Он приготовился к тому, что в квартире будет царить бардак - вспомнились собственные студенческие годы. Но её жилище оказалось чисто прибранным, хотя мебель была разношёрстная, по-видимому, приобретённая на гаражных распродажах.
- Очень мило, - сказал Дон. - Это…
Её губы вдруг впились в его. Он почувствовал, как её язык прижимается к его губам. Его рот открылся, а пенис моментально затвердел. Внезапно её руки оказались на молнии его шортов и - О Боже! - она уже на коленях, ласкает его губами… но лишь в течение нескольких восхитительных секунд. Она поднялась на ноги, взяла его за руки и, пятясь и похотливо улыбаясь ему, потянула его в спальню.
Он последовал за ней.
Дон ужасно боялся, что может кончить практически тут же - всё-таки это было больше возбуждения и стимуляции, чем он видел за многие годы. Но старый друг не подвёл, и они с Ленорой кувыркались на постели, поочерёдно оказываясь сверху, пока он, в конце концов, не кончил.
Он немедленно снова принялся за работу и продолжал до тех пор, пока, наконец, её также не сотряс оргазм.
- Спасибо, - сказала она, улыбаясь ему; они лежали теперь рядом, лицом друг к другу.
Он легко погладил её по щеке кончиками пальцев.
- За что?
- За то, что не остановился, пока я…
Его брови вскинулись вверх.
- Конечно.
- Ты знаешь, далеко не каждый такой… заботливый.
Она была совершенно голая, и свет в комнате был включён. Он с восхищением отметил, что веснушки у неё по всему телу, и что лобковые волосы того же самого медного цвета, что и на голове. Нагота её, похоже, совершенно не стесняла. Теперь, когда всё закончилось, ему хотелось нырнуть под простыню. Но на краю простыни лежала она, так что он не смог бы накрыться, не привлекая к этому действию излишнего внимания. Однако ему было не по себе от того, как она рассматривала его, ероша волосы у него на груди.
- Никаких шрамов, - рассеяно отметила она.
Кожная регенерация избавила Дона от всех старых шрамов.
- Наверное, мне везёт.
- Ну, - сказала Ленора, игриво хлопая его по руке, - сегодня вечером тебе точно повезло.
Он улыбнулся в ответ. Это было изумительно. Нежная и страстная, мягкая и энергичная в одно и то же время. Это было не совсем "переспать с супермоделью" - но очень близко! О, как близко!
Его рука нащупала её сосок, и он слегка повернул его, зажав между большим и указательным пальцами.
- …с бюста бледного Паллады… - сказал он с улыбкой.
Её глаза удивлённо расширились.
- Ты первый, кого я знаю, кто помнит из того стихотворения больше, чем та часть с "никогда". Ты не представляешь, как меня бесит, когда мне цитируют это "никогда, никогда".
Он нежно погладил её грудь и прочитал:
- И сидит, сидит зловещий. Ворон черный. Ворон вещий,
С бюста бледного Паллады не умчится никуда,
Он глядит, уединенный, точно демон полусонный,
Свет струится, тень ложится, на полу дрожит всегда,
И душа моя из тени, что волнуется всегда,
Не восстанет - никогда!
- Вау, - тихо сказала Ленора. - У меня ещё не было парней, которые читали бы мне стихи.
- У меня не было девушки, которая чуть было не побила меня в скрэббл.
- И я требую реванша! - сказала она.
Он вскинул брови.
- Сейчас?
- Нет, не сейчас, глупый. - Она придвинулась ближе к нему. - Утром.
- Я… я не могу, - сказал он и почувствовал, как она напряглась. - Я… э-э… у меня собака.
Она расслабилась.
- О. Ну, ладно.
- Прости, - сказал он. Он имел в виду "прости за враньё", но позволил ей понять это как "прости, что не могу остаться". Он оглядел комнату в поисках часов, отыскал, и его сердце подпрыгнуло.
- Слушай, - сказал он, - я… мне правда уже нужно идти.
- О, конечно, - сказала Ленора не слишком довольным голосом. - Но позвони мне! Я дам тебе номер…
Глава 24
Дон любил вспоминать их с Сарой путешествие в Новую Зеландию в 1992 году. Но в том путешествии был зачат Карл, и его рождение положило конец их совместным поездкам на следующие пару десятков лет: Сара по-прежнему ездила в разные места на конференции, но Дон всегда оставался дома. Было очень жалко пропустить её поездку в Париж в 2003 на конференцию со стильным названием "Кодирование альтруизма: Искусство и наука сочинения межзвёздных посланий". Но он всё же ездил с ней в Пуэрто-Рико в 2010 на церемонию отправки официального ответа Земли Сигме Дракона. Его брат Билл присматривал за Карлом и Эмили в их отсутствие.
Город Аресибо расположен примерно в семидесяти пяти минутах езды к западу от Сан-Хуана, а Обсерватория Аресибо - в десяти милях к югу от него, хотя Дону показалось, что гораздо дальше - так долго они петляли по горным серпантинам. Ландшафт, как им рассказал водитель, был сплошь карстовый: известняк, в котором ветер и вода сотворили бесчисленные трещины, пещеры, подземные реки и провалы. Пещеры Рио-Камуй, одна из наиболее зрелищных пещерных систем в мире, располагались к юго-востоку от обсерватории.
А сама огромная чаша радиотелескопа была построена именно здесь благодаря любезно предоставленной природой карстовой воронке тысячефутового диаметра, форма которой идеально подходила для радиотелескопа.
Дон удивился, увидев, что чаша телескопа не сплошная. Она была сделана из перфорированных алюминиевых планок, которые скреплялись вместе стальными растяжками; между планками были щирокие зазоры. А под самой чашей, в её прерывистой тени разрослась густая растительность - папоротники, дикие орхидеи, бегонии. В окрестностях обсерватории Дон видел мангустов, ящериц, жаб размером с кулак, гигантских улиток и стрекоз.
Их с Сарой разместили в одном из жилищ, предназначенных для приезжающих ненадолго учёных - деревянном домике на холме, поднятом над неровной землёй на десяти шлакоблочных колоннах. У домика была небольшая веранда (как они обнаружили, идеальное место для созерцания вечерних гроз), крошечная кухонька, одна маленькая спальня, крохотная ванная и телефон с круглым номеронабирателем. Громоздкий кондиционер был установлен прямо за одним из окон, которые закрывались снаружи деревянными ставнями.
Помимо чисто технического удобства для посылки ответного сообщения выбор Аресибо имел также глубокое символическое значение. Семидесятидевятилетний Фрэнк Дрейк присутствовал в центре управления большой антенной, когда Сара с помощью USB-кабеля подключила свой ноутбук, содержащий мастер-копию ответного сообщения, к передатчику. Послание Дрейка к M13 - до сего момента наиболее известное межзвёздное послание SETI - было отправлено из этого самого места тридцать шесть лет назад.
Как и планировалось, ответ содержал тысячу заполненных "анкет", случайно выбранных из 1206343 наборов ответов, оставленных посетителями на веб-сайте, в создании которого Сара принимала участие. По правде, случайно выбранными были лишь 999 из них; тысячный, засунутый куда-то в середину, принадлежал самой Саре. Разумеется, она не тайком его туда поместила. После того, как Дон и Карл вложили эту идею ей в голову, она высказала её собрании функционеров SETI, и отделу связей с общественностью она пришлась по душе. Публике такое очень понравится, сказали они.
На церемонии ключевым исследователям раздали сувенирные CD-ROMы с архивными копиями ответного послания, однако ответы, которые были даны на вопросы "анкеты" реальными людьми, не сделали достоянием общественности. В соответствии с просьбой драконианцев они до сих пор хранились в тайне, чтобы мнение одних участников опроса не влияло на мнение других в случае, если понадобится задать дополнительные вопросы.
Пол в центре управления был выложен бежевой и коричневой плиткой, чередующейся в шахматном порядке, и от вида этого узора у Дона кружилась голова, даже больше, чем от зрелища гигантской чаши телескопа и смонтированной над ней 600-тонной инструментальной платформы, видимых сквозь наклоненное наружу окно.
Учёные, журналисты и небольшое количество таких, как он, родственников втиснулись в центр управления.
Электрические вентиляторы стояли на кожухах аппаратуры или лепились к ним сбоку, но, несмотря на раннее утро, жара стояла невыносимая. Дон смотрел, как Сара садится за центральный Г-образный стол и вызывает ответное сообщение со своего ноутбука. Он предложил ей произнести какую-нибудь запоминающуюся фразу - её собственные слова о "маленьком шаге" - но она отказалась; то, что она отправляла к звёздам, было важнее всего, что она могла при этом сказать. Так что, пробормотав лишь "Всё в порядке, запускаю" она кликнула мышкой куда-то в экран, и на мониторе ноутбука появилась надпись "Идёт передача".
Раздались крики, откуда-то появилось шампанское. Дон стоял на периферии собрания, наслаждаясь зрелищем счастливой Сары. Немного погодя седовласый представитель Международного Астрономического Союза зазвенел по своему бокалу с шампанским модной монблановской ручкой, привлекая всеобщее внимание.
- Сара, - сказал он, - у меня есть для вас кое-что. - Он открыл один из укреплённых на стене металлических шкафчиков. Внутри оказался памятный приз: с мраморным основанием, увитой шёлковыми лентами центральной колонной и, наверху, с крылатой Афиной, тянущейся к звёздам. Он наклонился, достал трофей из шкафчика и поднял перед собой, словно оценивая большую бутылку вина. А потом, громко и отчётливо, чтобы услышали все, прочитал надпись на табличке:
- "Саре Галифакс", - сказал он, - "которая догадалась".
Дон поднимался по лестнице, ведущей от полуподвальной квартирки Леноры наружу. Уже перевалило за одиннадцать, а район здесь, как она сказала, был не слишком спокойный. Но сердце у него колотилось не из-за этого.
Что он наделал?
Это случилось так быстро, хотя и было очень наивно с его стороны не догадаться, к какому завершению вечера клонит Ленора. Но прошло уже шестьдесят лет с тех пор, как ему в прошлый раз было двадцать, и даже тогда он разминулся с сексуальной революцией на десять лет. Свободная любовь 1960-х была для него слишком рано; как война во Вьетнаме и Уотергейт, это были вещи, оставившие по себе лишь смутные детские воспоминания и, разумеется, никакого непосредственного опыта.
Когда же, в пятнадцать, он начал собственные неумелые вылазки в область секса - по крайней мере, секса вдвоём - люди уже боялись болезней. А одна девочка из его класса уже успела забеременеть, и это оказало остужающий эффект на остальных. И всё же, хотя моральная сторона секса тогда уже не была существенной - каждый в поколении Дона хотел этим заниматься, и очень немногие, по крайней мере, в зажиточном пригородном районе Торонто, где он вырос, считали, что этого нельзя делать до брака - сам акт всё ещё считался чем-то серьёзным, хотя, если вспомнить, что началось десять лет спустя, их страхи подцепить гонорею или лобковых вшей казались откровенно смешными.
Но - как это говорится? Старое снова становится новым? СПИД, слава Богу, был побеждён - почти каждый ровесник Дона знал кого-нибудь, кто умер от этой проклятой болезни. Большинство других передающихся половым путём болезней также были уничтожены или очень легко излечивались. А безопасные, фактически стопроцентно надёжные средства химической контрацепции для мужчин и женщин были легко доступны в Канаде. Всё это в комбинации с общим спадом напряжённости привело ко второй эре сексуальной открытости, невиданной со времён Хейт-Эшбери, Рокдейл-колледжа и, конечно же, "Битлз".
Но, думал Дон, шагая по разбитому тротуару, он знает, что это всё отговорки. Неважно, в каком состоянии находится мораль современной молодёжи - она не из одного с ним мира. Важно то, что думает его поколение - он и Сара. Он сумел прожить шестьдесят лет, даже раз не сбившись с прямого пути, и вдруг - бабах!
Сворачивая с Эвклид на Блур, он достал датакомм.
- Звонить Саре, - сказал он; ему нужно было услышать её голос.
- Алло?
- Привет, дорогая, - сказал он. - Как… как спектакль?
- Отлично. У того парня, что играл Тевье, голоса немного не хватает, но он всё равно очень хорош. А как твои крылышки?
- Здорово. Просто здорово. Я сейчас иду к метро.
- О, хорошо. Только я тебя уже, наверное, не дождусь.
- Конечно, конечно, ложись. Только оставь мою пижаму в ванной.
- Ладно. Увидимся.
- Ага. И…
- Да?
- Я люблю тебя, Сара.
Когда она ответила, в её голосе слышалось удивление.
- Я тоже тебя люблю.
- И я уже иду домой.
Глава 25
- Но я всё равно не понимаю, - сказал Дон в 2009, после того, как Сара догадалась, что первое послание с Сигмы Дракона - это опросный лист. - Я не понимаю, с какой целью инопланетяне могут интересоваться нашей моралью и этикой. Ну, то есть - разве им не всё равно?
Сара и Дон снова были на одной из своих вечерних прогулок.
- Потому что, - ответила Сара, когда они проходили мимо дома Фейнов, - все разумные расы со временем столкнутся с похожими проблемами, и если в их среде имеются индивидуальные психологические вариации - а они обязательно есть, если только они не объединились, как ты предлагал, в ульевый разум - то они эти проблемы обсуждают.
- Почему ты считаешь, что психологические вариации обязательно есть? - спросил он.
- Потому что вариативность - это то, без чего нет эволюции: если нет вариаций, то естественному отбору нечего закреплять, а без естественного отбора нечему вывести разнообразие видов из слизи. Психология ничем не отличается от любого другого сложного признака: она обязательно будет вариативна в любом месте вселенной. А это означает наличие споров по фундаментальным вопросам.
- Ладно, - согласился он. Задувал прохладный ветер; он пожалел, что не надел рубашку с длинным рукавом. - Но проблемы морали, которые обсуждают они, совершенно не обязательно те же, что обсуждаем мы.
Сара покачала головой.
- Готова биться об заклад, что перед ними встанут те же самые вопросы, что и перед нами, поскольку развитие науки всегда ведёт к одним и тем же базовым моральным затруднениям.
Он пнул камешек носком башмака.
- Например?
- Ну, возьмём, к примеру, аборт. Именно научный прогресс вывел его на первый план; технология, позволяющая надёжно прервать развитие плода, не убив и не искалечив мать - это достижение науки. Теперь мы можем это делать, но должны ли мы делать это?
- Но, - сказал он, - предположим, что драконианцы - это и правда драконы - ну, вроде как, рептилии. Я знаю, что это наверняка не так; я знаю, что название образовано от созвездия, которое и видно-то только с нашей стороны. Но допустим. Если это раса разумных рептилий, то аборт - не технологическая проблема. Уничтожение яиц в кладке не наносит матери совершенно никакого вреда.
- Ладно, хорошо, допустим, - сказала она. Камешек, который Дон раньше пнул, теперь оказался у ней на пути, и она отправила его ещё дальше. - Но это не аналог аборта; аналог аборта - это уничтожение оплодотворённого яйца до того, как оно будет отложено, пока оно находится в организме матери.
- Некоторые рыбы вымётывают неоплодотворённую икру в воду, и только после этого она оплодотворяется семенной жидкостью самцов, которые также выпускают её прямо в воду. Оплодотворение происходит вне организма самки.
- Хорошо, - сказала Сара. - У существ такого типа не будет проблемы абортов в именно такой же форме, как у нас, но, как я говорила в "As It Happens", у водных существ вряд ли когда-либо появятся радио и другие технологии.
- Но всё-таки, почему аборт - это моральная проблема? То есть, для людей-то понятно - потому что мы считаем, что в какой-то момент в теле появляется душа, и мы не можем договориться, в какой именно. Но в послании инопланетян нет ничего про душу.
- "Душа" - это просто сокращённое название для вопроса о том, когда начинается жизнь, а этот вопрос касается уже всех - по крайней мере, тех рас, у которых есть собственная программа SETI.
- Почему?
- Потому что SETI базируется на понимании того, что жизнь, как антитеза не-жизни, важна, и что поиск её осмыслен. Если тебя не волнует разница между жизнью и не-жизнью, то ты занимаешься астрономией, а не SETI. А где проходит эта граница, всегда было интересно людям, которые ценят жизнь. Большинство людей согласятся, что убить собаку без особой на то причины - плохо, потому что собака, очевидно, живая - но живой ли эмбрион? Это спорно; и каждая раса должна будет определить, когда же он становится живым.
- Ну, это происходит либо при зачатии, либо при рождении, так ведь?
Сара покачала головой.
- Нет. Даже здесь, на Земле, есть культуры, в которых не дают детям имён, пока те не проживут сорок дней, и я даже слышала аргументы в пользу того, что дети не являются людьми, пока им не исполнится три года или около того - пока они не начнут формировать постоянных, долговременных воспоминаний. И даже тогда остаётся обширное пространство для споров. Мы знаем, что драконианцы размножаются половым путём, перемешивая гены в процессе; это очевидно из их послания. И, кстати, я подозреваю, что этот способ размножения очень распространён во вселенной: он даёт огромные возможности для эволюции, создавая новый расклад генов в каждом новом поколении вместо того, чтобы ждать случайной мутации от залётной частицы космических лучей в случае организмов, производящих идентичные копии себя. Вспомни, что жизнь на этой планете впервые возникла четыре миллиарда лет назад, и первые три с половиной миллиарда оставалась в основном неизменной. Но когда полмиллиарда лет назад, во время кембрийского взрыва, был изобретён секс, сразу - бабах! - эволюция вдруг помчалась вперёд скачками. И любая раса, размножающаяся половым путём, наверняка будет обсуждать этичность уничтожения уникальной комбинации генетического материала, даже если они единодушно считают, что таковой не является живым до самого момента рождения.
Дон нахмурился.
- Это звучит как моральные терзания по поводу уничтожения снежинок. Уникальность ещё не означает ценность - особенно если каждый объект данного класса уникален.
Перед ними перебежал через дорогу бурундук.
- Кроме того, - продолжал Дон, - говоря об эволюции, разве проблема абортов не должна решиться сама собой через достаточно длительное время? Ведь естественный отбор, очевидно, будет давать преимущество тем, кто на практике решает не прерывать беременность перед теми, кто решает сделать аборт, потому что каждая прерванная беременность - это минус один набор твоих генов в генетическом пуле. Через достаточное количество поколений сторонники абортов просто исчезнут из популяции.