- Хорошо. Напиши мне на бумажке, а я уж моего бен-Талала поставлю в известность, чтобы завтра с пятнадцати часов по местному времени ждал чёрный "рено" с этими номерами в Закхо у здания таможни.
- А какую легенду Одиссею придумать?
Калюжный пожал плечами.
- Он у нас хохол с Днепропетровска? Очень хорошо, пусть он считает себя буровым мастером. Сейчас немало вот таких вот "дикарей" из Румынии, бывшей Югославии и Украины на нефтепромыслах Мосула и Киркука работают. В Курдистане ведь войны нет, там ребята Барзани в первый же день американского вторжения технично и относительно мирно взяли власть. Так что желание хохла из Днепропетровска, работавшего на буровых в Западной Сибири, чуток помочь курдам с нефтедобычей - за малую толику - ни у кого удивления не вызовет.
Левченко кивнул.
- Ясно. Значит, им нужно завтра к пятнадцати быть в Закхо, у здания таможни. Фура с грузом?
Генерал махнул рукой.
- Пусть где-нибудь на окраине запаркуется и ждёт. Ночью люди Хаджефа её чуток разгрузят, а утром на трассе Дахук - Мосул её подорвут злые люди.
- Понял.
- Ну а раз понял - выполняй! Времени у нас негусто, фура с нашим грузом, по моим подсчётам, уже прошла Батман. Так что времени у нас на раздумья, почитай что, и нету. Вперед, подполковник! Послезавтра наш с тобой скромный подарок нашим друзьям из-за Большой Воды должен оказаться в руках их самых преданных поклонников!
***
Вот чёрт! Как не вовремя!
Одиссей про себя матерился, кусал губы, ломал пальцы - но сделать ничего, увы, не мог. Всё уже было сделано - и как ни квохтал над своим искалеченным грузовиком растяпа-водитель, как ни ругался по телефону Туфан - в Силопи к вечеру они никак не попадали. Чёртовы курды! Чтоб им ни дна, ни покрышки!
А ведь сегодня утром всё начиналось так хорошо.
Из рецепции отельчика в Конья, вернее, со служебного компьютера дружелюбного сонного хозяина, ему удалось отправить донесение в Москву; завтрак был выше всяких похвал, а дорога на восток, на которую они выехали через десять минут после завтрака - все двести с лишним километров от Конья до Невшехира - проходила по абсолютно плоскому высокогорному плато, которое, судя по отметке уреза воды озера Туз, находилось на высотах около тысячи метров над уровнем моря, отчего воздух был немыслимо прозрачен и свеж, как в первый день творенья. Плюс к этому - они проезжали исторические места, можно сказать, места библейские! Примерно около девяти утра справа мелькнул указатель на Ихлару - которой так восторгалась Герда. Ещё бы ей не восторгаться - в отвесных скалах долины Ихлара находится сотня с лишним церквей первых веков христианства и жилые дома - пещеры на пять тысяч жителей. Из ста пяти церквей Ихлары, правда, только четырнадцать открыты для посещения - но, по словам Герды, и этого более чем достаточно! Одиссей вспомнил несколько фотоальбомов, забитых фотографиями диковинных пещерных соборов и педантично и аккуратно, чисто по-немецки, подписанных диковинными турецкими названиями - Йиланлы, Аджачалты, Сюмбюллю, Киркдамалты и Бахаттын Саманлыджи. Впрочем, как он понимал, на самом деле эти церкви назывались совсем по-другому. Например, Йиланлы, по его скромному разумению, была церковью Георгия Победоносца - на всех её фресках главным был конный воин, поражающий змия. А вот Аджачалты, сохранившая фрески сцен Введения во Храм, Благовещения, встречи Марии и Елизаветы, Рождества Христова, бегства а Египет, Успения и Вознесения - скорее всего, по мнению Герды (значительно внимательнее, чем Одиссей, прослушавшей курс религиоведения) была посвящена Богородице. В куполе двухэтажной церкви Сюмбюллю сохранилось изображение Христа Вседержителя, на южной стене - Благовещение. Благодаря цифровику Герды на фотографиях можно было различить также Николая Угодника, Соломона, архангелов Михаила и Гавриила. А ведь этим фрескам уже никак не меньше тысячи лет!
Одиссей намекнул Туфану, что было бы неплохо хотя бы на часик свернуть на Ихлару - но курд, хмыкнув и что-то пробормотав про себя, отрицательно покачал головой.
- Нет времени. За Невшехиром мы должны догнать машину с грузом. Дальше будем ехать вместе. Не рядом, но недалеко. Чтоб друг друга видеть.
Одиссей вздохнул.
- Нет, так нет. Хотя жаль. Возле Невшехира есть подземный город Деринкую, ты там был?
Туфан пренебрежительно махнул рукой.
- А, ерунда. Был, когда в армии служил. В учебной бригаде. Молодой аскер! Нас туда возили. На… на экскурсию. Подземные города не только в Деринкую есть. Ещё и в Каймаклы, Озконаке, Мазыкую, Татларыне, Гельверы есть. Больше шестидесяти штук уже нашли!
- И что это за подземные города?
Курд пожал плечами.
- Аллах знает! В тридцатые годы их открыли. Мулла или учитель. Из местных. Нас водили в подземный город в Деринкую. Восемь этажей! Этот, который рассказывает - говорил, что на десять тысяч жителей. Зачем и для кого вырыли - неизвестно, когда - тоже никто не знает. Давно. Ещё до римлян. Жить там нельзя - готовить негде. Туалетов нет. Зачем их строили - никто не знает. Иншалла!
В полдень проехали Невшехир - тоже ещё тот городок! Невшехиром, насколько помнил Одиссей из прочитанного в Бургасе (спасибо за путеводитель впавшей впоследствии в отвратительную алчность Ире Бенчевой!) он назывался не всегда. Городок этот был основан ещё при хеттах, которые почти четыре тысячи лет назад медленно продвигались по протекающей неподалеку реке Кызыл Ирмак и ее притокам. Как его называли хетты - Бог весть; при византийцах этот город назывался Нисса, об чём уже есть письменные источники. После турецкого нашествия он какое-то время назывался Мушкара, а вот нынешнее имя, Невшехир, которое означает что-то вроде Нью-Йорка или Новгорода - дословно с турецкого переводиться как "Новый город" - он получил сравнительно недавно, всего в XIV веке. Незадолго, кстати, до Куликовской битвы, почти одновременно с переименованием Переяславля Рязанского в простую Рязань. Которая находилась в другой части той же гигантской татаро-монгольской империи, в какую входила тогда и Малая Азия. Вот так вот! Было время, когда жители Невшехира и Рязани были, если можно так выразиться, гражданами одного государства!
Во времена римские здесь жил и работал епископом один из отцов православной церкви, святой Григорий Нисский, богослов и философ, младший брат Василия Великого, который изображается на иконостасе практически любой православной церкви после Иоанна Предтечи, Архангела Михаила и апостола Павла. Григорий Нисский родился в 332 году неподалеку отсюда, в Кайсери, который назывался тогда Кесарией Каппадокийской, в отличие от Кесарии Палестинской, находящейся в Земле Обетованной и поныне - всего в часе езды от Тель-Авива на север по направлению к Хайфе.
Когда их машина въехала в Невшехир, Одиссей стал старательно всматриваться в окно, чтобы увидеть холм, на котором находится музей исламского философа и мистика Хаджи Бекташ-и-Вели, который жил тысячу лет спустя после Григория Нисского и был для Турции чем-то вроде нашего Сергия Радонежского. Жили оба они, кстати, в одно и то же время, и работали, если можно так выразиться, в одной и той же области - способствовали формированию национального самосознания народа, который страдал под гнетом татаро-монгольского империализма; только каждый делал это для своих, Сергий Радонежский - для русских, Хаджи Бекташ - для турок. Именно Хаджи Бекташ-и-Вели, кстати, был основателем ордена Бекташей, духовных покровителей янычар.
Увы, музея этого деятеля Одиссей так и не увидел - зато буквально через двадцать километров увидел другое зрелище, повергшее его в шок.
Фура с их грузом стояла на обочине шоссе; тент с полуприцепа был наполовину сорван, на обочине и в кювете валялось десятка три ящиков - некоторые из них были изломаны, и из них на шоссе и в придорожную грязь вывалилось содержимое. У Одиссея похолодело в груди - но, присмотревшись, он понял, что удар - если это был, конечно, удар - пришёлся по задней части машины, и ящики, вывалившиеся за борт - хранили в себе разные гражданские, сугубо мирные запчасти.
Туфан был поражён не менее Одиссея - но, надо отдать ему должное, действовать начала немедленно после того, как запарковал свой "рено" перед кабиной грузового тёзки.
Первым делом он быстро и вдумчиво допросил водителя - который, по ходу, всё ещё не пришёл в себя - и, обернувшись к Одиссею, хрипло бросил:
- Автокран. Выезжал на шоссе справа, не пропустил. Удрал. Гази клянётся, что тормозил - но ты сам видел, какая у этого "рено" резина.
- Что будем делать? - Одиссей не знал, что в Турции принято делать в подобных случаях, но подумал про себя, что ГАИ (или как дорожная полиция здесь называется) он бы вызывал в самом последнем случае. Хотя впереди граница…
- Сейчас назад, в Невшехир вернемся. Найдем автосервис. Возьмем бригаду рабочих, и они будут машину чинить.
- Тент?
- И тент, и кузов.
- А полицию? Будем вызывать?
Туфан глянул на Одиссея исподлобья.
- Ты шутишь?
Одиссей пожал плечами.
- Нет, полиция мне тут нужна не больше, чем тебе, но ведь было дорожное происшествие, целостность груза и кузова нарушена…
Курд отмахнулся.
- Не говори глупостей. За три часа всё будет как новое. Зачем нам полиция?
- Чтобы составить акт, если на границе будут вопросы.
Вместо ответа Туфан перевел реплику Одиссея водителю - и они вместе весело засмеялись. Затем господин Сарыгюль, потрепав Одиссея по плечу, улыбнулся и сказал:
- Каждый час через ту границу проходит двадцать-тридцать машин - совсем не новых. Ты думаешь, кто-то смотрит на немного поломанный кузов? Ладно, у нас мало времени. Поехали!
Одиссей плюхнулся на пассажирское сиденье - и тут же Туфан, лихо развернувшись, погнал назад, в Невшехир.
Что ж, если кто-то возьмется за ремонт машины и сделает, как говорит Сарыгюль, за три часа - ещё не всё так плохо. Надо только будет отписать по соответствующему адресу - дескать, задержка, потерпите, дорогие товарищи….
Надо сказать, желающих поучаствовать в ремонте подбитого "рено" им удалось найти довольно быстро - но зато очень долго (и, по мнению Одиссея, абсолютно бездарно, учитывая потерю времени) они торговались с найденными мастерами, троицей ушлых турков, относительно стоимости ремонта. Как понял Одиссей из разговора Туфана со "специалистами", те запросили за работу двести миллионов - курд же планировал обойтись гораздо меньшей суммой, судя по его мине - раза в четыре меньшей. Столь разный порядок предполагаемой цены ремонта, тем не менее, нисколько не мешал всем четверым в перерывах между раундами нечеловечески яростного торга дружно пить чай и поглощать местную выпечку - внимание которой уделил и Одиссей. Он старался не мешать Туфану - но всё же, улучив момент, спросил его вполголоса:
- Слушай, а мы не зря теряем время? Давай заплатим им эти их сто миллионов? - Из торга Одиссей понял, что мастера уже вдвое снизили свои запросы.
Курд поджал губы.
- Алекс, ты русский, и ничего не понимаешь. Нельзя сразу соглашаться! Я соглашусь с их ценой - они не будут меня уважать. Не будут уважать - ремонт сделают плохо. У нас тот, кто отступает в споре о цене - никто. Я дам им пятьдесят миллионов - ни лирой больше. Самое большое - шестьдесят. Это предел. В этом забытом аллахом Невшехире это очень хорошие деньги!
После полуторачасового торга, сойдясь, наконец, на сумме в пятьдесят восемь миллионов, все четверо участников дискуссии и Одиссей выехали к покалеченному "рено" - предварительно заехав во двор к одному из мастеров и взяв с собой здоровенную сумку с инструментом и несколько досок разной толщины и длины.
***
Когда они подъехали к грузовику, то увидели то, что хотели увидеть меньше всего - у кабины стояла полицейская машина, и трое или четверо дорожных полицейских лениво толклись возле полуприцепа, разглядывая вывалившиеся ящики и рассыпавшиеся по земле запчасти.
Чёрт! Вот упрямый болван! Одиссей был вне себя от ярости. Какого рожна они потратили полтора часа на препирательства с этими турками - если сейчас им предстоит неприятное объяснение с полицией? Хоть бы эти, в белых крагах, в кузов не залазили…
Они подъехали к грузовику, и Туфан демонстративно медленно, не торопясь, вылез из-за руля, подошёл к грузовику, осмотрел его - и, как будто только сейчас увидев полицейских, удивлённо что-то спросил у крайнего.
Тот начала что-то объяснять, яростно жестикулируя - на что курд, покачав головой, взял его под руку и увёл куда-то за кабину - посему дальнейшее общение этой парочки Одиссею было не видно. Впрочем, отсутствовали они недолго - минут через пять полицейский вышел из-за грузовика, что-то скомандовал своим янычарам - и они тут же, резво погрузившись в свою машину, удалились. У Одиссея отхлынуло от сердца - кажись, на этот раз пронесло. Но всё равно - чёртов курд!
Одиссей подошёл к своему напарнику, ещё кипя от возмущения. Тот, увидев состояние компаньона, широко улыбнулся и успокаивающе помахал рукой.
- Всё в порядке, не волнуйся! Двести долларов - и всё беспокойство. Я сказал, что через два часа нас здесь уже не будет, пусть не боятся, что мы будем мешать движению. Груз они не смотрели - Гази клянётся, что никто из полицейских в кузов не лазил!
Одиссей молча кивнул. Ладно, будем надеяться, что всё пройдёт именно так, как говорит этот господин Сарыгюль…
Всё прошло именно так, как сказал господин Сарыгюль - за исключением одной мелочи. На самом деле, Гази, водитель грузовика, не был полностью уверен, что никто из полицейских не залазил в кузов - но не стал говорить об этом Туфану, чтобы не волновать его пустяками. В действительности же, пока он разговаривал со старшим патруля, предъявив тому документы на машину и на груз и объясняя картину случившейся аварии - один из полицейских, ловко вскарабкавшись в полуприцеп, внимательно осмотрел несколько странного вида длинных ящиков, стоящих у переднего борта - а затем, поддев ножом крышку одного из них, вскрыл его; обнаруженное содержимое его сначала удивило - а затем, судя по лицу, весьма и весьма обрадовало. Достав из вскрытого ящика какую-то полутораметровую пластиковую трубу, полицейский повертел её в руках, прикинул её вес, тщательно переписал в свой блокнот надписи, что были сделаны на этой трубе - а затем осторожно положил её обратно в ящик, прикрыл его крышкой и осторожно забил обратно несколько гвоздей.
Спрыгнув на землю, этот полицейский ничего не стал говорить начальнику о своей находке - вместо этого он достал мобильный телефон, набрал номер и, глядя то в свой блокнот, то на номера грузовика, быстро проговорил несколько фраз, улыбнулся и убрал трубку.
Хвала Аллаху, сегодня ему повезло - не каждый день удаётся так легко и просто заработать тысячу долларов!
Глава пятая
Третий раз они обгоняют грузовик с их грузом - и третий раз Одиссей видит один и тот же "фиат" тёмно-зеленого цвета, неспешно трусящий за конвоируемым ими "рено". Или за рулём человек флегматичный и неторопливый - а кто ж ещё способен второй час пилить со скоростью семьдесят-восемьдесят километров в час? - или же…. Одиссей глянул на Туфана - и, не успев задать вопрос, получил на него ответ:
- Вижу. Зеленый "фиат" с номерами Анкары. Идёт за Гази уже полтора часа - первый раз я его сразу за Дагбаши заприметил.
- Это… неслучайное совпадение? - Одиссей не хотел думать о самом худшем; но Туфан тут же разрушил все его надежды. Угрюмо оглядев мелькнувшую справа итальянскую малолитражку, он бросил негромко:
- Нет, не случайное. Он ведет наш "рено".
У Одиссея пересохло во рту. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
- Это полиция?
Курд отрицательно покачал головой.
- Нет. Зачем полиции плестись за какой-то фурой? Пыль глотать? Полиция уже давно бы его остановила и обыскала груз. Полиция не играет в сыщиков. Если у неё есть подозрения - сразу арестовывает. Это Курдистан, Алекс! Тут в игрушки никто не играет.
- Тогда кто эти… в зелёном "фиате"?
Туфан пожал плечами.
- Пока не знаю. Доедем до Джизре - разберемся. Это не друзья, точно. Я пока позвоню Гази, спрошу, видит ли он этот зеленый "фиат". И сколько времени он его видит.
Пока Туфан набирал водителя грузовика и что-то бухтел в трубку по-турецки - Одиссей откинулся на спинку сиденья и постарался оценить ситуацию.
Туфан прав. Это не полиция. Представителям закона, действительно, нет нужды долго и нудно пасти подозреваемую в чём-либо машину - здесь вокруг море полицейских блокпостов, вызвать поддержку и задержать сомнительный грузовик - дело получаса максимум. Значит, те, в зеленом "фиате" - в равном положении с ними. А пасут они грузовик по очень простой причине - они хотят знать, куда он направляется. Зачем им это знать? Затем, чтобы, исходя из предполагаемого пункта назначения, принять решение о дальнейших действиях. Предположим, что ребята в зеленом "фиате" работают… пусть они работают на американцев - это самый худший вариант, и именно худший вариант стоит рассмотреть. Чтобы жизнь мёдом не казалась, главным образом.
Значит, допустим, что "хвост" - от американцев. Оставим за скобками вопрос, откуда они узнали о содержимом полуприцепа "рено" - будем исходить опять же из худшего, то бишь - те, что играют за чёрных, ЗНАЮТ, что едет в грузовике с номерами 35UM8206. Знают - и, скорее всего, уже решили этот груз перехватить. Сделать это на турецкой территории они или не хотят, или не могут - по разным причинам; если бы хотели или могли - уже давно бы этот "рено" стоял бы в загородке во-о-он у того блокпоста, а его полуприцеп старательно бы потрошили турецкие сарбазы66. Следовательно, они будут брать его на своей территории - то бишь, на территории Ирака, ежели, конечно, эти, в зеленом "Фиате", убедятся, что наблюдаемая фура стала в очередь на пересечение границы. Значит, тот вариант, который сегодня предложил ему подполковник Левченко - становиться заведомо невыполнимым. Они не успеют передать грузовик под наблюдение человека с той стороны (который уже ждёт "рено" Туфана на той стороне) - потому что, немедленно после прохода КПП, этот грузовик будет задержан, а груз - арестован. Значит, надо немедленно переиграть план действий на ближайшие двенадцать часов!
Одиссей достал из бардачка "рено" бутылку воды, глотнул, и, повернувшись вполоборота к водителю, спросил:
- Туфан, ты можешь попросить Гази снизить скорость?
- Могу. Зачем?
- Затем, что мы за то время, что он едет к контрольно-пропускному пункту Хабур, должны будем успеть проскочить иракскую границу, доехать к Закхо, встретиться там с человеком и вернуться.
- Ты думаешь, эти, в зеленом "фиате"…
- Я думаю самое худшее - поверь, так думать лучше всего. Я предполагаю, что ребята в зеленом "Фиате" работают на американцев, и приклеились к нашему грузовику, имея в виду, в зависимости от того, куда он поедет, или сдать его турецкой полиции, или перехватить на первых метрах иракской территории. Если Гази просто остановится - они могут решить, что груз уже прибыл на место, что паркинг, на который стал этот "рено", и есть точка рандеву с получателями товара - и вызовут полицию. Если Гази станет в очередь на границу - из неё он уже никуда не сможет дёрнуться, и окажется на той стороне раньше, чем мы предупредим нужного человека. Тогда груз конфискуют американцы, со всеми вытекающими из этого печальными последствиями.
Туфан кивнул.