* * *
В тягучий и мерзкий сон вторгались громкие голоса. Я выныривала из него, но проваливалась вновь, пока плечо не пронзила тупая боль. Застонав, пытаясь разлепить глаза, повернулась на бок и, оттолкнувшись рукой о еще влажную землю, немного приподнялась.
– Встать! – раздался рядом чужой женский голос.
Глаза привыкли к свету, передо мной была зелень сочной травы, а рядом ноги, облаченные в серые кожаные полусапожки. В голове тут же прояснилось. Вспомнилось все, что произошло ночью. Резко вскочив на ноги, я огляделась.
Наша маленькая стоянка была окружена. Десяток воинов и пять человек в коричневых балахонах, внимательно следили за каждым моим действием. Неподалеку, в слезах, со связанными руками, словно статуя, замерла Дали. Ее взгляд был устремлен куда-то в сторону, я проследила и, увидев, все еще неподвижно лежащих друзей, побежала, но тут кто-то схватил за волосы и сильно дернул. Вскрикнув и не удержав равновесия, я упала на спину, сильно ударившись локтями.
– Я не давать команда идти! – знакомо раздалось за спиной.
Обернувшись, я столкнулась с сердитым взглядом племянницы ведьмы клана Ушуров, что не так давно помогла сбежать.
– Что вам нужно? – спросила я, поднимаясь.
– Вы следовать за нами. Было очень не осмотрительно оставаться в этом месте так долго. Ты подвела меня, – раздраженно ответила она, стукнув по земле странной палкой, которую держала в руках. Она крепко сжала губы, впившись в меня взглядом темных глаз.
– Мы не могли идти дальше. Наши друзья в плохом состоянии, – попыталась объяснить я.
– Тем лучше, – фыркнула она. – Их смерть не будет на моей совести. А с тобой пора заканчивать эта глупая история. Не сумела пройти незаметно, значит, не судьба. Амуга зла, она убьет тебя быстро.
Стало страшно, но не за себя. Нельзя оставлять мужчин в таком состоянии, за ними нужен уход, яд слишком сильный! Но как справиться с таким количеством врагов? Ответ очевиден.
Я медленно стала пятиться назад.
– Стой! – рявкнула девушка, сделав шаг навстречу. Краем глаза, я заметила, как несколько воинов двинулись в мою сторону.
– Я лишь посмотрю, как они, – предупредила не останавливаясь. – Пожалуйста, я только посмотрю.
И тут она подняла левую руку. Воины остановились в нескольких шагах.
– Смотри, надеюсь, это будет поводом для дальнейшего послушания, – надменно заявила девушка.
– Но мы же не можем оставить их здесь? – неуверенно спросила я.
И тут ведьма звонко рассмеялась. Я смотрела на ее наигранное веселье, холодея внутри.
– Может, ты их еще и полечить предложишь? – наконец, произнесла она. – У тебя есть пять минут. Прощайся. Нам не нужна обуза, нам нужна ты.
– Тогда возьмите меня, пусть та девушка, – махнула я рукой на Дали, – останется. Она сможет о них позаботиться. Ведь вам не нужны проблемы с лиэлями.
– Не нужны, но это и не мои проблемы. Мне важнее моя жизнь и моих близких. И я прекрасно знать, что будет, если твои друзья поправятся.
– Но это нечеловечно! – попыталась я призвать ее к совести.
Она снова рассмеялась, от чего темные пышные кудри ее волос, красиво заблистали в лучах утреннего солнца.
– У тебя есть пять минут. Или ты уже передумала? – подняла она вопросительно бровь.
Я кивнула и, развернувшись, пошла к ребятам. Присев рядом Семинэлем, дотронулась до его прохладной руки, нащупала слабый пульс. Выглядел он лучше, но синие губы и бледность пугали. Больше всего было страшно посмотреть на Макианэля, поэтому, я не решилась повернуться к нему. Пока что.
Поцеловав спящего Семинэля, я взяла его лицо в ладони и прошептала:
– Ты поправишься. Ты сильный. Ты все сможешь. Я дала обещание быть с тобой и сдержу его, несмотря ни на что. Ведь я всегда буду в твоем сердце, а ты в моем. Вернись домой, Аллинэль ведь так волнуется. Ты нужен им всем.
Его лоб нахмурился, веки чуть дрогнули, и я поспешно, убрав руки, пошла к Ларину. У мужчины все еще был жар. Выглядел неважно, хотя чуть лучше, чем ночью. Он приоткрыл глаза, и губы что-то прошептали, но я быстро положила на них палец, призывая молчать. Несмотря ни на что, именно здесь они будут в большей безопасности, чем в плену вместе с нами, ведь улучшение в состоянии есть. Пусть все думают, что они почти мертвы. Контур защитит от животных, а в остальном…
– Ларин, – прошептала я. – Мы окружены. Ушуры.
Он чуть заметно кивнул.
– Я сделала, что могла, но верю, что вы обязательно поправитесь. Вы останетесь одни, – я прикрыла глаза и перевела дыхание. – Меня, скорее всего, убьют, а Дали… Я сделаю все, чтобы с ней было все хорошо. Обещаю. Не надо, ничего не говори. Спи.
Я убрала палец с его губ и хотела встать, но остановилась.
– Мы вас вытащим, – раздалось еле слышно, и я кивнула, заглянув в его глаза.
Быстро встав, подбежала к Макианэлю и рухнула рядом с ним на колени. Его темные волосы прилипли ко лбу, аккуратно их убрала. Я нащупала пульс на шее, но такой слабый, что сердце сжалось. Он выглядел хуже всех, да и воды, судя по почти пустой фляге, выпил больше остальных. Значит и яда больше.
– Быстрее! – раздраженно прикрикнула девушка, я вздрогнула, моя ладонь скользнула по лицу охотника, и тут он открыл глаза.
Я, не веря своим глазам, всхлипнула и, положив голову на его грудь, расплакалась.
– Если помер, нечего слезы лить! – крикнула девица. – Раньше надо было думать, а не спать…
Во мне закипал гнев, сжав кулаки, я приподнялась и посмотрела на Макианэля. Тот все еще рассматривал небо перед собой.
– Что происходить? – с трудом произнес он.
– Ушуры. Мы окружены. Вы отравлены водяной. Допейте то, что во фляжках и вытащите Дали, – быстро прошептала я. – Сделай вид, что спишь.
Он, наконец, перевел на меня взгляд. Сосредоточенный, серьезный, как всегда.
– Не плачь, кошка, мы успеем.
– Прости меня, – прошептала я и, робко поцеловав его в щеку, вскочила на ноги.
Сделав серьезное лицо, развернулась, смерила стоящую в стороне девушку гневным взглядом, и пошла прочь. Меня тут же окружили. Племянница ведьмы дала своим людям знак проверить лиэлей, но я была уверена, что те отлично притворятся.
Дали смотрела на меня невидящими глазами, проходя мимо, я чуть заметно кивнула, и она вновь тихо разрыдалась. Слишком устали, чтобы сопротивляться, слишком вымотались, чтобы держать свои эмоции. Но стало почти не страшно, несмотря на уверенность в том, что жить мне осталось недолго.
* * *
День не успел перевалить за вторую половину, когда мы пришли в деревню. На этот раз не было равнодушия на лицах местных жителей, я видела ненависть и злобу и старалась смотреть только себе под ноги. Несколько раз в меня прилетело камнем, больно, да, но и виду не подала, да и мысли мои были очень далеки. Всей душой я осталась там, на далекой маленькой полянке, окруженной невысокими кустами.
Нас не связали, а Дали так вообще руки освободили, зато заперли в треугольном домике, и на этот раз, я была уверенна, что за дверью стоит охрана. Девушка успокоилась. Она молча села на пол под маленьким окошком, обняла свои колени и, положив на них голову, задремала. Если бы не светлые волосы, она бы слилась с темнотой в своем черном запыленном костюме. Я, присев на лавку, до боли впилась ногтями в ладони и не сводила с нее глаз. На меня накатывали то гнев, то отчаяние, то истерическое веселье.
Сколько же всего произошло за это, еще не закончившееся, лето?! Я вспоминала прожитые дни на опушке леса в доме Семена, вспомнила первую встречу с Макианэлем, я вспомнила тот холод в душе, когда узнала, что моя жизнь зависит от лиэля, по сути– врага, и то разочарование, которое вывело из себя, когда Семинэль и я беседовали в Кушерни у "Шерни". А еще я помнила каждую минуту, проведенную с Маком наедине. И неожиданно стало стыдно, перед собой, перед ним и даже перед Семинэлем, хотя теперь я ясно поняла, что с последним нас связывает только крепкая дружба. Мы просто нужны друг другу. И не важно для чего, но нужны, как воздух! Необъяснимо, но это так. А ведь еще есть Мария…
Вскочив со скамейки, я подлетела к окну и выглянула– никого. С чего вдруг я решила сдаться? Буду искать выход из положения, буду бороться, не для себя так для других.
– Дали, – потеребила я девушку за плечо, присев на корточки рядом.
Она вскинула голову. Ее глаза сияли в тусклом свете, пробивающемся через маленькое окно. Не спала.
– Я думала, ты спишь.
– Не могу.
– Дали, послушай, когда я уходила, Ларинэль открыл глаза. Они еще очень слабы, но обязательно выздоровеют. Но сколько на это уйдет времени– не известно. Ушурам нужна я, а ты… есть шанс, что тебя они отпустят. Мы не должны падать духом.
– Чего они хотят от тебя? – спросила девушка.
– Я– засуха, – усмехнулась я, вспоминая.
Дали нахмурила лоб.
– И что это означает?
– Засуха для реки– смерть.
– Если дождь не пойдет, – вставила девушка.
– Правильно, только дождь– смерть для засухи. Игра слов, а смысл четкий. Макианэль предположил, что засуха я именно для реки жизни Амуги, старой ведьмы, живущей здесь.
– То есть она думает, что ты для нее смертельно опасна?
– Да, – кивнула я и села поудобнее, так же прислонившись спиной к стене, обняв руками колени. – Думаю, есть какое-нибудь предсказание, которое пытается эта ведьма обойти. Но сдается мне, что она сама себя загоняет в ловушку.
– А ты веришь, что предсказания можно обходить? – поинтересовалась девушка.
– Да, – поморщилась я. – Только всегда считала, что единственный способ это сделать– не стремиться его обойти, а лишь в нужный момент отступить в сторону.
– То есть? – не поняла Дали.
– Ну вот смотри. На нашем примере: мне эта ведьма не нужна, я ее знать не знаю и знать не хочу. Но она уверовала, что чтобы спастись, меня надо убить, и сама притягивает к себе: сначала забрала в качестве платы за проход, а сейчас вновь взяла в плен. Зачем? Ведь если бы она оставила меня в покое, мы бы вылечили мужчин и двинулись дальше по своим делам, забыв и про ведьму и ее клан. Понимаешь?
– Понимаю. Значит, если она будет двигаться в том же направлении, пророчество сбудется? Ты убьешь ее?
По спине побежали мурашки.
– Ну нет, это она меня убить собирается, а не я ее. Мне ее смерть не нужна.
Дали повернула ко мне голову, и я тоже посмотрела на нее.
– Знаешь, Оливия, – сказала девушка. – Если ты действительно засуха для нее, я только рада, потому что это дает надежду, что выбраться мы таки сможем.
– Но какой ценой? – спросила я, прикрыв глаза. – Я не хочу никого убивать. Не хочу.
– Выбирать не приходится, Оливия. Если твоя теория верна, и Амуга идет по пути предсказания, то пусть лучше будет так. И я этому только поспособствую. Мы должны выбраться, обе.
Она отвернулась и тяжело вздохнула:
– Не знаю, что вас связывает с Семинэлем, и как подруга Аллин, я не могу сказать, что рада этой связи, но знаю точно: если он тебя потеряет, то мы все потеряем его навсегда.
Я растерялась и молча смотрела на девушку, уставившуюся во тьму перед собой.
– Но он и так не собирается оставаться дома надолго, – прошептала я.
– Уже поняла, но я говорю не об этом, – она прислонилась затылком к стене и посмотрела на потолок. – Раз не известно, что нас ждет, я тебе кое-что расскажу…
Она потерла глаза, вздрогнула от холодного ветра, ворвавшегося в окошко, и обняла себя за плечи.
– Впервые я их увидела двадцать семь лет назад. В наш Дом на переговоры приехали Глава Дома Виру Мадэ и его родной брат, с сыновьями. Это были два совершенно живых, веселых молодых человека. Все время, что они у нас провели, вокруг них крутилась вся знать, все женское общество, вся бурлящая светская жизнь. Постоянно вместе, постоянно смех и шутки, постоянно красивые девушки. Я наблюдала за ними с улыбкой, но порой их поведение отталкивало. Они уехали, прошло лет десять, и на пороге нашего Дома вновь появилась эта пара. Семинэль и Макианэль, а еще приехала Аллин, с которой я, в основном, и проводила время. Мужчины повзрослели. Семинэль активно работал над своими изобретениями, много путешествовал, добывал редчайшие виды трав и веществ. И порой пути добычи были не так порядочны, как хотелось бы думать. А друг его под стать– опасен, умен, хитер, силен и быстр. Ты знаешь, его до сих пор считают самым опасным в стране. А они ведь вместе тренировались, лишь занимались разными делами. Макианэля привлекла безопасность. Специализация– оборотни. В те времена их было много. О ребятах ходили разные слухи, у них было много врагов, но, казалось, это их никак не заботило. Им было плевать на окружающих. Главное– достичь цели. Я держалась от них подальше, а вот Аллин… Мак же ее брат. Она была безумно влюблена в Семинэля, а тот, казалось, этого и не замечал. Они провели у нас две недели, но знаешь, когда уехали, я вздохнула с облегчением. С Аллинэль мы потом так и поддерживали отношения, через магическую почту.
– И сейчас поддерживаете? – спросила я, воспользовавшись заминкой.
– Да.
– Но почему же ты не знала о Ларине ничего? Ведь Аллинэль из Дома Виру Мадэ, к тому же из правящей семьи?!
– А никто и не говорил, – грустно усмехнулась девушка. – Много ли Ларинэлей в стране! Он про себя вообще мало рассказывал, теперь хотя бы понятно почему. Впрочем, и я ему о семье не рассказывала особо. Ох, а ведь все, что сейчас происходит, из-за нас.
Девушка закрыла лицо руками.
– Не переживай, – сказала я, вытянув затекшие ноги, – это просто наша судьба.
– Если с ним что-то произойдет, – прошептала она, – я сама убью эту ведьму. И все равно, что будет со мной потом.
– Дали, – я положила на ее плечо руку. – Не надо так. С ними все будет хорошо, я верю в это. Они все зелье выпили?
– Практически да. Я еще в наши с тобой фляги намешала. Но кто их теперь напоит?
– Справятся, – твердо ответила я. – Ты молодец, все сделала правильно.
– Спасибо.
– И тебе, – выдохнула я, морщась. Царапины на лице и пальцах стали пощипывать. Да и голова разболелась от запаха сырости и пыли.
Мы замолчали. Я вновь стала погружаться в тяжелые мысли. Да еще и полученные знания не вселяли оптимизма. И представить сложно, чтобы Семен был таким, каким его описывает Дали. А Макианэль… Трудно понять, насколько он изменился. Ведь я не знаю причины.
– Дали, так что потом произошло?
– А я не знаю.
– То есть как? – нахмурилась я.
– А вот так. Что-то просто произошло. Что-то страшное. Там была замешана знатная семья из какого-то Дома. Все держится в тайне. Даже Аллин мне ничего не рассказала, хотя все знает. Ведь она тоже участвовала в тех событиях. Это было почти десять лет назад, точно уже не помню. Знаю, что кто-то погиб. Случайно или нечаянно, понятия не имею. Ходили слухи, что руку к этому приложил Маккианэль. Семинэль после тех событий ушел в науку, перестал путешествовать и участвовать в жизни Дома. С Макианэлем они стали врагами. Я слышала, что они друг друга ненавидят, но судя по тому, что вижу сейчас, верится с трудом. Хотя… кто их там знает. Ларинэль мне еще ничего не рассказывал, да и о нем, как ты знаешь, я узнала три дня назад от Семинэля.
– Я правильно понимаю, Семинэль и Аллинэль были обручены?
Девушка кивнула.
– Она была назначена Спутницей для него. Но, Семинэль… он ее совсем не воспринимал. Поначалу и не замечал, как она крутится и выбивается из сил, чтобы вернуть его к жизни. Два года она ходила за ним словно тень, а потом вдруг все стало налаживаться. Он будто очнулся. Стал опять за собой следить, но из лаборатории не вылезал. Его отцу это очень не нравилось, ему нужен был наследник, а Семинэль будто и позабыл о своих обязанностях. Аллинэль писала, что он и Глава Дома совсем не общаются, и на нее стали наседать.
– Наседать? – переспросила я.
– Ага. Чтобы она повлияла на Семина. Они хотели, чтобы он оставил свою лабораторию, прекратил там жить, начал заниматься политикой, да и женился, в конце концов. Но Аллинэль не смогла этого добиться. В семье начались скандалы. И отец предложил выбор– передать право наследования брату и катиться куда пожелает, или стать Главой Дома к чему его и готовили.
– Он выбрал уйти, – прошептала я.
– Нет, – неожиданно ответила девушка. – Семинэль обратился за поддержкой к Аллинэль. Ради нее он готов был остаться, но при условии передачи прав наследования брату. Он не хотел править, но готов был помогать, и ему нужна была всего лишь ее поддержка. Но девушка не поняла, она решила, что раз он дает ей выбор, значит, она ему дорога и сможет его переубедить. И она сделала глупость– встала на сторону его отца. Сказала, что останется с ним и поможет ему во всем, в том числе и с лабораторией, если он станет Главой Дома. Она жалеет об этом до сих пор.
– Он ушел?
– Да. Но знаешь, я его понимаю. Уж не знаю, что там произошло, Семинэль был сломан, как я понимаю, у него жизнь по крупинкам собиралась. А Аллин вновь ее разбила. Мне кажется, он на нее очень надеялся. Жаль их обоих. Она до сих пор надеется. И я надеюсь, уж прости.
– Ничего, – потерянно прошептала я.
– Но вот в нем я сейчас не уверена. Если раньше-то неизвестно было, что он испытывал к Аллин, то теперь и подавно. А что касается тебя…
Она замолчала и чуть наклонила ко мне светловолосую растрепанную головку.
– Говори, – сказала я. И так плохо, хуже уже не будет.
– Ты ему очень дорога. Я немного понаблюдала, – она запнулась, но тут же продолжила, – он глаз с тебя не сводит, все время о чем-то думает, а еще ревнует. Стоит Макианэлю приблизиться, как в лице меняется.
Я тихо засмеялась:
– Мне почему-то кажется, здесь не та причина, о которой ты думаешь.
– Я видела, как вы в лесу целовались. Разве это не причина?
Я горько усмехнулась:
– Поверь, нет.
Говорить о том, что этот безрассудный поступок и для нас остался загадкой, не хотелось. Да и вообще не хотелось рассказывать о наших отношениях, в которых мы и сами не разобрались.
– Тогда я не понимаю, – призналась Дали, поднимаясь с пола.
– Мы нужны друг другу, на то есть причины. А еще мы друзья, этого никому не изменить. Друзья, Дали, и только.
– Но все же, Оливия, делай что хочешь, но жива останься, пожалуйста. Ради нас всех, – попросила девушка, стряхивая пыль со своего черного костюма.
Я засмеялась:
– Дали, ты так говоришь, будто я сама решила свою жизнь укоротить.
– Я видела твое лицо, там, на поляне. Ты прощалась с ними… – развела девушка руками.
– Да. Но ведь уже через минуту меня может не быть, Дали. И навряд ли я смогу это изменить. Здесь магия не работает, а воин из меня еще тот…
– Зато ты можешь быть страшна в гневе, – тихонько засмеялась девушка, стоя надо мной. – На всю жизнь запомню, как ты влетела в дом с крапивой в руках и бросила ее в того, кто может тебя убить так быстро, что не заметишь…
– Да не такой он и страшный, – улыбнулась я. – Когда не угрожает и ведет себя спокойно.
– Угу. Но сдается мне, что от водяной и места мокрого не останется.
– И поделом.
Дали подошла к скамейке и присела:
– Интересно, что же там был за яд, что даже Семинэль не почувствовал.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Но я вчера в пустой пузырек отлила из фляги Мака, если мою сумку не потеряют, потом разберутся.