Она напоминает нам и о девизе школы Спенс, и о наших манерах. Мы тут же съеживаемся, как цветочная клумба при порыве резкого холодного ветра.
- Есть и еще один сюрприз. Как вы знаете, наша мисс Мак-Клити несколько месяцев отсутствовала по настоятельным семейным делам. Я рада сообщить вам, что ее долг исполнен, и скоро она вернется к нам. Я получила от нее письмо, которое и прочту вам сейчас.
Миссис Найтуинг откашливается.
- "Дорогие леди школы Спенс! Я очень надеюсь, что вы все пребываете в добром здравии. Весна, должно быть, уже проливает свой свет на нашу дорогую школу. Пейзажи вокруг наверняка прелестны, и я надеюсь вскоре насладиться ими. Миссис Найтуинг спросила меня, могу ли я занять место, освобожденное мисс Мур, и я с радостью сообщила, что согласна. Я не собиралась навсегда оставаться в школе Спенс, но, похоже, я нужна там, а я всегда направляюсь туда, куда зовет меня долг. Искренне надеюсь увидеть всех вас еще до того, как закончится этот месяц. А до того желаю всем вам успеха в учебе и вкусной овсяной каши".
После этих слов раздается взрыв смеха, потому что овсянку в школе Спенс готовят ужасно.
- "А тех, кто вскоре расстанется с нами, я хочу попросить всегда помнить их обязательства, так же как и мечты. Любящая вас мисс Мак-Клити".
И снова начинается оглушительный шум: девушки возбужденно болтают и смеются. Хотя тоже взволнована, я не могу полностью отдаться веселью. Меня не оставляет чувство, что последние слова обращены ко мне, что это стрела, вылетевшая из натянутого лука мисс Мак-Клити, желающей вернуть Ордену его прежнее положение в сферах.
В последний раз я видела Клэр Сахиру Мак-Клити в Лондоне, во время рождественских каникул. Она делала вид, что налаживает отношения с братством Ракшана, и пыталась заставить меня провести ее в сферы. Когда я привязала магию к себе, она ожидала, что я верну силу Ордену, объединюсь с ним на его условиях. Но я отказалась, и она предостерегла меня, что не стоит враждовать с Орденом. А потом исчезла. Миссис Найтуинг ничего не говорила ученицам по поводу ее отсутствия. И вот теперь мисс Мак-Клити возвращается, а я гадаю, что это может предвещать мне.
Мы вываливаемся за древнюю дубовую дверь церкви по двое и по трое, азартно болтая о том, что нам предстоит.
- Я рада слышать, что мисс Мак-Клити возвращается, - говорит Сесили. - Вот уж воистину приятная новость!
- Надо приготовить песню или стихи, чтобы приветствовать нашу мисс Мак-Клити, - визгливо произносит Элизабет.
Ее голос режет мне уши.
К общей суматохе присоединяется Марта.
- О да! Я с удовольствием прочту какой-нибудь сонет мистера Шекспира.
- Я м-могла бы спеть для нее, - предлагает Энн.
Она тащится следом за всеми.
На мгновение все умолкают.
- Ох, Элизабет, у тебя такой чудесный голос! Почему бы тебе не спеть для нашей мисс Мак-Клити? - воркует Сесили, как будто Энн и не говорила ничего.
Сесили напоминает мне пчелу, вроде бы хлопотливо собирающую мед, но держащую при этом наготове весьма неприятное жало.
- Да, действительно, - быстро поддерживает ее Марта.
- Значит, договорились. Мы с Мартой прочитаем сонеты. Элизабет, ты споешь. Фелисити, может быть, и ты что-нибудь подготовишь вместе с нами?
Мне хочется, чтобы Энн как-то поборолась за себя, сказала бы Сесили, что та - настоящая жаба. Но Энн молчит. Она лишь замедляет шаг и отстает от нас.
- Энн! - зову ее я, протягивая руку.
Но она на меня не смотрит, не отвечает. Она отчетливо дает понять, что я теперь - одна из них. Мы расстанемся через несколько недель, но она уже отталкивает меня.
Отлично. Пусть будет так. Я спешу догнать остальных. Деревья, покрытые молодой зеленью, странно неподвижны. Сквозь полуголые ветки я вижу, как продвигаются дела в восточном крыле. Башня просто поражает. Я не в силах отвести от нее глаза, она притягивает меня, как магнит - иголку.
Со стороны стройки вдруг доносятся громкие крики и угрозы, и мы бросаемся вперед, чтобы выяснить, что случилось. На лужайке стоит группа мужчин, сжимая кулаки. Когда мы подходим поближе, я понимаю, что это не наши рабочие; это цыгане. Цыгане вернулись! Я обвожу взглядом их лица, надеясь увидеть Картика. Он ведь раньше путешествовал с ними. Но сегодня его среди них нет, и у меня падает сердце.
Рабочие выстраиваются в ряд позади своего мастера. Их вдвое больше, чем цыган, но они все равно держат наготове молотки.
- Что здесь происходит, из-за чего шум? - требовательно спрашивает миссис Найтуинг. - Мистер Миллер, почему ваши люди не работают?
- Да все эти цыгане, миссус, - сердито отвечает мистер Миллер. - Устроили тут переполох.
Высокий цыган со светлыми волосами и многозначительной улыбкой выходит из толпы. Его зовут Итал. Это тот самый цыган, который целовал Фелисити за лодочным сараем. Фелисити тоже видит его. И бледнеет. Держа шляпу в руке, Итал подходит к миссис Найтуинг.
- Мы просто ищем работу. Мы - плотники. Мы много строили, в разных местах.
- Убирайся отсюда, парень, - напряженно, тихо говорит мистер Миллер. - Это наша работа!
- Мы могли бы работать вместе.
Итал протягивает руку мистеру Миллеру. Но тот ее не принимает.
- Эй… тут приличные леди! Им не нужны грязные вороватые цыгане!
Миссис Найтуинг наконец вмешивается:
- На нашей земле многие годы останавливаются цыгане. И у нас никогда не было из-за них неприятностей.
Глаза мистера Миллера вспыхивают.
- Я вижу, мэм, что вы хорошая, милосердная леди. Но если вы будете с ними слишком добры, они никогда отсюда не уйдут. Им следует вернуться в свою страну.
Итал крепко сжимает шляпу, сгибая поля.
- Если мы туда вернемся, нас убьют.
Мистер Миллер широко улыбается.
- Вот видите? Они даже в родной стране никому не нужны! Вы же не захотите нанять цыган, миссус? Они вас ограбят до нитки.
Он понижает голос.
- А уж то, что тут так много юных леди, мэм… Что может случиться, я и гадать боюсь.
Мне не нравится мистер Миллер. У него фальшивая улыбка. Она не соответствует его ядовитым словам. Итал ничего не говорит в ответ, но по тому, как крепко он сжимает зубы, я понимаю, что именно ему хотелось бы сказать.
Миссис Найтуинг выпрямляется во весь рост, как она это делает, когда учиняет выговор кому-нибудь из нас.
- Мистер Миллер, я уверена, вы закончите работу до нашего бала.
- Ой, миссус, - возражает мистер Миллер, все так же не сводя глаз с Итала, - мы ведь из-за дождя так промедлили.
Миссис Найтуинг обращается к цыганам таким тоном, каким могла бы уговаривать разбаловавшихся детей отправиться спать:
- Благодарю вас за заботу, джентльмены. Но прямо сейчас нет необходимости в лишних руках.
Я провожаю взглядом уходящих цыган, все еще надеясь увидеть Картика. Миссис Найтуинг занята разговором с мистером Миллером, и я пользуюсь подвернувшейся возможностью. Зажав в ладони пенни, я спешу следом за цыганами.
- Простите, сэр… кажется, вы уронили вот это, - я протягиваю цыгану блестящую монетку.
Цыган прекрасно понимает, что я все выдумала; я вижу это по его недоверчивой улыбке. Он вопросительно смотрит на Итала.
- Это не наше, - качает головой Итал.
- Так будет ваше! - брякаю я.
- За что? - с любопытством спрашивает кто-то.
- Поосторожнее, ребята! - предостерегает Итал. - Мы ведь вроде грязи под их ногами.
Он бросает быстрый взгляд на Фелисити, которая старательно смотрит в другую сторону.
- Я просто хочу узнать, нет ли с вами мистера Картика.
Итал скрещивает руки на груди.
- А зачем он вам?
- Он искал работу кучера. А я случайно узнала о семье, которой как раз нужен возница, и подумала, что стоит сообщить ему.
Мне самой стыдно из-за этой лжи.
- Вот как? Ну и ну… - Итал пристально смотрит на меня. - Я не видел мистера Картика несколько месяцев. Может быть, он устроился работать в хорошую семью и не может сюда явиться, чтобы поиграть с тобой.
Меня как будто ударили, я чувствую себя по-настоящему оскорбленной, но гораздо больше жалит меня то, что никто с тех пор не видел Картика. И мне становится страшно: вдруг с ним случилось что-нибудь ужасное?
Миссис Найтуинг сгоняет девочек в стадо, и я спешу вернуться под ее начало. Я слышу, как Итал говорит цыганам:
- Не соблазняйтесь английскими розами. Их красота быстро вянет, а вот шипы остаются навсегда.
- Мисс Дойл! Что вы делали рядом с теми людьми? - бранит меня миссис Найтуинг.
- Да мне в ботинок просто камешек попал, - лгу я. - Я остановилась, чтобы его вытряхнуть.
- Скандал! - шепчет Сесили так громко, что могла бы разбудить мертвых.
Миссис Найтуинг берет меня за руку.
- Мисс Дойл, если вы не возражаете…
Ее слова заглушает громкий крик кого-то из рабочих.
- Ой! Там что-то есть!
Несколько мужчин заглядывают в яму между новой башней и стеной старого строения. Приносят лампу, один человек спускается. Мы следом за миссис Найтуинг подходим к месту событий, толпимся вокруг, надеясь хоть краешком глаза увидеть, что же там нашли.
Рабочие берутся за лопаты. Их перепачканные землей руки быстро движутся взад-вперед, убирая комья засохшей глины. Под землей действительно что-то есть; это камень, как будто от какой-то древней стены. На камне имеются странные отметины, но они слишком стертые и грязные, чтобы их можно было рассмотреть как следует. Мистер Миллер хмурится:
- Что бы это такое могло быть?
- Похоже на винный погреб, - предполагает рабочий с густыми кустистыми усами.
- Или темница, - с усмешкой говорит другой и подталкивает самого маленького из них. - Эй, Чарли! Веди себя хорошо, или как раз туда попадешь!
Он внезапно хватает парня за лодыжку, пугая до полусмерти, и мужчины разражаются грубым смехом.
Миссис Найтуинг берет лампу и подносит ее к старому камню. Она внимательно осматривает его, поджав губы, потом быстро передает лампу мистеру Миллеру.
- Похоже, это осталось от друидов, а может, даже от римлян. Говорят, в этой части страны сам Ганнибал мог проводить свои войска.
- Наверное, вы правы, миссус, - говорит коренастый рабочий. - Похоже на какой-то дорожный знак или вроде того.
А мне этот камень кажется странно знакомым, как сон, который не успеваешь запомнить до того, как он растает и навеки исчезнет из памяти. Я не могу удержаться, пальцы сами тянутся к нему. Дыхание учащается, ладони теплеют. Я хочу прикоснуться к камню…
- Поосторожнее, мисс!
Я едва не падаю в яму, но мистер Миллер отталкивает меня. Руки сразу остывают, меня как будто внезапно разбудили.
- Мисс Дойл! Вы слишком близко подошли! - выговаривает мне миссис Найтуинг. - Девушки, вам вообще не следует быть здесь, и я совершенно уверена, что некоторых из вас уже дожидается мадемуазель Лефарж.
- Да, миссис Найтуинг, - отвечаем мы, но не трогаемся с места.
- Может, нам убрать его отсюда, миссус? - спрашивает мистер Миллер, и меня охватывает то же самое странное ощущение, хотя я и не понимаю, почему.
Миссис Найтуинг кивает. Мужчины пытаются поднять камень. Они снова и снова повторяют попытку, их лица наливаются кровью, дыхание становится тяжелым. Самый высокий и сильный спрыгивает в яму и налегает на камень всем весом. И отходит в сторону.
- Ни на дюйм не сдвинулся, - говорит он.
- Что нам с ним делать, миссус?
Миссис Найтуинг качает головой.
- Он так давно здесь лежит… Оставьте его на месте.
Глава 8
Фелисити не простила меня за совет насчет леди Маркхэм, поэтому доступ в ее шатер в большом холле для меня закрыт. Нет, Фелисити не говорит, что не хочет меня там видеть, но она весело хохочет в ответ на тупые шуточки Сесили и подробно расспрашивает Элизабет о походе к портнихе, а любое произнесенное мной слово встречает с полным пренебрежением. Я наконец ухожу в кухню.
Там я с удивлением вижу, что Бригид оставила на плите блюдце с молоком. Еще более удивительно, что она прикрепила к стене у двери распятие, а на подоконники положила молодые веточки.
Я отрезаю себе горбушку ржаного хлеба.
- Бригид… - окликаю я, и экономка подпрыгивает на месте.
- Ох, ради всех святых! - говорит она, прижимая ладонь к сердцу. - Не надо вот так подкрадываться к старой Бригид!
- Что ты делаешь? - спрашиваю я. - У нас тут что, есть кошка?
- Нет, - отвечает Бригид, хватаясь за свою корзинку с шитьем. - И это все, что я могу вам сказать.
Но Бригид всегда готова сказать довольно много на любую тему. Нужно просто выманить из нее очередную сплетню.
- Пожалуйста, Бригид! Я ни единой душе не проболтаюсь! - обещаю я.
- Ну…
Она жестом предлагает мне сесть рядом с ней перед очагом.
- Это для защиты, - шепчет она. - Крест и листья рябины на окнах - тоже для этого.
- Защита от чего?
Бригид втыкает иглу в ткань и вытаскивает ее с другой стороны.
- Восточное крыло. Неправильно это - снова отстраивать проклятое место.
- Ты хочешь сказать, оно проклято из-за пожара и потому, что там погибли девушки?
Бригид вертит головой, чтобы убедиться: нас никто не подслушивает. Шитье падает на ее колени.
- Ну да, из-за этого, только я и раньше всегда чувствовала, что там что-то неладно.
- Что ты имеешь в виду? - спрашиваю я и откусываю хлеб.
- Ну, такие вещи обычно чувствуешь всеми печенками. - Бригид касается креста, который всегда носит на шее. - И еще я однажды слышала, как миссус Найтуинг что-то спрашивала у миссус Спенс насчет восточного крыла, и миссус Спенс, да примет ее Господь в сонм ангелов, говорила, что не стоит тревожиться, что она больше ничего туда не допустит, даже если ей придется умереть. Я тогда просто с головы до ног задрожала!
Евгения Спенс действительно отдала жизнь ради того, чтобы спасти всех от тварей Зимних земель. Хлеб, который я жевала, вдруг показался мне совсем сухим.
Бригид посмотрела в окно, на темнеющий за школой лес.
- Лучше бы они оставили все как есть…
- Но, Бригид, подумай, как чудесно будет все выглядеть, когда работы закончатся! - возражаю я. - Разве это не прекрасное подношение памяти миссис Спенс?
- Ну да, будет. Только…
Она сжимает пальцами мой подбородок.
- Вы ведь не расскажете никому о молоке?
Я качаю головой.
- Конечно, нет.
- Вы хорошая девушка.
Она гладит меня по щеке, и этот жест куда лучше, чем какие-нибудь чары, помогает моей душе избавиться от призраков.
- Когда вы здесь впервые появились, в траурной одежде, я подумала, что вы - самое странное существо на свете. Это все ваши зеленые глаза… они мне напомнили ту бедняжку, Мэри Доуд, что погибла в огне вместе с подругой, Сарой. Но вы совсем на них обеих не похожи. Ничуть.
- Спасибо за хлеб, - говорю я, хотя он и упал в желудок свинцовой тяжестью.
- Всегда пожалуйста, детка. А теперь лучше идите обратно. Вас могут хватиться.
Она снова оглядывается на темноту за окнами.
- Нет, нехорошо это - отстраивать его. Я просто чувствую. Нехорошо.
Когда я поднимаюсь по лестнице в свою комнату, всевидящие глаза Евгении Спенс пристально наблюдают за мной. Ее седые волосы уложены по моде тех дней, с кудряшками на лбу и массой локонов на затылке. На ней платье с высоким воротником и затейливыми оборками, сбегающими двумя волнами по светло-зеленому лифу; Евгения Спенс не носила, похоже, ни скучного серого, ни черного. А на ее шее висит амулет - глаз и полумесяц, тот самый, который теперь ношу я, спрятав под платьем.
"В вашей смерти виновата моя матушка…"
Я достаю дневник матери и перечитываю то место, где говорится о героизме Евгении, о том, как она предложила в жертву себя, чтобы спасти Сару и мою мать.
- Я все равно получу свою плату! - взвыла тварь, быстро хватая Сару за руку.
Евгения крепко сжала губы.
- Мы должны поспешить в Зимние земли.
В следующий миг мы оказались в этой страшной сфере, полной льда и пламени, и толстых голых деревьев, и неизбывной тьмы вечной ночи. Евгения выпрямилась во весь рост.
- Сара Риз-Тоом, ты не затеряешься в Зимних землях! Вернись вместе со мной. Вернись!
Тварь обернулась к ней.
- Она сама меня пригласила. И она должна заплатить за это, иначе равновесие сфер будет нарушено.
- Я займу ее место.
- Что ж, пусть будет так. Ты обладаешь большой силой, так мы сможем много чего с тобой сделать. Мы сможем даже вовремя прорваться в другой мир.
Евгения сунула мне свой амулет с Оком Полумесяца.
- Мэри, беги! Уводи Сару через дверь, а я запру сферы!
Тварь схватила Евгению, и она закричала от боли. Ее глаза наполнились такой мольбой, что у меня перехватило дыхание, потому что я никогда прежде не видела Евгению испуганной.
- Сферы должны быть закрыты, пока мы не отыщем снова наш путь! Ну же… беги! - закричала она.
И это был последний раз, когда я видела Евгению. Она громко выкрикивала чары, запирающие сферы, несмотря на то что ее уже поглощала тьма… и поглотила, не оставив следа.
Я закрываю дневник и ложусь на спину, гляжу в потолок и думаю о Евгении Спенс. Если бы она не отдала амулет и не запечатала сферы, невозможно и представить, какое зло могло бы прорваться в наш мир. Своим поступком она спасла нас всех, хотя и ценой собственной гибели. Остается только гадать, что произошло с ней, какую ужасную судьбу встретила великая Евгения Спенс из-за ошибки моей матери, и смогу ли я хоть когда-нибудь все исправить.
Ко мне приходят сны, но они не успокаивают, а тревожат. Хорошенькая леди в платье цвета лаванды и такой же шляпке мчится сквозь густой туман лондонских улиц. Рыжеватые волосы падают на испуганное лицо. Она кивает мне, предлагая следовать за ней, но я не могу; ноги тяжелые, как свинец, и я ничего не вижу. Булыжники мостовой покрыты афишами какого-то представления. Я читаю: "Доктор Теодор Ван Риппль - невероятный иллюзионист!"
Туман редеет, и я поднимаюсь по ступеням школы, мимо огромного портрета Евгении Спенс. Я карабкаюсь вверх и вверх, пока не оказываюсь на крыше - прямо в ночной рубашке. Меня пронизывает ветер. На горизонте собираются грозовые тучи. Внизу рабочие продолжают восстанавливать восточное крыло. Их руки двигаются стремительно. Каменная колонна растет и растет. Вдруг лопата ударяется в землю. Она уткнулась во что-то. Мужчины смотрят на меня. "Не откроете ли это, мисс?"
Леди в лавандовом платье шевелит губами. Она пытается сказать мне что-то, но я не слышу ни звука, только вижу тревогу в ее глазах. Внезапно все начинает очень быстро меняться. Я вижу какую-то комнату, освещенную единственной лампой. Слова. Нож. Бегущая леди. Чье-то тело плывет в воде. Я слышу тихий шепот: "Иди ко мне…"
Я внезапно просыпаюсь. Мне хочется снова заснуть, но я не могу. Что-то зовет меня, заставляет спуститься вниз, выйти на лужайку, где полная луна льет маслянисто-желтый свет на деревянный скелет восточного крыла. Башня вздымается к низко нависшим тучам. Ее тень протянулась через лужайку и касается моих босых ног. Трава холодная от росы.