Он был так похож на Дениса сейчас. Даже неудивительно, почему Рон, то ли нечаянно(а может, и специально, кто ж ее знает?) назвала Влада именем покойного брата. Оговорилась? Оговорки, они ведь выдают истину... Словно не по своей воле, она развернула старую, крошащуюся фольгу и отправила в рот первый кусочек. Никогда раньше не ела шоколада... А он, сначала жесткий и холодный, начал таять на языке, вдруг став таким удивительно вкусным...
- Вкуснотища! - оценила Рон. Влад бесшумно усмехнулся.
- Делись! - потребовал всеми забытый Ив, соскакивая с раздолбанного дивана, на котором сидел, поджав ноги.
Влад, пользуясь моментом, занял освободившийся диван. Знал, что гонять его отсюда никто сегодня не будет. Хоть на мягком поспать... Устал, все-таки, в такой мороз по городу шататься...
Он спал спокойным, крепким сном. Ничего не слышал, не просыпался. Он так и хотел. Забыться и не ломать голову над тем, что с ним происходит. Не понимал он сам себя в последнее время. Чувствовал себя другим... стал как бы больше, точно сознание расширилось до невероятных размеров. А мир... вся реальность будто смазалась, как смазывается изображение, когда глядишь через мокрое стекло. "Влад, Влад, что ж с тобой такое?" - спрашивал он себя...
...он не хотел убегать. Инстинкт выживания спал... или погиб вообще... Сейчас ничто не было важно, ничто не было дорого сердцу, кроме двоих детей. Этих двоих...
45.
Небольшой костерок горел посередине комнаты. Дым поднимался под потолок и понемногу утекал через окна и дыры в стенах. Топить по-черному, вот это оно и есть...
Снаружи, словно в нем было что-то живое, шевелился мрак. Там черное небо не отличалось от черной земли. Там по-волчьи выл ветер, безжалостно трепля мертвое дерево. Тополь...
Во тьму смотреть было страшно, но еще страшнее - повернуться с ней спиной, упустить из виду. Словно чувствуешь, что за тобой следят, и только того и ждут, что расслабишься, отвернешься... Проклятое место... Хорошо Владу - он спит и не думает обо всем этом. И не знает, что сейчас разговор о нем...
- ...я не могу вести его на слет, - сказала Рон шепотом и посмотрела в глаза брату.
Ив никогда в глаза долго смотреть не мог. Не умел. Вот и сейчас отвел взгляд. Как маленькие дети, когда с ними разговаривают, смотрят то в пол, изучая собственные ботинки, то вообще куда-то мимо. Не так-то это просто - выдержать чужой взгляд...
- Я не могу, - повторила Рон. - Я чувствую... такую тревогу... Он не должен умирать! Он, как Денис... часть довоенного мира, его память, его последний голос. Я знаю, что произойдет что-то ужасное, что в мире что-то переменится, если мы убьем Влада. Мы не можем...
- Он враг, - возразил Ив, но голос у него был, честно говоря, тихий и неуверенный.
- Нет, - твердо сказала Рон. - Он друг... сам видишь. Сам знаешь.
Ив на мгновение встретился с Рон глазами и перевел взгляд на потолок. Думал о чем-то... или пытался подавить вспышку гнева, которая, наверняка, готова была разразиться, как гроза среди ночи. Хотя нет. Злиться он сейчас и не помышлял. Когда дело касалось чего-то важного, он умел "сделать сердце холодным", как учил отец, и найти решение. Да, сейчас это было непросто.
- Друг... - задумчиво произнес Ив. - Я все не могу забыть, как он говорил со мной тогда. О сыне. Нашел мое слабое место, и я попался... Он мастер играть с чувствами, Рон... Влад... страшный человек... Не знаю, зачем ему это надо, но он играет и сейчас. Внушил нам... как там эта штука называется?.. сим-па-ти-ю к себе, что ли... Уважение даже, скажу честно. И теперь мы не можем его убить. Он победил.
- Зачем ему это делать? - Рон поежилась и поплотнее завернулась в одеяло. - Нет, ты подумай. Зачем?
- Кто его знает, - пожал плечами Ив, продолжая изучать трещину на потолке, - может быть, просто убить нас - слишком скучно для него. Уж накрошил-то народу за сорок лет!.. Ему теперь и противников серьезных нет... Ну сравни: он и я... смех один... Он настоящую победу хочет. Вот как сейчас.
- Психологическую, - определила Рон и задумчиво добавила: - сложнее, но интересней. Может ты и прав, братец... Но мне кажется, он не притворяется... не играет... он искренен, даже слишком. С ним что-то происходит. Я точно скажу - он не тот Влад, что был раньше, если судить по твоим рассказам... - она замолчала, размышляя о чем-то. - Почему он упал без сознания... как я недавно... когда убил Дениса? Что с ним такое было?
- Рана, - отмахнулся Ив, - он же раненый был. Вот и накатило, вот и грохнулся...
- И потом спокойно шел с этой раной столько времени... а могилу копал... Нет, тут что-то не то.
- Ладно, хватит. Голова уже болит от всего этого. Давай спать. Думать завтра будем.
Ив удобно устроился у огня под ватным одеялом на куче старых подушек, которые набрал в брошенном доме. Уютно и тепло, как в норе. Заснул почти сразу.
Рон спать не хотелось. Мысли, мысли... Вот, кажется, чуть-чуть еще - и разгадаешь, поймешь, в чем тут дело. Но нет. И на душе неспокойно. Может, прав Ив, плюнуть на все и лечь спать?..
Влад спал, свернувшись калачиком на диване. Как кот, решивший вздремнуть в мороз...
Ему холодно, вот и все. От огня далеко, а штаны, продранные на коленях, и старая футболка (зеленая футболка) от холода не защита...
Рон стояла, смотрела на него, до крови кусала губы. Как будто решала что-то.
"Денис... Влад, что ж нам с тобой теперь делать?" - сказала она шепотом.
И заботливо, как мать, накрыла "Грифа" своим одеялом...
46.
Вы никогда не задумывались, происходит ли что-то там, где вас нет? Происходит ли что-то независимо от вашего сознания? Или, как в игре, в виртуальной реальности, все уже готово, все ждет и начинает двигаться и жить при вашем появлении? Иногда задумываешься, видя логическую цепочку случайностей, которые все ведут к лучшему... задумываешься, а вдруг это все нарочно. И кажется порой, что все, все люди мира действуют слаженно, чувствуя подсознательно, какой выдумана твоя судьба. И специально создают ситуации, которые ведут тебя к цели, тем или иным путем... Они договариваются? Они действуют, не осознавая? Вопрос...
Я здесь, Они там. Существуют ли Они вообще, сейчас? Мой мир стал меньше, все, что я вижу и чувствую ограничивается моим зрением, слухом... темнотой и шумом...
Что вы делаете сейчас, Младшие? Не чувствуете ли, что я беспомощен, как слепой котенок, что я меняюсь, что стена, защищающая мой мир, пока что тонка, как мираж? Да и есть ли этот мир? Он разрушен до основания, обращен в хаос...
Что вы делаете сейчас? И делаете ли что-то вообще? Или вы замерли в вечности, чтобы ожить, только я окажусь рядом?
Странные мысли, но они бывали и раньше. Просто я не придавал им значения. А ведь это важно...
Я не знаю устройства мира. Я не знаю, существует ли время, судьба... тот, кто придумывает нам судьбу...
И кто Мы? Мироздание дрожит и вибрирует от энергии души. Любой. И чем душа старше, тем больше частиц мироздания повинуется ей. Мы не управляем сознательно. Можем, но это сложно... Меняем судьбу. Свою, чужую... одна мысль любого из нас влияет на всех и может, вполне может стать той крупинкой на чаше весов, которая изменит чью-то судьбу.
Люди говорят "Пути Господни неисповедимы"... мир так сложен и так прост. И кто Тот, что заварил эту кашу и пустил все существующее развиваться по спирали?
Мы живем Циклами. Инкарнация за инкарнацией, от низших существ мы движемся к высшим, мы познаем Разум, дорастаем до того времени, когда нам уже вообще не нужно рождаться (у людей это зовется Нирваной, хотя это и не высшая ступень), мы обретаем все большую власть над Мирозданием, пока не настанет момент "обнулить счетчик", чтобы снова начать все заново - от низших и ничтожных. Это - Цикл. Одна большая инкарнация, вроде как. Состоящая из миллионов маленьких...
Наверно, "обнулить" - это не совсем тут точное слово... ничто не проходит зря. Циклы - это тоже опыт. И порой мы его прекрасно помним. И он тоже где-то накапливается... Кто знает, быть может есть какой-нибудь... ну скажем, Мегацикл, когда будет "обнуляться" счетчик уже не миллионов инкарнаций, а миллионов Циклов. Что тогда будет? Когда это будет? Когда Вселенная взорвется заново? Нет... для каждого это будет разное время...
Я странный, потому что пытаюсь понять, ЗАЧЕМ все. И чего, думаете, не сидится на тепленьком и возвышенном местечке, и чего это Гармония не достигается... Я - "человек до глубины души", как сказал старина Сат. Я не могу быть Гармоничным. Я создан ошибаться, сомневаться, рушить и созидать, искать, понимать, прощать, СРАЖАТЬСЯ. Я не могу быть спокойным. Для меня это смерть.
47.
Да, ты беспомощен. Да, как слепой котенок. Но ты это ты. И когда в твоей душе борются сомнения, в миллионах миров армия идет на армию и льется кровь. Ты не Бог, Ройхо. Ты - Хранитель. Тот, кто имея власть, еще не умеет ею пользоваться. Еще не дорос до того, чтобы осознать свою силу, чтобы применить ее. Да, ты Хранитель, собственное "я" которого срастается с кусочком мира, в котором он живет. И мало найдется таких среди ОБЫЧНЫХ ЛЮДЕЙ, кто умел бы управлять собственным "я". Кто хотя бы понимал себя самого...
Хранители меняют мир подсознательно, исподволь... и поэтому все, ВСЕ их искренние, ЗАВЕТНЫЕ желания сбываются, какими бы сумасбродными они ни были. И этим ты страшен.
Ты зря думаешь, что, прознав про твою беспомощность, мы запросто смогли бы убрать тебя со своего пути. Зря. Мы знаем, но ни у одного из нас не хватит воли это сделать.
Мы боимся тебя... человек... большой, сильный, неразумный ребенок!
Знаю, ты не слышишь меня. Да и услышал бы, все равно бы не поверил, отмахнулся... Мы не враги тебе и хотим тебе помочь. Ради тебя самого, ради себя, ради всего живого и разумного. Ты уже не ведаешь, что творишь... ты страдаешь, а нас захлестывает Хаос, с которым мы пытаемся бороться по мере сил... сил, которых все меньше.
Ройхо... хватит войн. Хватит замыкаться в себе. Хватит грызть свою душу изнутри. Мы, мы твоя семья, твоя опора и поддержка, та, которую ты так ищешь... на дне разумного мира, среди душ-малолеток, дикарей... ты не найдешь ее там. Тебе нет дороги назад.
48.
Он идет впереди, тянет за собой сани. Ни тени усталости. Рана... заживает, как на собаке, даже удивительно. Похоже, это у них с Денисом семейное - у него тоже: один день - жуть-кошмар, горелые клочки, на другой - уже шрам, грубый, словно кто-то наскоро залатал рану свежей молодой кожей. Или это мазь так действует? Раны вообще-то мазью не лечат, но это не совсем то, что принято называть мазью. Это старая непонятная штука, о которой дедушка упоминал вскользь, говоря, что это вещество (Рон забыла длинное химическое название) ускоряет регенерацию тканей и предотвращает заражение... что оно заполняет рану, становясь похожей на затвердевший прозрачный студень, через который, как по волшебству, начинают прорастать "заживляющие нити"... Она пахла мелиссой... и напоминала желе, дрожа всей своей прозрачной массой при малейшем сотрясении. Ее было мало, и Рон берегла это непонятное лекарство, больше как память... Но, увидев умирающего Дениса, этого взрослого чужого солдата, который метался в бреду, плача "Мама... мама...", и беспомощно отмахивался от своих кошмаров... она решила, что хватит беречь... А Влад?.. в память о Денисе?.. или нет?.. Мазь, будем уж называть ее так, сделала свое дело. И через пару дней, шрам, наверное, уже побелеет, и станет напоминать о себе только перед плохой погодой, когда вдруг ни с того, ни с сего валит снег или бушует снежная буря...
Зачем ты думаешь о таких пустяках? Ты надеешься отвлечься, да? Не получается. В душе - тяжесть, не дающая покоя. Два решения на чашах весов. И в пользу одного, и в пользу другого добавляются гирька за гирькой. Бесконечно. Бесполезно. Они равны. Груз превзошел все разумные пределы, гнутся тонкие рычажки, в цепочках, на которых висят чашки, медленно и неотвратимо разгибаются звенья... И надо решать, пока все это не рухнуло.
Друг или враг? Ты ХОЧЕШЬ, чтобы он оказался другом. Ты ХОЧЕШЬ, чтобы он ДОКАЗАЛ это. Чтобы все решилось само собой...
А пока... пока ты ведешь его на слет... Интересно, Ив тоже сомневается? Внешне спокоен, как танк...
Ты только сейчас задумалась, как же плохо ты знаешь своего брата. Люди не бывают простыми. Ты привыкла видеть Ива бестолковым равнодушным воякой, который следует принципу "сила есть - ума не надо", а думать за него предоставляет клану. Но бывало, сквозь хитиновый панцирь равнодушия и жестокости проглядывало вдруг что-то человеческое, что-то детское, доброе, честное. Что-то от того Ива, из лесных снов...
Ты помнила, как он испугался, когда ты чуть не замерзла в снегу... как он "попался", когда Влад заговорил с ним о сыне... тогда трогательная любовь к этому маленькому существу, к единственному в мире продолжению себя, перевесила в Иве все: и гордость, и законы Кодекса, и страх за жизнь сестры... Ив тоже может быть беспомощным, безвольным... и тот случай... просто показал, что он человек, и ничто человеческое ему не чуждо...
Какая простая истина - человек не может быть простым и постоянным. И как поздно она пришла к тебе, Рон! Но теперь ты не сможешь делить людей на своих и чужих, теперь не сможешь ненавидеть врага... помнишь, ты, прицеливаясь, удивленно воскликнула: "Это ребенок!"... А ведь каждый убитый тобой - чье-то дите, сын или дочь... чей-то брат или сестра... чей-то друг...
Хватит, хватит мыслей! От них становится страшно...
...скоро слет. Там тебя встретит Дан, красивый, веселый, семнадцатилетний, обнимет, чуть не придушив в объятьях, будет нести радостную чушь и смотреть тебе в глаза влюбленным счастливым взглядом. А потом вы вместе пойдете смотреть зрелище, когда выйдут на Арену два безоружных пленника - сражаться за право на жизнь... вернее, за право на милость толпы...
"...Виктор!!!" - вспомнилось тебе... А в действительности побежала бы? Побежишь ли?
Да кто он тебе? Кто тебе Влад? И смелости не хватит. Будешь сидеть и смотреть, да еще и покрикивать весело, чтоб из толпы не выделяться.
Ты не хочешь, чтобы так было... ты даешь ЗАПРЕТ. И душа наполняется болезненным, мучительным чувством, будто бы заработали, заскрипели, сыпля ржавчиной и обрывая паутину, старые тяжелые шестерни... двигаясь медленно, с ужасным трудом. Это похоже на чувство стыда... страха... радости... вместе, и хочется сделать все что угодно, лишь бы оно исчезло...
49.
Он идет впереди, тянет за собой сани. А ты просто восторженный мальчишка, в котором на время умер молодой взрослый - серьезный, сознательный "Невидимка". В твоей душе вспыхивают мечты, вспыхивают и гаснут одна за другой, точно солнечные трещинки в летний день. Ты представляешь себя на его месте. Видишь себя всегда сильным, всегда храбрым, всегда побеждающим. И в твоем воображении перед тобой склоняются кланы, один за другим. Ты извечный лидер, всегда знающий, как надо... Железная рука и холодное сердце...
Мечты распаляют душу, и ты уже не пытаешься "сделать сердце холодным", тебе хорошо. Улыбаешься от уха до уха. Можно. Сейчас ночь, темнотища, и никто не увидит твоей улыбки, твоего детского восхищенного блеска в глазах. Никто не почувствует волнения твоего сердца и не заглянет в твои мечты.
Ты редко бывал самим собой, даже когда никого не было рядом. Боялся дать слабинку, позволить себе стать тем, кто ты на самом деле есть - ребенком.
Если бы кто сказал тебе все это, улыбка мигом бы исчезла с твоего лица, Ив, и в глазах сверкнула бы мертвая сталь, холодная, как блеск скальпеля. Вернулся бы взрослый, и энергия счастья мигом превратилась бы в чистую ненависть. Ко всему и ко всем. Ту самую ненависть, от которой наполняется адреналином кровь, ту самую ненависть, от которой входят в раж "Берсерки", легендарный клан бешеных бойцов, не ведающих страха...
Ты считал, что улыбаться и плакать - значит показывать свою слабость. Ты воспитывал себя суровым воином, равняясь на своего отца, которого, сказать честно, совсем почти не знал. Ты не знал, что он умел от души смеяться, и не видел, как он рыдал всю ночь, когда умерла твоя мать... Он был для тебя идеальным "Невидимкой", человеком, которым не владеют эмоции. И ты хотел быть таким же. Но не мог...
Влад... он старше твоего отца в два раза. И он выше того, что ты зовешь моральными принципами. Хочет смеется, хочет болтает с Рон о всякой чепухе, или вспоминает что-нибудь... дурью мается, играет в свои игры или становится серьезным, каким тебе никогда не стать...
Ты еще не понимаешь, но твои идеалы рушатся. Ты тоже хочешь быть выше. Настолько выше, что никто и ничто не помешает тебе быть самим собой. Что никто не осудит тебя за это, не назовет трусом (ну разве про Влада такое скажешь), не будет смеяться. Он свободен в своем выборе, в своем поведении - во всем. И ты тоже будешь свободен, Ив, и ты тоже перестанешь прислушиваться к мнению толпы, быть, как все.
В твоих мимолетных геройских мечтах и неуловимых мыслях уже закладывается характер нового Ива. И этот новый Ив старше и мудрее, и он совсем другой...
Ты ведешь Влада на слет... нет, он идет сам. И ты бросил эту затею - в чем-либо сомневаться. Если перед тобой вставала проблема, которую ты не мог решить, ты всегда махал на нее рукой, и она со временем решалась сама. Ты верил в судьбу. Поэтому тебе и жить было легче.
Не зная угрызений совести, сомнений, переживаний, как у Рон, ты шел и мечтал, и улыбался в темноте, уверенный, что тебя никто не видит...
50.
Витаешь в облаках. Тебя не покидает чувство, что твое "я" размазалось по всей Вселенной, и что ты одновременно везде, нигде и здесь. Ты списываешь это на слабость, мол, оправился еще от раны, но чуешь, что это не так.
С тобой что-то происходит. Что-то такое, что в пору вопить от ужаса. Но ты относишься к этому спокойно, как к самому естественному процессу. И даже улыбаешься иногда. Своим мыслям, воспоминаниям, самому себе. Радость больше не душит, не бурлит раскаленной лавой - нет, теперь ты чувствуешь идеальный покой, непоколебимый баланс эмоций, установившийся в душе. Тебя не волнует, что станет с тобой через день-два. Ты спокоен так, будто все будет хорошо.
Витаешь в облаках... твои мысли далеко, так далеко, что весь реальный мир кажется изображением на экране, как... да, ты еще помнишь, что такое телевизор... вот как на нем. Ты размышляешь, только не понятно, о чем. Мысли не оформляются ни в слова, ни в картинки. Они слишком большие, чтобы выразиться так просто. Но они есть.
Ты чувствуешь чужое: радость и свободу детских мечтаний и острую боль сомнения и страха. Ты не знаешь, чье это, знаешь только, что точно не твое. Тебе лень размышлять по этому поводу, и ты продолжаешь мерно вышагивать по снегу, слыша, как он хрустит, проминаясь под снегоступами. Впереди долгий и скучный путь. В никуда.
51.