Ко мне подошёл молодой и строгий официант с аккуратными тонкими усиками под носом и словно каменная статуя застыл рядышком.
- Молодой человек желает что‑то заказать? - Он учтиво склонил голову, но в его голосе мне послышался сарказм.
Видимо, этот паренёк решил, что я очередной искатель счастья, только вчера выбравшийся из лесов и ещё не понимающий, куда он зашёл. Что сказать? Так думать он имеет полное право, поскольку узоров на мне нет и на спине не написано, что крепкий блондинистый парень слегка за двадцать в брезентовой горке, куртке и стоптанных берцах - герой Конфедерации, получивший Кубанский крест за номером четырнадцать из рук самого президента. Хм! Ничего, значит, врастаю в гражданку, и это хорошо, что во мне военного сразу не разглядеть.
- Любезный, принеси мне чайку и бутербродов с колбаской. - Я отвернулся от официанта и с показным безразличием стал рассматривать в окно "логово серых кардиналов".
Лицо официанта, отражение которого я мог видеть в стекле, по‑видимому, сильно оскорблённого таким моим пренебрежительным отношением к его любимой конторе, еле заметно скривилось, и он сказал:
- Это здание СБ Конфедерации, молодой человек.
- Угу, - только и промычал я. - Чаю и бутербродов, любезный, живей.
Официант умчался на кухню, а я продолжал ожидать полковника Ерёменко, моего бывшего комбата, который сейчас пристроился на работу в здании напротив. Именно в этом заведении мы договорились с ним сегодня встретиться во время его обеденного перерыва.
Третий день я нахожусь в столице, живу в гостинице, присматриваюсь к городу и прикидываю, что делать с деньгами и акциями, полученными от полковника. Деньги, понятно, частью лежат в банке, а частью - у Егора Черносвита в посёлке Гвардейском. С ними проблемы нет, эти суммы будут потрачены на мой дом, куда я свою будущую жену приведу, и на обзаведение хозяйством. А вот с акциями работать непривычно, хотя и что это такое, я понятие имею.
Самая большая доля у меня (пять процентов) - в фабрике "Черносвит". Это заводик, который производит противопехотные мины МОН‑50 и ОЗМ‑72, а с недавнего времени ещё и сигнальные ракеты выпускать стал. Всего за пару лет акции, которыми я владел в этом предприятии, по рыночной стоимости удвоились в цене. То есть вкладывал я пятьсот золотых, а сейчас, если бы захотел эти акции продать, получил бы за них более тысячи. Что ни говори, а наш бывший комбат - мужик башковитый, и этого у него не отнять, он точно знал, что будет пользоваться спросом, и не прогадал.
Остальные акции относились к Краснодарской оружейной фабрике, судостроительному заводу "Залив", заводу Воровского, заводу "Прибой" и Лабинскому заводу по производству сахара. Все вместе мои ценные бумаги тянули почти на пятнадцать тысяч конфов, сумма более чем приличная, и такой старт, какой есть у меня, не у всякого нашего доморощенного олигарха имеется. Теперь мне предстояло решить, продавать все эти бумаги или положить их в Госбанк и жить на дивиденды. Прикинув, что к чему, я решил, что с продажей акций торопиться не стоит и полгодика можно спокойно обождать. Ценные бумаги в цене только растут, продать их я всегда успею, а основные траты мной планируются только на весну.
- Предъявите свои документы, - услышал я позади себя голос, который прервал мои размышления, и разглядел в стекле отражение пожилого полицейского лейтенанта из столичного батальона ППС.
"Вот же халдей, стукач поганый, наверняка решил бдительность проявить и вызвал наряд, - подумал я про официанта. - Ну ладно, шпион недоделанный, ты делаешь свою работу, а мне бояться нечего".
Неспешно развернувшись к полицейскому, я небрежным движением распахнул курточку. И первое, что блюститель порядка увидел, - это висящий в наплечной кобуре ТТ‑33, моё личное оружие, ни разу не подводившее своего хозяина, и было схватился за свой табельный наган. Но следом он разглядел на моей груди чёрный крестик с мечами, вытянулся и сказал:
- Извиняйте, ошибочка вышла.
- Ничего, - ответил я, чуть склонил подбородок и, повернувшись к стойке, из‑за которой на меня смотрел официант, молча поманил его указательным пальцем.
- Да‑да. - Он угодливо склонился возле столика.
- Где мой заказ, морда?
- Не извольте беспокоиться, сей момент будет. - Он покосился на мой Кубанский крест.
- Фамилия и звание?
Мой голос звучал глухо и угрожающе, и, хотя сотрудник СБ имел полное право не открывать свою личность, почуявший командные интонации лжеофициант растерялся, встал по стойке "смирно" и привычно доложился:
- Агент‑стажёр СБ Бельцов.
- Давно здесь?
- Третий день. Это моё первое назначение.
- В следующий раз будь внимательней. Но в принципе ты поступил верно, что полицейского для проверки вызвал. Вид у меня не столичный и внушающий подозрения, что есть, то есть, а рядом здание солидной конторы. Свободен, и чай принеси.
В этот момент появился тот, кого я ждал, прихрамывающий на левую ногу сорокалетний здоровяк в сером френче с погонами полковника.
- Проблемы? - Он посмотрел на меня и кивнул на Бельцова.
- Нет, всё ровно.
Проходящий в "Шляпнике" практику стажёр моментально исчез за барной стойкой. Ерёменко пожал мне руку и сел напротив, а я наконец‑то получил свой чай и бутерброды.
- Ну что, Саня, осваиваешься в столице?
- Деваться некуда, осваиваюсь. Как считаешь, командир, что лучше: в Краснодаре осесть или всё же в Гвардейском?
- Хочешь спокойствия, двигай в посёлок. Ну а если собрался серьёзными делами заниматься и есть желание по социальной лестнице вскарабкаться, тогда в столице. Между прочим, рядом со мной особнячок хороший продаётся, и недорого просят, всего четыреста монет. Хозяину деньги срочно нужны, и он торопится, хотя реально этот дом под семь сотен стоит.
- Подумаю. - Я кивнул.
- Думай быстрее, а то дом уйдёт, а мне лучше, если в соседях свой человек будет. - Он повернулся к барной стойке и, повысив голос, обратился к одному из местных служащих: - Петя, коньячку мне полста и лимончик.
Полковника обслужили, а я, покосившись на выпивку, спросил:
- Не рановато, ведь только середина рабочего дня?
- Мне можно, я теперь работник умственного труда, а коньячок в малых дозах стимулирует мозг. - Полковник одним махом влил в себя янтарную жидкость и, закусив лимончиком, сказал: - Ладно, Саня, понимаю, что не просто так ты повидаться хотел. Говори, что от меня требуется?
- Иваныч, мне в Трабзон надо. Чем скорее, тем лучше. Оформи в вашей конторе бумагу хорошую и красивую, чтоб меня через линию фронта пропустили. Я‑то и сам пройду, но это потеря времени, и назад не один возвращаться буду, надо, чтобы армейская разведка меня поддержала и возможные хвосты обрубила.
- С Трабзоном сейчас перемирие, Саня. Может быть, подождешь, пока всё утрясётся?
- Нет, - покачал я головой, - и так времени много потерял, больше года ждал, а теперь надо поторопиться.
- Подругу вытянуть хочешь?
- Да, её и ребёнка своего.
- Так куда торопишься, ведь сам же говорил, что не любишь её?
- Верно, но любовь - отдельно, а уважение и глубокая симпатия к этой женщине - тоже отдельно. Не знаю, как это объяснить, Иваныч. Мне с ней рядом хорошо было, спокойно, и это тот редкий случай, когда ты всегда рад человеку, смотришь на него - и сердце радуется, что он с тобой рядом. Тоскую я по этим ощущениям. Опять же ребёнок у нас есть, и, как радио вещает, положение моего тестя Кары в Трабзоне нестабильное. Мэр тамошний с нами мира захотел и может по наёмнику ударить, а в таких делах его семью задеть - как два пальца об асфальт. Да и если рассуждать чисто по‑деловому, чем быстрей эту тему разгребу, тем быстрей смогу заняться другими своими делами. Выручай, Иваныч.
- А чего к Захарову или Стахову не обратишься?
- Слишком они хитрые, втянут в блудняк свой шпионский, а потом из этой ямы не вылезешь. С тобой надёжней, ты всё же человек без двойного дна, и я тебе верю.
Полковник достал портсигар, не торопясь вынул длинную турецкую папироску, закурил, с полминуты помолчал и наконец изрёк своё решение:
- Сделаем. Через три дня в Трабзон "Цезарь Куников" с "Ладным" идут, посольство повезут, и наше начальство сейчас как раз решает, кого от СБ отправить. Я пробегусь к генералу и сам в посольство набьюсь, а ты со мной как секретарь и порученец отправишься. Считай, что повезло тебе, Саня.
- Благодарю, Иваныч. С меня причитается.
- Забудь, я помню, кто меня из последнего боя на себе вытянул. Завтра в полдень будь с вещами возле моего дома.
- Понял.
Ерёменко затянулся, пыхнул ароматным дымком и поинтересовался:
- Какие планы, во что думаешь свою молодую энергию вкладывать?
Я кивнул на чашку с чаем, стоящую на столе:
- Планов много, командир, но как из Трабзона вернусь и житьё своё налажу, тогда этим и займусь.
- Чай? - удивился полковник.
- Он самый.
- А ну‑ка, объясни. Интересно, что ты задумал.
Ухмыльнувшись, я заказал ещё чашку чая и начал излагать Ерёменко свою идею:
- В историю вдаваться не буду, Иваныч, это не очень интересно, а вот реалии сегодняшнего дня затронуть придётся. Чай - это такой товар, который русскими царями в своё время был признан стратегическим ресурсом. На территории нашей Конфедерации единственное место, где он сейчас выращивается, - Новороссийск, и то, что дают тамошние хозяйства, - только пятнадцать процентов людских потребностей, так что пока рынок свободен.
- И что? Ты хочешь войти в долю к кому‑то из приморских купцов?
- Нет, хочу возродить старые производства в Адлерском и Верхнехостинском совхозах. Наши морпехи местность в районе Сочи в этом году окончательно зачистят и к весне, если с турками будет подписан мир, оттянутся к Адлеру. Пока тамошние земли никому не нужны - всё же пограничье, а я - раз - и вклинился. Затраты на первое время будут небольшими, около девяти тысяч золотых. Но если денег в деле окажется больше, то и результат будет лучше. Со временем, если всё неплохо сложится, конкурентов с рынка вытесню, а чуть позже и под себя подомну. Сейчас оптовая цена на чай - один золотой конф за килограмм, а два совхоза, которые я подниму, уже через три года смогут дать пятьдесят тонн продукции.
- Пятьдесят тысяч монет?! - Ерёменко был искренне удивлён.
- Чуть меньше, но каждый год доход будет составлять от десяти до пятнадцати тысяч золотых конфов. Я думаю, что рынок насытится, и цена несколько упадёт.
- Ты считаешь, что по качеству сможешь сравниться с теми сортами, что есть сейчас?
- Запросто, и знаешь почему?
Полковник вопросительно посмотрел на меня, и я продолжил:
- Потому что мой чай будет краснодарским.
- Не понял.
- Объясняю. Почему люди пьют чай? По той простой причине, что он имеет теин, чайный кофеин, а наш чай, ранее выращиваемый в Краснодарском крае, это самый северный сорт в мире, и не знаю почему, в нём самый высокий процент этого бодрящего вещества. Такой концентрации кофеина даже кофе не содержит. Недаром ещё в советское время именно краснодарский сорт чая среди каторжан, заключённых и работников умственного труда считался самым лучшим, так как был самым крепким, а производился он именно в районе Адлера, Верхней Хосты и Дагомыса. Более нигде и ничего подобного этому сорту вырастить не удалось, и те сорта, что сейчас под Новороссийском выращивают, всего лишь жалкий заменитель настоящего чая.
- А рабочих где возьмёшь? А технологию производства? А семена или саженцы?
- Рабочих найду, не проблема. По лагерям беженцев проедусь, там нормальных и трудолюбивых людей хватает. С технологией тоже всё в норме, там нет ничего сверхъестественного, и высокотехнологического оборудования не требуется. На каждый процесс имеется подробное описание: посадка, выращивание, сбор, завяливание, скручивание, ферментация, сушка и сортировка. Единственная проблема - сами чайные кусты и семена, но и здесь есть несколько хороших вариантов. Пока это только план на весну, ещё предстоит в те края съездить, землю у государства откупить и подобрать себе хорошую команду из серьёзных людей, желательно из отставников нашей бригады. Сам я это дело конечно же не потяну, да и ограничиваться только чаем желания нет.
- В торговле себя попробовать хочешь?
- Точно так, командир. Хочу снарядить конный обоз и пройтись с дальней разведкой в сторону Московской области, на Украину или в Ставрополье. Разумеется, всё это делать при полной поддержке СБ, с которой я, как честный гражданин и патриот, готов сотрудничать. Опять же все эти движения хочу через тебя провернуть. Ты как, Иваныч, окажешь содействие?
- Почему бы и не помочь. - Ерёменко посмотрел на часы. - Если у тебя с проводкой торгового каравана в дальние земли всё выгорит, то и у меня по службе дела лучше пойдут. Баш на баш, как говорится, и это меня устраивает. Тебе - поддержка и зелёный свет на границах, а нам - информация и контакты в других населённых людьми анклавах. Всё по‑честному.
- Значит, предварительно договорились?
- Договорились. - Полковник встал, оглядел меня и произнёс: - Хорошо с тобой, Саня, оптимизмом от тебя заражаюсь. Но мне пора, дел на сегодня ещё много. У тебя, кстати, одежда гражданская есть, чтоб в посольстве как человек выглядеть, а не как бродяга лесной?
- А чем эта плохая? - Я тоже встал.
- Фасон не тот, - усмехнулся Ерёменко. - Ты ведь за женщиной едешь, а значит, должен выглядеть с иголочки, модно и стильно. Держи, - он сунул мне в руку цветную картонную визитку, - через пару кварталов по улице магазин "Анастасия", самый лучший в столице. Приоденься, и денег не жалей. Бывай, Мечник, до завтра.
Полковник вышел из ресторанчика и направился в Серый Дом, а я, расплатившись за чай и бутерброды, направился по указанному моим бывшим командиром адресу. В самом деле, имидж надо менять, по крайней мере на время своего нахождения в столице. Можно прикупить пальто хорошее, ботинки и костюм, думаю, что для начала этого хватит.
Магазин и по совместительству ателье "Анастасия" располагался в недавно отреставрированном трёхэтажном доме, как и говорил полковник, всего в двух кварталах от штаб‑квартиры СБ. Войдя в это здание, я как‑то растерялся. Всё вокруг было чужим и непривычным, и складывалось впечатление, что я попал в совершенно другой мир. Вокруг зеркала, кажущиеся нескончаемыми ряды одежды, чистота и приятные запахи хорошего парфюма. Да уж, сразу чувствуешь себя неотёсанным деревенским чурбаком, попавшим в цивилизацию. Несколько минут я бродил по залу и хотел уже покинуть сей магазин, найти что попроще, но ко мне бросились два продавца‑консультанта - миловидная девчушка лет семнадцати и пожилой мужчина в каком‑то странном фраке, насколько я понял, униформе магазина. Они тут же окружили меня заботой и вниманием, и впервые в жизни я понял, что такое хороший и ненавязчивый сервис.
Спустя всего час, отягощённый несколькими большими пакетами с одеждой, половина которой мне и даром была не нужна, я покинул магазин и огляделся. "Вот это сходил прикупить пиджачок, - подумал я. - Восемнадцать золотых монет испарились, как и не было их никогда, а шмоток на все случаи жизни набрал. Ёкарный бабай! И куда всё это теперь тянуть, не в гостиницу же, в самом деле?"
Однако решение нашлось быстро. Я подозвал извозчика, загрузился в коляску и направился покупать себе жильё. Выставленный на продажу особнячок, присоветанный Ерёменко, находился неподалеку от центра, на Кубанской набережной возле реки. Место это, насколько я слышал, в кругах новой знати нашего государства считалось очень престижным, и вся набережная реки была застроена особняками, как правило окружёнными высокими заборами.
Нужный мне особняк нашёлся быстро, поскольку только возле него стоял большой деревянный щит с надписью "Срочно продаётся!". Выгрузившись возле солидных распахнутых ворот, я приказал извозчику ждать, а сам направился во двор. Там я натолкнулся на полноватого мужчину с красным пропитым лицом, который бесцельно шатался с зажатой в руке полупустой бутылкой пива и что‑то напевал себе под нос.
- Здорово, мужик, - обратился я к нему. - Где бы мне хозяина дома найти?
- А зачем? - Склонив голову набок, выпивоха с подозрением разглядывал меня.
- Дом хочу купить.
- Шутишь? - усмехнулся он.
- Нет, без шуток.
- А деньги есть?
- Имеются. - Приоткрыв полу куртки, я продемонстрировал ему набитый монетами продолговатый кошель.
- Тогда я хозяин дома и есть, - сказал он и представился: - Зубков Ярослав Петрович, некогда совладелец завода "Нефтемаш".
- Александр Мечников, начинающий купец и акционер нескольких предприятий.
Знакомство состоялось, и Зубков повёл меня по своему особняку.
Итак, что же такое жильё богатого человека в столице Кубанской Конфедерации? В первую очередь это окружённый трёхметровым забором подъездной двор, большой и просторный, засыпанный утрамбованным гравием и местами даже заасфальтированный, в котором я и встретился с хозяином этого строения. От него, окружая построенный не более пяти лет назад большой трёхэтажный кирпичный дом, идут две широкие дорожки. Одна упирается в конюшню на десять лошадей и гараж на два легковых автомобиля, а другая - во флигель прислуги, за которым находится хоздвор.
Таким этот особняк был снаружи, а основное, на что стоило посмотреть, находилось внутри здания. Первый этаж: большая столовая, кухня, гостиная и, что мне понравилось, небольшая библиотека, в основном с технической литературой. Второй этаж: два рабочих кабинета, три спальни, детская комната и тренажёрный зал. Третий этаж был нежилым и состоял из восьми пустых помещений. Большой плюс ко всему увиденному - подведённое к дому электричество, три ванные комнаты и в подвале небольшой тир. Таков особняк бывшего совладельца предприятия "Нефтемаш", который два дня назад банально проиграл всё своё немалое состояние в карты.
- Ну что, как тебе понравился особняк? - заглядывая мне в глаза, с надеждой спросил хозяин дома.
- Особняк понравился, но есть пара вопросов.
- Задавай. - Зубков одним глотком допил пиво и поставил пустую бутылку на пол.
- Дом хорош, но он выставлен на продажу два дня назад, а покупателей до сих пор нет. В чём причина?
- Осень… - только и пожал плечами Зубков. - Все богатые люди в своих загородных поместьях и в столицу только к Новому году съедутся. Так бы я за него полную тысячу взял. Но долг отдавать уже завтра надо, потому и тороплюсь.
- Хорошо, теперь другой вопрос. Что с прислугой, мебелью и книгами в библиотеке?
- Всё имущество вместе с домом продаётся, и даже прислуга - захочешь, выгонишь людей на улицу, а нет, пусть дальше работают.
- Прислуга - что за люди?
- Семья донских беженцев, кажется, из Сальска или Зернограда, не запомню никак. Люди неплохие и честные, служат у меня уже не первый год, а насчёт зарплаты сам сговорись.
- Идёт, покупаю.