– П-послушайте, принцесса… - он немного вздрогнул, даже собственный голос слышался ему в каком-то ином звучании. - Я не пришел давать вам громких обещаний, и я не знаю, смогу ли сделать вас свободной, но… - он долго подбирал нужные слова: - Но поверьте! Я сделаю все, что в моих силах! И до тех пор, пока вы находитесь в заточении, не найду себе покоя.
Принцесса слегка кивнула.
– Сказано от души, хотя и банально, - пожалуй, это была максимальная откровенность с ее стороны. - Вы даже вообразить себе не можете, какой это ужас проводить целые годы в полном одиночестве, изо дня в день бессмысленно блуждая среди сотен залов и будуаров, среди бесконечных анфилад из мертвого золота, скучных бриллиантов, холодно блестящих лакированных паркетов… А как иногда хочется просто ступить на мягкую траву и вдохнуть настоящего лесного воздуха… Мир вокруг цветет и благоухает, жизнь развивается и стремится вперед. А здесь все остановилось… Все, кроме проклятого времени, возвещающего скорую старость и смерть, - последние слова немного дрогнули, и на ее щеке стала заметна блестящая слеза.
– Скажите, как вы сюда попали?
– Я этого не помню, я тогда была еще маленькой девочкой… совсем уже забыла, как выглядели мои родители.
– Но кем выстроен этот замок? Ведь кто-то должен был придумать эти загадки, если от них, как утверждают, зависит вся ваша судьба.
Принцесса Витиния пожала плечами, медленно прошлась по кровле, шлейф потянулся следом, словно яркая тень ее красоты.
– Есть одна легенда про волшебника Тиотана, но ее мало кто воспринимает всерьез, - и тут она впервые глянула на Максима как-то по-новому, он уловил в блеске ее глаз слабую надежду.
Этой самой малой искорки было достаточно, чтобы воспламенить целый пожар чувств. В его грудь нахлынула волна неземного вдохновения… да что там волна - цунами. Взбудоражило душу и тело, воспалило рассудок. Казалось, теперь ради нее он готов перевернуть небо и землю, поменяв их местами.
– Ну?! Где?!
Придумаем передернул плечами:
– Ты это о чем? Если обо мне, то я - здесь.
– Да нет же! Где эти загадки?!
Ответила принцесса:
– Они написаны на стене замка, на обратной стороне, - она указала рукой куда-то вдаль. - Вам нужно спуститься и обогнуть замок к западу.
Подгоняемый нетерпением Максим даже не помнил: попрощался он с принцессой или нет. Он совсем не ощущал веревку, по которой спускался, лишь отметил мимоходом, что путь вниз куда приятнее подъема. И только когда его ноги вновь почувствовали землю, с которой пришлось ненадолго расстаться, избыток его впечатлений вылился наружу следующей репликой:
– Если бы ты ее видел, Милеус! Она великолепна!
Придумаем попытался скинуть свою веревку, но она так надежно зацепилась наверху, что он вынужден был оставить ее здесь насовсем - возможно, в помощь будущим рыцарям. Максим только сейчас заметил, что у подножья замка совсем не было травы: лишь черная земля, потрескавшаяся от солнечных лучей, самым драгоценным украшением которой являлись неподвижные мертвые камни.
– Это место проклято! - сообщил Придумаем, но это было понятно и без его слов.
Все трое шли медленным осторожным шагом, словно боялись разбудить дремлющие силы зла. Хотя каждый и старался придать своему лицу веселое беззаботное настроение, страх незримо червоточил внутри. От него невозможно было избавиться переменчивой мимикой да искусственной улыбкой. Пожалуй, это был страх перед тягостной неизвестностью, перед абсолютной неприступностью замка и перед собственным бессилием. Всем своим видом замок повелевал трепетать и преклоняться, смолкнуть и раболепно благоговеть любому, кто посмеет находиться вблизи. Чернеющий массив громадных стен, надменно смотрящих с высоты, вызывал и чувство вполне реальной опасности. Было ощущение, что вот-вот нарушится хрупкое равновесие, стена пошатнется, начнет падать и сровняет с землей все, что окажется доступным ее гневу. Особенно пугливым оказался Милеус, он вздрагивал от малейшего шороха и постоянно оглядывался назад, боясь, что за ним крадется ожившая тень замка.
– И все же, - спросил Максим, - где же хозяин этой крепости?
– Его никто не видел уже много лет. Может, погиб от собственной злости, а может… куда-то сбежал, затаился. Что же касается легенды - она действительно в ходу, но я не очень-то доверяю слухам. - Придумаем, шедший впереди, говорил, если так можно выразиться, громким шепотом, скорее всего опасаясь, что таинственный Некто может подслушать разговор.
– Ну… а что произойдет, если кто-нибудь отгадает загадки?
– Та же легенда гласит, что как только все три загадки будут отгаданы, стены замка сами собой рухнут, вся его каменная кладка превратится в пыль, сторожевые псы обратятся черными воронами и разлетятся в разные стороны, а Витиния… будет свободна.
Максим мысленно представил себе эту картину и секунд пять находился в стране иллюзий. Он не мог оторвать взора от беспомощных развалин черных глыб, хаотично нагроможденных друг на друга, от счастливой принцессы, разгуливающей по зелено-фисташковому лугу. "Как хочется иногда просто ступить на мягкую траву или вдохнуть настоящего лесного воздуха…". Он даже пытался с ней заговорить, но суровая действительность, вторгшаяся в его грезы, расставила все на свои места: замок нерушимо стоит на мертвой земле, страх - внутри, неизвестность - впереди, тяжелый гнет его теней - всюду.
– А где уверенность, что именно так оно и будет?
Придумаем остановился и зачем-то посмотрел наверх.
– В том-то и беда, что во всей этой истории ни у кого ни в чем нет уверенности.
Ну вот и западная сторона…
Эта стена почти ничем не отличалась от остальных трех, за исключением главного. Большими белыми буквами, создавая яркий контраст серой угрюмости, на ней были написаны, причем - неряшливо, три загадки. Цель достигнута! В конце каждой стояло таинственное многоточие.
– Забыл тебе сообщить, что загадки представляют собой незаконченные четверостишия, которые необходимо завершить. Мало того, что тебе нужно найти правильный ответ, он еще должен быть в рифму, являясь последней фразой четверостишия… Соображаешь, что говорю? - Придумаем обернулся, моргнув множеством своих глаз. - Мы, конечно, уже давно их знаем наизусть, и могли бы раньше рассказать тебе на словах, но… я хотел, чтобы ты имел удовольствие познакомиться с ними лично.
Максим, едва скрывая волнение, принялся читать вслух. Загадка первая гласила:
– " Шесть сестер зимой и летом
Врозь живут без расставанья.
Но одна пропала где-то.
Это… "
И он начал бубнить себе под нос:
– Шесть сестер… шесть сестер… шесть сестер… - мысли принялись метаться в поисках ответа. - Может, это сестры принцессы?
Милеус покачал головой.
– У нее их никогда и не было.
– А может, здесь какая-то метафора? Шесть сестер… Кстати, у лодочника на левой и правой части я заметил по шесть пальцев… Впрочем, нет - это глупо… Врозь живут без расставанья - как это понять? Должно быть что-то одно: или вместе, или врозь… Даже не могу сообразить, в какой области следует искать ответ. Может, с этими таинственными сестрами был знаком лишь только сам автор загадок? Откуда мне знать: почему одна из них куда-то пропала?
Максим понимал, что начинает путаться в собственных мыслях, а молчание его друзей лишь усиливало чувство безнадежной растерянности. Похоже, принцесса станет свободной не так скоро, как ожидалось…
Вторая загадка вряд ли могла показаться более привлекательной:
" В сейфах памяти хранится,
В жизни оставляет след,
К нам оно не возвратится.
Это… "
Максим от волнения принялся расхаживать взад-вперед, бессмысленно отмеряя своими шагами заведомо неизмеримое поле. Время от времени он пинал траву, будто она виновата во всех его проблемах.
– Так-так-так… нечто ушло и больше не вернулось… время? жизнь? может, какое-нибудь растение?
– А… Злые Одуванчики не подойдут? - робко предположил Милеус.
Большей глупости в данной ситуации невозможно было и сочинить. Если бы тоже самое произнес Придумаем, это выглядело бы как откровенная издевка. Но Милеус… Максим прекрасно понимал, что он от простоты душевной и скудости ума по-своему пытается ему помочь. А мысли в голове что-то уж совсем спутались в комок, смешались, стали спорить не только с рассудком, но и сами с собой. И ничего хорошего из этого, разумеется, не рождалось. Ни интуиция, ни эрудиция не могли поправить положение дел. Интуиция просто спала, а у эрудиции, похоже, наступила полная амнезия.
Третья загадка вообще являлась вершиной творения Абсурда:
" Я до минус трех считал - -
В том была необходимость.
И, взглянув вокруг, понял,
Что наш мир… "
– Да откуда мне знать, какого он мнения о нашем мире?! - Максим от обиды начал уже кричать. - И каким образом, хотел бы я понять, можно считать в отрицательную сторону? У этого мудреного сочинителя, наверное, мозги не туда были повернуты… Послушайте, - его голос вдруг обрел слегка насмешливый тон, - а что, если все это писал какой-то сумасшедший? Представляю, как он весело смеется, глядя, как другие ломают свои головы!
Непонятно зачем, Придумаем снял свой колпак, внимательно поглядел в его внутренность, будто ища там затерявшийся ответ, затем снова надел на голову и как-то бесстрастно произнес (чуть ли не зевая):
– Не знаю, был ли он сумасшедшим, и не ведаю, как литераторы оценивают искусство его поэзии, но для нас это единственная, хоть и сомнительная надежда чем-то помочь принцессе.
Максим предложил еще раз оглядеть замок там, где это возможно, чтобы удостовериться: нет ли каких потайных ходов, подкопов, сомнительной прочности решеток или чего еще. Придумаем хорошо знал, что (увы!) ничего нет, но услужливо согласился этим заняться. Единственные откидные ворота замка, расположенные на восточной стороне, были наглухо закрыты, словно запаяны и навеки опечатаны, так что сейчас они практически сливались с обликом стены.
Так, в разговорах и сомнительных надеждах на удачу, никто не заметил, что день уже клонится к вечеру. Солнце повисло над горизонтом Будущей Бесконечности, посылая миру свои прощальные лучи. Небо розовело, точно созревало для заката. А облака, бегущие вдогонку солнцу, казалось, сгорали в его пламени. Приближение вечера отразилось в душе Максима новыми треволнениями. Даже проблема с загадками отошла на второй план.
– Неужели этот кошмар повторится снова?..
– Пойдемте-ка домой, - тихо, почти жалобно простонал Милеус.
– Я тоже так считаю, - сказал Придумаем. - Вообще-то я предпочитаю встречать конец света в своей великолепной башне. В лесу это зрелище выглядит слишком жутко…
Начал угрожающе завывать ветер. Похоже, стены замка вторили ему надгробным басом, нагоняя тоску на всю округу. Можно было вообразить, как эти стены скоро начнут рушиться, сотрясая землю и уноситься со всем миром в круговорот небытия…
Максима вдруг осенила некая идея:
– Послушайте! А в этот момент разве нельзя спасти…
– Нет-нет, друг мой, в ЭТОТ МОМЕНТ уже ничего нельзя сделать, завтра мир появится точь-в-точь таким, каким он был в минуту заката солнца. А все события, происходящие после, уже никак не влияют на его будущее, - спешно изрек Придумаем и, ускорив шаг, направился в сторону леса.
Некоторое время все трое молчали, отдавая свои силы торопливой ходьбе. С обеих сторон мельтешили деревья, которые становились все мрачнее и неразборчивей. С каждой минутой наползающая на лес темнота растворяла их в себе. И лес превращался в жилище призраков. Они еще успели выйти на поле, где тьма была менее чувствительной, но зато ветер разошелся до крайнего бешенства. Придумаем вцепился в свой колпак, иначе бы его уже давно не оказалось на голове.
Все вокруг ныло, стонало, отчаянно кричало, не надеясь ни на какую помощь. Снизу слышалось нечто подобное шуму моря - это трава трепетала по земле, постоянно цепляясь за ноги путников, либо желая спасти их, либо сама ожидая помощи. Ветер безжалостно срывал цветы, листья и гнал свои жертвы в сторону Центра Мироздания. Хитон у Придумаем раскрылся подобно парашюту, и ему пришлось упираться всеми своими ногами, чтобы продолжать держаться на поверхности. Максим обернулся и увидел ту же зловещую картину: оси Х и Y болезненно загнулись кверху, как в предсмертных судорогах, готовые сжать и уничтожить весь мир. Лес, оставшийся позади, угрожающе гудел. Еще совсем немного, и деревья, вывернутые с корнями, полетят в бездну.
– Я все никак не могу понять… куда… куда пропадают целое небо и целая земля?! - кричал Максим, но его голоса уже никто не слышал. Вой ветра глушил всякий инородный звук, даже до его собственных ушей долетали лишь отдельные слова: - …какой-то абсурд… бессмыслица… этого не может быть…
Милеус стал первой жертвой. Хватаясь за траву и низкорослые кусты, он долго боролся с неумолимой стихией, но будучи самым легким, вскоре ослаб и разжал лапы. Максим рванулся было на помощь, но лишь увидел маленький пушистый комок, быстро уносящийся по воздуху.
Придумаем еще держался, скорее всего, благодаря множеству своих ног. Он зарылся в каком-то овраге, двумя руками обхвативши качающийся кустарник, а ногами упершись в землю и еще (во настырный!) как-то умудряясь сохранять колпак на голове.
– Давай держаться вместе! - Максим крикнул ему прямо в ухо.
– Это бесполезно! Нам все равно суждено погибнуть. Завтра все будет на своих местах, не беспокойся!
Он говорил что-то еще, но ни одного слова уже не было слышно. Ветер начинал приходить в ярость. В его вое, похожем на голос агонизирующего чудовища, уже присутствовал грохот, треск, оглушительный гул, присущий только концу света и ни чему иному. Кувыркаясь и бороздя землю, к Центру Мироздания полетели первые деревья. Тот жалкий кустарник, за который держался Придумаем, взмыл в воздух и исчез, унося за собой барахтающуюся фигуру. Осталась лишь маленькая удаляющаяся клякса, вмиг растворившаяся в обезумевшей черноте ночи.
Максим теперь был в одиночестве, можно сказать - вдвоем со своим привычным одиночеством. Мысли, раздваивая сознание, спорили между собой, перепирались, недоумевали, пытаясь друг другу что-то доказать… И опять та же необъяснимая странность: ветер почему-то не трогал лишь его одного. Он продолжал неподвижно стоять на конвульсирующей земле, слегка пошатываясь и пассивно наблюдая, как осколки рушившегося Мироздания летят у него над головой.
Через двадцать минут (если при конце света вообще имеет смысл упоминание о времени) он уже находился на маленьком клочке земли, бывшем некогда обширной равниной. Вокруг - игрушечные горы, игрушечные реки, так уменьшенные в своих размерах, что не грех было усомниться: а были ли они вообще когда-то настоящими? Оси Х, Y, - Х, -Y, Z уже сходились над головой в одной точке, захлопывая вселенную внутрь себя, как это делает засыпающий цветок, а образовавшаяся сфера, поглотив собою небо и землю, стала стремительно сжиматься в точку…
И снова Тьма… Тьма, все поглощающая и все из себя рождающая. Сама по себе она не могла знаменовать ни хорошего, ни плохого, ни доброго, ни злого, ее невозможно было любить или ненавидеть, так как какие-либо проявления чувств были также поглощены ей и уничтожены. Тьма являлась Царицей над Ничем, равно как Рабой у Никого. А остановившееся время делало немыслимым в ней какие-то процессы или перемены.
Глава минус пятая
Резкая вспышка света, круша и ломая все законы безмолвия, озарила собой еще не родившийся мир. Потом возникли звуки и краски, ему присущие: калейдоскоп звуков и красок. Витая в беспорядочном хаосе, они долго не могли определиться в своих формах, но вскоре очертания стали более отчетливы, голоса - более гармоничны.
И… мир снова появился!
Оси Х и Y были строго перпендикулярны друг другу и делили всю землю на четыре бесконечных сектора. Благоухали цветы, переливались утренним светом поля, а травы, еще недавно вырванные с корнем по всей поверхности, лишь слегка колыхались, заигрывая с ветром. Максим стоял в Центре Мироздания и взглядом, сочетавшем в себе недоуменную подозрительность и подозрительное недоумение, осматривал все вокруг. Затем он сел на траву, приклонил голову к оси Z и долго глядел в горизонт Прошлой Бесконечности, пока на нем не показалось солнечное острие.
– Не могу понять, это какой-нибудь другой мир или тот же самый?
Вопрос был задан в пустоту, и ответ оказался таким же пустым. Ветер лишь протянул нечто похожее на "у-у-уфф…". Птицы, соревнуясь между собой, речитативом трезвонили в вышине, но среди их голосов не удалось услышать ни одной вразумительной фразы. Максим уже успел затупить остроту своего взгляда, тщательно наблюдая за происходящим вокруг. Он обошел ось Z со всех сторон, глянул на мрачную пустыню, расположенную в отрицательной плоскости координат, глянул на цветущие луга в противоположной стороне, создающие разительную антисимметрию. Также глянул на изломанный ландшафт так называемых Смешанных царств, находящихся в секторах - Х, Y и Х, - Y: там, кстати, тоже было немного растительности, правда, не такой богатой.
Идеальное Добро. Идеальное Зло. Извечная борьба этих двух Начал… Вот, пожалуй, и все, что он смог понять из увиденного. Но смотрел Максим уже не так, как раньше. Полнейшее непонимание того, что здесь творится, и вообще, что это за загадочный мир, исчезающий и возникающий вновь, смутило его дух, отняло прежний покой, заставило усомниться во всем, что только могло быть подвергнуто сомнению. Даже мысль о прекрасной принцессе, еще вчера кружившая голову, теперь затерялась среди других тревожных помыслов.
Он еще раз подошел к оси Z и откровенно стукнулся об нее головой. Боль сквозь череп проникла в сознание, перед глазами заплясали радужные круги. Но и это не помогло. Все осталась на своих местах: насквозь непонятный мир - снаружи, тревожная пустота - внутри.
– Надо что-то делать! Иначе я свихнусь… - и он направился по знакомой тропинке, почти не оглядываясь по сторонам.
Перед взором что-то мельтешило, кружилось, пестрило оттенками зелени и синевы: лес пытался заигрывать со своим гостем, но тот был угрюм и ко всему безучастен. Зайдя к Милеусу, и убедившись, что с ним все в порядке, Максим, не задерживаясь, двинулся дальше, пока не показалась статуя гордости и безумия - башня, подобно надменному Вавилону стремящаяся вознестись над самими небесами. С каждым днем она росла все выше. Поля и леса, раскинувшиеся внизу, были для нее лишь подножьем, облака - нарядным одеянием. Только одна ось Z могла еще соперничать с нею в надменности, но и та скромной тоненькой линией терялась где-то в стороне.
– Этак, брат, ты на самом деле когда-нибудь достигнешь Верхней Бесконечности… - Максим приложил ладонь ко лбу, закрываясь от слепящих лучей, и старался разобрать, что же творится на самом верху, но тщетно. Облака затмевали всякую видимость.
Подъем на верх башни стал занимать больше времени и, если бы не обманутый закон тяготения, любой наверняка свалился бы с ног, не достигнув и середины пути.