– Включить защиту! – тут же скомандовал Прозоров. – Орудийная палуба – к бою! Приготовить спасательные шлюпки!
Энтойские офицеры еще пребывали в шоке.
Защиту включил Ники Тин. Лу Брэндон кинулся к орудиям. Скорее всего, он не получит возможность пострелять. Капитан решил подстраховаться. Если это нападение на корабль Энтойи – следующей мишенью станет "Подкова".
Обломки разрушенного корабля, несущиеся с огромной скоростью, также могли представлять угрозу.
Выйдя из ступора, к боевым постам вернулись офицеры–энтойцы. И через три секунды корабль был готов отразить вражескую атаку.
Огненный шар словно клубился, подпрыгивал сам в себе, изнутри. Наверное, это рвались все новые заряды, не сдетонировавшие сразу, разной физической природы, разного назначения.
Потом шар начал тускнеть, уменьшаться в объеме.
А напоследок из него, длинным белым рукавом, выплеснулся поток синего пламени. Облако угасло.
Все было кончено. Лишь обломки, рваные куски обшивки, теплоизоляции, на удивление сохранившиеся элементы оборудования продолжали разлетаться в стороны.
Маршевые двигатели "Подковы" не работали. Дрожь и крупная вибрация корпуса, локальные вспышки, фиксируемые тыловым экраном в непосредственной близости, означали, что защитное поле корабля превращает в пыль фрагменты погибшего звездолета, спасая земной корабль.
И компьютерный анализ обстановки в окружающем пространстве наличие какого бы то ни было противника не выявил.
Значит – не атака.
А может, противник, нанеся удар, ушел в гипер, туда, где воевать невозможно и где ему не надо ждать удара в ответ?..
– Лечь в дрейф! – приказал капитан. – Шлюпки за борт!
Зашумели подающие механизмы, с шипением и свистом раскрылись шлюзы. Один за другим включались двигатели маленьких суденышек. Все офицеры–энтойцы, способные управлять спасательными шлюпками, оказались в космосе. В котором сейчас, быть может, гибли, задыхаясь от нехватки дыхательной смеси, их товарищи. И второй пилот, не раз сидевший за ручками управления таких шлюпок, свои услуги предложить не решился. Эта печальная миссия принадлежит энтойцам.
В тяжелом молчании все следили, как юркие шлюпки снуют на месте катастрофы, на фоне ледяной черноты, пытаются настигнуть, удержать, избавить от вращения самые крупные фрагменты корпуса, где еще могли уцелеть отсеки или каюты, в которых переборки, двери были автоматически загерметизированы при взрыве.
Спасательная операция продолжалась одиннадцать часов.
Люди входили в рубку и выходили и нее. Вполголоса отдавались команды, распоряжения. Велись переговоры с экипажами спасателей и выслушивались рапорты. Инфанта не сдвинулась с места. И не реагировала на уговоры пройти в каюту. Отвергала еду и питье, предлагаемые служанками и придворными.
Лицо Гуин превратилось в маску отчаяния. Под глазами легли пятна.
Девочка смотрела на экран. Вероятно, это была первая трагедия в ее жизни. Первая, страшная потеря людей, пусть не родных, которых она знала, видела не раз, которым отдавала приказы. Которые оберегали ее покой и были готовы умереть за нее.
И вот они умерли.
Перед этим меркли, отступали на второй план сердечные муки.
Рядом с Гуин стояла Мэй и держала ее за руку.
Вероятно, пальцы инфанты были холодны как лед.
Глава пятнадцатая. КОМПРОМИСС
Ники взглянул на капитана.
Прозоров теперь не выглядел курсантом летной школы. Он словно похудел за одиннадцать часов. На хмуром лице проступили кости.
Сергей не повернет назад. Тин и понятия не имел, какие у него планы, однако приступить к их осуществлению капитан не сможет, пока не явится энтойский флот.
Но если вдруг по каким–то причинам корабли не придут, "Подкова" должна будет доставить инфанту на одну из планет системы.
Реализация планов капитана откладывалась на неопределенный срок.
Это причиняло ему страдание.
Кто–то взял Ники за локоть.
Он обернулся. Чолич смотрел на него тяжелым взглядом:
– Перекурим. В моей каюте.
Ники понял. Уж Главный координатор Системы наверняка очистил жилье от "жучков", кто бы их ни ставил.
Закрыв дверь, Зоран Чолич кивнул на диван:
– Садись. Ты понимаешь, что произошло?
– Во взрыве могут обвинить Солнечную систему?
– Если была заложена бомба, спецслужбы отработают все версии. Но Солнечная система дорожит союзническими отношениями с Энтойей. Если кто установил бомбу, то – свои, еще дома.
– Взрыв такой силы… – Ники с сомнением поднял брови. – Я кое–что понимаю во взрывном деле… От крейсера практически ничего не осталось.
– Смотря куда подложить. Если в арсенал или же вблизи энергетических установок… Ну а если и там, и здесь? Мощность заряда могла быть небольшой. Остальное – детонация.
– Значит, свои? И цель – инфанта?
– Скорее всего. Откуда враг мог знать, что она вздумает лететь с нами…
– Кто–то просчитался. Гуин уцелела, но дома ее, вероятно, ждут плохие новости.
– Поскольку нам придется везти ее домой, то и мы вполне можем оказаться неугодными.
– Ой–ей, – сказал Ники.
Всегда находятся те, кому неймется. Вечная борьба за доминирование, как в стае. Борьба за жирный кусок.
А может, все иначе? Может, это молодое дерево, полное сил, приходит на смену полусгнившему?
Ники слышал, верховный правитель Энт, какой он там по счету, – стар…
Но в данном случае с молодым растением уместнее сравнить Гуин.
Правда, и в этом случае лезть головой в чужую петлю не резон.
Чолич начал размышлять вслух:
– Солдаты королевской гвардии, что летят с нами, скорее всего, сохранят верность инфанте. Гвардейцев хорошо муштруют. А есть и другие средства, гарантирующие верность, генного характера, гипнопедического. Есть миниатюрные взрывные устройства, которые удобно вживлять в кости черепа и рядом с сонной артерией… Но солдат – горстка. Если армия и флот на стороне мятежников…
– Все понятно. Скажите лучше, к чему вы клоните.
– Инфанте не следует лететь в систему. Повлиять на происходящее там она не сможет. А вот погибнуть – запросто. Взрыв корабля в Энтойе зафиксировали. Пусть думают, что инфанта погибла. Возможно, они пошлют сюда корабли, проверить. Это не так опасно.
– Вы хотите, чтобы Мэй поговорила с ней?
– Да. И перестань обращаться ко мне на вы. Мы с тобой – одних лет. Примерно.
– Я попробую. Но мне будет трудно.
– Будет трудно – если мы полетим в систему Энтойи. На корабле полсотни гвардейцев. Нам и пикнуть не дадут. Инфанта просто не должна туда стремиться, хоть там ее отец и любимая кукла Бубу… Я кое–что знаю о политической обстановке в системе Энтойи. Только нас там не хватало. А я бы хотел дожить – свои оставшиеся три года.
– Прозоров не рвется в Энтойю. При нынешнем раскладе и мне там делать нечего. Мэй и Брэндону – тоже. Писатель – вообще не в счет. Вот только Марио Кьянти…
– А что Кьянти?
– Ему туда надо. Позарез. Это он свел нас с Гуин.
– Ты не темни. Говори, что знаешь.
– У энтойцев есть оборудование, с помощью которого он может вернуться к своим.
– И ты хотел скрыть от меня такую информацию?
– Сказал же… Я передам Мэй твое пожелание. А дальше – как получится.
– И давай приглядывать за Кьянти. Боюсь, он может выкинуть фокус.
Может, подумал Ники. Но повлиять на Марио труднее, чем на Гуин…
А с кораблем энтойцев, как выяснилось, поработал очень хороший взрывотехник. Из многотысячного экипажа уцелело шесть человек. Ни один из них не имел отношения к арсеналу или к энергетическим установкам.
Версия Чолича, похоже, была верна.
Двое из спасенных умерли от ран в ближайшие часы. Интенсивная терапия и руки энтойских врачей не помогли. Не помогли и руки Мэй. Слишком тяжелыми оказались раны.
Другие четверо, когда пришли в себя и смогли говорить, свидетельствовали в пользу диверсии.
Такая информация на любом флоте была бы секретной.
Инфанта не пожелала скрывать ее от капитана землян.
Приближенные разбирались в ситуации. И наверняка ей подробно все растолковали. Но Гуин хотела домой. Не взирая на то, что ее дом, возможно, охвачен пламенем.
Начались переговоры.
– Земной корабль арендован инфантой Гуин, – напомнил самый важный из энтойских дипломатов. – Капитан земного корабля, согласно договору, обязан выполнять ее распоряжения.
– За исключением тех случаев, когда это может привести к гибели судна, – возразил капитан. – А такая опасность существует. Мы видели, что случилось с "Аруной".
– И что вы предлагаете?
– Отправить донесение и попросить экстренную помощь. Подождать реакции. Там ведь ничего не знают о "Подкове". Сообщать или не сообщать о состоянии здоровья инфанты, решайте сами. Уйдет время. Но лучше потерять его, а не корабль.
– Уважаемый капитан, – с иронией напомнил дипломат. – Инфанта Гуин де Энт высочайше изволит настаивать на том, чтобы вы доставили ее домой.
Прозоров тяжело вздохнул:
– Я предлагаю компромисс. Посылаем сообщение и медленно движемся к Энтойе, но – не заходя в пределы системы. Ждем энтойский флот. А в случае каких–либо враждебных действий уклоняемся от боя и уходим в гипер.
Старый дипломат, зубы съевший на политических интригах, лишь снисходительно улыбнулся:
– Молодой человек, почему вы думаете, что корабли Энтойи могут вести себя враждебно, по отношению к наследнице трона?
Капитан опустил взгляд:
– Простите, мэтр, но все понимают ситуацию. И "Аруна" могла погибнуть как раз потому, что на ней – должна была находиться инфанта, наследница трона.
Теперь взгляд опустил старый лис.
– Мы принимаем копромиссное решение, – объявила Гуин.
Компромисс он и есть – компромисс, он не может устраивать всех полностью.
Но, взглянув на капитана, второй пилот понял, что Прозорова достигнутый компромисс не устраивает вообще.
Глава шестнадцатая. МЕКБАН
Вечером Ники снова говорил с Мэй.
– Я был так занят своими поисками, что забыл о Прозорове, – сказал он.
– Подозреваешь и его?
– Если он агент Бюро – то я не разбираюсь в людях. Но хотелось бы выяснить, что им движет. И для чего он затеял все это. Ведь не ради печальных глаз инфанты.
– По ночам инфанта плачет в подушку. И не только из–за гибели "Аруны".
– Сколько ей лет?
– Пятнадцать, – вздохнула Мэй. – Первая любовь.
– Бедная девочка. Для Прозорова она – избалованный ребенок, вот и все. И он не любит галактическую знать.
– Но дело даже не в этом, – вздохнула Мэй.
Ники вздрогнул, услышав слова, ранее сказанные Прозоровым. Все не мог привыкнуть.
– Хочешь, покажу тебе? – спросила Хонда Мэй.
– Покажи.
– Смотри.
Тин прикрыл веки.
"Монорельсовый экспресс неподвижно замер у перрона.
Сергей пошел к месту посадки.
Он чувствовал радостное волнение, как бывало всегда, за несколько минут до встречи со Светланой.
Вряд ли она видела его на перроне. Сидит, наверное, сейчас с книжкой в руках, по ксенолингвистике.
Прилежная ученица, отличница…
Сергей знал ее с одиннадцати лет, с того самого дня, когда худенькая девочка с невероятно глубокими серыми глазами, войдя в их класс, потрясла его мальчишеское сердце. Первая любовь. И единственная. К двадцати годам оба считали, что чувство, их связывающее, – навсегда.
Но потом была учеба, на разных континентах, на разных планетах. И – редкие, ослепительные встречи. Они мечтали о браке. О совместных экспедициях к далеким мирам, к чему упорно готовились. Прозоров стал пилотом и в своей области опережал многих. Но успехи Светланы были все же более впечатляющи. Доктор наук, в двадцать два года – уж такое не часто случается, особенно в филологии. Светлана заслужила свою ученую степень. Она стала единственным на Земле специалистом по языку расы мекбан. Стажировалась в Энтойе. Там и защитила диссертацию, получила диплом, вернулась на Землю…
Во время их последнего разговора по дальней связи они решили, что откладывать больше не будут. Но произошло исключительное событие, важное для всей планеты. Впервые на Землю прибыла с визитом Эфиан, официальная представительница мекбан – таков был ее протокольный статус. И Светлана как специалист по языку этой расы была призвана в качестве переводчицы.
У мекбан доминировали женские особи. Данное обстоятельство стало еще одним аргументом. Совет по контактам считал, что женщинам будет легче понять друг друга.
Официальный визит и программа ознакомления Эфиан с Землей, наконец, завершились. Светлана ехала домой, где ее должен был ждать Сергей. Но он не утерпел и выехал навстречу. А теперь шел по коридору вагона, держа перед собой огромный букет роз. Представлял себе лицо Светланы, удивление и радость в ее невероятных глазах…
Бесшумно откатилась в сторону дверь купе, в двух шагах впереди.
– Сергей?
Он взглянул на незнакомого человека, седого, в строгом темно–синем костюме.
– Да.
– Зайди.
– Я спешу.
– Это важно.
Голос мужчины был тверд и одновременно печален, как и его взгляд.
Ощутив смутное беспокойство, Сергей вошел в купе, занятое одним пассажиром.
– Ну–ка, присядь.
Дверь так же бесшумно вернулась на место.
Прозоров сел на край сидения:
– Что–нибудь со Светланой?
– Разговор пойдет о ней.
Хозяин купе устроился напротив.
– Откуда вы узнали, что я буду ждать ее здесь?
– Тебя заметили во время посадки. – Мужчина вынул из кармана удостоверение, показал гостю. – Я – Дмитрий Ионов, из Бюро планетарной безопасности.
– Что–нибудь со Светланой?
– С человечеством.
Экспресс плавно тронулся, начал постепенный разгон.
А Дмитрий Ионов начал свой рассказ:
– Нам далеко до технологий мекбан. Но в области связи у нас имеются определенные сдвиги. Мы перехватили сообщение Эфиан, очень неблагоприятное для Земли. Это секретная информация.
– Тогда почему…
– Твой случай – особый.
Сергей почувствовал тревогу.
Заметив это, Ионов продолжил:
– Истинная цель визита Эфиан заключалась в том, чтобы выяснить, способны ли мы воспринять культуру мекбан, влиться в их федерацию, быть им полезными. Эфиан сделала отрицательный вывод. И приняла решение о ликвидации землян как расы.
– Что?.. – Брови Сергея взлетели. – Она обладает такими полномочиями?
– Во всяком случае, Эфиан в уверена в этом.
– Но зачем – уничтожать? Им потребовались наша планета?
– Мекбан ни в чем не нуждаются. Причин для экспансии нет. Просто у них своя мораль. С их точки зрения, это акт гуманизма – по отношению к нам… Эфиан хочет избавить нас от бесплодных страданий. По ее мнению, не быть мекбан – это неизбывная скорбь, отчаяние, мука ложного пути. Мы лишняя ветвь, которую нужно отсечь.
– Каким способом? Она вызвала космические бомбардировщики?
Ионов улыбнулся уголками губ:
– В тебе заговорил астролетчик… Нет, оружие Эфиан оставила на Земле. Мощное аннигилирующее устройство, которое превратит в ничто всю Солнечную систему.
– Сколько у нас времени?
– Теперь недели три.
– Вы нашли мину?
– Да.
– Не можете ее обезвредить?
– Кажется, есть способ… В твоих глазах читается вопрос: а при чем же тут Светлана? Ее отношения с Эфиан были очень доверительны. Светлана рассказала ей о тебе, о том, что вы скоро поженитесь. Эфиан это как будто растрогало. И она сделала подарок, аппарат фонетической коррекции – для дальнейшего совершенствования в языке мекбан.
– Где же мина? В аппарате коррекции?
– Все гораздо сложнее. – Мужчина вздохнул. – Мина состоит из аннигилирующего заряда и таймера. Заряд – аппарат коррекции. Он небольшой. Но даст толчок аннигиляции, начнет цепную реакцию, которая затухнет, лишь достигнув границ Солнечной системы.
– А таймер?
Седой мужчина опять вздохнул.
– Нам далеко до их технологий. И наши догадки, обычно, не выходят за рамки привычных нам представлений… Сергей… Таймер – Светлана.
– Что?..
У Сергея пересохла гортань.
– Эфиан каким–то образом установила связь между жизненными процессами в организме Светланы и аннигилятором. Как только биологические часы твоей невесты пробьют определенное время – заряд сработает.
Сергей почувствовал холод внутри.
– Разве нельзя уничтожить аппарат коррекции? – спросил он без всякой надежды.
– Без того, чтобы не произошел взрыв, – нельзя.
– А Светлану – можно… – прошептал Сергей.
Его печальный собеседник вздохнул:
– Когда речь идет о судьбе человечества… Да, если бы ее смерть была выходом, она бы уже умерла.
– Что же вы задумали?
– Поместим ее в криогенную камеру. Остановим все жизненные процессы. Быть может, это спасет нас.
Сергей ощутил, как внутренний холод пробился наружу.
Чудовищный бред, ставший чудовищной явью.
– На какой срок?
– Никто не может знать. Возможно, заряд сработает и при заморозке – едва перестанет чувствовать биополе Светланы. А возможно – Эфиан обнаружит сбой… Но теперь мы настороже. Мы будем искать выход. Если он есть.
– Светлана обречена… – прошептал Сергей, глядя на букет. – Она… знает?
– Нет. Ее будут встречать. И для Светланы это означает конец нормальной человеческой жизни.
– Конец жизни вообще…
– Мы с тобой ничего не можем изменить.
Прозоров скрипнул зубами.
– И что я должен… – В его голосе прозвучала ненависть. Он сам почувствовал это. – Простите.
– Понимаешь… К Светлане тебе – нельзя.
– Почему? – спросил Сергей, хотя уже знал ответ.
– Любое ее волнение – опасно, для всей Земли. Системы – тоже.
Хозяин купе вздохнул. На протяжении разговора Сергею не раз казалось, что этому человеку трудно дышать.
– Красивый букет, – сказал Ионов.
– Я могу поговорить с ней на вокзале?
– Нет. Светлане скажут, что она должна пройти срочное медицинское освидетельствование. В машине ей дадут снотворное. Помни – волнение Светланы опасно для всей Солнечной системы.
Сергей взглянул на розы, лежащие у него на коленях.
Поправил целлофан.
– Я перейду на работу в криогенцентр, – сказал он.
Попутчик вздохнул:
– Влюбленные плохо контролируют свои действия. Ты можешь ненароком включить разморозку…
Пилот стиснул зубы. И печальный мужчина коснулся его колена:
– Располагайся тут. Или можешь перейти в соседнее купе. Оно свободно.
– Спасибо. Я останусь.
Сергей положил букет на столик.
За окном проносились осенние пейзажи.
Сплошная, с каждой секундой все более мутнеющая пелена, сотканная из серых, желтых и багряных пятен…"