История девяносто девятая (Забытье)
1
Кейт Макбрайд не знала, как это случилось. Вот она едет на машине по Касл авеню, на заднем сиденье смеется дочь, забавляясь над какой-то песней по радио, а вот ее уже везут в больницу. Рядом стоит врач. Голова кружится.
– Где моя дочь? – спрашивает Кейт, но никто не отвечает ей. – Где моя…
Она замолкает, потому что начинает действовать сильное успокоительное. Шум сирены стихает. Она медленно засыпает. Ей снится дочь, снится их дом.
– Где Кортни? – спрашивает Кейт уже в больнице.
Медсестра молчит, отводит глаза.
– Нет, – Кейт недоверчиво качает головой. – Я не верю, – она пытается подняться.
Медсестра выскальзывает из палаты, зовет доктора.
– Да не нужно мне это успокоительное! – кричит Кейт, вырываясь из крепких рук доктора. – Не нужно…
2
Она вышла из больницы спустя две недели. Сломанные ребра все еще болели, но Кейт не замечала этого. Мир стал чужим, враждебным. Мир, в котором все напоминало о Кортни. О маленькой Кортни, которая, казалось, все еще смеется на заднем сиденье ее Хонды. Но смех приходит из прошлого. Смех, который невозможно не слушать. Вот здесь они сидели с ней на скамейке. Вот здесь девочка упала и разбила колени. Вот здесь они покупали сладкую вату. А здесь…
3
Кейт с трудом добралась до дома, открыла трясущимися руками дверь, надеясь укрыться в знакомых стенах от нахлынувших воспоминаний, но в доме стало все только еще хуже. Кортни была повсюду. Ее голос, ее вещи, ее запах. Целая жизнь, которая оборвалась. Оборвалась так внезапно. Кейт упала на колени и заплакала.
Она не знала, сколько прошло времени. Все как-то замерло. Вся жизнь замерла. Кейт даже не чувствовала, что онемели ноги. Слезы кончились. Мысли кончились. Темнота залила комнату. На небе появились звезды. Кейт видела их через окно, понимала, что началась ночь. Вместе с этим стих и смех Кортни. Стих потому, что в это время девочка обычно уже спала. Ее маленькая девочка.
4
Кейт сидела, не двигаясь, пока не наступило утро. Утро, когда просыпалась Кортни. Кейт услышала ее голос – еще сонный, дотянулась до телефона и позвонила сестре, спросив разрешения приехать к ней. Голос сестры звучал где-то далеко, еще дальше, чем голос Кортни. Но Кейт понимала, что этот голос реален – голос сестры, в отличие от голоса ее дочери, который звучал у нее в голове, в ее воспоминаниях.
Она заставила себя подняться и начала собирать вещи, открыла шкаф, услышала, как зовет ее Кортни, которая уже окончательно проснулась, и, бросив чемодан, выбежала из дома, где безумие уже нависло на ее плечах.
5
Дом сестры был новым, и воспоминания почти не имели здесь власти над Кейт. Ее поселили в комнате для гостей. Окна выходили в сад, но Кейт почти никогда не открывала их. Внешний мир стал чужим, враждебным. Мир, который отнял у нее дочь. Да и без тех воспоминаний, от которых она сбежала, ей было грустно и тоскливо. День начинался. День заканчивался. Где-то текла жизнь, где-то дули ветра, шли дожди, падали звезды. Где-то. Кейт знала это, все помнила об этом, но мир сжался, запер ее сначала в доме сестры, а затем в комнате. Она боялась выходить. Боялась слышать голоса. Чужие, незнакомые голоса.
6
Но мир нашел ее и здесь. Стены нависли над кроватью, навалились на грудь. Кейт почувствовала, что сжимается уже не только мир, дом, стены, но и ее собственная кожа. Сжимается, причиняя боль, сдавливает. Кейт закричала, не в силах более терпеть. Плоть лопнула, забрызгав стены алой кровью. Ничего не осталось. Кейт не знала как, но она видела это. Видела оставшийся от себя кровавый след. Вся комната была заполнена кровью. Свежей, теплой. Кровью, из которой начинала появляться новая жизнь.
7
Кейт видела, как расцветают дивные сады. Бескрайние, беззаботные. Сады, которые рождались, чтобы защитить свою хозяйку, свою владычицу. Кейт чувствовала, что жизнь снова возвращается к ней и чувствовала, что впервые после аварии, хочет жить, хочет исследовать это новое место, хочет сделать шаг вперед.
Она почувствовала под ногами мягкую траву. Щебетание птиц успокаивало, прогоняло тревоги. Где-то журчал ручей, где-то росла земляника – Кейт чувствовала запах спелых ягод. И где-то звала ее сестра, которая пришла в комнату на крик. Кейт видела ее сквозь блестящие жемчужные ворота, которые отделяли ее от внешнего мира. Сестра стояла возле ворот и что-то говорила ей. Затем появился ее муж, доктор. Люди приходили, останавливались возле ворот, но не могли пройти. Иногда они просили Кейт впустить их, но она боялась. Боялась, что если позволит им это, то сад умрет, заразится их громоздкостью и материальностью, рассыплется на части, как рассыпаются надежды в оставшемся за жемчужными воротами мире. Все надежды…
И Кейт закрывает глаза, наслаждаясь дивным пением птиц в своем новом мире, где нет ни тревог, ни печалей.
И люди продолжают стоять возле ворот, стоять извне, но их уже никто не слышит, никто не хочет замечать. Здесь, среди умиротворения и вечности…
История сотая (Змея)
1
Мэтью Блисс никогда не боялся змей, по крайней мере, никогда не замечал за собой этого страха… Никогда прежде. До этого дня… Сегодня змея пугала его. Черная, скользкая. Змея в загородном доме Софии Спидмэн – девушке, в которую он был влюблен последние полгода. Они встречались обычно вечерами в субботу. Ему почти сорок, ей – чуть за тридцать. Встречались сначала, как друзья, затем, как любовники, на одну ночь в отеле и, наконец, как зрелая пара, готовая к серьезным отношениям. Именно ради этих серьезных отношений и сделали перерыв. Дали возможность друг другу все обдумать, а затем встретились в кафе, где познакомились впервые.
– А я думала, ты не придешь, – призналась София.
– Я тоже так думал, но о тебе, – улыбнулся Блисс.
Они выпили по бокалу вина. Молча, в напряжении.
– К тебе или ко мне? – спросила София.
– Что? – растерялся Блисс.
– Я думала, мы решили, что с отелями пора кончать?
– Ну, да…
– Значит, ко мне.
София встала из-за стола и взяла его за руку.
2
Они добрались в загородный дом на ее машине. София вела уверено и дерзко. Блисс молчал, курил и смотрел за окно. Все как-то изменилось. Не то чтобы он засомневался, но… Они словно снова были впервые наедине, впервые вместе.
– Боишься? – спросила его София.
– Чего?
– Ну, не знаю, – она остановилась возле парадного входа.
Дом был большим, богатым. Они прошли в гостиную и, не задерживаясь, в спальню.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – предложила София.
Блисс пожал плечами. Она сделала ему виски с содовой. Он выпил, закурил. София молчала. Большая кровать притягивала взгляд.
– Мы все еще можем поехать в отель, – попытался пошутить Блисс.
– Конечно, – согласилась София.
Платье соскользнуло с ее плеч, упало на пол.
3
Террариум. Блисс заметил его уже с кровати. Террариум, в котором извивалась, наблюдая за ними, черная змея. Два ее крохотных глаза притягивали, гипнотизировали. Блисс отвернулся, стараясь не обращать на них внимания, попытался отдаться любви… Но нет… Змея была, и он уже не мог избавиться от ее липкого взгляда. Он повернул голову и снова посмотрел в сторону террариума. Змея выросла, увеличилась в размерах. Блисс не поверил своим глазам.
– Что-то случилось? – спросила его София.
– Змея.
– Не смотри на нее.
– Я пытаюсь.
Блисс снова заставил себя отвернуться, но через мгновение, снова посмотрел. Теперь змея занимала уже почти весь террариум.
– Кажется, я слишком много выпил сегодня, – признался он.
София отпустила пошлую шутку об этом. Шутку, которая развеселила и отвлекла Блисса. Страсть вспыхнула с новой силой. Их общая страсть – его и Софии. Он даже забыл о том, что видел террариум, но когда наступил оргазм, когда они тяжело отвалились друг от друга, Блисс снова увидел змею. На этот раз она выбралась из террариума и теперь нависала над кроватью, смотрела ему в глаза, гипнотизировала…
4
Блисс закричал, вскочил на ноги и побежала прочь. Змея бросилась вперед, за ним. Блисс слышал, как шуршит ее чешуя за его спиной, чувствовал ее взгляд, видел ее наполненные ядом зубы.
– Не оборачиваться. Главное не оборачиваться, – говорил он себе, но едва достиг лестницы, не смог удержаться, и посмотрел назад.
Змея стала просто огромной. Теперь она могла проглотить его целиком. Из горла Блисса вырвался новый крик. Он споткнулся, покатился вниз по лестнице, ударился о пол, тут же вскочил на ноги, сделал шаг к входной двери, увидел змею и побежал к черному ходу.
5
Дверь распахнулась. Ночной воздух обжог кожу своей прохладой. Блисс захлопнул дверь, прижался к ней спиной. Змея ударила в дверь. Один раз, другой. Блисс вскрикнул. Увидел груду костей, оставшихся от прежних жертв змеи, и снова вскрикнул. Удары стихли. Одна секунда, другая… Окно разбилось, посыпались стекла. Змея упала на зеленый газон, смяла хвостом цветочную клумбу, огляделась, увидела Блисса. Он встретился с ней взглядом и побежал. Побежал к машине Софии.
6
Ключи были в замке зажигания, и Блисс успел поблагодарить Бога, когда мощный двигатель заработал, обещая спасение. Он развернулся и помчался к выходу, к воротам. К закрытым воротам, возле которых раскачивалась огромная змея. Ее глаза горели огнем, с ее зубов капал яд. Она подчиняла себе волю Блисса, заставляла его остановиться. И он уже был готов сдаться, уступить, позволить этой твари сожрать себя…
7
Машина врезалась в змею, разрезав ее на несколько частей, словно чучело из желе, заскрипела тормозами и ударилась в ворота. Сработали подушки безопасности, спасая Блиссу жизнь. Он отключился на несколько минут, затем выбрался из машины. Змея умирала. Медленно, тяжело. Он стоял возле нее, пока жизнь не покинула черные глаза, затем вернулся в дом. Голова кружилась, и Блисс с трудом понимал, что происходит. Страх притупился. Он не хотел бежать, не хотел спасаться. Ему хотелось лишь заглянуть в глаза Софии и спросить, почему она привезла его сюда.
8
Блисс поднялся по лестнице и вошел в спальню. Софи стояла возле кровати. Блисс заглянул в террариум, увидел крохотную молодую змейку и выругался.
– Змея, которую ты убил, была старая и знала только меня, – сказала ему София, осторожно подходя ближе. – Эту мы можем приручить вместе. Ты хочешь стать ее хозяином?
Она дождалась, когда Блисс посмотрит на нее, распахнула халат, позволяя ему снова разглядеть свое тело. Разглядеть по-новому.
– Ты хочешь стать моим хозяином?
Халат упал на пол, как и платье до него. Блисс вздрогнул, вспомнив прежнюю змею, затем вспомнил, как она умерла на его глазах, и осторожно шагнул вперед, к Софии.
История сто первая (Выход)
1
Звуки за стеной. Квартира крохотная – железобетонная клетка в небоскребе. Джессика Митчелл замирает, слушает. Вода течет из крана. Из разбитых губ в раковину капает кровь. Алан Митчелл спит на диване. В квартире пахнет разлитым супом и джином, который принес с собой муж. Бутылка упала на пол, разбилась. Осколки все еще лежат возле стола. Джессика выключила воду, прислушалась. Ничего, лишь только храп Алана. Голова его запрокинута, рот открыт. Джессика на цыпочках крадется мимо него к стене, прижимается к ней правым ухом, слушает несколько минут. Ничего.
2
Алан просыпается задолго до утра, бродит по квартире, ворча что-то себе под нос. Джессика притворяется, что спит, ждет, когда встанет солнце и муж уйдет на работу. Оставленные им деньги лежат на кухонном столе. Джессика идет по магазинам. Разбитые губы распухли и начали гноиться изнутри. Старый синяк под глазом все еще заставляет носить большие солнцезащитные очки. Друзей нет. Подруг нет. Город большой и неприветливый. "Вот если бы родить ребенка", – думает Джессика, когда они вечером занимаются с Аланом любовью. А потом, когда он снова пьян и приходится замывать под краном разбитое лицо, ждет с нетерпением начала месячного цикла и боится, что все станет еще хуже, если ребенок замаячит на горизонте.
3
Приготовить ужин, проверить новый тональный крем. Синяк под глазом действительно исчезает, прячется под слоем косметики. Джессика примеряет платье, купленное Аланом. Прихорашивается для Алана. Ждет его, сидя за столом. Он возвращается около десяти. Джессика слышит, как хлопает входная дверь, слушает. Одежда падает на пол. Брань. Алан, шатаясь, идет в комнату, садится за стол, берет вилку, пробует остывший бифштекс, смотрит на Джессику, обвиняет ее в чем-то. Обвиняет терпеливо, долго, словно специально подготавливает себя к чему-то большему. Затем поднимается, выбрасывает ужин в мусорное ведро. Джессика извиняется. Не знает почему, но считает, что обязана это сделать.
4
Ночь. Джессика пытается заснуть. Алан лежит рядом. Его хватило на то, чтобы спустить штаны и заняться сексом, затем он заснул. Даже не разделся. "Хорошо, что хоть снял ботинки", – думает Джессика, укрывает его одеялом, слушает его размеренное дыхание, вздрагивает, поднимает голову. Стена напротив. Женский голос. Тихий, подавленный. Слезы, всхлипы. Тишина. Лишь Алан начал негромко храпеть. Джессика дожидается утра. Выходит из квартиры. Соседа зовут Патрик Мор. Он совсем не похож на Алана. Джессика спрашивает его о женщине. Он приглашает ее войти. Джессика мнется, продолжает стоять на пороге. "Нет. Мы не можем быть соседями этого Мора", – убеждает себя она, извиняется, уходит. Стоит у плиты и слушает тихие всхлипы.
– Кто ты? – спрашивает она, надеясь, что женщина за стеной услышит ее.
Плачь стихает.
– Я могу тебе чем-то помочь? – спрашивает Джессика, прислушивается.
Тишина. Женщина боится ее. Женщина прячется от нее, как она сама прячется от Алана, когда он приходит пьяный или злой.
5
Но голос за стеной возвращается. Часто, настойчиво, неизбежно. Месяц за месяцем. Голос, который пугает Джессику. Голос, который просит о помощи, но как только Джессика пытается заговорить, смолкает. Голос из квартиры, которую Джессика не может найти. Что там? Кто там?
– Я помогу тебе, – обещает Джессика.
Она идет в магазин и покупает тяжелый молоток. Выбирает его тщательно, так чтобы можно было его поднять и пробить стену. Тонкую стену. Джессика, по крайней мере, надеется, что тонкую. Она возвращается домой и прячет молоток в ванной. Ждет утра. Лежит в кровати и слушает тихий женский плачь. "Ничего, – говорит она про себя, обращаясь к незнакомой женщине. – Завтра я тебе помогу".
6
Утро. 8.30. По радио играет популярная музыка. Джессика достает спрятанный молоток.
– Пожалуйста, отойди от стены, – просит она женщину, слушает.
Рыдания стихают. Джессика ударяет в стену молотком. Один раз, другой… Усталости нет. Джессика смотрит на часы – полдень. В проделанное в стене отверстие видна комната. Комната без дверей и окон. Джессика зовет женщину, но та прячется от нее, лишь слышны ее напуганные, тихие всхлипы.
– Ладно, – Джессика снова поднимает молоток, увеличивает пролом в стене, пробирается в соседнюю квартиру.
Женщина сидит, зажавшись в угол. Женщина ее лет, с ее лицом…
Джессика слышит, как в оставшейся за спиной квартире хлопает входная дверь. Алан пришел на обед. Она слышит его голос. Он зовет ее. Она не отзывается. Он проходит на кухню. Обеда нет. Алан закуривает, достает из холодильника холодную курицу, ставит ее в микроволновую печь, идет в гостиную. Окно разбито. На подоконнике лежит тяжелый молоток. Небо чистое, безоблачное. Внизу суетятся люди. Алан все еще курит, пытаясь понять, что случилось…
История сто вторая (Немые просьбы)
1
Языки были его страстью, смыслом всей его жизни. Еще в детстве Бент Конрад увлекся иностранными словарями, выпросил у родителей пару разговорников. Родной язык отошел на второй план – он изучил в нем все, что можно и потерял к нему интерес. Слова и правила откладывались в голове, запоминались с первого взгляда, в отличие от математических формул. Простую таблицу умножения он учил несколько месяцев, но забыл сразу, как только начались каникулы. Голова, казалось, просто отказывалась запоминать все, что не касается языков.
К десяти годам он уже свободно говорил на трех языках, к восемнадцати на двенадцати. В институте, куда он поступил с большим трудом из-за проблем с математикой и физикой, он едва смог закончить свое обучение, но, когда выпускался, консультировал преподавателей арабского и греческого. У него никогда не было определенной цели, плана на жизнь. У него была лишь страсть – языки. Чужие языки, непонятные, недоступные, мертвые.
2
Он не заметил тот момент, когда в голове что-то переключилось. Все как-то началось незаметно – языки начали сливаться воедино, объединяться. Он много путешествовал, изучал особенности редких языковых систем. Ему всегда казалось, что скоро на земле не останется ни одного места, где он сможет услышать незнакомую речь, но… Но незнакомую речь, чужой язык он услышал в своем родном городе. Сестра и родители о чем-то долго ему говорили, затем пришли соседи, друзья. Конрад пил крепкий кофе без сахара и думал о нюансах арамейского языка, когда услышал незнакомые слова. Как одержимый он вышел на веранду, долго смотрел на двух девушек. Они разговаривали друг с другом, но Конрад понимал лишь некоторые слова. "Нет, это определенно не арамейский", – решил он и попытался вспомнить, на каком языке говорят в его родном доме, попытался переключиться, сосредоточиться. Девушки увидели его, обернулись. Спросили, как у него дела. Конрад ответил, что все в порядке и широко улыбнулся, поняв, что в языке, на котором говорили девушки, не было ничего сложного. В его родном языке.
3
Но переключатель в голове сработал снова. Спустя почти год. Сработал странно. Конрад читал лекцию. Аудитория была полной. Люди слушали его, делали записи. Слушали до тех пор, пока Конрад не перешел на чужой, незнакомый им язык.
– Вы бы не могли говорить на английском, – попросила его девушка из первого ряда.
– На английском? – Конрад растерянно улыбнулся. – Извините, наверное, просто замечтался.
Аудитория хохотнула. Все обернулось шуткой, но уже спустя месяц Конрад повторил этот трюк, только на этот раз, когда его попросили вернуться к английскому, не смог избавиться от примеси иностранных слов, которые, как ему казалось, лучше подходят к ситуации.