размышляя, что бы еще такого сказать грубияну, но ничего толкового не придумала и полезла на холодильник за притулившейся там пачкой сигарет.
"Никому верить нельзя… ну, просто никому, даже себе, - тоскливо подумал Велемор, - ведь зарекался уже сколько - не оставлять никого на ночь, а вот на ж тебе, опять…"
Пока подруга лазала за сигаретами, он быстренько сунул руку под стол, в потайной ящичек, наощупь достал оттуда несколько монеток, зажал их в руке и положил кулак на столешницу, делая вид, что так и сидел все те секунды, пока Магда не видела его.
А она с горестным вздохом извлекла из пачки помятую сигаретку и уставилась на Велемора чуть мутноватыми светлыми глазами, ожидая, что он подожжет и протянет ей спичку, ну или чиркнет зажигалкой. Но Велемор сидел, не реагируя на безмолвную просьбу, будто забыв о застольном этикете, и потихоньку прихлебывая уже остывающий чаек. Презрительно фыркнув, Магда тряхнула грудями и полезла к подоконнику, на котором заметила помятый спичечный коробок. Хорошо хоть, что в нем нашлась парочка спичек, и девушка с заметным наслаждение втянула в легкие дым.
- Форточку хоть приоткрой, - попросил Велемор, морщась. Приходя в себя с похмелья, он не мог ни курить, ни пить спиртного, так уж организм устроен.
- Холодно, - повела голыми плечами Магда, - продует еще…
- Так ты бы оделась, тем более, мне двадцать минут осталось до выхода, - толсто намекнул на тонкие обстоятельства Велемор.
- Так я-то никуда не собираюсь, разве что в магазин, за добавкой, - парировала подруга.
Она вернулась за стол и поискала что-нибудь, способное заменить пепельницу, но не нашла и стряхнула пепел в мисочку со старым салатом. Велемор поморщился и, разжав кулак, выложил на стол три серебряные монетки, заметив, как при виде их блеснули секунду назад рассеянные глаза Магды.
- Вот, возьми на магазин, - сказал Велемор, - только продолжи где-нибудь в другом месте…
- Вот так бы с этого и начинал, - ответила подруга.
Она провела рукой над столом, и монетки, кажется, сами прыгнули ей в ладонь. Магда быстренько "затоптала" окурок в миске с салатом и сказала:
- Я сейчас…
Сверкнули ягодицы, уходящей в комнату девушки, и Велемор, наконец-то, остался один, в относительной тишине. По привычке смотреть по утрам новости, он подхватил заляпанный вчера жирными пальцами пульт от телевизора и нажал кнопку, но экран отозвался на включение серой рябью. Пощелкав переключателем, Велемор убедился, что сигнала нет ни на одном их каналов. "Вот еще новость… антенну, что ли на доме отключили?" - подумалось ему. Такого еще не было за несколько лет проживания его в этом доме, и потому в голову полезли мысли одна отвратительнее другой. Но Велемор, понимая, что мрачные размышления его связаны, прежде всего, с утренним состоянием "после вчерашнего", особо не взволновался. "Все равно через час на работе всё узнаю", - решил он, поднимаясь из-за стола.
В комнате Магда, честно отрабатывая полученные монетки, искала в постели и под ней свои трусики и лифчик, бормоча себе под нос что-то ругательное, но беззлобное. Стараясь не обращать на нее внимания, Велемор достал из шкафа свежие носки и рубашку и принялся одеваться.
Когда он закончил, подруга, плюнув на безрезультатные поиски, напяливала на себя брючки и свитерок. Понимая, что ругаться и торопить ее бессмысленно, Велемор обреченно отвернулся к окну.
- Ну, и чего ты застрял там? - поинтересовалась Магда.
- Идем, - не отвечая на подкол, коротко бросил Велемор.
При выходе на лестницу Магду слегка занесло, и пришлось Велемору поддерживать ее под локоток, пока они не вышли из подъезда. "Специально ведь цепляется за стенки, что соседи видели, с кем она выходит, - зло подумал Велемор, отпуская локоть девушки. - Авторитет что ли так зарабатывает…"
- Ты меня до магазина подбросишь? - прильнула было Магда к груди Велемора, но тот резко отстранился и указал в сторону:
- Вон он, магазин твой, а мне в другую сторону…
- Ну, какой ты грубый, все мужики такие… - завела было привычную песню Магда, но мужчина уже шагал в направлении своей машины, поставленной довольно далеко от подъезда и, при этом, в самом деле, в противоположной от магазина стороне.
Магда проводила его взглядом, размышляя, высказать что-нибудь громкое и обидное на прощание или не надо, но потом решила, что магазин для нее сейчас важнее, да и в будущем, кто знает, как сложится, а вдруг этот мужчинка, такой весь из себя этим утром, понадобиться по какому-нибудь нескромному делу. Тяжко вздохнув про себя и махнув рукой, девушка энергично затрусила к вожделенному магазину. Выделенных Велемором денег ей хватит на пару-тройку дней, а потом уже придется думать, где взять еще…
А Велемор, усаживаясь за руль, в который уже раз пообещал себе не таскать домой даже неплохо знакомых девочек из бара, а уж тем более, не оставлять их в квартире на ночь.
Перекресток миров
Похожие на мифических атлантов, закованные в спецброню жилетов, налокотников и наколенников, да и сами по себе отнюдь не маленькие по габаритам, бойцы сводного отряда "ликвидаторов", собранного в пожарном порядке, выстроились поперек улицы, взяв наизготовку короткоствольные пистолеты-пулеметы и расстегнув заранее кармашки с запасными обоймами, шоковыми гранатами и газовыми масками. Они стояли, подпирая плечами сумрачное, серое небо, и казалось нет в мире силы, способной сдвинуть эту шеренгу, заставить бойцов отступить хотя бы на шаг. А позади первого ряда, по флангам, пристроились два "ликвидатора" с готовыми к действию ручными гранатометами, уже заряженными слезогонкой.
"Ликвидаторы" добирались до означенного им в оперативном задании перекрестка пешком, благо, от здания управления, где они сгруппировались, это было совсем недалеко, но кто-то остроумный, иначе не скажешь, из канцелярских крыс, распорядился, и к перекрестку подогнали два спецавтобуса для задержанных. Сейчас они скромненько прятались за углом дома, готовые по команде выдвинуться и распахнуть "гостеприимные" двери перед обработанными слезогонкой и кулаками "ликвидаторов" люмпенами, да и вообще, перед всеми, кто попадет под горячую руку.
Метрах в двухстах от "ликвидаторов" нестройно толпились горожане, всё больше люмпенского вида, разномастно одетые, молодые, некоторые - с красными повязками на рукавах. Они остановились здесь, едва только завидев выстраивающихся поперек улицы "ликвидаторов" сводного отряда. И хотя с виду горожане были самыми обыкновенными, вряд ли чем-то особым отличающимися от людских толп, недавно прошедших по соседним улицам, внимательный глаз помощника командира отряда выделил среди них особую группу, человек в пятьдесят-шестьдесят, одетую в странные длинные поношенные и мятые шинели серого и зеленоватого цвета, изрядно потертые, помятые картузы, с треснувшими и сломанными козырьками и высокие, запыленные сапоги из грубой кожи. Из-за плеч у них выглядывали странные, длинные, винтовочные стволы с примкнутыми штыками, поблескивающими в начинающих сгущаться сумерках, на спинах горбились небольшие, разномастные, но одинаково потертые вещевые мешки. И стояли эти люди не просто кучкой вокруг своих лидеров или просто более болтливых мужичков, а в некоем подобии строя, хоть и неровного, но, тем не менее, заметного на фоне остальных горожан. И лица у них были не городские, обветренные, морщинистые, плохо выбритые, уверенные в себе - чужие.
Среди серых чужаков то и дело мелькали худенькие ножки миниатюрной, коротко стриженой девушки лет этак чуть за двадцать. Она торопливо, но без суеты прохаживалась вдоль строя, о чем-то говорила с мужчинами; то ли поправляя, то ли просто успокаивая себя и их, касалась открытой ладонью отворотов длинных шинелей, и, наконец, замерла чуть в сторонке, на фланге, у самой стены дома, в котором располагался не самый плохой в городе, но сейчас закрытый ресторан. Вход в него выделялся ярким пятном облицованной под дуб широкой двери среди серо-розовых стен домов и декоративным крылечком примерно посередине между бойцами сводного отряда и толпой горожан.
К девчонке, спокойно стоящей у стены и разглядывающей выстроившихся "ликвидаторов" с интересом энтомолога, наблюдающего редких, но удивительно гадостных жучков-паразитов, подошел крупный, высокий, бритоголовый мужчина с мягкими повадками медведя и негромко спросил:
- Ну, и кто это?
- Мои друзья, - беспечно махнула рукой Анька.
- Какие друзья? откуда? - не понял Паша.
- С обратной стороны Луны, - засмеялась Анька, - не веришь, что ли?
- Верю-верю, - поспешил успокоить девушку Паша, захочет - сама расскажет. - Вот только здесь сейчас начнется… может, тебе отойти подальше?
- Да иди ты на хер, Паштет, - с радостной улыбкой, ответила Анька, - что тут такого будет? Или думаешь, пуля не догонит, если на полста метров отойти?
- Типун тебе на язык, - мрачно ответил Паша, - от пуль не хватало только бегать… сегодня до этого не дойдет, разве что - слезогонкой на нас махнут или водометами…
- Нет у них никаких водометов, сам глянь, - посоветовала Анька. - А на пистолеты-пулеметы, кажись, пластиковых пуль не делают. Или я не права?
- Добрая ты, а главное - оптимистичная, - посетовал Паша. - Так и предлагаешь у стенки стоять, ждать, пока пули полетят?
- Ты уверен, что они в нас полетят? - уточнила Анька.
Паша не успел ответить. Со стороны "ликвидаторов" донесся грубоватый голос, усиленный мегафоном: "Граждане! Немедленно разойдитесь по домам. Не поддавайтесь на провокационные лозунги и призывы. Сохраняйте спокойствие. В случае попыток пройти к центру города или оказания сопротивления я имею приказ открывать огонь на поражение!" И как будто в подтверждение слов шеренга стоящих локоть к локтю "ликвидаторов" дружно, на выдохе, шагнула вперед. Хрум-м-м!!! Будто гигантский молот ударил по асфальту.
Толпа на дороге заволновалась, вот только никто не захотел расходиться по домам, как призывали "ликвидаторы". Напротив, люди плотнее сбились в кучу, стараясь в опасной ситуации чувствовать локоть соседа, но представляя при этом из себя идеальную мишень для пистолетов-пулеметов, вот только "ликвидаторам" надо было подойти поближе, что б бить наверняка. А странные серые шинели, наоборот, чуть разредили свой строй, отшагнув друг от друга и скинув старинные винтовки с плеч.
"Отряд! Вперед - марш! Огонь без команды!"
Трудно сказать, для психологического давления или просто по недомыслию командир отряда не отключил мегафон, и все находящиеся на улице услышали его приказ. Казалось, толпа дрогнула, еще мгновение, и люди бросятся бежать, старательно прикрывая руками головы, не слушая никого и ничего, кроме собственного инстинкта самосохранения…
"Рота! К стрельбе залпом! Товьсь…"
Прозвучало негромко, но как-то очень весомо и доходчиво, так, что команду услышали все. Голос скрылся за лязгом затворов, приклады винтовок рванулись к плечам, примерно половина стрелков шагнула вперед и опустилась на колено, оставшиеся позади них сомкнули строй. Странный среди толпы своей сплоченностью, монолитный строй серых мгновенно ощетинился штыками…
"…Цельсь! Пли!"
Залп оглушил, заставил многих гражданских присесть в испуге. А сизый пороховой дымок, окутавший строй, на долю секунды скрыл, размазал в чужих глазах серые шинели. И тут же - без команды, зазвучал лязг затворов и звон вылетевших стреляных гильз.
Паша замер возле стены с приоткрытым ртом, даже не успев прикрыть Аньку. На его глазах тяжелые старые пули, выпущенные с расстояния в полторы сотни метров, для винтовки - в упор, просто смели шеренгу "ликвидаторов" с асфальта. Ни усиленные бронежилеты, ни специальной формы шлемы не могли спасти от устаревшего, но оказавшегося таким могучим, оружия.
"Цельсь! Пли!"
Второй залп добил стоявших позади шеренги гранатометчиков, командира отряда, кого-то из его помощников и посыльных.
- Охереть… - сказал ошеломленный Паша, но его перебил голос старшего среди серых стрелков:
- Рота! К ноге! Вольно!
И он, невысокий, худой и жилистый, усталый мужчина с землистым цветом лица, подошел к Аньке, слегка переваливаясь при ходьбе, подобно сошедшим на берег морякам.
- Ну, и как тебе, сестренка? - подмигнул он девушке, откидывая полу шинели и доставая из кармана брюк странный металлический предмет, в котором Паша не узнал, но домыслил виденный раньше только в старинных кинокартинах портсигар.
Открыв его, старший стрелков вытащил папироску, старательно, но быстро обстучал мундштук о металлическую поверхность и прикурил, ловко спрятав огонек спички в ладонях.
- Колоссально! - не скрывая восторга, едва не подпрыгнула на месте Анька. - Это… это… ну, нечто… вот, что это…
Она не находила слов, а довольный, как кот наевшийся сметаны, старший, выпустив изо рта клуб дыма, сказал:
- А ты вот судила, да рядила, что наши винтовочки против ваших автоматиков…
Толпа, первоначально оглушенная и перепуганная дружными залпами серых стрелков, чуток оживилась, и сначала по одиночке, а потом и небольшими группками начала просачиваться к разбросанным по асфальту телам "ликвидаторов". Уловившему это краем глаза старшему такое движение не понравилось, и он резко, внятно и негромко выкрикнул:
- Взводный! Старшина! Организовать сбор трофеев, выставить боевое охранение! Бегом, бегом, братцы!
Старший тут же повернулся вновь к Аньке, оставив за спиной легкую суету, гулкий стук сапогов по асфальту и шуршание шинелей. Часть его стрелков по указке старшины резво бросилась к поверженным "ликвидаторам" и принялась активно отгонять от тел желающих поживиться оружием и снаряжением горожан. Впрочем, этим дело не ограничилось, стрелки принялись сами собирать пистолеты-пулеметы, обшаривать карманы бронежилетов, стаскивая трофеи к декоративному крыльцу ресторанного входа. В этой суете то здесь, то там взлетали в воздух приклады винтовок, обращенных штыками к земле. Это стрелки привычно и старательно добивали раненых, экономя боезапас.
Пару раз, исключительно для проформы, старший бросил взгляд через плечо на работающих стрелков, а потом спросил Аньку, вежливо кивнув на оцепеневшего у стены Пашу:
- Это твой, что ли? или как у вас тут водится?
- Да у нас по-всякому водится, - улыбнулась Анька и почти прильнула к старшему. - А это мой… ну, друг и даже больше немножко… просто не ожидал он от вас такого, да и я, честно говоря…
- А что тут от нас? - польщенный похвалой засмущался старший. - Ну, стрельнули пару раз, разве это дело? вот бывали дела, когда неделю, да по пять патронов на ствол, да штыковая пару раз на день… и из кормёжки - одни сухари с водой…
- Ох, я тут балаболю, как маленькая, - спохватилась Анька, - вас же покормить надо, да и на ночлег устроить…
Она рванулась было куда-то, зачем-то… но тут Паша остановил девушку твердой рукой.
- Вот, - кивнул он на крылечко ресторана, возле которого уже возвышалась приличная горка оружия и снаряжения погибших "ликвидаторов". - Тут и покушать найдется, да и на ночь вполне устроиться можно…
- Точно! - обрадовалась Анька. - Паштет, ты гений!
Прислушивающийся к их разговору старший спросил:
- А чего это у вас тут будет? Дом-то здоровенный…
- Здесь, на первом этаже, ресторан, - пояснила Анька, - только сейчас закрыт, сам понимаешь, такие дела творятся, с перепугу многие позакрывались до лучших времен, но там продукты наверняка есть… Сумеем сами себе ужин приготовить?
- Было б из чего, - оживился старший. - Эй, Семен и Волька! Давайте-ка, вскройте дверку…
То, что старший назвал "дверкой" представляло из себя хорошую стальную дверь, усиленную металлическим каркасом, и взломать её было не так-то просто даже с помощью автогена, но оказалось, что два приклада старинных винтовок, четыре руки стрелков, легкое поминание ядреной матери и какое-то странное приспособление, извлеченное стрелком Волькой откуда-то из-под шинели, справляются не хуже.