МИРЫ ПОЛА АНДЕРСОНА Том девятнадцатый - Пол Андерсон 7 стр.

- Ага, уже лучше. Я отклоняю твою контрпретензию. Давай вернемся к нашей главной теме. Во время Бэйла что-то происходит или может произойти. Это видно невооруженным глазом. Твои соплеменники наверняка должны задаться вопросом, что же имен­но происходит в это время, если, конечно, они не знают об этом наверняка.

- Да. Мы делали предположения. - Эльфави, по-видимому, окончательно взяла себя в руки. Некоторое время она хмурясь смотрела в землю и наконец почти спокойно произнесла: - Види­мо, мы, гвидионцы, куда меньше склонны анатомировать собст­венные души, нежели вы, пришельцы со звезд. Думаю, все дело в том, что мы проще устроены. Мигель как-то мне сказал, что до прилета на Гвидион не представлял себе, что может существовать целый народ, совершенно лишенный внутренних конфликтов. (Она упомянула мое имя! - мелькнуло в мозгу Тольтеки.) Не знаю, так ли это, но я знаю наверняка, что плохо владею искусством читать собственные сокровенные мысли. Поэтому я не могу тебе точно сказать, почему нам не под силу думать об опасности, подсте­регающей во время Бэйла. Но разве не бывает, что ты боишься ассоциировать даже самые радостные минуты жизни с... с тем, другим?

- Может быть, - уклончиво ответил Ворон.

Она подняла голову, перекинула локоны на спину и продолжила:

- И все же Бэйл - это время, когда приходит Брг, а у Бога есть и Вуи - Ночные Лики. Не все возвращаются из Святого Города.

- И что же с ними происходит?

- Есть предположение, что от близости Бога горные обезьяны сходят с ума и устремляются в долины, убивая и уничтожая все на своем пути. Этим можно объяснить происходящее. Знаешь, думаю, если бы ты пристал ко всем гвидионцам, как ко мне, большинство сказало бы, что это предположение самое правильное.

- А вы не пытались его проверить? Почему бы не оставить кого-нибудь в горах? Пускай затаится в засаде и понаблюдает.

- Нет. Разве посмеет кто-нибудь из нас не отправиться в Свя­той Город, какие бы ни были на то причины?

- Хм! По крайней мере можно оставить автоматические ка­меры. Но это я смогу выяснить и позже. Как выглядят эти горные обезьяны?

- Это всеядные животные, которые часто охотятся на дичь. Обезьяны кочуют стаями.

- По-моему, от животных вполне защитят дверной засов и оконная решетка. И потом, разве вы не держите в ваших святили­щах сторожевых роботов?

- Видишь ли, существует мнение, что у этих животных, воз­можно, имеются зачатки разума. Как бы могли они расселиться по многим островам, если бы не переплывали проливы на бревнах?

- Это могло произойти случайно. А может быть, ваши остро­ва - это остатки когда-то существовавшего единого континента. Во всяком случае, в геологическом прошлом их могли соединять перешейки.

- Возможно, - неохотно согласилась она. - Но вдруг горные обезьяны настолько хитры, что могут обмануть даже сторожевых роботов? Ты сам понимаешь: даже если подобное происходит не слишком часто, оно может послужить поводом для беспокойства.

Предположим, обезьяны уже достигли такого высокого уровня развития, что научились изготовлять орудия, с помощью которых можно взламывать засовы и вскрывать двери. Мне кажется, никто так и не исследовал по-настоящему их повадки. Обычно они избе­гают встреч с людьми и таятся в лесных чащах, далеко от жилья. Только жители тех поселений, которые, как Звездар, находятся у опушки большого леса, имеют возможность иногда мельком уви­деть издали кочующую стаю обезьян. Не забывай, нас всего лишь десять миллионов и мы рассеяны по всей планете. Она слишком велика, чтобы мы смогли узнать о ней все. - Казалось, Эльфави уже совсем успокоилась. Она обвела взглядом лощину, бурлящую реку, небо, где все так же кружила, высматривая добычу, хищная птица, и улыбнулась. - И хорошо, что мир таков, - сказала она. - Неужели ты захотел бы жить на планете, где нет никаких тайн и природа окончательно покорена?

- Нет, - согласился Ворон. - Думаю, поэтому-то прежде все­го люди и начали летать к звездам.

- Да, и когда они познают все тайны близлежащих звезд, им придется забираться все дальше, - бросила Эльфави с жалостью, в которой при желании можно было уловить и самую малую долю презрения. - Мы предпочитаем не выходить за границы уже по­знанного.

- Мне нравится такой подход, - сказал Ворон. - Только не понимаю, какой смысл оставлять на свободе явную угрозу? Что ж, посмотрим, что это за горные обезьяны, и если все ваши неприят­ности из-за них, мы найдем на этих тварей управу.

У Эльфави отвисла челюсть; девушка смотрела на Ворона неви­дящими глазами.

- Нет, - выдохнула она, - вы их не истребите!

- Хм-м... да, правильно, вы ведь сочтете это безнравственным, так? Ну хорошо, пусть они как вид остаются жить. Но их можно уничтожить в населенных местностях.

- Что?! - Она вырвала у него свои руки.

- Подожди, подожди, - запротестовал Ворон. - Я же знаю, у вас нет никаких предрассудков насчет священности жизни. Вы ловите рыбу, охотитесь и забиваете домашних животных - не для развлечения, но по экономическим причинам - и делаете это с превеликим удовольствием. Какая же тут разница?

- Обезьяны могут быть разумными!

- Возможно, хотя и на очень низком уровне. Меня бы это не остановило. Но если вы такие чистоплюи, полагаю, их можно прос­то на время усыпить и перевезти по воздуху на дальнее плато или еще куда-нибудь. Уверен, они ничего не будут иметь против.

- Остановись! - Эльфави вся сжалась. Сквозь облегающую ту­нику, оставлявшую открытыми загорелые руки и ноги, было видно, как напряглись все мышцы ее прекрасного гибкого тела. - Неуже­ли ты не понимаешь? Без Ночных Ликов нельзя!

- Ну-ну, не так резво, - сказал Ворон и протянул к ней руку. - Я только предлагал...

- Оставь меня в покое! - Она вскочила на ноги и с плачем бросилась бежать по тропинке; по дороге она чуть было не задела Тольтеку, но даже не заметила его.

Ворон выругался - в голосе его не чувствовалось злости, скорее горечь и боль - и бросился за ней. "Это уже чересчур!" - подумал Тольтека, внезапно вспылив, и вышел из своего убежища.

- Что здесь происходит? - требовательно осведомился он.

Ворон плавно перешел на шаг и остановился.

- И давно ты подслушиваешь? - спросил он вкрадчивым, как мурлыканье тигра, голосом.

- Достаточно долго, чтобы слышать, как она просила тебя не приставать. Вот и не приставай.

Некоторое время они стояли лицом к лицу. Пробивавшиеся сквозь лесную сень солнечные пятна сплошь расшили золотом черный плащ Ворона. Легкий ветерок от водопада бросал брызги прямо в лицо Тольтеке. Он ощущал на губах их прохладу, а в ноздрях - солоноватый запах, похожий на запах крови. "Если он на меня бросится, я буду стрелять. Да, стрелять".

Ворон тяжело вздохнул, его тяжелые плечи заметно обвисли.

- Наверно, это и к лучшему, - сказал он и отвернулся к реке.

От такого неожиданного поворота дела Тольтеке показалось,

что стена, на которую он опирался, обрушилась. Он с ужасом

осознал, что держал руку на рукояти пистолета, и поспешно от­дернул ее. "Илем! Что со мной творится?"

"А что бы случилось, если бы..." - Тольтеке потребовалось все его мужество, чтобы не обратиться в бегство.

Ворон выпрямился.

- Твое благородное негодование делает тебе честь, - язвитель­но бросил он через плечо. - Но уверяю: я всего лишь пытался уберечь ее от гибели в одну расчудесную праздничную ночь.

Хотя потрясение еще не прошло, Тольтека ухватился за возмож­ность сгладить впечатление.

- Знаю, - ответил он, - но тебе нужно уважать чувства этих людей. При контактах различных культур случается порой всякая чертовщина.

- Угу.

- Ты слыхал, к примеру, почему прекратилась торговля с Орил- лионом, почему никто туда не летает? Поначалу он казался самой многообещающей из всех вновь открытых планет, на которые нам удалось набрести. Честные и сердечные люди. Настолько сердеч­ные, что мы не смогли бы вести с ними никаких дел, если бы и дальше отклоняли их требования связать себя с ними узами личной дружбы... что означало, помимо всего прочего, вступление в гомо­сексуальную связь. Нам так и не удалось растолковать им, почему это в нашем понимании недопустимо.

- Да, я об этом слышал.

- Ты не должен врываться в святая святых этих людей, как артиллерийский снаряд. Подобные запреты коренятся в самой глу­бине подсознания. Люди не в состоянии мыслить о них в логиче­ских категориях. Предположим, я бы высказал сомнения в чести твоего отца. Ты бы, вероятно, убил меня за это. Но если бы ты сказал нечто подобное мне, моя реакция была бы намного слабее, во всяком случае, я бы не стал жаждать крови.

Ворон снова повернулся к нему и сухо спросил, подняв одну бровь:

- А какие у тебя самые чувствительные струнки?

- У меня? Ну... семья, пожалуй, хотя это чувство и не так сильно, как у лохланцев. Моя планета. Демократический способ правления. Я не против дискуссии на любую из этих тем и не полагаю их выше сомнения. Я не считаю возможным драться, если нет непосредственной физической угрозы, и не считаю себя не­погрешимым. Я допускаю, что мои убеждения могут быть совер­шенно ошибочны. Во всяком случае, предела совершенству не су­ществует.

- Автономная личность, - сказал Ворон. - Жаль мне (тебя. - И он быстро заговорил: - Но на Гвидионе есть какая-то опас­ность, особенно во время так называемого сезона Бэйла. Я узнал, что какое-то животное - горная обезьяна - считается ее причи­ной. У тебя нет сведений об этой твари?

- Н-нет. В большинстве языков слово "обезьяна" обозначает более или менее человекоподобное животное, которое достаточно сообразительно, однако не владеет какими-либо орудиями и разви­той речью. На террестроидных планетах такие животные встреча­ются часто - параллельная ветвь эволюции.

- Знаю. - Ворон принял решение. - Послушай, ты согласишь­ся, что нужно что-то предпринять хотя бы для обеспечения без­опасности персонала на космодроме. О том, как ее обеспечить, не обидев при этом местных жителей с их предрассудками, будем думать позднее. Но сначала мы должны узнать, в чем, собственно, заключается проблема. Могут ли обезьяны действительно быть опасными? Когда речь зашла об этом, Эльфави вела себя настолько иррационально, что я не уверен, говорила ли она правду, как не уверен я и в других гвидионцах, к которым обращался с этим же вопросом. Как-то ты мне говорил, что охотился в лесах нескольких планет. Кроме того, полагаю, ты лучше меня умеешь выведывать у людей все, что нужно, не наступая им на любимую мозоль. Так вот: не мог бы ты как-нибудь потихоньку разузнать, как выглядят следы этих тварей и тому подобное? А потом, если представится возмож­ность, отправимся сами и поглядим на них. Договорились?

8

Следов не встречалось, пока экспедиция не миновала перевал и не стала спускаться по поросшему лесом противоположному скло­ну. Именно тогда молодой Беодаг, по профессии лесничий, заме­тил следы и обратил на них внимание Тольтеки и Ворона. Следы были довольно заметны: примятая трава и поломанные ветки, обо­рванные сочные бутоны деревьев кэрду, ямки на месте вырванных из земли клубней и корнеплодов.

- Будьте осторожны, - предостерег он их, - были случаи, ко­гда они нападали на людей. Право, вам следует взять отряд побольше.

Ворон в ответ хлопнул себя по кобуре пистолета.

- Тут не на одну стаю хватит, - сказал он, - тем более что в обойме разрывные пули.

- Кроме того... э-э... более многочисленный отряд их только распугает, - добавил Тольтека. - К тому же вы нам все равно не поможете. Нам уже случалось встречаться с животными, находя­щимися на стадии развития, близкой к разумной, не говоря уже о вполне разумных негуманоидах. Мы знаем, чего следует опасаться, а вы, гвидионцы, - боюсь, пока еще нет.

Беодаг посмотрел на пришельцев с явным сомнением, но не стал настаивать: на Гвидионе считали, что любой взрослый человек знает, как ему следует поступать. Астронавты объяснили Дауиду и другим гвидионцам, что хотели бы познакомиться с образом жизни горных обезьян лишь для того, чтобы в случае необходимости обезопасить космодром от их набегов. Эльфави подавленно молча­ла, но не сказала, что Тольтека лжет.

- Что ж, - сказал Беодаг, - желаю удачи. Но сомневаюсь, что вы много увидите. Во всяком случае я лично не замечал, чтобы у них было что-либо похожее на орудия. Я, правда, слышал о подоб­ном, но это были, что называется, слухи из третьих, а то и из четвертых уст, а вам известно, как они в таких случаях обрастают всякими небылицами.

Ворон кивнул, повернулся на каблуках и направился в лес. Толь­тека поспешил за ним. Голоса гвидионцев вскоре затихли далеко позади, и пришельцы из других миров зашагали по молчаливому лесу, тишину в котором нарушали только шорохи и птичий гомон. Деревья здесь были стройные, уходящие высоко в небо, с прямыми стволами красноватого цвета. Их густые ветви переплетались, образуя высоко над головой сплошной шатер. Под сенью деревьев почти не было подлеска, только жирная почва, покрытая толстым слоем мягкого гумуса, в котором произрастал местный грибок. Темпе­ратура воздуха была выше, чем обычно на таких высотах. Он был наполнен пряным ароматом, напоминающим запах чебреца, шал­фея или тимьяна.

- Интересно, откуда этот запах? - подумал вслух Тольтека.

Ответ на его вопрос нашелся через несколько минут, когда они

вышли на лесную поляну, густо поросшую кустарником. Вокруг испускавших терпкий аромат алых цветов, которыми ветви кустов были буквально усыпаны, вился рой насекомых, напоминавших пчел. Тольтека остановился, чтобы рассмотреть эти растения получше.

- Знаешь, - сказал он, - по-моему, это близкий родственник бэйлова куста. Обрати внимание на форму листьев. Однако этот вид, по всей вероятности, цветет чуть раньше.

- М-да. - Ворон постоял, потирая подбородок. Его холодные зеленые глаза стали задумчивыми. - По-моему, настоящий бэйлов куст откроет бутоны вскоре после нашего возвращения в Звездар - то есть как раз к началу празднования Бэйла, или как он там называется. Если учесть, какова местная культура, станет понятно, что совпадение названий куста и праздника не случайно. Тем не менее здешние жители так и не сложили об этом растении никаких мифов, как обо всем остальном, что попадает в их поле зрения.

- Я обратил на все это внимание, - сказал Тольтека, - но на­прямик лучше не спрашивать, во всяком случае - до тех пор, пока не разузнаем побольше. Когда мы вернемся, я собираюсь послать наших лингвистов в корабельную библиотеку изучить слово "бэйл" с этимологической и семантической точек зрения.

- Отличная мысль. А заодно выкопай как-нибудь незаметно кустик этого растения и отдай на химический анализ.

- Хорошо, - сказал Тольтека, хотя от намеков Ворона его пере­дернуло.

- А пока что, - сказал Ворон, - у нас другие планы. Пойдем.

И они снова нырнули в величественную тишину леса. Мягкий

дерн настолько заглушал звук шагов, что даже собственное дыхание казалось им неестественно громким. Следы прошедшей здесь стаи обезьян были по-прежнему отчетливо видны: отпечатки лап, по­врежденные растения, экскременты.

- Это, должно быть, крупные зверюги, если прут вот так через чащу напролом и никого и ничего не боятся. А грязнули-то! Ну точно как люди. Хотя думаю, во время охоты они ведут себя иначе и не поднимают шума.

- Как ты считаешь, сможем ли мы подобраться к ним поближе, чтобы понаблюдать за их повадками? - спросил Тольтека.

- Попробовать можно. Насколько мне известно, людей они почти не опасаются. Мы наверняка сможем найти брошенную сто­янку, где они провели несколько дней, попытаемся исследовать оставленный ими после себя сор: может быть, удастся обнаружить разбитые камнями кости или следы обработки камня для получе­ния примитивных рубил.

- Предположим, наши предположения относительно их под­твердятся. Что дальше?

- Пока трудно сказать. Можно уговорить гвидионцев бросить свои идиотские предрассудки...

- Это не предрассудки! - вознегодовал Тольтека. - По край­ней мере в их понимании.

- Склонять голову перед лицом угрозы - это просто смеш­но! - взвился Ворон. - Когда ты перестанешь потакать глупости?

В памяти Тольтеки всплыло встревоженное лицо Эльфави.

- Довольно! - перешел на крик Тольтека. - Здесь не твоя пла­нета. Экспедицию тоже возглавляешь не ты. Не зарывайтесь, сэр.

Они остановились. На высоких скулах Ворона проступил румянец.

- Попридержи-ка свой язык! - отрезал Ворон.

- Мы не для того сюда прилетели, чтобы их угнетать. Уважай, черт побери, их этику, или я прикажу заковать тебя в кандалы!

- Что ты, во имя хаоса, можешь знать об этике, серый торгаш?

- Да уж достаточно, чтобы не... не довести женщину до слез. И еще вот что. Оставь ее в покое, слышишь?

- Ах вот оно как, - едва слышно проговорил Ворон. - Вот, значит, куда ты клонишь?

Тольтека изготовился к драке, и драться действительно при­шлось, но только не с тем, с кем он собирался. Внезапно воздух наполнился падающими телами.

Они прыгали с деревьев и набрасывались на людей. Ворон от­скочил в сторону и вытащил пистолет. Первый выстрел был мимо. Второго ему сделать не удалось. Кто-то волосатый вскочил ему на спину, другой схватил за руку. Он упал и оказался под кучей нава­лившихся на него тел.

Тольтека пронзительно вскрикнул и бросился наутек. Одна из обезьян схватила его за штанину. Он изо всех сил впечатал второй ботинок в морду зверя. Державшие его руки разжались. На Тольте- ку набросились еще две обезьяны. Он увернулся и бросился на землю. Прислониться спиной вон к тому стволу и дать по ним очередь веером... Он быстро крутанулся и поднял пистолет.

Одна из обезьян, которая держала в руках камень, швырнула его в Тольтеку. Метательный снаряд поразил человека точно в висок. Ослепленный болью, он зашатался, и тут обезьяны набросились на него. В нос, забитый шерстью, ударило нестерпимое зловоние. В сантиметре от лица щелкнули желтые клыки. В ярости он что было силы ударил куда-то кулаком. Кулак отскочил от твердых, как железо, мускулов. В мире не осталось ничего, кроме наносимых ударов и острых когтей, до крови раздиравших тело.

Когда минуту или две спустя Тольтека очнулся, две обезьяны крепко держали его за руки, не давая пошевелиться. Подошла третья, разматывая обвязанную вокруг пояса тонкую лиану. Ему связали руки за спиной.

В голове стучало, она разламывалась от боли; пленник мотнул ею, и капли крови полетели на китель. Оглядевшись, Тольтека увидел Ворона, который был точно так же связан. Между тем обе­зьяны то, присев на корточки, рассматривали их, то начинали пры­гать и верещать. Их было около десятка, все самцы, ростом чуть более метра, хвостатые, крепко сложенные, покрытые зеленоватым мехом, с рыжевато-бурыми гривами. У них были плоские морды и четырехпалые руки с вполне развитым большим пальцем. Неко­торые держали в этих руках берцовые и челюстные кости крупных травоядных.

- О-о, - простонал Тольтека, - так ты... ты...

- Со мной ничего страшного, - выговорил Ворон, с трудом разжав разбитые губы. Он даже нашел в себе силы хрипло рассме­яться. - Но каково унижение! Мы выслеживали их, а они - нас!