Час четвертый
Утро. Просыпаешься и выходишь на улицу. Никого. Ни одной души. Брошенная тележка с горячими сосисками брызжет ароматом аппетитных запахов. Продавца нет. Деньги в открытом ящике. Тринадцать кредитов. Оглядываешься по сторонам. Может же и тебе когда-то повезти, в конце-то концов! Прячешь деньги в карман и идешь дальше. "Нужно было взять сосиску", – думаешь ты, вспоминаешь тринадцать кредитов и представляешь двадцать, а то и тридцать сосисок, которые ты сможешь купить теперь. И сигареты! И бутылку пива! Холодного, марсианского пива. Бар "Лагуна" открывается в десять. Смотришь на часы и дергаешь дверь. Закрыто. А говорят еще, что это ты безответственный! Идешь дальше. Плевать на "Лагуну". Ты вправе тратить свои деньги там, где тебе хочется. Если ты там, конечно, уже не должен. Черт! И почему в такие моменты получается, что ты должен везде и всем?! А там, где не должен, нет хорошего пива. Останавливаешься, реагируя на кисло-сладкий запах солода. Откуда это? Ступени уходит вниз. Спускаешься. Дверь открыта. "Эй, есть тут кто?" – кричишь, ударяя ладошкой по барной стойке. Тишина. Ни посетителей. Ни официантки. Ждешь пять минут. Сигареты на прилавке. Пиво в холодильнике. Тарелка с тунцом на подносе, который стоит прямо перед тобой. "Кто-нибудь?! – кричишь ты еще раз, но уже не так громко. – Я поем, а потом заплачу, – говоришь очень тихо. Берешься за поднос. А какого черта?! – И сигареты возьму! – говоришь. – И пиво". Все. Сидишь за столом и куришь. Сытый. Холодное пиво греет руку. Не жизнь, а сказка. Может еще бутылочку? Да, пожалуй. И снова никого. Мимолетные сомнения тонут в бутылке. Какие, интересно, здесь цены? Изучаешь меню. Десять кредитов, как ни бывало. Или же нет? Что если ты просто встанешь и уйдешь? Может, все просто празднуют чье-нибудь деньрождение на кухне и забыли закрыть дверь? "Я ухожу", – говоришь ты очень тихо, почти шепотом. Поднимаешься по ступеням и выходишь на улицу. Все? Никто не бежит за тобой и не требует десять кредитов? Вот бы так каждый день! А может это знак? Знак, что черная полоса закончена и теперь к тебе вернется все, что ты потерял? Заходишь в зал игровых автоматов. Машины пиликают, переливаясь яркими цветами. Не стоит играть утром. Посетителей нет, а ночную выручку извлекают часов в шесть. Но какого черта?! Тебе же сегодня везет! Скармливаешь автомату один кредит. Мимо. Еще один. Вишенка. Вишенка. Вишенка. Уже что-то! Утраиваешь ставку. Почти. А ну-ка еще раз! "Проклятый автомат!" – бормочешь ты. За спиной хлопает дверь. Посетитель? Нет. Всего лишь ветер. Ну, давай же! Невезение кончилось… Выходишь на улицу и думаешь о проигранных кредитах. Может, ты просто что-то не правильно делаешь? Может, стоит купить лотерейный билет один к тысячи? Или к десяти тысячам? Удача, она ведь такая странная штука. Возвращаешься в зал игровых автоматов. Говоришь: "Мне нужен билет за пять кредитов". Подходишь к кассе. Сколько там? Кредитов сто? Может больше? "Один билет", – говоришь ты, оглядывая пустое помещение. Хватаешь деньги и бежишь. Кровь стучит в висках. Легкие разрываются. Кричишь, что сдаешься. Закрываешь глаза и ждешь. Минута. Вторая. Третья. Да. Похоже, сегодня действительно твой день. Разжимаешь кулак и пересчитываешь деньги. Восемьдесят кредитов. Не густо. До Сатурна, явно не хватит. Но утро какое-то странное. Определенно странное. Ни ревущих машин, ни вечно бегущих куда-то людей. Лишь несколько аварий, да и до тех, похоже, никому нет дела. Может, всех эвакуировали, пока ты спал? Ладони потеют. Сердце бьется сильнее. Где-то здесь был банк. Только бы успеть найти, пока о тебе не вспомнили. Бежишь по улице, чувствуя, как открывается второе дыхание. Перепрыгиваешь через две-три мраморных ступени сразу. Распахиваешь двери. Рай! В открытом хранилище гуляет сквозняк, шелестя кредитами. Деньги в мешок. Мешок на плечо. Теперь в космопорт. Сатурн ждет тебя. Сатурн улыбается тебе. Может, Кэнди была права? И Марс действительно твоя планета? Но в космопорте никого нет. Ну, точно! Они же эвакуированы! Смеешься. Скорее всего учебная тревога. Завтра все вернутся, и ты сможешь улететь. Утром. Пока никто еще ничего не понял. А если они уже знают? Может вернуть деньги и сказать, что это недоразумение? Идешь по пустой улице и пытаешься взвесить все за и против. Вернуть? Оставить? Вернуть? Оставить? Вернуть? Подходишь к банку и понимаешь, что не можешь. Даже если о тебе узнают, где они тебя найдут? Дома у тебя нет. Машину забрали. Никто ведь не подумает, что ты можешь быть у собачника?! Нет. Никто. А уж он точно вернется не скоро. Может ему вообще повезет в Прерии и он навсегда останется там. Да. "Удачи тебе, собачник!" – от души говоришь ты, заходишь в магазин и складываешь в тележку запас продуктов. Пусть ищут сколько угодно. Тебе плевать!
Час пятый
"Странно все это", – думаешь ты, бродя по пустому городу. Три дня. Пять. Десять… Что-то не так. Определенно не так. Может, угнать машину? Вон ту, например? Смотри, какой лоск! Да и ключи в замке зажигания. Садишься и выезжаешь со стоянки. Теперь забрать деньги из дома собачника. Видишь? В багажнике еще много места. Может заехать в банк и набрать еще? Выпей бутылку пива и подумай. Нет. Пожалуй, лучше не наглеть. Заправить полный бак и оставить этот странный город за своей спиной.
Час шестой
Большой одинокий Марс! Президентский номер в Прерии не радует. Ты побывал даже в овальном кабинете. И ничего. Нигде. Никого. Ты один. Электронный крупье пожимает руку и благодарит за игру. Восемнадцатый джек-пот ничего уже не значит. Играет музыка. Небо заливают фейерверки. Что будет через пять, через десять лет? Все сгниет. Все придет в упадок. Ты пытался связаться с Землей, но тебе никто не ответил. И глупо надеяться, что связь не удалась из-за твоей ошибки. Земля безлюдна. Сатурн безлюден. Марс безлюден. И ты один. Один в этом огромном мире.
– Господи! – орешь ты, срывая горло.
– Ой, да ладно! – скрипит кто-то за твоей спиной. Ты оборачиваешься. Видишь демона и спрашиваешь: "Я спятил?". – Спятил?! – грустно удивляется демон. Длинный красный хвост щелкает по пыльному полу. Ты протягиваешь руку и прикасаешься к нему. Мягкий. Теплый.
– Рога настоящие? – спрашиваешь демона.
– Рога-то? – он тяжело вздыхает. – Настоящие.
– И хвост?
– И хвост, – еще один вздох.
– Ну, дела! – ты качаешь головой. Обходишь вокруг демона. Он сидит в позе мыслителя и ждет, пока ты налюбуешься им. – И что теперь? – спрашиваешь ты.
– Откуда же я знаю, что теперь, – разводит руками демон и смотрит на тебя как-то пытливо, с надеждой. – Ты ничего не хочешь сказать, Сержи?
– Сказать? – спрашиваешь ты. – То есть, покаяться в грехах?
– Да зачем мне твои грехи, – разводит он руками. – Скажи лучше, куда делись все люди?!
– Так ты тоже не знаешь? – спрашиваешь ты. Демон обреченно бьет себя ладонью по лбу.
– Все! – говорит он. – Конец!
– Чему конец? – спрашиваешь ты.
– Всему! – он качает рогатой головой. Сидит и смотрит себе под ноги. – Искушать некого. В аду забастовки. Черт знает что! – он поднимает голову и смотрит тебе в глаза. – Ты, правда, не знаешь, что случилось?
– Нет, – говоришь ты, и даже как-то немного жалеешь его. Такой печальный взгляд.
– Плохо, – вздыхает демон. – Очень плохо.
– Да, ладно, – пытаешься ты подбодрить его. – Не отчаивайся. Все будет хорошо.
– Не будет! – он бьет копытом об пол. – Как жить дальше?! Как?!
– Ну, придумаете что-то другое.
– Придумаете что-то другое! – передразнивает демон. – Ты хоть представляешь, сколько законов придется переписать?!
– Не. Ну, все когда-то меняется, – говоришь ты.
– Это у вас все меняется! – кричит демон. – А у нас все записано в уставе!
– В библии что ли? – спрашиваешь ты.
– Да ну тебя! – махает рукой демон.
– Ну, извини, – говоришь ты.
– Отстань! – обижается демон.
– Да ладно, тебе.
– Сказал, отстань! – он сидит и дуется на тебя. – Тоже мне умник нашелся! Все когда-то меняется! Гм!
– Да не обижайся! – говоришь ты. – Я тут вон сколько уже один. И ничего, – демон молчит. – Ну, если хочешь, – ты пытаешься заглянуть ему в глаза. – Можешь немного поискушать меня. И тебе работа и мне не так скучно.
– Да кому ты нужен! – ворчит демон. – Тебя и раньше-то никто не искушал, а теперь и вовсе смысла нет.
– Так я что, святой? – спрашиваешь ты.
– Ага! Как же! Святой он! Ишь чего захотел!
– Ну, я тогда не знаю, – вздыхаешь ты.
– Еще бы ты знал, – вредничает демон.
Час седьмой
Сидишь в президентском номере и играешь с демоном в шахматы.
– Мат! – говорит демон и царапает на стене трехсотый крестик.
– Круглая цифра, – говоришь ты. Демон махает рукой.
– Все равно ты не умеешь играть, – говорит он, зевая.
– Ну, давай в карты, – говоришь ты. Он показывает на другую испещренную крестиками стену. – У тебя просто больше опыта, – говоришь ты.
– Да ты и у людей ни разу не выиграл, – говорит демон.
– Зато мне везло с женщинами, – заявляешь ты.
– Это когда же?! – демон смеется.
– Нет! Но ведь были же нормальные.
– Не было, – он качает головой. – Не-бы-ло, – и вот тут тебя осеняет. – Женщину, говоришь? – спрашивает демон.
– Можно из ада какую-нибудь блудницу, – осторожно заходишь ты.
– Из ада нельзя, – говорит он. – Там и так сейчас недобор.
– Ой, да брось! Столько лет набирали, а сейчас вдруг недобор?!
– Так списываем, – разводит руками демон. – Думаешь, ад резиновый?!
– Ну, хоть на часик, – канючишь ты. – Друг ты мне или не друг, в конце-то концов?!
Час восьмой
Лежишь в кровати и куришь.
– Доволен? – спрашивает демон.
– Как хоть ее звали-то? – спрашиваешь ты.
– Кажется, Максина, – пожимает он плечами. – Мог бы вообще-то и сам спросить.
– Да я как-то другим был занят.
– Да видел я.
– Видел?!
– Ну, я же демон.
– А. Ну, да.
– Может, в шахматы? – предлагает он.
– А, может, съездим куда-нибудь? – ты вспоминаешь пару "Феррари" на стоянке. – Вроде, еще не заржавели.
Вы летите по пустым улицам, и ты спрашиваешь демона о Максине.
– Не знаю, – говорит он. – В конторах сейчас такая неразбериха, что ни одного личного дела не найдешь. Все передано на повторное рассмотрение в Божий Суд.
– Значит, теперь ее может и в рай отправят? – спрашиваешь ты про женщину.
– Теперь уже нет, – говорит демон. – Сам понимаешь, правила досрочного освобождения и все такое…
– Так, значит, из-за меня она теперь останется в аду? – спрашиваешь ты.
– Да она, в принципе, и сама хотела. Говорит уже привыкла. К тому же ты ей понравился.
– Вот это да! – говоришь ты. – Такого еще ради меня ни одна женщина не делала.
– Польщен?
– Да, как-то жалко ее. Из-за меня и в ад…
– Ну, в аду не так уж и плохо, – говорит демон. – К тому же мы ведь не знаем, какая у нее была прежняя жизнь.
– Нет. Ну, все же могут ошибаться.
– Могут, – соглашается демон, а на следующий день говорит, что ему поступило более сотни заявок от женщин, желающих предаться с тобой земным утехам.
Час девятый
– Почему ты снова выбрал меня? – спрашивает Максина.
– Не знаю, – говоришь ты. – Может, уже привязался.
– Всего-то за час?!
– Думаешь, так не бывает? – вы занимаетесь любовью, а потом вместе принимаете ванну.
– Хорошо тут тебе, – говорит Максина. – Делаешь, что хочешь. Живешь, где хочешь. Спишь, с кем хочешь… – она плачет, и ты успокаиваешь ее…
– Да не верь ты женщинам! – говорит демон.
– Да что ты понимаешь в этом?! – возмущаешься ты.
– Да уж побольше твоего! – обижается демон. Вы не разговариваете пару дней, а, может, недель или месяцев…
– Хочу Максину, – говоришь ты.
– Сначала извинись, – дуется демон… Ты лежишь с Максиной в постели и говоришь, что знаешь, как ей помочь.
– Это правда? – спрашивает она, прижимаясь к тебе своим теплым телом.
– Мы можем сбежать, – говоришь ты. – Уехать далеко-далеко отсюда. И нас не найдут.
– А если найдут? – ты чувствуешь, как дрожит ее тело.
– Ну, демон же мой друг, – говоришь ты, обнимая ее.
– Не верь ему! – шепчет Максина. – Там, в аду… – она замолкает и тихо плачет, уткнувшись тебе в плечо…
Час десятый
Сидишь в доме собачника и сжимаешь в руке "парабеллум".
– Я должна была тебе рассказать, – говорит Максина. На ней надето красное платье Кэнди. Убитый тобой демон лежит у ее ног.
– Он был моим другом, – шепчешь ты. – Моим единственным другом.
– Он хотел разлучить нас! – говорит Максина.
– Он хотел помочь мне! – говоришь ты.
– Ненавижу! – кричит Максина, пиная демона ногой.
– Не смей трогать его! – кричишь ты.
– Ты этого хотел?! – верещит она, вырывая из остывающей руки демона список заявок всех женщин, которые хотели занять ее место. – Этого?!
– Заткнись!
– Думаешь, они лучше меня?!
– Заткнись!
– Думаешь, лучше?!
– Бабах! – вносит свое неоспоримое слово твой "парабеллум" в этот нескончаемый спор. Красная кровь расползается по красному платью черными пятнами. Выходишь во двор и хоронишь демона и Максину. Земля твердая, и пока ты пытаешься выкопать две могилы, есть время, чтобы подумать. Хотя, времени у тебя и так завались… Одинокого, бесцельного времени…
Час одиннадцатый
Бородатый старик сидит на кровати и сокрушенно качает головой.
– Подумать только, – говорит Бог. – Последний человек и так облажался.
– И что теперь будет? – спрашиваешь ты.
– Откуда же я знаю, что теперь будет, – говорит он. – Дьявол придет к власти. Ангелов свергнут с небес. Сера сожжет райские гущи. Грешники надругаются над праведниками, – он смотрит на тебя и плачет. – Вот что будет, дитя мое, – и боль его невозможно выносить.
– Бабах!
Час двенадцатый
Собачник обнял Кэнди и поцеловал в сочные губы.
– Подумать только! – сказала она, разглядывая мертвое тело своего бывшего любовника, застывшее на кровати, – он даже после смерти, продолжает портить мне жизнь!
– Его скоро увезут, – сказал собачник. – А кровать… Кровать мы поменяем.
– Или даже дом… – Кэнди вспомнила джек-пот в Прерии. – Я люблю тебя, – сказала она собачнику.
– А я тебя, – сказал он, обнимая ее за плечи. Они вышли во двор и покормили марсианских бульдогов. И яркое солнце улыбалось им….
"А что же с тобой?" – спросишь ты. "А ничего, – скажу я. – Пустота и темнота. И, может быть, партия в шахматы длинною в вечность. Партия, в которой, как бы хорошо ты ни играл, все равно не выиграть. И демон будет ставить все новые и новые крестики на стене. И не будет этому конца…".
История двадцать четвертая (Слуги чужого бога)
Неизбежность – вот что было достойным финалом этой истории. Но вначале, как всегда была надежда и была вера…
1
Джейк. Он родился в самый обычный день самого обычного года. Особенным было то, кем он родился. И то, кто его родил. Хотя о последнем мало кто знает. Даже сам Джейк. От воспоминаний ничего не осталось. От настоящих воспоминаний. Лишь иллюзия, вымысел. Он вырос в приемной семье, которая любила его, как родного. У него были два брата и три сестры. Не по крови, а по праву нахождения в одной и той же семье. Но Джейк оставил их, как только представилась возможность. Покинул ставший родным дом и сбежал в большой город. Ему удалось даже встретить девушку и стать отцом, но сны заставляли его оставить в прошлом и этот жизненный отрезок. Кровь рассказывала ему о чужом городе. О месте, в котором он никогда не был.
– Расскажи мне об этом, – попросила Мириам. Они сидели на краю кровати и смотрели друг другу в глаза.
– Я не могу, – признался Джейк.
– Тогда расскажи мне о своей семье.
– Все в прошлом.
– И ты не жалеешь?
– Нет, – он закрыл глаза и долго сидел, ни чего не говоря. Он видел темный берег, желтый песок которого лизали океанские волны. Видел далекую луну. Слышал бой барабанов.
– Я знаю, что ты не такой, как все, – сказала Мириам.
– Ты ничего обо мне не знаешь, – Джейк вздрогнул. Женская рука коснулась его щеки.
– Покажи мне, – Мириам прижалась губами к его шее. – Покажи мне каков ты внутри, – бой барабанов усилился. Разведенные костры жарили брюхо ночного неба. – Не бойся, – шептала Мириам. – Я знаю, что меня ждет, – она разорвала ему рубашку и впилась ногтями в его грудь. – Сделай же это! – прорезал тишину ее крик. Кровь заструилась по смуглой коже. Теплая. Свежая. Джейк не двигался. Сидел на кровати и смотрел, как Мириам, слизывает ее с его тела. – Ты сладкий, – прошептала она, улыбаясь окровавленными губами. Теперь барабаны били уже для них двоих. Как и костры. Их жар проникал в самую плоть, и дикие пляски чернокожих тел сливались в дьявольский хоровод безумия и страсти. – Позови его! – взмолилась Мириам. – Скажи, что я жду его!
– Нет.
– Тогда я сделаю это сама, – пальцы Мириам скользнули Джейку под кожу, отделили ее от мяса, словно ненужную одежду от желанного тела. – Скажи, что ты чувствуешь?! – попросила женщина. Теплая кровь струилась по ее рукам, лаская запястья. Обнаженная плоть согревала кисти рук. Жар костров и бой барабанов становился все сильнее. Комната перестала существовать. Теперь их окружала ночь. Дикая, непроглядная ночь, сдобренная криками вышедших на охоту хищников и первородными инстинктами, которые горели в груди, разжигая животную страсть. И все уже не имело значения, меркло на фоне древних ритуалов и забытых богов. Абсолютно все…
* * *
Морг. Мириам открыла глаза, наполняя слипшиеся легкие холодным воздухом. Патологоанатом, женщина с холодными голубыми глазами и толстыми пальцами мясника, вскрикнула и тупо уставилась на ожившего мертвеца. В светловолосой голове лихорадочно роились мысли, о подобных случаях. Желтая пресса, научные статьи, Вуду, литургический сон – да что угодно, лишь бы объяснить увиденное. Но объяснений не было. Лишь мысли в голове, кружащие роем всепроникающих мух. Сотни, тысячи черных точек… Женщина поняла, что теряет сознание и подумала, что это, наверное, лучшее, что могло с ней сейчас случиться.
– Черт! – Мириам поднялась с анатомического стола. Кровь снова начинала пульсировать, чувства возвращались. Немота проходила, сопровождая свое отступление невыносимым покалыванием во всем теле. – Прости, но это мне сейчас нужнее, – сказала Мириам, раздевая патологоанатома. Сиреневый свитер, черные брюки – все на пару размеров больше, но это лучше чем ничего. Лучше, чем всепроникающий холод, призванный замедлить процесс разложения.