Это оказалось делом нелегким. Кальмар, правда, уже отловил и съел к этому времени почти все печенье, зато остальная провизия стала более осторожной. Открыто осмеливался нападать один лишь орех, остальные ограничивались партизанскими набегами. Раздобыв во время очередной вылазки спиннинг, Старков весь следующий день отлавливал зловредный кокос. Орех оказался очень жадным и бросался на все, что блестело, но при этом неизменно обрывал леску. Старков терял блесну за блесной, а орех теперь щеголял в роскошном наборе орденов и медалей, словно генерал при всех регалиях. Выручил Старкова случай. В кармане старых школьных брюк, что висели в шкафу, обнаружился увесистый пакетик с магниевым порошком, припрятанный Старковым от родителей еще в детстве. Тряхнув стариной, Старков соорудил самодельный магниевый взрыв-пакет, завернул его в блестящую конфетную фольгу, поджег и подбросил ореху. Тот сглотнул наживку и через минуту взлетел на воздух.
К пятнице, измотав противника в предшествующих боях, Старков перешел в наступление. Обезглавленная армия продуктов дрогнула и стала отступать; на прежних позициях остался один лишь кальмар - он заперся в ванной, как в бункере и брызгался оттуда рассолом. Картошку Старков загнал в духовку и благополучно там запек. Макароны объелись геранью, заплесневели и скончались. Вооружившись дедушкиным палашом (дедушка был ветераном Бородина), он порубил на лету все коврижки и съел их за завтраком.
А вот варенье поймать так и не удалось - оно все время ускользало из рук. Отчаявшись, Старков применил бактериологическое оружие и рассыпал по комнате пачку дрожжей. Варенье, почувствовав неладное, залезло в банки и закрылось крышками, но дрожжи сделали свое черное дело, и через пару дней все банки повзрывались.
Победа была полной. Даже кальмар капитулировал - Старков перекрыл ему воду, и тот, засолившись, стал прекрасной закуской.
Прибравшись в квартире, Старков решил отпраздновать это событие, снял с антресолей ящик молдавского розового и тут услышал стук в окно. Оказалось, вернулся Потапыч. Выглядел он отдохнувшим, благоухал кахетинским и шашлыками, и к тому же здорово раздался вширь.
Скушав кальмара под портвешок, осовевший филин поплелся спать, но был атакован засохшим вишневым пирогом, который все это время прятался под подушкой.
- Отстань, ублюдко, - добродушно сказал Потапыч, забираясь на кровать. Пирог, к немалому изумлению Старкова, грохнулся на пол и больше не двинулся.
Так было найдено универсальное заклинание против зомби, впоследствии названное "Формулой Потапыча-Старкова". Правда, действовало оно только в том случае, когда маг выпил розового портвейна.
"Ветер Ахтыгата"
На следующее утро проспавшийся Старков решил-таки наконец напасть на цитадель графа Дракулы и обрушить на нее всю свою магическую мощь. Филин, основательно подогретый портвейном, всячески подзуживал новоявленного колдуна и требовал поскорее отправляться в путь. Кстати, именно Потапыч предложил лететь по воздуху, мотивируя это тем, что так, мол, веселее.
Облачившись в стеганный узбекский халат и дедушкину чалму (дедушка был факиром), Старков влез на крышу и стал петь тягучее заклинание, призывая волшебный ветер. Бороду, необходимую для полетов, он отрастил еще раньше, опять же, по наущению Потапыча. Допев заклинание до конца, Старков был подхвачен мощным порывом и растворился в ночи.
Со свистом рассекая холодный воздух, Старков несся над спящими городами, лесами и полями, громко хохоча от распиравшей его силы и обгоняя самолеты, сов и многочисленных ведьм. Потапыч уцепился когтями за полы старковского халата и ехал зайцем.
Вскоре показался замок. Старков сбавил скорость и для начала решил облететь его кругом, чтобы осмотреться. Филин расправил крылья и полетел в противоположную сторону с той же целью.
Замок оказался огромным. Старков с любопытством заглядывал в освещенные окна, выписывал кренделя вокруг шпилей и крутил флюгера, пока не столкнулся с Потапычем, который на всех парусах мчался ему навстречу.
Столкновение было ужасным. В небе сильно громыхнуло, во все стороны брызнули искры, и ветер стал мощным ураганом. Придя в себя через пару минут, Старков обнаружил, что летает вокруг замка, и все заклинания вышибло из головы. Пару раз он догнал и перегнал беспомощно трепыхавшегося Потапыча, который что-то неразборчиво кричал.
Во дворе замка толпился народ. Все смеялись и показывали на Старкова пальцем. Пролетая мимо северной башни, он увидел на балконе самого графа Цепеша, который изучал его в зрительную трубу.
К концу недели Старков понял, что заклинание замкнулось само на себя и нейтрализации не поддается, по крайней мере, до ближайшего солнечного затмения, которое ожидалось здесь лет через пятьсот.
"Вот ёпперный театр, попал в оборот! - мрачно думал он, - говорила мне бабушка: рожденный ползать летать не может!"
После непродолжительных осцилляций система пришла в равновесие, и Старков стал облетать вокруг замка ровно за час. Потапычу повезло больше - один виток он делал за двенадцать часов. Постепенно эта парочка стала для обитателей замка чем-то вроде хронометра, который, к тому же, шел с завидной точностью.
Вдобавок ко всему, гости графа Цепеша получили новое развлечение: каждый час мимо окна проносилось странное существо в халате, чалме и с длинной бородой, которое, если его раздразнить, неистово ругалось, плевалось и корчило умопомрачительные гримасы. Был составлен график появлений Старкова у того или иного окна, который выдавался гостям вместе с приглашением.
- Господа! - объявлял в разгар праздника мажордом. - Через пять минут мимо северной башни пролетит Старков! Милости просим всех на балкон!
- Старков? - обычно спрашивали новички. - А что это?
- Как! Вы не знаете Старкова? - восклицали завсегдатаи графских балов. - Идемте скорее - это так забавно!
Особенно Старкова выводила из себя длинная галерея, вдоль которой приходилось лететь минут десять, и гости могли следовать за ним, дразня и доводя до бешенства.
Спасал его Потапыч. Мрачный и взъерошенный, филин появлялся за окном пиршественной залы ровно в полночь и скрипучим голосом принимался читать свои стихи, радуясь такому обилию слушателей. В основном, Потапыч сочинял хокку примерно такого вот содержания:
Ноги мои замерзли
И сам я совсем больной
А вы все - дураки
Словно кукушка в часах, он таким образом возвещал полдень и полночь.
Отбиваясь от комаров летом, простужаясь промозглой осенью и промерзая до костей зимой, Старков пролетал таким образом чуть ли не целый год, питаясь при помощи колдовства. В поисках выхода, он перепробовал все возможные способы, пока не догадался, наконец, размотать чалму. В ней оказалось двадцать метров довольно прочной ткани. Сперва он попытался набросить петлю на башенный шпиль, а когда это не удалось сделать, дождался очередной встречи с Потапычем и бросил лассо ему. С третьей или четвертой попытки филин поймал веревку, и они закружили один вокруг другого. Равновесие нарушилось, их отнесло далеко в сторону от замка, где оба плюхнулись в пруд.
Лишь после этого ветер утих.
"Семь смертей Ахтыгата"
С большим трудом добравшись до дома, Старков целый месяц приходил в себя, а потом снова с головой погрузился в разработку новых планов мести. Потапыч, в силу преклонного возраста и хронического ревматизма самоустранился от дел и теперь ограничивался лишь теоретической частью. Неудачи Старкова не сломили, и в ближайшее время он предпринял еще несколько попыток проникнуть в графское гнездо.
Обнаружив в трехтомнике Мерлина очень редкое и могучее заклинание, он перешел в коллоидное состояние и просочился в водозабор графского водопровода, надеясь попасть в умывальник Дракулы. Однако, с непривычки он вскоре заблудился в огромной системе водоснабжения и в большинстве своем попадал либо в фонтаны, либо - в душевые, что причиняло ему жестокие страдания. Кончилось все тем, что его угораздило попасть на кухню. Там его залили в кофейник, заварили в нем кофе и подали к столу. Напиток, правда, оказался премерзким, и пить его никто не стал. Придворный повар получил нагоняй, противную бурду выплеснули на помойку, а Старков с тех пор возненавидел кофе.
В другой раз, обернувшись грозовой тучей, он долго обстреливал замок молниями, неизменно попадая в громоотвод, пока окончательно не выдохся. Вся энергия ушла в землю, и домой пришлось добираться по телефонному кабелю.
Вершиной старковских ухищрений стал момент, когда он распылился в воздухе на аэрозоль и попытался проникнуть в замок через вентиляцию, но был втянут в часовню во время Черной Мессы, где и осел на стенках органной трубы. Труба после этого стала немилосердно фальшивить, и органных дел мастер, после долгих поисков неисправности, выбросил ее на свалку, заменив новой.
Отчаявшись, Старков добрался до главы "Особо опасные заклинания", где обнаружил Ингибитор Зеркального Прохода, которым не замедлил воспользоваться. Основательно вооружившись и облачившись для тепла в старое дедушкино пальто (дедушка был попечителем богоугодных заведений), Старков встал перед зеркалом в прихожей, произнес кодовое слово и, нарисовав на стекле пентаграмму, прошел сквозь стекло и исчез.
Зеркал в замке оказалось несколько сотен, и к какому из них мог бы подойти граф, оставалось только гадать - с той стороны стекло выглядело абсолютно непрозрачным. Но так просто сдаваться Старков не собирался.
Тактика его была проста. Определив на слух, что к зеркалу кто-то подошел, он высовывался наружу и бил подошедшего дубинкой, всякий раз активируя новое зеркало.
Количество таких зеркал постепенно увеличивалось - "закрывать" зеркальные проходы обратно Старков не умел.
Оглушив с дюжину слуг, служанок, конюха и придворного палача, Старков понял, что конечного результата добьется не скоро и решил выяснить, куда какое зеркало ведет.
"Шахматы Ахтыгата"
Увлекшись, Старков не заметил одного обстоятельства. С обратной стороны все зеркала казались одинакового размера, хотя, на самом деле все они были разные, а вот рост Старкова всякий раз изменялся.
Решив прозондировать обширную гостиную, Старков случайно выпал из маленького каминного зеркальца, которое держал в руке прелестный мраморный амурчик полуметровой высоты, и упал в коробку с шахматами, из которой не смог выбраться, сколько ни пытался. Ростом он был теперь не больше мизинца и никакого вреда графу Цепешу причинить, конечно, уже не мог.
Как раз в это время граф в очередной раз принимал гостей, двое из которых решили сыграть в шахматы. Смертельно перепуганный Старков предпочел притвориться шахматной фигурой, и игроки, посоветовавшись друг с другом, приняли его за коня, сильно недоумевая при этом, почему конь одет в пальто. Старкова "съели" на двадцатом ходу, после того, как он шаховал короля, и отложили в сторонку.
Настоящий конь отыскался на дне опрокинутой коробки. Старков подсунул его вместо себя, надев на него, предварительно, свое пальто, после чего благополучно удрал. Шахматисты ничего не заподозрили.
Потеряв и меч, и дубинку, Старков взобрался на каминную полку по кочерге и попытался допрыгнуть до зеркальца. Гости то и дело проходили мимо, и Старков торопливо прятался в укромных местах. Пару раз он залез в машинку для резки сигар, но после того, как ему чуть не оттяпали голову, притворился статуэткой. Пятилетний сорванец наследник украл Старкова с полки и уволок в ванную, откуда тот смылся через зеркало после двух часов катания на игрушечной яхте, ужасно страдая от морской болезни.
"Чудовище Ахтыгата"
Следующим пунктом вторжения Старков выбрал залу со множеством зеркал, не подозревая, что это комната смеха. Странная их кривизна не смутила его, и он, вывалившись наружу, смертельно напугал смотрителя. Бедный старичок убежал, крича, что на замок напали чудовища, а Старков поспешно убрался через другое зеркало, кстати, не менее кривое.
Проплутав по галерее кривых зеркал, Старков постепенно принял вид совершенно невообразимый. Сперва он стал еще более тонким и худым, потом - толстым и маленьким вроде бочонка, затем сделался кривобоким и распухшим в некоторых местах, а под конец стал напоминать гибрид носорога, ящерицы и ливерной колбасы.
Гордостью графских забав был веселый кривой трельяж, взглянув между зеркал которого, можно было увидеть вереницу собственных отражений, одно забавнее другого, и Старков, естественно, угодил прямехонько туда.
Лавина стронулась. Замок наводнили различные производные Старкова, совершенно выжившие из ума и потерявшие человеческий облик. Вдобавок, открытые зеркала свободно пропускали различных животных, которые на выходе нередко соединялись со Старковскими отражениями - мух, летучих мышей, сов, собак и кошек, не говоря уже о крысах, которым особенно полюбилось это дело.
Старков безуспешно скитался по коридорам в надежде отыскать прямое зеркало. Граф уже смекнул, что к чему, и приказал снять их и разбить, а о комнате смеха попросту забыл. Попав на склад, где хранились елочные игрушки, Старков использовал как зеркало блестящий елочный шарик и принял сферическую форму, подходящую для проникновения в маленькое круглое зеркальце, оброненное какой-то дамой при поспешном бегстве. Проплутав потусторонними лабиринтами, он добрался до зеркала трюмо в своей прихожей, которое поспешно разбил, убедившись предварительно, что истинный облик вернулся к нему. Лишь кое-где на теле остались следы снежинок от елочного шарика.
"Пасынок Ахтыгата"
Совсем без последствий, однако, не обошлось. Прежде всего Старков обнаружил, что в доме скисло все молоко. Газ на кухне горел зеленым пламенем вместо голубого, а любимые Старковым прежде соленые огурчики теперь почему-то вызывали у него отвращение. Обжегшись о холодное фамильное дедушкино серебро (дедушка был графом), Старков не на шутку струхнул, а когда обнаружил, что уже не отражается в зеркале, понял, что стал черным магом.
Потапыч на это пренебрежительно заметил:
- Это ничего, это даже хорошо. Белые маги, они только фокусы и умеют показывать.
Прошло два дня. Старков лежал в ванне, листая объемистый трактат Луга Девятирукого, когда в дверь позвонили. Старков с неохотой вылез из воды, завернулся в мохнатое полотенце и пошел открывать.
На пороге, в окружении родных и близких, стоял граф Дракула собственной персоной. Был он бледный и осунувшийся, под глазами его набрякли круги. Левая рука графа, сжатая гипсовым лубком, беспомощно покоилась на марлевой перевязи.
- Оппаньки... - только и смог сказать Старков, когда его оттеснили к стене графские слуги.
- Ну здравствуй, братец, - сказал граф.
- Тамбовский волк тебе братец, ублюдок! - проворчал Старков, злобно глядя ему в глаза.
- Ну, во-первых, это ты - ублюдок, - миролюбиво заметил Дракула. - А тамбовский волк - он мне не братец, а двоюродный племянник. Да и тебе, кстати сказать, тоже.
Без долгих разговоров Старков после этого заявления упал в обморок. Его усадили в кресло, дали стакан портвейна, а когда он пришел в себя, ему пришлось выслушать одну длинную историю.
Худшие его опасения подтвердились - он оказался колдуном не только по призванию, но и по рождению, а граф Владислав Цепеш был его братом-близнецом.
- Когда мы были маленьким, - с ласковой грустью говорил он, - Мамочка решила погулять с нами в парке. Няня шла по парадной лестнице, когда с потолка на нее спрыгнул черный демон. Он толкнул бедную нянюшку, я просто упал, а ты скатился вниз по ступенькам. Все думали, что ты убился, но действительность оказалась еще хуже - старший сын графа Дракулы, его надежда и опора, выжил, но стал дурачком.
Ты очень быстро рос, но не желал заниматься ни науками, ни магией. Единственным, что тебя интересовало, были взрывы и музыка, ирландская, в основном. У папочки жил старый, выживший из ума друид Ле Фер Флайн, который сдвинулся после разрушения Дома Да Дерга. У него была старая кельтская арфа и волынка, и ты все время торчал у него, слушая сказания и песни. Особенно ты любил песнь, которую сложил Аморген Глуингел, сын Миля, когда ступил правой ногой на землю Ирландии:
Я ветер на море,
Я волна в океане,
Я грохот моря,
Я бык семи схваток,
Я ястреб на скале,
Я капля росы,
Я прекрасный цветок,
Я свирепый вепрь,
Я лосось в реке,
Я озеро на равнине,
Я гора в человеке,
Я искусное слово,
Я острие оружия,
Я божество, сотворившее жар головы.
Кто выравнивает склон горы?
Кто возвещает движенье луны?
Кто объявляет место захода солнца?
Кто созывает стада из жилища Тетры?
Кому улыбаются стада Тетры?
Кто воинство, кто божество,
Сотворившее клинки в крепости?
Песнь о дожде, песнь о ветре?[8]
- Я помню эту песню! - воскликнул Старков, смахнув слезу, - Мне ее дедушка пел! Дедушка был...
- Твой дедушка тоже был графом Дракулой! - гневно вскричал граф Цепеш. - Запомни это раз и навсегда!
- Так вот, - продолжал он, успокоившись, - к семи годам ты уже вполне прилично играл на волынке и успел взорвать кузницу, конюшню и Центральную Замковую Цитадель. После взрыва Цитадели ты, видимо, испугался наказания и сбежал из дома. Мамочка очень горевала, стала чахнуть и вскоре померла. Папа с горя запил, и однажды утром дворецкий нашел его в кабинете на полу. Сердечный приступ. Он умер, не оставив завещания, и я стал владельцем замка.
Старков полез в шкаф и вытащил старую, побитую молью волынку.
- Дык вот откуда у меня этот дурацкий мешок с дудочками! - сказал он. - А я в нем портвейн хранил...
Граф печально посмотрел на Старкова.
- А ты все такой же, - сказал он, - совсем не изменился.
Перепуганный Потапыч забился в висящую на стене аптечку, откуда выглядывал время от времени, хватался за сердце и пил корвалол.
"Так вот почему он мне приглянулся! - размышлял он. - Как же я сразу не догадался... А ведь и верно - никто другой из замка живым бы не ушел!"
- Когда ты случайно попал в замок, - продолжил граф свой рассказ, - я тебя сразу не узнал. Лишь потом догадался. А с зеркалами ты, конечно, перемудрил. Теперь весь замок кишит этой мерзостью, что ты породил. Так что, мы к тебе на постой. Думаю, только ты с ними можешь справиться.
- Дык, конечно! - вскричал он. - Кто же, как не я! Я, могущественный волшебник Старков! Я, призрак, скользящий в ночи! Я кошмарный кошмар! Я этот, как его...
- Ну, хватит, хватит, - остановил его граф. - Мы тут, кстати, привезли тебе кое-кого.
Внесли большую клетку, в которой сидели несколько старкоидных крыс. С тупым видом они грызли семечки, дрались и пытались перекусить стальные прутья.
Два дня Старков испытывал на них все известные ему заклинания и выяснил, что уничтожить их магией практически невозможно.
- Кто у вас главный?! - кричал Старков, погружая клетку в ванну с водой.
- Старков-старков-старков! - пищали крысы. Лексикон их состоял из трех слов - "Старков", "портвейн" и "ёпперный театр". Одна, правда, назвала Старкова ублюдком, когда он прижег ей хвост паяльником.
"Мессия Ахтыгата"
Постепенно Старков пришел к выводу, что необходимо уничтожить Главное Зеркало Ахтыгата, и однажды ночью, вместе с Потапычем вновь полетел к замку.