Но Дональд Галифакс будет жить дальше, хотя ему не о чем свидетельствовать, у него нет никакого важного опыта, которому он мог быть живым свидетелем, ничего, чем бы стоило поделиться с будущими поколениями. Он простой, обычный человек.
Сара пошевелилась во сне рядом с ним, перевернулась на бок. Он посмотрел в темноте на неё - женщину, которая сделала то, что не удалось никому: догадалась, что означает послание инопланетян. И, если Коди Мак-Гэвин был прав, имела наилучшие шансы сделать это снова. Но она уйдёт очень скоро, тогда как он останется. Если роллбэк должен был сработать только для одного из них, то это должна была быть она, Дон это знал. Её жизнь была важна; его - нет.
Он качнул головой; волосы зашуршали по подушке. Логически он знал, что он не отнял омоложение у Сары, что успех роллбэка с ним никак не был связан с его фиаско с Сарой. И всё же вина давила на него, словно вес шести футов земли, насыпанных на грудь.
- Прости, - прошептал он в темноту, снова уставясь в потолок.
- За что?
Голос Сары перепугал его. Он не знал, что она не спит, но сейчас, повернув к ней голову, он заметил крошечные отражения проникающего с улицы тусклого света в её открытых глазах.
Он придвинулся к жене и нежно привлёк её к себе. Он подумал о том, чтобы сказать, что его слова относятся лишь к тому, что произошло сегодня вечером, но это было больше - неизмеримо больше.
- Прости, - сказал он, наконец, - что роллбэк сработал для меня, но не для тебя.
Он почувствовал, как она делает под его рукой глубокий вдох, а потом снова сжимается, выдыхая.
- Если он мог сработать только для одного из нас, - сказала Сара, - то я рада, что им оказался ты.
Такого он не ожидал совсем.
- Почему?
- Потому что, - сказала она, - ты очень хороший человек.
Он не нашёл, что ответить, и поэтому просто продолжал обнимать её. Скоро её дыхание стало размеренным и шумным. Он лежал так несколько часов, прислушиваясь к нему.
Глава 17
Дон знал, что пришло время найти работу. Не то чтобы они с Сарой отчаянно нуждались в деньгах; они получали пенсии от своих работодателей и от федерального правительства. Но он должен был что-то делать с энергией, которая у него теперь появилась, и, кроме того, работа могла бы помочь ему выйти из всё углубляющейся депрессии. Несмотря на радость от возврата физической молодости всё это висело на нём тяжёлым бременем - трудности в общении с Сарой, ревность старых знакомых, бесконечные часы созерцания бесконечности и размышлений над тем, как бы ему хотелось, чтобы всё обернулось иначе.
Так что он дошёл до станции метро Норт-Йорк-Центр, всего в паре кварталов от дома, и сел на поезд под башней библиотеки. Был жаркий августовский день, и он не мог не заметить скудно одетых молодых женщин в вагоне метро - здоровых на вид, загорелых и приятных глазу. В разглядывании их поездка пролетела незаметно, хотя он был поражён и немного смущён тем, что девушка, которая вышла на "Уэллесли", в ответ поглядывала на него с чем-то очень похожим на восхищение.
Доехав до своей остановки - Юнион-стэйшн - он вышел и после небольшой пешей прогулки оказался перед зданием вещательной корпорации "Си-би-эс", напоминающим на гигантский Куб Борга.
Он знал это место, как… ну, не совсем как свою ладонь - он всё ещё привыкал к её новому, гладкому состоянию без старческих пятен. Но у него не было карточки сотрудника, так что пришлось ждать, пока кто-нибудь придёт за ним и заберёт на посту охраны у выхода на Фронт-стрит. Пока он ждал, он разглядывал ростовые голограммы нынешних ведущих программ радио "Си-би-эс". В его время они были вырезаны из картона. Он не узнал ни одного лица, хотя их имена были ему знакомы
- Дональд Галифакс? - Дон повернулся и увидел стройного мужчину лет тридцати с азиатскими чертами лица и со странной причёской персикового цвета. - Меня зовут Бен Чоу.
- Спасибо, что согласились со мной встретиться, - сказал Дон, когда Бен вёл его через ворота.
- Не за что, не за что, - ответил Бен. - Вы тут что-то вроде легенды.
Он ощутил, как его брови взмыли вверх.
- Правда?
Они вошли в лифт.
- Единственный звукоинженер, с которым соглашался работать Джон Пеллат? Безусловно.
Они вышли из лифта, и Бен ввёл его в тесный кабинет.
- Так или иначе, - сказал он, - я рад, что вы зашли. Очень рад знакомству. Но я не понимаю, почему вы ищете у нас работу. Ведь если вы смогли позволить себе роллбэк, вам вряд ли есть необходимость работать.
Дон оглядел кабинет - окон в нём не было. Он располагался на пятом этаже, и из окна было бы видно озеро, но в этом здании где вы ни находитесь, ощущение такое, словно вы под землёй.
- Я не смог позволить себе роллбэк, - сказал он, садясь на стул, на который указал Бен.
- О, конечно же, это ваша жена…
Он сузил глаза.
- Вы о чём?
Лицо Бена стало растерянным.
- Гмм… разве она не богата? Ведь это она расшифровала то первое сообщение.
- Нет, она тоже не богата. - Вероятно, она могла бы разбогатеть, подумал он, если бы заключила правильные контракты с издателями в правильное время, или назначила бы хорошую цену за публичные лекции, которые читала в первые месяцы после получения оригинального сообщения. Но что было, то прошло: нельзя иметь второй шанс для всего.
- О, значит, я…
- Так что мне нужна работа, - сказал Дон. Прерывать своего потенциального босса - это не то действие, которое одобрил бы консультант по карьерной стратегии, но он не мог этого выносить…
- Да, - сказал Бен. - Он взглянул на лежащий перед ним на столе электронный планшет. - Итак, вы закончили факультет радио и телевидения в Райерсоне. Это хорошо; я тоже. - Бен чуть-чуть прищурился. - Выпуск 1982-го. - Он покачал головой. - Я закончил в 2035-м.
Намёк был очевиден, и Дон попытался отразить его, превратив в шутку.
- У нас не было общих преподавателей?
Бен, надо отдать ему должное, добродушно усмехнулся.
- И как долго вы проработали здесь, на "Си-би-си"?
- Тридцать шесть лет, - ответил Дон. - Я был инженером-продюсером звукозаписи, когда…
Он не стал произносить последние слова, но Бен произнёс их за него, подчеркнув коротким кивком головы:
- Вышли на пенсию.
- Но, - продолжил Дон, - как вы можете видеть, я снова молод и хочу снова начать работать.
- В каком году вы вышли на пенсию?
Эта информация была прямо перед ним, Дон это знал, в его резюме, но засранец вознамерился заставить его сказать это вслух.
- В две тысячи двадцать втором.
Бен слегка качнул головой.
- Вау! Кто тогда был премьером?
- Тем не менее, - проигнорировал его замечание Дон, - мне нужна работа, и поскольку мать-корпорация уже у меня в крови…
Бен кивнул.
- Когда-нибудь работали с "Менненгой-9600"?
Дон покачал головой.
- А с "Эвотеррой С-49"? Это то, с чем мы работаем сейчас.
Он покачал головой снова.
- Редактировали?
- Конечно. Тысячи часов. - По крайней мере половина из которых - резка магнитофонной ленты бритвенным лезвием.
- На какой аппаратуре?
- "Стадер". "Нив Каприкорн". "Юфоникс". - Он намеренно опустил номера моделей и не стал упоминать "Кадозуру", которой уже лет двадцать не было на рынке.
- Оборудование всё время меняется, - казал Бен.
- Я это понимаю. Но принципы…
- Принципы меняются тоже. Вы это знаете. Мы не редактируем теми же методами, что и десять лет назад, не говоря уж о пятидесяти. Стиль и темп изменились, и звук теперь другой. - Он покачал головой. - Я хотел бы вам помочь, Дон. Для собрата по Райерсону - что угодно, вы это знаете. Но… - Он развёл руками. - Даже парнишка сразу после школы знает матчасть лучше вас. Черт возьми, он её знает лучше меня.
- Но мне не обязательно работать практически, - сказал Дон. - То есть, в прошлый раз под конец я занимался в основном всяким менеджментом, а он-то не меняется.
- Вы совершенно правы, - сказал Бен. - Он не меняется. Что означает, что парень, который выглядит на двадцать пять, не будет способен внушать уважение мужчинам и женщинам под пятьдесят. Плюс, мне нужны менеджеры, которые знают, когда инженеры вешают им лапшу о возможностях и ограничениях своего оборудования.
- Так у вас есть хоть что-нибудь? - спросил Дон.
- Вы не пробовали внизу?
Дон насупил брови.
- В вестибюле? - В вестибюле - или атриуме Барбары Фрам, как он официально назывался, а Дон был достаточно старым, чтобы работать с самой Барбарой - не было ничего, кроме пары ресторанов, трёх постов охраны и большого количества пустого места.
Бен кивнул.
- В вестибюле! - вспыхнул Дон. - Я не собираюсь работать охранником.
Бен всплеснул руками.
- Нет, нет. Я не то имел в виду. Я говорил - только поймите меня правильно - о музее.
Дон ощутил, что у него отвисает челюсть; Бен словно ударил его под дых. Он практически забыл о нём, но да, в вестибюле также был и маленький музей, посвящённый истории "Си-би-си".
- Я не какой-то там чёртов экспонат, - сказал Дон.
- Нет-нет - нет! Я совсем не это имел в виду. Я хотел сказать, что, может быть, вы бы стали одним из хранителей? Вы ведь всё это знаете из первых рук. Не только Пеллата, но и Питера Гзовски, Сук-Джин Ли, Боба Макдональда, всех этих людей. Вы знали их и работали вместе с ними. Здесь сказано, что вы работали в "As It Happens" и "Faster Than Light".
Бен пытался помочь, и Дон это понимал, но ему уже хватило.
- Я не хочу жить прошлым, - сказал он. - Я хочу быть частью настоящего.
Бен посмотрел на настенные часы - с красными светодиодными цифрами в круге из шестидесяти огоньков, загорающихся в такт уходящим секундам.
- Послушайте, - сказал он, - меня ждёт работа. Спасибо, что зашли. - И он поднялся и протянул руку. Всегда ли у Бена такое слабое и вялое рукопожатие, или он специально сдерживался, чтобы не сделать больно восьмидесятисемилетнему старику, Дон не мог сказать.
Глава 18
Дон вернулся в вестибюль. Это был плюс в копилку Канады - что можно было вот так, без надзора охраны или сопровождающих лиц, разгуливать по Атриуму Барбары Фрам, разглядывая шесть этажей внутренних балконов и глазея на всевозможных сибисишных персоналий - корпорация не одобряла, когда их называли "звёздами" - снующих туда-сюда по своим делам. Маленький ресторанчик под названием "Ой-ля-ля", который был здесь испокон веков, выставлял несколько столиков прямо в атриум, и вот за одним из них сидит один из ведущих "Ньюсуорлд", уплетая греческий салат; за соседним прихлёбывает кофе главный персонаж детского шоу, которое Дон смотрел вместе с внучкой; вот прошла к лифтам женщина, которая сейчас ведёт программу "Идеи". Всё очень открыто, очень дружелюбно - по отношению к кому угодно, кроме него.
Крошечный музей корпорации был втиснут в дальний угол, явно уже после завершения проектирования здания. Многие материалы здесь были старше Дона. Детская программа "Дядюшка Чичимус" была до него, а "This Hour Has Seven Days" и "Front Page Challenge" смотрели его родители. Он был достаточно стар, чтобы помнить "Уэйна и Шастера", но недостаточно, чтобы считать их смешными. Однако он выучил свои первые французские слова с передачей "Chez Helene" и провёл много счастливых часов с "Mr. Dressup" и "The Friendly Giant". Дон остановился на минуту у модели французского за́мка и кукол Петуха Петера и Жирафа Жерома. Прочитал табличку, сообщавшую, что странная фиолетово-оранжевая расцветка Жерома была выбрана в эпоху чёрно-белого телевидения из-за хорошей контрастности и была оставлена без изменений, когда в 1966 программа начала выходить в цвете, из-за чего жираф приобрёл довольно психоделический вид, невольно отразив дух эпохи.
Дон уже и забыл, что Мистер Роджерс тоже начинался здесь, но вот он стоит - миниатюрный трамвайчик из этого шоу, из того времени, когда оно называлось "Mister Rogers’ Neighbourhood", с обязательной буквой "U" в последнем слове.
В музее не было никого. Пустота этих нескольких комнат была свидетельством того факта, что людям не особенно интересно прошлое.
Мониторы крутили отрывки из старых программ "Си-би-си" - некоторые из них он вспоминал, большинство - с содроганием. В здешних подвалах, должно быть, до сих пор хранились ленты с ужасным барахлом типа "Короля Кенсингтона" и "Ракетного Робина Гуда". Возможно, некоторым вещам следует позволить изгладиться из людской памяти; возможно, некоторые вещи должны стать эфемерами.
В экспозиции присутствовала кое-какая теле- и радиоаппаратура, в том числе машины, с которыми он и сам работал в начале своей карьеры. Он покачал головой. Нет, в музее вроде этого он должен быть не хранителем. Его должны здесь показывать, как реликвию ушедшей эпохи.
Конечно, он уже не выглядел как реликвия - а на Канадской Национальной Выставке больше не бывает шоу уродов; он смутно припоминал, как был на Выставке ребёнком и слышал, как зазывалы описывают людей с рыбьими хвостами и бородатых женщин.
Он покинул музей, покинул здание и вышел на Фронт-стрит. В городе есть и другие телерадиокомпании, но он сомневался, что там ему повезёт больше.
Кроме того, ему нравилось работать над радиодрамами и документальными радиопрограммами того типа, каких уже нигде, кроме "Си-би-си", не делают. С точки зрения других компаний в его резюме могло говориться, что он расписывал стены пещеры Ласко́ - ничего бы не изменилось.
Дон вернулся на Юнион-стэйшн - на перекладину буквы "U", образованной изгибом старейшей линии городского метрополитена. Он спустился вниз и прошёл через турникет, оплатив обычный взрослый - не пенсионерский - тариф, и спустился на эскалаторе на платформу. Он встал под одними из свисающих с потолка табло с часами. Поезд ворвался на станцию, и он почувствовал, как поднятым им ветром ему взъерошило волосы, и…
…и он застыл, не в силах пошевелиться. Двери открылись с механическим лязгом, и люди ринулись внутрь и наружу. Потом прозвучали три сигнала в понижающейся тональности, означающие, что двери закрыты, и поезд снова пришёл в движение. Он обнаружил, что шагнул к самому краю платформы и поглядел ему вслед.
Маленький мальчик, не больше пяти или шести лет, уставился на него из заднего окна. Дон вспомнил, как он сам ребёнком любил сидеть в переднем вагоне и смотреть, как несётся навстречу туннель; в последнем вагоне у окна, обращённого назад, было почти так же хорошо. Заскрежетало - поезд делал поворот на север; потом снова всё стихло. Он смотрел на рельсы где-то в четырёх футах ниже, кончики носков его башмаков высовывались за край платформы. Он заметил, как прошмыгнула серая мышь, заметил третий рельс и засаленную табличка, предупреждающую о высоком напряжении.
Скоро по изгибающемуся туннелю подкатил следующий поезд; прежде, чем его стало видно, в глубине туннеля появились прыгающие отблески его фар. Дон ощутил вибрацию поезда в дюймах от своего лица, и его волосы снова разметало ветром.
Поезд остановился. Он посмотрел в окно, которое оказалось перед ним. Бо́льшая часть пассажиров выходит на Юнион-стэйшн, хотя несколько человек всегда едут за поворот.
За поворот.
Существует проверенный временем способ сделать это, правда? Здесь, в Торонто, этим методом отчаявшиеся люди окончательно улаживали свои дела ещё до его рождения. Поезда подземки въезжают на станцию на большой скорости. Если вы стоите на нужном конце платформы, то можете выпрыгнуть перед прибывающим поездом, и…
И всё.
Конечно, это несправедливо по отношению к машинисту поезда. Дон вспомнил, как давным-давно читал о том, как тяжело переживают машинисты подземки гибель самоубийц под колёсами. Им часто приходится брать длительный отпуск, а некоторые настолько боятся повторения этого, что так и не могут вернуться на работу. В центре города станции располагаются в сорока четырёх секундах хода друг от друга; у машинистов нет времени расслабиться на перегонах между станциями.
Но так было в те времена, когда поезда подземки водили люди. Сейчас же ими управляют изящные механизмы производства "Мак-Гэвин Роботикс".
Ирония напрашивалась, и…
И он весь дрожал, с ног до головы. Внезапно его тело пришло в движение, двигаясь так быстро, как только было способно…
…и он едва успел протиснуться в двери прежде, чем они захлопнулись за его спиной. В течение всей поездки Дон цеплялся за металлический поручень, словно утопающий за бревно.
Глава 19
Тогда, в 2009, Сара тратила на дискуссии по поводу драконианской анкеты по крайней мере столько же времени, сколько на преподавание астрономии, и эти дискуссии частенько выплёскивались в вечерние разговоры с Доном. Как-то вечером, когда Карл в подвале увлечённо играл в Sims-4, а десятилетняя Эмили ушла на тренировку гёрл-скаутов, Сара сказала:
- Вот такая этическая дилемма всплыла сегодня на форуме SETI. Некоторые участники считают, что догадались о целях затеянного инопланетянами опроса, из чего следует, что мы можем дать им ответы, которых они ждут, в надежде, что они продолжат с нами общаться. Так вот, должны ли мы солгать, чтобы получить то, что нам нужно? Иными словами, насколько неэтично мухлевать в опросе по этике?
- Драконианцы по меньшей мере не глупее нас, верно? - сказал тогда Дон. - Разве они не распознают любую попытку обмана?
- Я то же самое и сказала! - ответила Сара, явно довольная, что он поддерживает её точку зрения. - Инструкция к анкете недвусмысленно требует, чтобы тысяча ответов, которые мы им вышлем, была получена независимо и приватно. Они говорят, что у них могут быть дополнительные вопросы, и консультации между участниками опроса исказят ответы на них. И я сильно подозреваю, что у них в самом деле есть способы определить, не заполнил ли всю тысячу анкет один человек или группа людей, координирующих усилия - какой-нибудь статистический показатель или вроде того.
Они занимались уборкой. Поскольку оба работали полный день, домашние заботы постоянно откладывались. Дон вытирал пыль с каминной полки.
- Знаешь, чего бы мне хотелось? - рассеянно спросил он, глядя на висящую над камином репродукцию картины Эмили Карр в рамке. - Здоровый шестидесятидюймовый телевизор с плоским экраном. По-моему, он бы тут замечательно смотрелся. Сейчас они стоят кучу денег, но, я уверен, скоро упадут в цене.