- Ну, - усмехнулся он, - надо соответствовать новой родне, да и здорового честолюбия я не лишён. Не получилось стать комбригом, так с другой стороны к власти пристроился. Тебе как, твоя задача ясна?
- Всё предельно просто и понятно. Работаю и живу в прежнем режиме, креплю структуру своей компании, расширяюсь и набираю новых бойцов. Тем, что я лейтенант ГБ, без нужды не хвалюсь. Как только поступает приказ, начинаю его выполнять.
- Ещё какие‑либо вопросы есть?
- Вопросов много, командир, и самый первый: кто кроме нас с Астаховым, тебя и аналитиков будет в эту новую службу включён? Ведь на нас отдел дальней разведки не заканчивается?
- Правильный вопрос, и другому кому ответа на него не дал бы. Однако, Саня, ты человек свой, да и ум у тебя пытливый, всё равно всё разберёшь, а потому скажу тебе как есть. Кроме нас существует ещё и группа моего брата Дениса, она занимается наблюдением за теми, кто мог бы представлять опасность для президента и его близких. Тут и особо влиятельные семьи, и армейцы, которые много болтают и суету наводят, и даже наша родная ГБ. Людей у него пока немного, работают они автономно, но кое‑что уже зацепили. Ничего серьёзного, но есть над чем задуматься.
- Примерно так я всё это себе и представлял. А сколько вообще караванов от нас за границу в этом году было отправлено?
- Пять. Один в Ставрополье, один на Воронеж, два морских в Одессу и Констанцу и твой. Ты первый ушёл и первый вернулся. Обоз на Воронеж пропал, видимо, его сектанты за Миллерово перехватили, а остальные регулярно выходят на связь, и пока у них всё вполне нормально.
- Те люди, кто в этих караванах идёт, тоже в новую структуру войдут?
- Пока нет, так как я их лично не знаю. Этих людей без меня готовили, а я не могу держать рядом с собой тех, кому не доверяю. Наверное, со временем Терехов мне их навяжет, но это нормально. Если так случится, то только на следующий год, и к нашим делам они отношение будут иметь только по реальной разведке дальних земель.
- Более вопросов не имею. Кроме одного… - Я замялся и задумался, спрашивать или нет.
- Ну‑ну, что за вопрос, говори.
- Если с тобой вдруг что‑то случится, на кого мы с Астаховым замыкаемся?
- На Илью Симакова и на президента, контакт для экстренной связи с ними вскоре получите.
- Тогда всё.
Ерёменко покинул мой дом, а я принялся за завтрак и размышлял о том, какой же всё‑таки у нас глава государства хитрец: не складывает все яйца в одну корзину и постоянно перестраховывается. Вот же жучара, хотя, был бы он не таким продуманным, давно бы его схарчили, пережевали и выплюнули. Вокруг столько всяческих структур - гвардия, армия, чиновники, торгово‑промышленные кланы, региональная власть, госбезопасность, и между ними он со своими близкими. Да, положение незавидное, даже несмотря на всю его власть и могущество: чуть назад сдай - и с поста моментально сместят, а дальше всё по накатанной колее и отработанной схеме: разоблачение культа личности и весь клан под нож.
Вот поэтому, как я думаю, и вертится наш диктатор между теми, кто при власти и силе, поэтому и создаёт во главе со своим родственником полковником Ерёменко этот отдел, который, чего уж перед самим собой темнить, будет отрядом ликвидаторов. Готов ли я к тому, чтобы по приказу убивать тех, кто против Симакова злоумышляет? Наверное, да, так как мне деваться некуда. Если клан Симаковых падёт, вслед за ними сразу же слетит и мой командир. А там и моя очередь настанет, так как кому надо, пристально наблюдает за всеми подвижками наверху и людьми, мелькающими рядом с ключевыми фигурами на шахматной доске под названием власть.
С одной стороны, тихой жизни у меня теперь не будет, это факт, а с другой - всё получается примерно так, как я и думал. Всё же самообразование у меня в детстве было неплохое, а что происходит в Конфедерации, может понять любой, у кого есть голова на плечах. Мы медленно, но верно идём к имперскому строю, и мне это определённо нравится, так как я не сторонник демократии, олигархии, либерализма и прочих измов. Я хочу жить в мощном и сильном государстве, служить своей стране, гордиться своим флагом и знать, что я и моя семья защищены. И если для этого необходимо перебить какое‑то количество желающих существовать по своим собственным законам людей, то я это сделаю и спать потом буду спокойно.
Да, озадачил меня полковник, и самый главный вопрос - где взять людей? Ерёменко говорит, что год времени в запасе есть, а мне думается, что основные события по смещению президента начнутся уже этой зимой. Бойцов СБ привлекать нельзя, армия отпадает, а гвардия на устранение противников режима не пойдёт, честь, однако, не пустой звук, и тот же нынешний комбат нашего батальона спецназа своих людей не даст. Что же, с его нынешней точки зрения это верно, президенты могут приходить и уходить, а гвардия останется. Однако люди нужны, и что‑то надо придумать уже сейчас.
Ладно, есть отставники, это пара десятков крепких и не успевших заплыть жирком бойцов, которых можно к нам подтянуть. Но нужно гораздо больше. Может, использовать приём Кары и выкупить бывших бойцов из рабства? Вариант неплохой, но это люди со стороны, и если таких к себе принимать, то надо быть осторожным и серьёзных дел им не поручать, а если так, то зачем они мне нужны, только если на подхвате использовать. Ничего, времени ещё немного есть, успею обдумать этот вопрос.
Теперь Кара - тоже проблема не из простых. В любом случае перейти на Украину наёмник согласится сразу, всё же его отряд наполовину состоит из славян, и деньги ему будут предложены хорошие - уж в чём, в чём, а в скупости Симаков‑старший замечен не был. Вот только не обернулось бы это нам боком. Кара - человек непредсказуемый, мог на Конфедерацию зло затаить, а раз так, то и с сектантами может дружбу наладить. Хотя вряд ли, а вот своё княжество на наших границах создать - запросто. Всё же и Дон, его родина, совсем рядом, и городки украинские слабы. Не дай боги, сектанты приостановят свой натиск, и бахнет Бурову в голову, что он в тех краях самый крутой и сильный, - и всё, зная его, могу сказать точно, что власть он перехватит в течение года. Конечно, старт для него слабенький и рядом сильные враги, но всё возможно, и Восточная Украина от Трабзона отличается сильно.
Со второго этажа спустилась Мара, зашла со спины, хоть и не люблю этого, но ей позволял, обняла меня за шею, поцеловала в щёку и спросила:
- Ильинична говорит, что к тебе приходил какой‑то страшный офицер из госбезопасности.
- Это Ерёменко, - усмехнулся я, - и странно, что она его не узнала, ведь он по весне был у нас в гостях.
- Одно дело - человек в гражданской одежде, а совсем другое - при чёрных погонах. Что ни говори, а репутация у его конторы зловещая. О чём разговаривали?
- Новое законодательство обсуждали. Кстати, - я решил немного поддеть Мару, - и о том, что будет узаконено многожёнство.
- Давно пора. - Её тон нисколько не изменился, хотя чего я ожидал, ведь в её семье это норма. - Людей не хватает, и на одного нормального мужика - три женщины, а тут такой пустяк, какой‑то замшелый закон канувшей в небытие страны. Из‑за этого, между прочим, многие люди из одного района Конфедерации в другой переселяются.
- Не знал об этом.
- Тебе ведь всё некогда, а я дом Ерёменко частенько навещала, пока тебя не было. Сам полковник весь в делах, тебя дома тоже нет, и остаётся нам, бедным женщинам и верным супругам, коротать время вместе и сплетни обсуждать.
- Значит, с Ириной, женой моего бывшего комбата, ты сдружилась?
- Да, - она присела рядом, - хорошая девушка, и командира твоего искренне любит, вот только он холоден. И на стороне не гуляет, и с женой редко бывает. Странный человек, всё время о чём‑то думает и размышляет, а жизнь мимо проходит. Ира детей хочет, а он в стороне. Как думаешь, это болезнь?
От такого вопроса я поперхнулся, сбил кашель чаем и ответил:
- Нет, это не болезнь, а чрезмерная увлеченность делом. Думаю, что вскоре всё наладится.
- Хорошо бы, а то за подругу переживаю. Между прочим, раз уж многожёнство будет разрешено, может, и тебе повторно жениться?
- Что‑то ты сегодня в ударе, жена! Что не вопрос, так по живому. Сама говоришь, что дома редко бываю, а тут ещё и вторая женщина появится. К чему такой вопрос?
- Если у тебя две жены будет, то, глядишь, осядешь на одном месте и с нами времени проводить больше станешь.
- Отца своего вспомни, он ведь дома не сидит.
- И то верно.
- Между прочим, пиши своим близким ответные письма. Вскоре я с ними увижусь и смогу лично пообщаться.
- Ой! - вскрикнула она и всплеснула руками. - Что ваши "чёрные погоны" против отца задумали?! Ты едешь его убивать или ещё что‑то?!
- Успокойся, всё гораздо проще. Его отряд хотят нанять для выполнения важной задачи на Украине, и я буду в этом деле посредником. Всё должно пройти мирно и хорошо, так что можешь что‑то передать матери и сёстрам.
Жена быстро поцеловала меня в губы и умчалась наверх.
Да, какие бы умные мысли моя вторая половина порой ни двигала, а всё же она совсем ещё девчонка, и даже рождение сына изменило её не сильно, такая же порывистая в движениях и чувствах. Наверное, именно поэтому и хочу, чтобы она была рядом, поскольку её естественность и прямолинейность для меня бесценны. Э‑хе‑хе! Я встал и направился в кабинет. День только начинается, а забот уже выше крыши, и пора разгребать всё, что накопилось за время моего отсутствия.
Глава 12. Трапезундский вилайет. Келер. 18.08.2062
Прыжок! И я ныряю за дубовую стойку бара. Падаю удачно, на полусогнутую руку, и автоматная очередь ударяет мне вслед. Однако поздно, я оказался быстрей стрелка и, перекатом уйдя с линии огня, залёг за надёжным, как я думаю, укрытием. Рядом со мной с развороченным животом падает один из телохранителей Бурова, невысокий русскоговорящий китаец по имени Сун. Я подполз к нему ближе и вытащил из его холодеющих рук АКС. При мне, конечно, мой верный ТТ, но против десяти М‑16 пистолет далеко не самое лучшее оружие.
"Гадство! - подумал я. - А ведь так всё хорошо начиналось!"
Утром морской буксир из Новороссийска, на котором я прибыл в Трабзон, причалил к пирсу. Здесь меня встретили знакомые по прежним денькам молчаливые наёмники Бурова, и на потрёпанном джипе мы сразу же отправились в Хайрат, где в местном баре была назначена встреча с Карой.
Доехали быстро. Вошли в безлюдное заведение, очень хорошее и просторное помещение, почти как из старых времён: паркет, зеркала, барные стойки, эстрада, танцпол и большой выбор напитков. Я заказал себе местного холодного пивка и креветок, и появился Кара. Мой тесть, ёлки‑моталки! Давненько мы с ним не виделись, а он всё такой же - сухощавый и подтянутый брюнет с резкими чертами лица лет около пятидесяти. И только пробивающаяся седина в густых чёрных волосах говорит о том, что никто из нас не молодеет, и наёмник в том числе.
Буров протянул мне руку и спросил:
- Между нами мир, Мечник?
Чуть помедлив, руку я пожал и ответил:
- Мир, Кара.
Вот чего не ожидал, так это что он меня крепко обнимет.
- А я по тебе скучал, парень. Ты ведь мне как родной стал за то время, что рядом со мной был.
- Стареешь, Кара, - усмехнулся я и разжал кольцо его рук. - На сентиментальность пробило?
- Наверное, - ответил он и спросил: - Как жена, как мой внук?
- Хорошо, приветы от них привёз, как письменные, так и видео, на моём ноутбуке.
Мы присели за столик, старый наёмник сделал заказ.
- Давай сначала встречу нашу отметим, за жизнь поговорим, а потом уже о делах. Ведь ты не просто так приехал?
Только он это произнёс, как из внутренних помещений в бар ворвалось около десятка смуглолицых парней в белых балахонах для пустыни. Они были вооружены потёртыми автоматическими винтовками М‑16 и без всякого разбора приступили к уничтожению буровских охранников, которые ответили им из своих "калашей". Поливая огнём всё вокруг, в несколько секунд бойцы превратили шикарное заведение для отдыха в поле кошмарного боя.
- Грёбаные обдолбыши! - выкрикнул Кара. - К бою!
Долго думать было некогда, и моё тело действовало само по себе. Так я оказался за барной стойкой, и неизвестные смуглолицые бедуины не давали мне даже носа из‑за неё высунуть. Положение сложилось патовое: парочка наёмников и сам их командир затаились за эстрадой, а я - здесь. Мы с одной стороны помещения, вроде как в тупичке, а наш противник возле выхода. На улице должны были находиться ещё наёмники из сопровождения Бурова, но, судя по всему, бой идёт и там.
- Ка‑ра! - кричу я своему теперь уже родственнику и передёргиваю затвор АКС. - Ты как там, жив ещё?!
- Да‑да, жив!
- Это кто такие?!
- Обдолбыши шейха Камиля из Эрзерума, есть тут такой неподалеку!
- Ещё один кровник?!
- Нет, просто мудак, вообразивший себя Старцем Горы!
- Что делать будем?!
Темп вражеской стрельбы немного снизился, и, на миг выглянув из‑за стойки, я увидел, что трое из десяти врагов уже мертвы, видимо, наёмники их достали. Ещё двое возятся с оружием, которое поймало клина, и только четверо, широко расставив ноги, стоят в полный рост и ведут огонь. Вот сейчас и надо действовать.
- Вали их! - выкрикнул старый наёмник, который тоже смог понять, что наступил благоприятный момент для того, чтобы переломить исход этого боя в нашу пользу.
Выкатившись из‑за толстой и крепкой деревянной защиты и особо не прицеливаясь, одной длинной очередью я высадил весь рожок в сторону двери и снова спрятался в укрытие. Наёмники во главе со своим командиром поддержали меня из трёх стволов, и у нас всё получилось. Нападающие были уничтожены, и, перезарядив автомат, я встал и прошёлся по заполненному сизым пороховым дымом залу.
В баре настоящее побоище и всё в крови. Кругом битые зеркала, бутылки, и кажется, что совсем рядом начинает разгораться пожар, поскольку к кисловатому запаху сгоревшего пороха примешивается неповторимый едкий привкус горящей резины. Повернувшись к командиру наёмников, я выдохнул:
- Да, старик, с тобой не соскучишься. Как‑то отвык я от таких приколов, когда кругом одни враги.
- А‑а‑а! Не обращай внимания. Самые обычные наёмные убийцы, причём из дешёвых.
- Даже такие слабаки могли бы нас порешить.
- Ну, не порешили ведь.
- Конечно, размен один наёмник, - я кивнул на ноги Суна, выглядывающие из‑за барной стойки, - на десять наркоманов с побитыми автоматами - полная чепуха. Но чем ты этому Камилю насолил?
- Говорю же, горный шейх, Старца Горы из себя изображает. Поставляет всем, кто может хоть что‑то заплатить, дешёвых киллеров. Наверное, кто‑то из старых знакомых, у кого с деньгами не густо, решил с его помощью со мной посчитаться. - Он огляделся и направился на улицу, где были слышны голоса его бойцов из внешнего оцепления. - Пошли отсюда, здесь теперь не посидишь, и отдыха не получится.
Мы вышли во двор бара. Летняя жара накрывала весь турецкий берег, обжигала улицы небольшого посёлка, где мы находились, и только редкие порывы лёгкого ветерка, прилетающие с моря, хоть как‑то спасали от этого пекла. Для Трапезундского вилайета такой климат - стандарт, и местные жители к нему привычны, а мне такая погодка совсем не по нутру. Я уселся в джип наёмников, и Кара спросил:
- Сегодня какое число?
- Восемнадцатое августа.
- Ты когда‑нибудь на празднике кочевников из Сиваса был?
- Нет.
- Тогда тебе повезло, сегодня ты на нём побываешь. - И обратился к своему водителю: - Боря, поехали в Келер.
В сопровождении двух машин с охраной джип сорвался с места и направился в посёлок Келер, где ежегодно останавливались кочевники из разрушенного города Сивас.
- А что там за праздник? - обратился я к наёмнику.
- День поминовения Хаджи Бекташа, древнего мусульманского святого и покровителя корпуса янычар. Его как раз сегодня отмечают. Официальная часть у тамошних племён до полудня, и нам она неинтересна, так что сейчас мы подкатим, перекусим и на племенные зрелища успеем посмотреть. Видишь, - пояснил он, - хотел тебя в культурном месте встретить, посидеть по‑родственному, а не сложилось. Однако ты меня знаешь, если у Кары душа праздника просит, значит, он в любом случае состоится.
- А нам там рады будут?
- Будут, - Кара усмехнулся всеми своими золотыми зубами, - местный вождь Сулейман - мой большой друг.
- С чего бы это?
Он наклонился ко мне поближе и на ухо прошептал:
- Мы с ним земляки.
- Так он же турок, а ты с Дона?
- Мы оба с Дона, и на самом деле вождя зовут не Сулейман, а Соломон Гершвин. Только это тайна, и ты её никому не говори.
- Так как же он вождём у мусульман стал и зачем ты мне это рассказываешь?
- Как он самым главным у местных кочевником стал, я не знаю. А рассказываю это тебе как близкому человеку и родственнику, может, что и пригодится когда‑нибудь. Ведь если бы я тебе про тайник в доме Василиади не рассказал, то так легко ты бы Марьяну не нашёл. - Он хлопнул меня ладонью в грудь. - Молоток, Саня! Так и надо жить. Есть твоя женщина, есть ты, и между вами никого быть не может, приехал и забрал, по‑мужски поступил. Уважаю!
Кару понесло на воспоминания, и так, пыля по грунтовой дороге, петляющей между садов и виноградников, наш кортеж вскоре добрался к большой и расчищенной поляне возле развалин посёлка Келер. Здесь, раскинув около сотни разноцветных шатров, стояло одно из кочевых племён, сложившееся из беженцев города Сивас, в котором во время чумы на одном из местных предприятий произошёл серьёзный химический выброс. Земля в тех краях для жизни стала непригодна, и с тех пор, разбившись на группы, бывшие жители Сиваса кочевали по Турции и мечтали о возвращении к могилам предков и своим святыням.
Машины остановились, и к нам в сопровождении нескольких человек подошёл вождь этого племени Сулейман Хаджи, высокий смуглый бородатый мужчина в роскошном халате зелёного цвета и высоком белом тюрбане с зелёной же окантовкой.
- Здравствуй, Кара.
Сулейман прекрасно говорил на русском языке, и тех, кто был с ним рядом, это не удивляло.
- Привет, Сулейман. - Наёмник вышел из машины и как старый товарищ обнялся с вождём.
Мы направились в глубь становища и спустя пару минут оказались в огромном пёстром шатре, пологи которого были приоткрыты для притока воздуха. В центре стоял дастархан, весь заставленный едой, преимущественно варёной бараниной и жареной рыбой. Рядом с шатром в пятидесятилитровых котлах томился плов. От ароматных запахов, распространяющихся вокруг, у меня начала выделяться слюна, и я вспомнил, что не ел уже двенадцать часов.
Поджав под себя ноги, мы уселись подле праздничного стола.
Когда час спустя мясо, плов и рыба были с огромным удовольствием поглощены, пришёл черёд иного угощения. Местные девчушки, все как одна темноглазые и черноволосые, юркими змейками пробежались по шатру, и вместе с фруктами на скатерти появились напитки - пиво, вино, арак и какие‑то неизвестные мне соки.